Главная уникальность провалов в том, что они были созданы руками человека. Дублус Ваухан
Ресторан «Марин», куда Эми, Верен, Мию и Сифа (пока остальные были заняты «допрашиванием» помощников Ваухана, Верен и её команда получила возможность просто радоваться жизни) чуть ли не силой притащил Дублус-старший, встретил их полумраком, запахом пряностей и апельсинов, негромкой музыкой, больше похожей на шуршание прибоя, и прохладой. Синий, светло-голубой и другие, несколько приглушённые цвета создавали впечатление, что все столики дорогого тёмного дерева, изящные статуэтки и вазы с причудливыми цветами находятся на дне морском. — Здорово! — искренне восхитилась Эми, но тут же поправилась: всё-таки она была из хорошей семьи! — То есть здесь очень… красиво. Миа хмыкнула. Такая усмешка у Раймонд обычно означала презрение, недоумение, одобрение, удивление, восхищение или заменяла слова «Что ты несёшь, а главное, зачем?!». Биологи заняли столик в углу, затенённый ветвями какого-то кустарника: растение торчало прямо, словно палка из высокого белого горшка, но его ветви раскидывались достаточно далеко, словно отгораживая небольшой закуток у стены. — А всё-таки, — спросила Эми, принимаясь за еду, — почему вы не поведали о своей идее миру? — Ну, — усмехнулся учёный, — во-первых, неизвестно, одобрили бы этот проект и получилось бы. Не хотелось бы казаться посмешищем. Во-вторых… словом, и Земля уже вся изуродована человеком, а провалы — это как наша планета на заре времён. — Без этого невозможно. Человек всегда покорял природу, — возразила Верен. — Нам только так кажется, — улыбнулся Ваухан. — Человек строит на реке мосты, ограждается дамбами и считает, что он приручил её. А потом река беснуется, один вал — и она снова дикая стихия. Человек запирает огонь в ямах, печах и считает, что приручил его. Но он прорывается сквозь решётки, углём и пеплом, искрами — и снова берёт верх. Человек строит деревеньки, взбираясь на гору, а потом водружает на её вершину флаг — не важно, какой страны — и думает, что покорил её. Но вот, падает маленький камушек, и снежная лавина в первобытной, ничем не сдержанной силе сметает человеческие поселения. Наша Земля — планета дикая, несмотря на все усилия человека. Мы любуемся горами, морем, лесами, но не думаем о том, что природа, создавшая это всё — много сильнее нас, и даже в самой маленькой травинке скрыта могучая сила. — Но ведь вы тоже пытаетесь покорить Землю? Вы же… биолог? — майор в отставке заинтересованно взглянула на собеседника. — Это верно, — кивнул Дублус, — я тоже стараюсь пересилить природу. Вернее, не столько пересилить, сколько понять. В этом ведь и заключается суть профессии учёного, не так ли? — Не знаю, — Верен, подперев голову кулаками, упёрлась взглядом в противоположную стену. — Я по натуре, скорее, покоритель. «Ох уж эти высокие материи», — вздохнула Миа, вертя в руках вилку. Практичность в ней сочеталась с мечтательностью, поэтому девушка не знала никогда, как относиться к философии. На часах было без пяти восемь, когда пятеро биологов выбрались из ресторана и наткнулись на Хелму, которая, кряхтя и отдуваясь, тащила что-то кубической формы, накрытое светло-серой тканью. — Нашли-таки? — не то спросил, не то уточнил Дублус. — Угу, — кивнула Хелма, недружелюбно косясь на Ваухана. — Радость ты моя! — завопила Эми, тряся предмет, из-за чего серое полотно быстро и легко соскользнуло в сторону, открывая клетку, в которой копошился львёнок, столько шума наделавший в последнее время. — А что ты его тащишь? Разве его не должны были провезти по главной улице с фейерверками и огромной толпой, плачущей от радости? — Толпой в твоём лице? — улыбнулась Исвер. — Этого зверя опять тащу я, потому что они, видите ли, не хотят, чтобы об этом узнали! И да, кстати, всю вину повесят на вас. — Отлично, — возмутилась Миа. — Просто превосходно! — поддержал её Сиф. — Увы, ничего поделать не могу, многострадальные вы мои! — Хелма быстро накрыла клетку тканью, отгоняя Эми, которая всё ещё увивалась вокруг «Моего чуда, ути-пути!». — Ну, молодёжь, мне пора. Ещё тащить его до другой лаборатории! — Какой кошмар, — без капли сочувствия закивала Миа. — Не задерживаем. И Хелма, фыркнув, пошла дальше. Клетка скребла и царапала асфальт. Постояв, пятеро учёных двинулись вниз по улице: Верен и её курсантам нужно было узнать о результатах импровизированного «допроса», а Дублус шёл встречать коллег. Кажется, им было о чём поговорить. По дороге молчали.***
Когда Эми стояла с большой сумкой у здания космодрома, а прохладный ветер достаточно ощутимо обвевал её руки и холодил уши, ещё не верилось, что всё закончилось. Сумасшедшая неделя, в течении которой она и те, кто был на Конгрессе, практически не спали ночами, сидели в чей-то комнате большой компанией и строили совершенно неисполнимые планы; погони, бега по лабораториям, поиски львёнка — всё это отошло в прошлое. Да ладно бы, Конгресс! Провалы почему-то всё-таки закрыли для всех. Изолировали, не оставив ни одной лазейки! Было обидно. Даже не столько обидно, сколько горько и одиноко, хотя друзей, помимо тех, из БиЗ`а, было предостаточно. Наверное, всё же они крепко сдружились за последний год. Было такое чувство, словно они все — выпускники школы, класс, который после выпуска совершенно распался, единого организма больше нет — все уже сами по себе. Только почему-то грустно. Собственно, никто из учёных, живших и работавших на Луне, всерьёз не задумывался над тем, что когда-нибудь всё кончится. Нет, вернее, вообще об этом не думал. Лисс, конечно, через которого проходили все счета и указы, подозревал о том, что проект без должного финансирования долго не продержится. Но в общем и целом, все жили, что называется, сегодняшним днём, совершенно не задумываясь о завтрашнем дне. Причём, как видно, закрыли проект вовсе не из-за нехватки средств — Эстелла в последнее время постаралась на славу: почти вся аппаратура была обновлена, добыты системы отслеживания и ещё миллионы мелочей. Что-то было здесь нечисто. Конечно, без работы бы молодые дарования не остались: такие биологи были нарасхват. Вот только чувствовалось, что не в проблемах трудоустройства дело. В прошлое уходили весело и суматошно проведённые дни, суетливые сборы и часы, проведённые в лабораториях, даже тренировки. Уходили безвозвратно. Дело со львёнком свернули. И то хорошо. Впрочем, всю вину в ходе расследования свалили на Эми — по легенде она сама поставила клетку в лаборатории, помещение заперли, а потом не удосужились обыскать. Получилось правдоподобно, учитывая, сколько в главном здании было потаённых комнат и мест, где можно было потерять что-либо не крупнее средних размеров бегемота. Конечно, и Лисс, и Дик, и Эстелла как один твердили, что версия сомнительная, и были правы: вскоре о правде прознали, и газеты взорвались заголовками «Учёные-воры» и «Кому мы вверяем своё будущее?!». Правда, скандал вскоре замяли за неимением материалов, и репутация учёных практически не пострадала. Словом, жить бы и радоваться. И Эми усердно старалась радоваться. Во-первых, родной город встретил её прохладой и ясной погодой, посеребрёнными инеем деревьями и кустами, запахом сдобы и кофе. Во-вторых, она уже успела десять раз позвонить друзьям — Мие и Сифу, узнать, что «всё в порядке, хватит волноваться!». В-третьих, Рейл решила, что бросать расследование ни в коем случае нельзя. Однако одна она ничего бы не сделала, а тормошить друзей не очень-то и хотелось. Последнее, что она слышала из «сенсационных» новостей, так это то, что Верен устроилась работать тренером в какой-то малоизвестной секции и уже сняла небольшую квартиру неподалёку от места работы, а большую часть «песчаников» командировали в Ливийскую пустыню* — что-то там случилось с финиковыми пальмами, причём это «что-то» было глобального масштаба — дело было действительно серьёзным. С недавнего времени связь с друзьями терялась. Так продолжалось, пока провалы не напомнили сами о себе. В тот день была оттепель, но ветер холодил, поэтому Эми крепче сжимала сумку в руках. Недавно вышли газеты со скромными заголовками — провалы отныне будут своеобразным курортом. Так как стало ясно, что провалы — вовсе не уникальная система, которую следует вдумчиво и внимательно изучать, нужно было приспособить их под что-то другое. Строить заводы на Луне? Муторно. Вырубать леса и доставлять на Землю транспортировочными космическими кораблями? Общественность в лице некоторых финансовых покровителей и бывшего майора Верен, а также некоего общества защиты окружающей среды выступила против. И как докажешь, что провалы — это не окружающая среда, а среда (причём буквально закопанная в Луну), парящая где-то над родимой планетой? Пришлось пойти по пути наименьшего сопротивления — объявить часть провалов заповедником, а часть отдать под застройку. Если небольшие белые домики, расположенные на весьма приличном расстоянии друг от друга, можно назвать застройкой. Конечно, полностью это решение не устроило ни одну из сторон, но всё же это было хоть что-то. Эми командировала сама себя в провалы, ставшие теперь востребованным местом семейного отдыха. Прикинув на коленке расходы, Рейл ужаснулась: один билет до Луны стоил всю её месячную стипендию в БиЗ`е. Благо, ей посчастливилось устроиться на высокооплачиваемую работу: специалистом в весьма известной компании. Да и не бедная (тут следовало бы, конечно, три раза плюнуть через плечо) семья могла бы с лёгкостью расстаться с не одним десятком тысяч «ради любимой Эмилии», но быть нахлебницей Рейл не хотела. За четыре месяца она накопила приличную сумму и, взяв двухнедельный отпуск, бодро промаршировала в сторону космодрома. А спустя четыре часа (о, блага современности!) уже стояла под куполом, куда когда-то давно прилетела на серебристом «Покорителе». Снаружи ничего практически не изменилось — разве что стадионы переоборудовали да убрали склад. А бывшая столовая была приспособлена под хранилище всевозможных моющих средств, вёдер и тряпок. Стенд, стоящий аккурат возле местного космодрома, славил великодушных спонсоров, пожертвовавших деньги на облагораживание территории и прочие работы. Эми прочитала список — и в самом деле, имени Эстеллы там не было. Учёная зашагала дальше, стараясь разглядеть всё и сразу, отмечая про себя, что изменилось, а что осталось прежним. Она убеждала себя, что делает это просто ради интереса, но, даже звучащие про себя, эти слова были неубедительными. Даже если изменения были незначительными, они чётко врезались в память. Почему-то Эми Рейл не покидало чувство, что та атмосфера, которая царила под куполом всего месяца два-полтора назад, разрушена. А когда спустя два дня, получив все необходимые документы и удостоверения, Эми с группой людей вошла в коридор, ведущий к провалам, стало казаться, что ничего и не случилось. Закрыть глаза — и можно представить, что рядом идут не чужие люди, а Миа и Сиф, возглавляемые не крикливым и нервным инструктором, а не менее нервной Верен. В лицо ей пахнул ледяной ветер, в потоках которого, переливаясь, кружила мельчайшая снежная пыль, стало казаться, будто ничего и не случилось. Остальное время, проведённое в снежных провалах, Эми словно спала, изредка узнавая знакомые места: Мёртвый лес, скованное льдами озеро и Долина Лунных Оленей. Вдалеке маячили скалы. Не менее интересно было и в других провалах — там Рейл ещё не бывала, поэтому любопытство, с которым учёная разглядывала ядовитых цветов растения тропических провалов, чудовищных исполинов водных, знойные дюны песчаных, было поистине неистощимо. На девятый день пребывания на Луне учёная получила весточку от друзей: до того молчавший телефон взорвался длинным сигналом: звонил Сиф. — Ты что, спишь там?! У нас такая новость! Про Эстеллу! Оказывается, Эми интерес к детективным приключениям не потеряла, потому что уже через минуту вприпрыжку понеслась добывать билет. _________ *Ливийская пустыня — пустыня в Северной Африке, северо-восточная часть Сахары. Жители пустыни разводят скот (коз, овец, верблюдов), выращивают зерновые, финиковые пальмы.