by someone good

      Вечер темной тканью тяжелых облаков затягивал небо, погружая город в вязкую темноту ночной жизни. В Сеуле грань между днем и ночью была тоньше бумажного листа. Минсок сел в автобус в тот момент, когда солнце еще тускло светило, закатываясь за горизонт, а вышел из него в кромешную темноту, под слабо озаряющий пространство фонарь, единственный на всю улицу. Чем дальше от центра, тем меньше освещались улицы. Это называется экономия. Или лень. Безразличие. Предрассудки. Как угодно можно это называть, главное, что единственным источником света в месте, где оказался Минсок, был фонарь на остановке, а дальше только пустота кромешной темноты, в которой исчез автобус. И все это выглядело так, будто именно в этой точке Создателя обуяла усталость, и он не стал дорисовывать мир дальше этой остановки. А был ли этот мир вообще? И видимо Минсок поддался в этот момент настроению Создателя, потому что спонтанная идея приехать сюда больше не казалась ему такой хорошей. В кои-то веки он решил разорвать нудность и предсказуемость своего бытия, ощущая, как жизнь пролетает мимо, но хватило его лишь на то, чтобы потрястись лишних 20 минут в автобусе. Идти в эту липкую холодную темноту он не желал. Вместо этого он корил себя за то, что променял свою теплую постель и какой-никакой ужин на это. Когда он соглашался на эту сомнительную авантюру, он ожидал значительно большего, но сейчас понимал, что ничего хорошего ждать не стоило. И, тем не менее, давать задний ход было уже поздно, ведь он здесь.       — Здесь миленько, не находишь? — произнес рядом стоящий молодой человек, зябко поежившись, и скользнул от пояса руками, пряча их в карман.       Минсок в ответ лишь недовольно цыкнул, зажимая сигарету губами, и прикурил, выдыхая в промозглый воздух столб дыма.       — Миленько для уличной шпаны с бунтарским нравом, — заключил он, передернув плечами, — мы, вроде, не из таких.       — Говоришь как старик, сам-то еще вчера был такой же шпаной.       — Не обобщай. Я не был таким, — категорично заявил Минсок. — Я был весьма скучным среднестатистическим школьником.       — Никакой интриги, — добродушно засмеялся парень. — Даже обидно.       — Что поделать, — безразлично пожал плечами Минсок, отводя взгляд, — не всем быть хулиганами с темным прошлым. Кстати, о темном прошлом. Когда ты предложил мне сходить развеяться, я предполагал, что все будет как-то иначе.       — В каком плане?       — Ну, знаешь, Исин, когда кто-то вроде тебя предлагает что-то заценить, ждешь, что тебя поведут смотреть на пушистых котят, но никак не того, что тебя увезут на другой конец города и вытолкнут на безлюдной темной улице. Давай, Исин, колись, зачем мы здесь? Явно же не уток хлебушком кормить пришли. Ты собираешься купить дури? Хочешь кому-то набить морду? Ты задолжал кому-то крупную сумму денег?       — Бог с тобой, — Исин немного подпрыгнул, чтобы толкнуть спутника плечом, не вынимая рук из карманов. — Все не так интересно.       — А как тогда? Может, расскажешь, зачем мы здесь? Мне стоит начинать волноваться?       — Нет, не стоит.       — И?       — Что «и»?       — Почему мы здесь? Я же должен знать. Вдруг ты притащишь меня участвовать в какой-нибудь оргии, а у меня трусы со Спанч-Бобом. Неловко будет.       — Ну, если что-то такое будет наклевываться, я предупрежу, чтобы ты успел их снять, — Исин заговорчески подмигнул и хлопнул Минсока по плечу, призывая набраться сил и двинуться уже дальше.       — Скажи ты уже, хватит бабушку лохматить! Сколько можно интригу держать?       — Да как я скажу, когда ты себе такого нафантазировал? Неловко как-то. Ты ведь явно рассчитывал на веселое времяпрепровождение.       — Просто скажи и все.       — А ты развернешься и поедешь домой, потому что твои надежды на веселый пятничный вечер не оправдались?       — Да куда я денусь с подводной лодки?       — Ладно, — сдался Исин, — мы пришли кое-что заценить.       — Так, — остановил его Минсок, — это я слышал уже. Конкретика! Мне нужно знать детали! Что мы пришли заценить? Обстановку?       — Типа того, — пожал плечами юноша, — решили разведать обстановку.       — Какую? — подозрительно прищурился Минсок.       — Так, ладно, расскажу с самого начала, пока ты не перешел в режим шпиона-ниндзя. В общем, здесь собирается уличная тусовка по всяким разным направлениям. Так сказать, на других посмотреть и себя показать.       — Ясненько, — протянул задумчиво юноша, — действительно, не очень впечатляет. А сколько ожиданий…       — Вот поэтому я и не хотел тебя разочаровывать раньше времени.       — Да ладно, для пятничного вечера сгодится, но тебя-то что вдруг сюда потянуло? Не помню, чтобы ты особо рвался во всю эту уличную культуру.       — И сейчас не особо рвусь, просто мне рассказали об этом месте, вот я и решил…       — Решил стариной тряхнуть или кого-то определенного заценить?       — Нет, просто собираюсь разведать обстановку, на других танцоров посмотреть, а то дико как-то, преподаю уличные направления, и сам из танцевального зала ни ногой.       — И то верно, — согласился Минсок.       На этом разговор исчерпал сам себя. Парни шли дальше по пустой улице в тишине. Минсок снова закурил, расслабленно наслаждаясь прогулкой. Идея не оставаться дома в пятничный вечер уже не казалось ему такой бессмысленной. Он решил, что стоит относиться к выпавшему шансу как к занимательному приключению. Он и так в последнее время меняет шило на мыло, мелкими перебежками путешествуя от одного замкнутого пространства к другому. На большее сил не хватает.       Рутина затягивает. Она наваливается тяжелым грузом забот, высасывает все силы без остатка, превращая жизнь в существование. Можно сказать, что Минсок просто устал. Дни сменяют один другой, годы летят, но ничего существенно в жизни не меняется. Лишь наваливается невыносимая усталость, от которой никак не избавиться. Из этой пучины невозможно выбраться. Еще несколько лет назад Минсок думал, что если что-то не случается, то все еще впереди. Всему свое время. Все как-то само собой случится. Найдется хорошая работа, любовь всей жизни, появится семья. Все это точно будет. И вот время летит, но ничего не происходит. Вместо этого появляются вопросы. Когда? А будет ли вообще? Появляется страх, что пучина повседневных дел заглотит Минсока с головой, оставляя одного, уставшего и изможденного. Чем больше проходит времени, тем сильнее становится этот страх. Вероятно, именно он и заставляет цепляться за самые абсурдные и глупые возможности, которые хоть на короткое мгновение способны разорвать привычный ход вещей. Ведь именно эти обстоятельства могут все изменить. Возможно. У Минсока появилась смутная надежда на то, что именно этот вечер может хоть что-то изменить.       — Ты ведь знаешь куда идти? — решил поинтересоваться парень, по привычке отбрасывая докуренную сигарету в сторону, и тут же мысленно выругался, потому что опять мимо мусорки.       Исин ничего не ответил. Он уверенно шел вдоль высокого забора, которым было огорожено недостроенное здание. Таких здесь было много. Они портили общий вид, превращая перспективный спальный район в трущобы. В свое время здесь началась массовая застройка, но грянул кризис, деньги на строительство закончились, а дома так и остались стоять. Впрочем, пустовали они недолго. Место быстро облюбовали дети, подростки и бездомные. Минсок, конечно, не ожидал, что его приведут в какой-нибудь приличный клуб, где он сможет расслабиться в мягком кресле со стаканчиком горячительного напитка, но, тем не менее, ему и в голову не могло прийти, что нужное им место это недостроенный дом. Ему пришлось повторить себе еще раз, что включать заднюю уже поздно.       — Ну что? Вниз в кроличью нору? — улыбнулся Исин, с усилием отгибая металлический лист забора. — После вас.       Минсок скептически дернул бровью. Лезть в неизвестность первым ему ой как не хотелось, ведь кто знает, что там, за этим забором.       — Что ж, — юноша подошел поближе, примеряясь к узкому проходу, — акуна матата.       Ему пришлось прижаться к другой части металлического листа, края которого больно царапали даже сквозь одежду, но никак иначе пройти было нельзя. Протиснуться в кроличью нору без потерь оказалось невозможным. Было ли дело в недостатке опыта или же они просто выбрали неправильный путь, но в итоге, Минсок оцарапал себе щеку, ударился головой, и неаккуратно вступил в грязную лужу, лишь чудом не свалившись в нее целиком. Боевые раны Исина были не такими страшными, он лишь поцарапал себе руку, когда Минсок раньше времени отпустил металлическую пластину забора.       — Можно ли назвать это боевым крещением? — рассуждал молодой человек, с усилием и не без помощи Исина, взбираясь по ящикам и деревяшкам на первый этаж. — Я слишком стар для этого, — тяжело выдохнул он, немного сгибаясь.       — Да брось ты, — отмахнулся Исин, у которого была просто поразительная способность порхать как бабочка, поэтому забраться на первый этаж ему ничего не стоило. — Здесь миленько.       — Здесь темно и грязно, — начал недовольно бубнить Минсок, осматриваясь с помощью телефона. — Если это ты называешь «миленько», боюсь представить, в каком сральнике ты живешь. Просто признай, ты позвал меня сюда, потому что тебе одному было стремно сюда соваться.       — И да, и нет, — мотнул головой юноша, — но хватит уже бубнить как старый дед. Куда пропал твой дух авантюризма?        — А он у меня был? — с сомнением поинтересовался Минсок.       — Может и не было, — неуверенно пожал плечами Исин, — в любом случае, глупо бы было сейчас развернуться и уйти, не так ли?       Минсок неопределенно мотнул головой, и оставил этот вопрос без ответа, посчитав его риторическим. Сейчас больше его волновало место, в котором он оказался. Здание, в котором они находились, представляло собой настоящий лабиринт. Кругом только бетонные стены с множеством проемов и закутков, поэтому даже примерно представить карту местности было трудно. По полу был разбросан строительный мусор, непонятного предназначения погнутые конструкции, и все это покрывал огромный слой серой пыли. Ничего здесь не наводило на мысль о цивильности предстоящего мероприятия. Сложно было даже представить, что, даже не беря во внимание опасность этого места, можно было хоть что-то организовать среди этой грязи.       — Что-то мне все меньше это нравится, — произнес себе под нос Минсок, блуждая по первому этажу. — Ты уверен, что это здесь? Тебя точно не обманули?       — Не думаю, — послышался позади голос Исина, разрывая гробовую тишину, — Чонин ведь не из тех, кто послал бы меня сюда смеха ради.       — А, — выдохнул молодой человек, заворачивая в очередной тупик, — может быть, ты что-то напутал?       — Исключено.       — Я бы на твоем месте не был так уверен, — буркнул Минсок, раздраженно пиная небольшой камешек, попавшийся ему под ноги, — есть три варианта: мы ошиблись, нас нае… обманули, или же все закончилось, пока мы тут блуждали.       — Нет, — резко оборвал его Исин и замер, как суслик, почуявший опасность.       — Что «нет»? — Минсок развернулся, раздраженно поджимая губы.       — Тссс, — вскинул вверх указательный палец молодой человек, — ты чувствуешь?       — Чувствую что?       — Вибрацию от басов…       Минсок напрягся, силясь почувствовать эту неуловимую вибрацию, и пока он вслушивался в свои чувства, Исин уже уверенно шагал вперед, пробираясь сквозь темноту в направлении звука.       Им пришлось пойти почти весь этаж насквозь, прежде чем они нашли место, откуда доносилась музыка. Это походило на внутренний двор дома, но сказать наверняка было сложно. Выглядело это место как огромная пустая площадка, залитая бетоном, вокруг которой возвышались недостроенные этажи многоэтажки. Молодым людям пришлось почти полностью обойти её вдоль, проходя сквозь длинный коридор из множества помещений, прежде чем они смогли спуститься к ней.       На первый взгляд людей было не много. Все они в основном толпились вокруг небольшой площадки, выстланной фанерой для брейка, которой и обозначались границы сцены. Неподалеку, там, где толпа расступалась, под бетонным навесом недостроенного дома, почти вплотную примыкая к сцене, стояла техника: две большие колонки на стойках, между которыми стоял стол с микшерным пультом и ноутбуком. За ним на неудобном стуле сидел молодой человек в черной кепке, скрывающей лицо.       Сильный свет прожекторов, направленных на сцену, только на неё и хватало. Все, что было за пределами их лучей, погружалось во мрак, поэтому заметить отделившиеся от общей толпы компании, спокойно устроившиеся на импровизированных сидячих местах, было сложно.       Когда Исин и Минсок оказались на площадке, сцена была пуста. Вокруг нее, ожидая следующего выступления и пританцовывая под заводную музыку связок, находилось лишь несколько подростков. Буквально на глазах Минсока основная масса разбрелась кто куда, занимая сидячие места в темноте, присоединяясь к компаниям, которые уже там были. Только приглядевшись, Минсок понял, что люди уходили на трибуны, чтобы перекурить или продолжить выпивать заранее принесенный с собой алкоголь. Удивительно, но рядом со сценой никто этого не делал.       — Все закончилось? — тихо поинтересовался молодой человек, испуганный тем, что основная масса ринулась от опустевшей сцены.       — Нет, вряд ли, — мотнул головой Исин, который тоже изучал толпу, — скорее всего перерыв.       — Антракт? — хмыкнул Минсок. — Разве в уличной культуре есть такое слово? Я как-то иначе себе это представлял. Более спонтанно, что ли. Чтобы сцена не пустовала.       — Я тоже, но ты просто посмотри на собравшихся и все сразу станет ясно.       — Что станет ясно?       — Они здесь все для того, чтобы посмотреть, поэтому выпивают, курят где-то в сторонке. Это больше как, хм… уличный концерт, нежели настоящая уличная движуха. Я имею в виду, что обычно соотношение зрителей и участников рядом со сценой если не 50/50, то хотя бы 1/3, и любой участник легко включается в тусовку с импровизацией, поэтому и сцена никогда не пустует. Как только с нее уйдет один, тут же на его место придет другой, чтобы показать, что может он.       — Я понял, все эти «артисты» сплошные кармодрочеры и атеншн хоры, — пренебрежительно бросил Минсок и тут же выругался, потому что неудачно ступил на острый камень и чуть не потерял равновесие от неожиданной боли в стопе.       — Да все мы такие, чего уж тут, — Исин вовремя успел подхватить парня под руку, не давая ему возможности упасть. — Знаешь, в уличных танцах больше чем в других, важна не столько техника, сколько умение зажечь публику. По сути, ты не просто танцуешь, а они на тебя смотрят, ты с ними взаимодействуешь. В этом есть и минус и плюс. Ты можешь быть гениальным танцором, но тебя не запомнят, потому что ты все делаешь с каменным лицом, без искры, а можешь просто дрыгать руками и ногами будто под напряжением, но стать гвоздем программы, потому что ты чертовски обаятельный.       — Значит, у меня нет шансов?       — Ни единого.       — Блеск, — с долей обиды и раздражения, скорее из-за недовольства происходящим, чем из-за того, что его задели слова Исина, сказал Минсок.       Музыка, разносившаяся эхом и усиленная бетонными стенами недостроенного дома, резко затихла. Воцарилась звенящая, ощутимо плотная тишина. Длилось это не больше нескольких секунд, а потом музыка, так же внезапно как затихла, снова зазвучала. Исин схватил замешкавшегося Минсока за запястье и потащил к самой сцене, стараясь отыскать самую выгодную точку, где даже впереди стоящие люди не мешали бы смотреть выступления.       То, что было дальше, Минсок помнил плохо. Группы ребят выступали одни за другими, без перерыва, сливаясь в одно единое выступление. Музыка менялась, один за другим звучали заводные треки, но удивительно они были похожи один на другой. Минсоку запомнились только те, что выступали первыми, остальные же выступления выглядели как пародия на него и проскользнули мимо, не оставив в памяти и слабого следа. Уже спустя полчаса, молодой человек утомился и нетерпеливо поглядывал на экран своего телефона. Исин, который с самого начала очень пристально наблюдал за выступающими, начал скучать, и переминался с ноги на ногу, складывая на груди руки.       — Сколько, по-твоему, это еще будет продолжаться? — на ухо прошептал Исину Минсок, невзначай оглядываясь назад, чтобы бегло оценить реакцию других на происходящее.       — Не знаю, — коротко пожал плечами молодой человек, не отрываясь от созерцания выступления. Он был сосредоточен и как-то неодобрительно хмурил брови, непривычно изгибая губы.       — Может, пойдем отсюда? Этот праздник жизни тяготеет к переходу в детский утренник.       — Давай еще одно выступление и пойдем, вдруг что-то изменится.       — А ты оптимист, — Минсок оглядел разбредающуюся толпу, — надо было и нам купить выпить, тогда бы хоть до утра могли тут стоять. «Это» трезвым смотреть не очень весело.       Молодой человек и не заметил, как последние слова разрезали тишину, прозвучав неприлично громко. Люди, что стояли ближе и могли отчетливо слышать пренебрежительно брошенную фразу, тут же обернулись на Минсока, пробегая по нему презрительным взглядом. Парень смутился, но с достоинством выдержал несколько секунд неприятного внимания, продолжающееся до тех пор, пока снова не зазвучала музыка, и внимание людей не привлекло происходящее на сцене. Исин ободряюще похлопал спутника по плечу, с сочувствием посмотрев на его немного порозовевшие щеки.       — После этого сразу уйдем, — шепотом заверил Минсока молодой человек, и слова его тут же потонули в одобрительном улюлюканье толпы.       Минсок уже и не пытался услышать, что говорит ему Исин. Все внимание устремилось на небольшую сцену, где появилась группка юношей в черных спортивных костюмах. Их появление вызвало у утомленной однообразными выступлениями толпы экстаз. Все, кто вальяжно располагались в отдалении, радостно ринулись к сцене, превращая жидкую толпу в живую стену.       Дальше, все было как на концертах какой-нибудь айдол-группы. Женский визг перекрывал музыку, то и дело слышались неразборчивые крики срывающимся голосом. Скучающая толпа за считанные секунды превратилась в ураган, цунами. Они словно были под кайфом, контролировать их было невозможно. Их кровь кипела, они уже не отдавали себе отчет в том, что делают.       — Это какие-то знаменитости? — уточнил Минсок, наклоняясь к самому уху Исина. Он даже подумать не мог, что на этой посредственной уличной тусовке, может случиться что-то подобное.       — Я не знаю, — обескураженно пожал плечами Исин, — никогда их не видел, да и слышать не слышал. Скорее всего, какие-нибудь звезды местного разлива.       — А много уличных танцоров ты знаешь? — с сомнением поинтересовался молодой человек. — Не думаю, что ты особо осведомлен в этом вопросе.       — Я знаю тех, кто заслуживает моего внимания, — отрезал Исин, будто был оскорблен таким выпадом.       — Просто их слишком много, — попытался смягчить свои слова Минсок, перекрикивая музыку и визг толпы, — очень сложно вести учет хороших уличных танцоров, многие остаются неизвестны широкой аудитории.       — Если они действительно так хороши, как на них реагируют, то мы не зря сюда пришли.       Минсок дернул бровью. Ему показалось, что слишком пафосно прозвучала фраза, будто бы они продюсеры, нашедшие золотую жилу там, где её не должно было быть. Просто в понимании Минсока, они пришли, они посмотрели и ушли, и ничего в этом не было больше. Плохо ли здесь танцевали ребята, хорошо ли, качала ли здесь тусовка или нет, воспоминания о ней все равно быстро растворятся в памяти уже спустя неделю или две. Однако если говорить относительно этого вечера, было бы обидно уходить, не увидев лучшее выступление. Минсок полностью сосредоточил свое внимание на молодых людях, которые вышли на площадку.       Сложно было назвать танец сложным или впечатляющим. Восемь парней в черных спортивных костюмах, абсолютно похожие друг на друга и ростом и комплекцией, синхронно танцевали достаточно простой танец. Движения были четкими, немного рваными, они постоянно меняли построение, но в отличие от других групп, чьи перестроения в новые фигуры превращались в хаос, все было выполнено технично. Минсок ловил себя на мысли, что он не может остановить свой взгляд на ком-то одном. В любой группе, танцевавшей до этого, всегда был центровой, привлекающий внимание. Его внешность была выделяющейся или же танцевал он значительно лучше остальных, может быть, его костюм привлекал взгляд, или же все вместе. Не имело значения, по какой причине, всегда был человек, на которого смотрели все, а другие участники были лишь его массовкой. Однако в этом случае такого не было. Ни на одном из восьми ребят взгляд не задерживался, потому что нельзя было выделить среди них кого-то одного. Они были слишком похожи, их танцевальные способности были одинаковыми, поэтому создавалось впечатление, что это один человек, размноженный на восемь. Они воспринимались как единое целое, как неделимый организм. Если убрать или добавить хотя бы одного, вся магия могла просто рухнуть. Так казалось поначалу.       Зрелище, несмотря на простоту, действительно завораживало, вводило в какой-то транс. Минсок отчетливо понимал, что ничего уникального в танце нет, но не смотреть просто не мог. Вдруг танец резко изменил свое течение. В простые синхронные движения стали вплетаться акробатические номера. Минсок почувствовал, что начинает вливаться в происходящее. Он отбивал пальцем ритм по предплечью, кивал в такт музыке и был полностью погружен в выступление. Судя по накалу, номер уже близился к своему концу, и в отличие от других выступлений, конца которых Минсок с нетерпением ждал, сейчас ему не хотелось, чтобы танец заканчивался.       Неожиданно музыка оборвалась, танцоры замерли. Воцарилась тишина. Зрители стояли в недоумении, не решаясь хлопать, будто никто не мог поверить, что все закончилась, однако времени на то, чтобы прийти в себя и как-то отреагировать, им не дали. Уже в следующую секунду музыка зазвучала снова, громом пролетев по площадке. Прямо из толпы на сцену выскочило еще несколько человек, встраиваясь в общий рисунок, и уже в новом составе группа продолжила свой танец.       Толпа взорвалась криками и аплодисментами. Минсок точно не знал, но на уровне интуиции почувствовал, что такую реакцию вызвал один единственный человек, появившийся на сцене. Он явно выбивался из общей массы. На нем единственном был красный костюм, на фоне других он выглядел весьма щуплым и смазливым, однако бесспорно притягивал к себе все внимание. И даже несмотря на то, что на нем, как и на других, была кепка, она не скрывала его лица, которое почему-то казалось Минсоку смутно знакомым.       Поразительно, но именно с появлением этого парня, целое, которое составляло восемь человек, рухнуло. Теперь был центровой, выделяющийся и своими способностями, и обаянием. Остальные танцоры ушли на второй план, превращаясь в массовку. Выступление превратилось в концерт одного танцора.       То, что этот парень в красном спортивном костюме завладел вниманием всех присутствующих, сомневаться не было нужды. Даже Исин, все это время скептически наблюдавший за выступлением, изменился в лице. Если раньше у него были сомнения насчет целесообразности выступления и его уровня, то теперь таких вопросов не было. Оценивать танец с точки зрения техники исполнения он больше не мог, потому что больше не видел общей картины. Все его внимание было приковано к одному единственному человеку, который гипнотизировал его своими движениями словно кобру.       — Этот танец полный провал, — еле слышно прошептал Исин на ухо Минсоку, хрипящим голосом.       — Почему? — удивленно посмотрел на него парень. — Это выступление ведь значительно лучше предыдущих.       — Тебе так только кажется, — Исин указал пальцем на танцоров, — приглядись, их техника на том же уровне, что и у предыдущих танцоров, весь танец в целом довольно простой, только несколько акробатических элементов добавили ему сложности, если же их убрать, он станет и вовсе унылым. Техника у них хромает, но это не сильно бросается в глаза из-за синхрона. Сложно назвать эту группу сильными танцорами, однако…       — Однако? — переспросил Минсок, не услышавший продолжения. Исин пристально смотрел на выступающих, задумчиво закусив губу и озвучивать свои мысли не собирался. То ли не был в них уверен, то ли просто не хотел озвучивать.       — Видишь того парня в красном? — сдавленно проговорил юноша.       — Еще бы я его не видел, — усмехнулся Минсок, и поежился, поймав на себе горящий взгляд этого самого парня, который будто знал, что сейчас говорят именно о нем.       — Он, — Исин сделал паузу, — очень обаятельный, на него хочется смотреть, технически он лучше остальных, но… он не танцор, это однозначно.       — Что? В смысле «не танцор»?       Молодой человек задумчиво нахмурился, несколько раз даже открывал рот, порываясь что-то сказать, но в последний момент передумывал. Он никак не мог найти слова, чтобы понятно объяснить Минсоку то, что он чувствует своей пятой точкой.       — Просто посмотри на него повнимательнее, — с долей отвращения, словно бы сейчас смотрел на что-то неприятное, произнес Исин, — он самая настоящая аттеншнвхора, о которой ты говорил. Он танцует не потому, что ему нравится танцевать, а потому что ему нравится все это сумасшедшее внимание к себе. Он же кайфует. Его заводит, что на него смотрят. Это как… прилюдно дрочить.       Минсок от неожиданности даже поперхнулся воздухом и закашлялся. Он, конечно, полагал, что Исин вовсе не мальчик-цветочек, но слышать от него подобные сравнения было так же необычно, как снегопад в июле.       — Прости, что? — переспросил молодой человек, чувствуя жар на своих щеках.       — Я не могу это объяснить, но он создает впечатление человека, которому ничего не стоит с таким же успехом выйти сюда голым и станцевать этот же танец или сделать еще что-нибудь, не важно, — мотнул головой Исин, — главное, что танец для него, в отличие от остальных здесь выступающих, дело десятое. Он пришел сюда не свои способности показывать, а себя.       Потребовалось немного времени, прежде чем Минсоку удалось обработать полученную информацию. Слова Исина очень сильно походили на правду, от чего казалось, что все действительно так и есть. Возможно, он просто принимал желаемое за действительное, не обладая достаточной информацией о человеке, но было ощущение, как будто он прекрасно его знает и может подтвердить, что все сказанное Исином правда.       — Это на него так похоже, — не задумываясь бросил Минсок, пожимая плечами. Он был настолько погружен в свои мысли, пытаясь классифицировать собственные ощущения воспоминаний, щекочущих мозг, и легкой тошноты, разливающейся от живота к горлу. Хотелось то ли пить, то ли курить, а лучше и то, и другое.       — Ты с ним знаком? — поинтересовался Исин, вводя своего собеседника в еще больший ступор.       Минсок уже был занят поиском своих сигарет и зажигалки по разным карманам, поэтому не то, что понять суть вопроса не смог, даже не сразу осознал, что говорили ему.       — М? — юноша вскинул вверх голову, не успев прикурить сигарету, которую секундой назад достал из пачки. Ответить что-то более внятное и осмысленное он не мог, хотя бы по причине того, что держал в зубах сигарету. Так случалось всегда, когда он закуривал во время разговора, потому что с сигаретой во рту он не мог его поддерживать, от чего возникала неловкая пауза, до тех пор, пока он не прикурит и не уберет зажигалку в карман.       — Ты знаешь его? — повторил свой вопрос Исин.       — Нет, с чего ты взял? — сосредоточенно пробубнил Минсок, стараясь сделать так, чтобы скачущая при каждом слове сигарета, и быстро потухающий слабый огонек зажигалки каким-то образом встретились.       — Просто…       — Просто что?       — Ты так сказал, будто его знаешь.       — Эм, — Минсок поднял задумчивый взгляд на Исина, пытаясь вспомнить, что он такого сказал. — Просто формулировка неправильная.       — Ясно, — коротко ответил молодой человек и перевел взгляд с тщетных попыток спутника закурить, на выступающих. — Значит, он просто так сюда смотрит.       — Что?       — Если собираешься курить, давай лучше отойдем, ты все равно уже не смотришь танец, — настоятельно посоветовал Исин, почти силой вытягивая Минсока за руку из толпы. Молодой человек лишь недовольно что-то пробубнил, потому что почти удачная попытка прикурить, снова не удалась.       Как только они смогли выбраться за пределы толпы, Исин отпустил руку Минсока и замедлил шаг, направляясь в темноту, где находилась сомнительная конструкция из нескольких небольших бетонных блоков и узких деревянных брусков. Минсок же, как только его руку отпустили, остановился, чтобы прикурить, и тут же выпустил в небо столб серого дыма, запрокидывая голову вверх.       Исин уже достиг импровизированной скамейки, однако садиться не стал и только ждал, когда Минсок прогулочным шагом соизволит до него дойти. Сам Минсок не очень торопился, у него ведь не было срочных дел, весь вечер этой пятницы, как, собственно, и предыдущих, был свободен, поэтому он мог позволить себе хоть ползком добираться до Исина, однако предпочел дойти пешком. Зажав сигарету губами, молодой человек отряхнул деревяшку, проверил ладонь на предмет грязи и, убедившись, что его штанам ничего не грозит, небрежно плюхнулся на подготовленное место рядом со стоящим Исином.       Сначала они молчали. Говорить, в сущности, им было не о чем, поэтому Минсок крутил в руках сигарету, а Исин, скрестив на груди руки, издалека наблюдал за тем, что происходит на площадке, хотя видно ему было по большей части только спины зрителей.       — Так что думаешь насчет этого всего? — решил прервать молчание Минсок. — Оправдались ожидания или как?       — Оправдались ли? Даже не знаю. Скажем так, меня не впечатлило. Все же от уличной культуры ждешь драйва, а тут какая-то школьная тусовка за гаражами. Это просто дикость, превращать все в концерт. Глупее только проводить рок-концерт в каком-нибудь ДК.       — Ты сегодня богат на странные сравнения, — усмехнулся Минсок. — Хотя, я с тобой согласен. Это какой-то детский сад.       Исин пробурчал в ответ что-то непонятное и разочарованно выдохнул, опуская голову. Сейчас весь его энтузиазм, с которым он пришел сюда, растворился. Отчасти Минсок понимал его разочарование, даже если и считал странным преподавать уличные направления в танцевальном зале, он все же понимал, что Исин в первую очередь танцор, который очень ревностно относится к своему направлению.       — Так что, — молодой человек в одну затяжку докурил сигарету и затушил её о бетон, — мы насмотрелись или подождем чуда?       — Да какое тут чудо, — махнул рукой в сторону опустевшей сценической площадки Исин, рядом с которой по инерции еще пританцовывали под музыку люди, — мы видимо пропустили табличку «оставь надежду всяк сюда входящий».       — Да ладно тебе, — ободряюще взял его за руку Минсок, — не так же все плохо. Или у тебя были какие-то другие интересные планы на пятничный вечер?       — Нет, не было.       — Тогда чего переживаешь? Я понимаю, если бы ты отказал горячей девчонке вот с такими, — молодой человек изобразил руками как минимум четвертый размер груди, — буферами, то я бы понял. А так ты променял безумно увлекательный одинокий вечер в общаге, на прогулку со мной. Разве я хуже девочки вот с такими, — он снова показал четвертый размер, но подумав, исправил на пятый, — нет, вот с такими буферами?       — Эм, — задумался Исин, — думаю, с буферами перебор. В любом случае, мне кажется, я не должен радоваться тому, что провожу вечер на двоих в компании парня, а не девушки.       — Малыш, — понизив голос до очаровательной хрипотцы, произнес Минсок, от чего тут же стал похож на педофила, — а как же я? Ведь я же лучше собаки?!       — Собаки — да, на счет девушки не уверен, — засмеялся Исин, высвобождая свою руку, и неловко огляделся. — Не называй меня «малыш», а то такое чувство…       Он затих на полуслове, словно в его системе случился сбой, чем озадачил Минсока.       — Какое чувство?       — А? — с пятисекундным опозданием переспросил Исин, переводя свой взгляд с толпы вокруг сцены обратно на Минсока.       — Ты чего?       — М?       — Чего увидел там, говорю? — молодой человек принялся вертеть головой, пытаясь проследить взгляд Исина, чтобы понять, что вывело его из строя на такое продолжительное время, превратив в дурачка.       — Ничего, — быстро заверил парень, — просто показалось.       Минсок задумчиво приподнял бровь, пристально посмотрел на Исина, чтобы убедиться в его правдивости, однако понять врет ли он и стоит ли об этом волноваться, понять было трудно. Тем не менее, молодой человек все же бросил еще один взгляд в толпу, сталкиваясь с пронзительным взглядом черных глаз, только значения этому не придал и отвернулся.       — Так что, уходим?       — Угу, — кивнул Исин, и, словно бы дожидаясь именно этого заветного сигнала, Минсок устало выдохнул, шлепнул ладонями по ногам, и медленно, не без усилия, выпрямился.       — Тогда в путь! — махнул он рукой, указывая направление, и танком попер вперед, игнорируя любые препятствия у себя на пути.       — Слушай, ты случайно не видел по пути еду?       — Где? Какую? Ты хлебные крошки разбрасывал, чтоб мы не потерялись?       — Танцы закончились, начался стенд-ап! — Исин толкнул Минсока в плечо. — Я говорю, чего-нибудь, где можно купить еду, по пути не видел? Я голодный.       — Дома поешь.       — Я живу в общежитии.       — У меня дома? — неловко улыбнулся парень.       — Этот вечер точно тяготеет к переходу в романтический, да?       — Да нет, просто, — Минсок опять остановился, устраивая очередную неловкую паузу, потому что ему опять вздумалось покурить, — по-братски тебя накормлю.       — И спать уложишь?       — И спать уложу, — добродушно согласился парень.       — Так, может быть, я к тебе сразу перееду, по-братски?       — Это слишком серьезное решение, мне надо…       — Минсок? — раздался чей-то мягкий голос за спиной, прерывая молодого человека на полуслове. — Ким Минсок?       — Ммм? — мгновенно обернулся на крик парень, удивленно вскидывая бровь. Прямо перед ним стоял тот самый парень в красном спортивном костюме, приветливо улыбаясь.       — Я так и знал, что это ты, — радостно затараторил он, расплываясь в улыбке еще шире, чем прежде, — ты так сильно похудел, что я тебя еле узнал. Отлично выглядишь.       — Прости? — не понял Минсок и нахмурился, силясь вспомнить, где же он мог с этим парнем познакомиться.       — Неужели не помнишь? — поразился незнакомец. — Мы с тобой в одной старшей школе учились, в последний год в одном классе были. Я Лухан.       — Эм, привет, — Минсок выдавил из себя самую доброжелательную улыбку и протянул руку для рукопожатия. — Давно не виделись. Ты… тоже отлично выглядишь.       — Нет, я тебе серьезно говорю, ты так сильно изменился, — рукопожатие Лухана было неожиданно сильным, — в школе ты был такой пухлой булочкой в очках, а сейчас… ты только посмотри на себя. Совершенно другой человек. У тебя, наверно, и пресс каменный.       — Эм, нет, в смысле, я еще… в общем, нет, — невнятно пробормотал Минсок, смущенно опуская голову. Он не хотел вспоминать свои школьные годы, но ему было приятно, что его усилия оценили по достоинству.       Исин постарался как можно незаметнее дернуть Минсока за рукав, чтобы тот обратил на него внимание. Парень обернулся, вопросительно изгибая бровь, но в глазах его была такая мольба, словно бы он мысленно просил Исина сделать что-то, чтобы избавить от этой неловкой ситуации.       А ситуация действительно была неловкой. Говорить с Луханом, по сути, Минсоку было не о чем, придаваться ностальгии он не хотел, школу он не считал счастливыми годами своей жизни, хотя бы потому, что он был пухлым зубрилой. С другой стороны, тут же распрощаться и уйти Минсок тоже не мог, это бы было бестактно. Последней надеждой был Исин, но выручать товарища он не спешил.       — Ты ведь говорил, что вы не знакомы, — зашептал молодой человек Минсоку на ухо, притягивая его к себе.       — Так мы и не знакомы, — сквозь зубы прошипел парень.       Он врал. Отчасти. Возможно, не назови Лухан своего имени, Минсок бы его не узнал, потому что вспомнить, как этот парень выглядел в школьные годы, он никак не мог, однако имя этого парня отчетливого врезалось в память с тех самых пор. Дело в том, что в старшей школе Лухан был звездой. Его знал каждый, о нем ходило множество слухов, большая часть из которых была правдой.       — Мне так не кажется…       — Может быть, присядем куда-нибудь, поговорим, мы ведь так давно не виделись, — напомнил о себе Лухан, который, к несчастью, прекрасно слышал, что именно о нем сейчас говорят, — ты познакомишь меня со своим другом…       — А, да, — опомнился Минсок, — это Чжан Исин, мы…       — Учимся вместе, точнее, я на курс младше, — молодой человек тут же протянул руку для рукопожатия.       — Так ты тоже китаец?       — Эм, да… ты тоже?       — А разве по мне не заметно? — удивился Лухан. — Тебя не смутило мое имя?       — Я просто подумал, что это псевдоним или что-то в этом роде. Ты хорошо говоришь по-корейски, совсем без акцента.       — Тебе кажется, — махнул рукой юноша, — я просто давно здесь живу, поэтому не так заметно. Ты откуда?       — Чанша.       — А я из Пекина. Так здорово встретить земляка, когда ты в другой стране! Очень сложно быть иностранцем, я ведь прав? Так хочется иногда просто поговорить на родном языке, да не с кем.       — Да, это точно, — закивал Исин, который как никто другой понимал, что такое быть иностранцем. Он живет в Корее не первый год, но до сих пор чувствует трудности из-за языкового барьера.       — И еще он отличный танцор, — решил добавить Минсок, чтобы подчеркнуть важность Исина.       — Правда? — поразился Лухан и тут же расплылся в очаровательной улыбке. — Что танцуешь?       — Хоп.       — О, — с еще большим энтузиазмом, чем раньше, произнес Лухан, — тогда мы точно должны познакомиться поближе. И, может быть, станцевать? Если ты захочешь, конечно. Устроим баттл.       — Что-то мне сегодня одни неприличные предложения со стороны мужского пола поступают, — засмеялся Исин.       — Значит, я не первый? — театрально ахнул Лухан. — Мне стоило быть чуточку расторопнее.       — Расто… что? — растерялся Исин, услышав незнакомое ему слово, и тут же перевел обеспокоенный взгляд на Минсока.       — Стоило поспешить, — быстро пояснил молодой человек, поймав на себе взгляд.       — Так, — неловко вклинился Лухан, — может быть, пойдем, присядем? Я познакомлю вас с другими танцорами…       — Пойдем? — Минсоку, в сущности, было все равно, чем занять сегодня свой вечер, поэтому он был готов согласиться на любое предложение, просто чтобы хоть как-то разнообразить свои серые будни.       — Почему бы и нет, — с легкостью согласился Исин. Лухан больше не казался ему неприятным человеком, он подкупал своим обаянием и лучезарной улыбкой. Он был из тех, кому не составляет труда оставить о себе приятное впечатление.       — Тогда… идем? — молодой человек хлопнул в ладоши, подтверждая тем самым согласие обоих парней и, грациозно развернувшись, направился прямо к сцене, не забыв поманить за собой спутников.       Лухан уверенно двигался прямо к сцене, умело лавируя в рассыпавшейся бисером толпе. Он то и дело останавливался, пожимал кому-то руку или перебрасывался парой коротких фраз. Минсок с Исином старались в свою очередь делать вид, что не чувствуют неловкость, и выглядеть как можно органичнее, стоя за спиной Лухана. Пусть на это потребовалось больше времени, чем нужно, но им все же удалось прорваться сквозь толпу к сцене.       — Погодите еще секундочку, — небрежно бросил Лухан, срываясь в сторону парня, что сидел за микшерным пультом.       — Значит, — произнес Исин, чтобы заполнить паузу ожиданий, — вы с ним не знакомы?       — Технически, я его знаю, но нельзя сказать, что мы общались, по крайней мере, не больше, чем нужно одноклассникам. Если честно, я даже помню его плохо.       — А он, похоже, очень хорошо тебя помнит…       — В этом нет ничего странного, — неопределенно пожал плечами Минсок и шмыгнул носом, — ты же знаешь, что у меня есть некоторые трудности с запоминанием людей, но это не значит, что они есть у всех.       — Да нет, я ничего не говорю, просто ситуация немного… — Исин замолк, не успев договорить предложение, потому что Лухан уже направлялся к ним.       — Чего замолчали? Обо мне говорили? — обаятельно улыбнулся молодой человек, возвращая дружескую непосредственную атмосферу, однако Исин все же смутился.       — Эм, мы…       — Ага, — перебил Минсок, — здесь кроме тебя и обсудить-то нечего.       — Тогда в следующий раз, когда будете меня хвалить, обязательно позовите меня поучаствовать в разговоре, мне ведь тоже есть, чего о себе добавить. Да и не очень я люблю, когда меня обсуждают за спиной…       — Тебе не привыкать, — небрежно бросил Минсок, скривив губы в легкой насмешливой улыбке, и направился прочь от сцены, туда, где, разбившись по компаниям, уже сидели на бетонных выступах люди.       Лухан предпочел проигнорировать выпад в свою сторону, однако улыбка его стала натянутой.       — Нам туда, — быстро проговорил он, ускоряя шаг. Миновав несколько обособленных компаний, он завернул в один из многочисленных проемов в бетонной стене.       Помещение, в котором располагалась компания, с которой Лухан собирался познакомить своих новых знакомых, было небольшой комнаткой, где свободно размещались человек десять, удобно устроившись на низких бетонных балках, накрытых какими-то тряпками. На всю комнату был только один большой фонарик, светивший в потолок, однако его слабого холодного света вполне хватало, чтобы ориентироваться в пространстве или, по крайней мере, для того, чтобы молодые люди могли нащупать в полутьме свою бутылку пива. В отличие от многих других помещений, которые довелось посетить Минсоку и Исину, здесь не было никакого мусора, только привычный тонкий слой пыли, покрывающий бетонный пол.       — Ребят, я привел еще людей, — оповестил всех присутствующих Лухан, и подойдя к молодым людям, с комфортом расположившихся на бетонных балках, добавил чуть тише: — пиво мое где?       Один из ребят потянулся рукой куда-то за спину, откуда и достал с глухим звоном бутылку пива.       — Открой, — тут же попросил Лухан, показывая характерные движения руками.       — Сам открой, — бросили ему в ответ.       — Я не умею.       Юноша тяжело выдохнул, но спорить дальше не стал. Поставив свою тару на пол, он отогнул ткань и, примостив бутылку так, чтобы крышка приходилась на край бетонной балки, с силой по ней ударил.       — А, да, — вспомнил Лухан о том, что пришел сюда не один, — чего вы стоите там как неродные, садитесь давайте.       Пока группа молодых людей двигалась, освобождая места для новоприбывших, Лухан уже получил свою заветную бутылку пива, и ожидал, когда гости устроятся.       — Пить изволите? — заботливо поинтересовался он, и, не дожидаясь ответа, перегнулся через парня, чтобы выудить из-за его спины еще одну бутылку.       — Я не пью, — сразу уточнил Исин, вскидывая вверх руку.       — А ты, Минсок? — протягивая в его сторону бутылку, поинтересовался Лухан, хотя это был не вопрос, а скорее предложение, от которого нельзя было отказаться.       — Почему бы нет, — пожал плечами Ким.       — Вот это наш человек, — победно улыбнулся юноша, но вместо того, чтобы отдать протянутую бутылку, передал его в руку своего знакомого, который, видимо, был единственным, кто умел их открывать. — Да, кстати, это Ким Минсок, с которым я учился в школе, а это, — Лухан замялся на мгновение, показывая на Исина, — Чжан Исин, который не пьет, но мне сказали, что он отличный хопщик.       После этой простой фразы Чжан Исин из разряда незнакомого непьющего парня, перешел в разряд «свой в доску». Его быстро включили в общее обсуждение сначала конкретно сегодняшних выступлений, потом танцев как направления искусства. К Минсоку же молодые люди быстро потеряли интерес, как только узнали о нем все, что им было нужно. Поддержать разговор о танцах, молодой человек не мог, хоть и отпускал случайные комментарии, но когда парни перешли на свой собственный, понятный только им язык, апеллируя какими-то танцевальными терминами, Минсок из общего обсуждения выбыл окончательно. Ощущение, конечно, было не из приятных, но просто встать и уйти он тоже не мог. В определенный момент, Минсок все же не выдержал и решил, что неплохо бы было прогуляться.       Молодой человек отставил подальше недопитую бутылку и, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, пошел в сторону сцены, откуда слышались крики взволнованной толпы.       — Ты куда? — тут же встрепенулся Исин, заметив, что Минсок уходит.       — Отлить, — немного раздраженно бросил в ответ парень первое, что пришло ему в голову, и тут же мысленно дал себе подзатыльник за свою необоснованную грубость.       Ким Минсок чувствовал себя не в своей тарелке. Ему ничего не мешало сделать над собой усилие и попытаться поучаствовать в разговоре, но кажется, он слишком сильно привык к своей обособленности, что уже и забыл, каково являться инициатором новых отношений. Делать первый шаг для него означало навязываться, а этого гордость ему просто не позволяла. Поэтому если никто не проявлял к нему явный интерес и не старался наладить контакт, он ничего не делал, даже если сам был заинтересован.       Может быть, Минсок просто любил упиваться жалостью к себе, ведь никак иначе не объяснить причину того, что он упорно пресекал любые возможности полноценно включиться в социальную жизнь.       На сцене происходило какое-то оживление. Минсок решил не прорываться сквозь толпу, чтобы посмотреть, что там происходит, а просто пристроился рядышком, забираясь как можно выше на сомнительную конструкцию, которая здесь заменяла трибуны. Не сказать, что оттуда было хорошо видно, зато просторно и можно покурить, что Минсок и сделал.       Почти опустевшая пачка сигарет сильнее мялась в кармане штанов, приобретая непотребный вид. Чтобы она не теряла форму и не портила оставшиеся сигареты, Минсок подкладывал туда зажигалку, но постоянно забывал об этом. Вот и сейчас он по привычке обшарил все карманы, прежде чем вспомнил, что зажигалка в пачке.       Молодой человек привычно сосчитал оставшиеся сигареты, их было четыре, и с сожалением достал одну. Он знал, что ему нужно зайти в магазин за новой пачкой, но делать этого он не хотел, потому что было не по пути, однако прожить до утра на три сигареты он бы не смог. Одна на обратный путь, одна перед сном, еще на утро, могло бы хватить, вот только когда сигарет остается впритык, всегда хочется курить больше обычного.       — Ты, похоже, совсем заскучал с нами, — раздался все еще незнакомый Минсоку голос совсем рядом.       — Ммм, — молодой человек задумчиво покрутил зажженную сигарету, стряхивая пепел, — просто мне все это очень непривычно.       — Ты ожидал увидеть здесь что-то другое, ведь так? — Лухан рухнул рядом с Минсоком, устало выдыхая. — Обычно все не так тухло. Это не самая показательная тусовка в этом плане.       — Значит, мне просто не повезло? — вежливо улыбнулся парень.       — Да. Хотя я в любом случае рад, что ты здесь, — молодой человек внимательно посмотрел на Минсока, изучая такие непривычные черты лица, — ты очень сильно изменился. Как много осталось от тебя прежнего?       Минсок опустил ниже голову, под пристальным взглядом нервно перебирая пальцами воздух. Он не знал ответа на этот вопрос. Для него много изменилось со школьных времен, но все равно казалось, что все осталось как прежде.       — А что насчет тебя? — вскинул голову молодой человек, чтобы заглянуть в глаза Лухану. — Насколько сильно изменился ты?       — Думаю, не так сильно, как тебе этого хочется…       Минсок резко отвернулся и нервно затянулся. Ему не нравился этот разговор. Он был некомфортным, неловким. Их никогда не связывали близкие отношения, поэтому изображать из себя старых друзей сейчас было глупо.       — Так значит танцы? — как можно небрежнее спросил Минсок. — А что насчет футбола? Помнится, ты подавал большие надежды.       — Он мне наскучил. Я слишком быстро теряю к чему-то интерес, поэтому…       — Он или футбольная команда? — оборвал фразу на полуслове Минсок.       — Сначала он, потом и футбольная команда, — спокойно произнес Лухан, умело избегая откровенной провокации. — А что насчет тебя?       — А что насчет меня? — в голосе Минсока слышалось напряжение от подступающего раздражения.       — Ты бросил футбол? Кажется, ты хотел заниматься им профессионально.       — Не вышло.       — Почему?       — Почему? Странный вопрос. Разве не ты был тем, кто сказал, что если я и буду играть, то только в качестве мяча?       — Злишься на меня за это?       — За это и за то, — махнул рукой Минсок, — сейчас это не имеет значения, все осталось в прошлом.       — Тогда почему ты все еще злишься? — Лухан незаметно придвинулся ближе.       — Я не злюсь.       — Да брось, думаешь, что я не вижу? По-твоему, я не заметил, как тебя передернуло, когда я сказал тебе, кто я? Или думаешь, что я не замечаю, как ты старательно пытаешься избегать смотреть на меня? Хочешь сказать, что это не из-за давней обиды?       — Нет.       — Тогда почему?       Минсок заставил себя поднять голову и долго, очень пристально посмотреть на Лухана. Было видно, что это требует от него очень много сил.       — Потому что каждый раз, когда я смотрю на тебя, у меня возникает чувство, что меня разорвет от отвращения к тебе. Я помню все, что ты делал тогда, и не могу относиться к тебе иначе.       — Разве это не в прошлом?       — В прошлом? — поразился Минсок. — Да ты же был совсем без тормозов. Постоянно влипал в какое-нибудь дерьмо и создавал проблемы.       — С каждым бывает, — пожал плечами Лухан. — Я был подростком.       — Тебя имела вся футбольная команда, и все прекрасно об этом знали! Да ты и не особо скрывал.       — Ох, — мечтательно вздохнул молодой человек, смущенно улыбаясь, — то были мои золотые годы. Мне было 17. Такое случается.       — Со мной почему-то не случалось, — хмыкнул Минсок, отворачиваясь.       — Поэтому ты злишься? Обижен, что мы не приглашали тебя на наши вечеринки?       — Я не особо из-за этого страдал…       — Знаешь, — Лухан понизил голос и придвинулся еще ближе, осторожно проскальзывая рукой по ноге Минсока, — мы ведь всегда можем наверстать упущенное.       — Руку убери, — сквозь зубы прошипел парень, напрягаясь всем телом.       — Ты будто не знал, что все так и закончится, — Лухан нагнулся к самому уху Минсока.       — Надеялся, что ты изменился.       — А если нет?       — Думал, что при Исине ты точно ничего не учудишь.       — Его здесь нет, — вкрадчиво прошептал Лухан. — Ты знаешь, что многие жертвы сами провоцируют своих насильников?       — Тебе виднее.       — Даже если ты сделал это ненамеренно, где-то там внутри ты все равно знал, что все так и будет. Ты ведь хотел этого, разве нет?       Минсока передернуло, когда он почувствовал, как рука молодого человека скользнула к ширинке, сжимая пальцами собачку. Секундное замешательство. Он напрягся всем телом. Лухан успел только чуть дернуть замок вниз, прежде чем рука Минсока, сжимающая недокуренную сигарету, дернулась, оказываясь в сантиметре от глаза парня.       — Я сказал тебе, держи свои гребанные руки как можно дальше от моего члена, — утробно прорычал Минсок, сверля Лухана холодными, полными затаенной злобы глазами.       Лухан замер, опуская взгляд. Его сердце пропустило один удар и сжалось, как смятый пакетик сока. Это было слишком близко и неожиданно. Молодой человек покорно отодвинулся. Он и подумать не мог, что Минсок может так отреагировать. Это действительно напугало его.       — И когда ты успел стать таким, — прошептал он, пряча подрагивающие руки за спиной.       — Когда ты подставлял свою задницу кому попало, — презрительно выплюнул Минсок, выпрямляясь. Он в последний раз затянулся и по привычке отбросил сигарету в сторону, поспешно спускаясь вниз.       Оставаться здесь больше не было смысла. Его переполняло негодование. Кулаки чесались. Еще пара лишних минут, его терпение бы лопнуло, и он с удовольствием бы разбил Лухану нос.       Некоторые люди выводят из душевного равновесия просто одним своим существованием. Неизвестно как у них это получалось, но делали они это мастерски. Лухан был из таких. Может быть, в целом он и не был плохим человеком, но стоило ему отпустить тормоза, и он тут же переходил все мыслимые и немыслимые границы. Скорее всего, именно поэтому у него не клеились ни с кем отношения. Их просто невозможно было построить, когда Лухан в любую минуту мог все разрушить. Словом ли, действием ли, он всегда все портил. Таким уж он был человеком.       — Исин, — громко позвал Минсок, — я собираюсь домой, пока автобусы еще нормально ходят. Ты как?       — Домой? — опешил молодой человек, торопливо вытаскивая телефон, чтобы посмотреть время. — Уже?       — Ты можешь остаться, главное долго не засиживайся, а то потом домой не уедешь, в общагу не попадешь.       — Ты тоже можешь остаться, — предложил Лухан, останавливаясь рядом. — Мы вас на машине подбросим.       — Нет, спасибо, — отрезал Минсок, — я лучше на автобусе.       — Может останешься? — Исин решил подойти к Киму, потому что ему было неловко кричать через все помещение.       — Нет, — мотнул головой Минсок, — мне еще в магазин надо заскочить, пока он работает.       — Что-то мне неловко одному здесь оставаться.       — Почему? Это ведь не я тебя к ним позвал, а Лухан.       — С тобой же позвал.       — Не переживай из-за этого, — мягко улыбнулся Лухан, — все свои.       — В общем, ответственность за Исина на тебе, если с ним что-то случится, я тебе жопу надеру, понял?       — Звучит заманчиво, — усмехнулся парень, — не бойся, я за ним присмотрю.       — Этого и боюсь. В любом случае, Исин, к пьяным в машину не садись! С незнакомыми дядьками на улице не разговаривай, никуда с ними не ходи, даже если будут предлагать конфетку. Долго не засиживайся.       — Сколько мне, по-твоему? Пять? — усмехнулся Чжан.       — Да я просто на всякий случай. Мало ли что. Ладно, я пошел. Хорошо посидеть.       — Ага.       Исин остался стоять, провожая уходящего Минсока взглядом, но тот вдруг остановился, задумчиво потоптался на месте и развернулся.       — Исин, еще кое-что, подь сюды на секунду, — поманил он рукой парня.       — Что? — осведомился парень, даже не успев еще подойти.       — Слушай, — Минсок наклонился к Исину, понижая голос, чтобы его случайно не услышали, — насчет Лухана. Держись от него подальше.       Исин непонимающе посмотрел на Минсока. Не было никаких предпосылок для того, чтобы прозвучало это предостережение.       — Почему?       — Не то, чтобы я ему не доверял, — осторожно начал молодой человек, — просто иногда ему срывает башню, и кто знает, чем это может закончиться.       — Ясно, — слабо кивнул Исин.       — Вот и славно, — уголки губ Минсока дернулись, и он поспешно сделал шаг назад, — если что — звони, — добавил он чуть громче.       — Хорошо, — согласно бросил Чжан и, помедлив, пошел обратно к компании танцоров.       Минсок проводил его взглядом, проследив, чтобы он спокойно миновал Лухана. Тот, скрестив руки на груди, стоял, прислонившись к бетонной стене, и наблюдал. Когда Исин прошел мимо, Лухан повернул голову вслед, будто бы хотел убедиться, что Чжан уже переключил свое внимание на что-то другое, и больше не будет влезать в разговор, после чего двинулся в сторону Минсока, который, к своему сожалению, не успел уйти.       — А можно я тебе позвоню? — осведомился он, замедляя шаг.       — Нет, — быстро бросил Минсок и, развернувшись, поспешно пошел прочь.       — Славно, — Лухан спокойно последовал за ним.       — Ты ведь слышал, как я сказал слово «нет»?       — Что ты ему обо мне наговорил?       — Ничего, — Минсок тяжело выдохнул, — почему ты продолжаешь за мной идти?       — Провожаю тебя.       — Не нужно. Просто иди и займись тем, что у тебя отлично получается.       — Предлагаешь мне переспать с твоим другом?       — Нет, чем-нибудь другим, что у тебя тоже хорошо получается.       — Этим и занимаюсь.       — А еще что-нибудь?       — Так с ходу и не вспомнишь.       — Слушай, — резко остановился Минсок, — какого черта? Ты специально мне на нервы действуешь? Кажется, я достаточно четко выразил свое отношение к тебе.       — Я позвоню тебе, хорошо? Увидишь, наконец, нормальную уличную тусовку или сходишь со мной попинать мяч. Что-нибудь в этом роде.       — С чего бы мне это делать?       — Тебе так сложно?       — Да! Да, мне сложно! С какого… почему я должен это делать?       — Не должен, — махнул рукой Лухан, — ничего не должен. Забудь. Будь осторожен по пути домой.       И он просто ушел, оставляя Минсока в недоумении.       — Что за черт только что был? — прошептал юноша, небрежно вытаскивая пачку сигарет из кармана.       Ему определенно нужно было выбросить Лухана из головы. Перестать вспоминать, каким он был в школе, не стараться понять, как сильно он изменился и изменился ли. Если он будет думать о нем слишком много, это будет выглядеть странным. Никто не поверит, что это потому, что Лухан выбил Минсока из колеи своим поведением. Никто. Минсок сам в это уже не верил.