by someone good

      Автобус с шипением закрыл двери и удалился прочь, урча двигателем. Ночь в этот раз выдалась холодной, промозглый ветер пробирался под куртку, впитывался в голую кожу, поедая все ее тепло. Минсок поднял ворот теплой куртки, ругая себя за легкомыслие. Как и в прошлый раз, он не имел ни малейшего понятия о том, куда идет, однако в душе надеялся, что это будет закрытое помещение. На клуб, как и в прошлый раз, рассчитывать не приходилось, что не мешало хранить в сердце слабую надежду на закрытое помещение. В такой мороз, Минсок был уверен, он не выстоит и получаса, учитывая то, как его тело передергивает через равные промежутки времени, в отчаянной попытке сохранить оставшееся тепло.       Куда ему предстоит сегодня попасть, Минсок понимал смутно. Информация была выхвачена из сбивчивой речи Исина в недолгом телефонном разговоре, однако её было недостаточно, чтобы составить полную картину происходящего. Ким шел в неизвестность и надеялся только на то, что этот раз будет лучше предыдущего, как ему и обещали. Единственное, в чем он, однако, был уверен наверняка, так это в том, что встречи с Луханом ему не избежать. Об этом он знал с самого начала, к этому он готовился всю ночь и весь сегодняшний день.        «Не отвечать, не замечать, быть равнодушным» — крутилось в его голове постоянно.       Ким Минсок много думал на этот счет. Когда кто-то проявлял к нему такой неприкрытый интерес, он не мог иначе. Сначала это льстило, было приятно ощущать чужое внимание. Знать, что кто-то спрашивает о тебе, ищет возможность встретиться. Это придавало некую ценность Минсоку, потому что в конечном итоге, он вырос с мыслью, что всем на него наплевать.       Лухан был прав, когда говорил о комплексах, и своими словами и действиями он лелеял их, а своей непредсказуемостью, переменчивостью и настойчивостью, он заводил Минсока в тупик. Иногда его действия расходились со словами, а слова с мыслями. Все стало не просто запутанно. Ощущение эйфории от чужого интереса спало. Понять, что на самом деле нужно Лухану было настолько сложно, что со стороны это начинало походить на какую-то игру. Ему ведь всегда скучно. В этом дело. В его скуке. Минсок помнил эту фразу, она закрепилась где-то в глубине сознания, и он даже перестал замечать, что в его голове она звучала чужим голосом.       Только одного Минсок понять не мог. Как он относится к Лухану? Это был слишком сложный вопрос, потому что выбрать один ответ было невозможно. Лухан в целом создавал впечатление вполне приятного человека, ему ничего не стоило расположить к себе, потому что в нем был целый вагон обаяния, однако при этом он всегда умудрялся все портить, выкидывая, словно специально, непостижимые для ума простого человека, кульбиты. Когда Минсоку казалось, что Лухан начинает ему нравиться, тот тут же менял мнение о себе на 180 градусов, и наоборот. Что с этим делать, Минсок не имел ни малейшего понятия, но, кажется, он начал находить в этом какую-то прелесть.       Молодой человек вытащил из кармана полупустую пачку сигарет, с трудом сохранявшую свою форму. Холодный ветер покусывал кожу рук, заставляя Минсока спрятать их в карман, зажимая сигарету в зубах. Он ненавидел курить, не вынимая сигарету изо рта, потому что глаза щипало от дыма, и ему приходилось болезненно щуриться, однако выбирая между слезами, текущими по щекам и теплотой рук, он выбрал второе.       Минсок присел на холодную скамейку остановки, стараясь как можно сильнее вжать голову в плечи, чтобы промозглый ветер не мог добраться до голой шеи через невысокий воротник куртки. Он находился на улице всего несколько минут, а ему уже хотелось дождаться следующего автобуса и уехать домой.       В отличие от прошлого раза, этот район не казался необитаемым. Несмотря на поздний час, Минсоку то и дело попадались на глаза представители молодежи. Их схожий внешний вид и направление, в котором они двигались, говорили лишь о том, что они все идут на то же мероприятие, что и Ким. Иногда мимо остановки с жутким гортанным ревом мотора и обязательно пьяным криком срывающимся голосом, проносились машины. Многие из них выглядели весьма впечатляюще.       — Тебе же детей рожать! — возмутился себе под нос молодой человек. — Вырядилась она в миниюбку в такой мороз, совсем ума нет!       — Извините, — Минсок перевел нахмуренный, полный недовольства взгляд, с толпы молодых людей на другой стороне дороги, которые что-то громко обсуждали, на подошедшую к нему девушку, — у вас сигаретки не найдется?       Парень чуть скривил губы, сильнее сжал зубами сигарету и, отклонившись чуть вперед, полез в карман за пачкой. Торопливо открыв её, что выглядело немного неловко, он протянул пачку девушке, предлагая ей взять столько сигарет, сколько она пожелает. Ему всегда казалось невежливым выдавать сигареты нуждающимся по одной. Даже в таких мелочах нужно сохранять людям право выбора, хотя бы из вежливости.       Девушка, убирая наманекюренными пальчиками выбившуюся прядь длинных волос за ухо, немного наклонилась вперед, чтобы достать сигарету. Минсок окинул незнакомку беглым взглядом с ног до головы, прежде чем убрал пачку в карман.       — Спасибо, — девушка одарила Кима очаровательной улыбкой и убежала в темноту, прямиком к своим подругам, вслед за толпой.       Минсок лишь проводил её взглядом, с недовольством отмечая, что проходящие мимо люди одеты по моде, но явно не по погоде. От одного их вида парня зябко передергивало. Минсок даже начал сомневаться в том, что его не попытались обманом заманить на зимнюю вечеринку у бассейна (он не очень любил плавать).       Юноша сделал глубокую затяжку и отправил докуренную, но еще тлеющую сигарету в сторону мусорки, до которой она так и не долетела, упав на асфальт. Сколько еще он должен был сидеть на этой скамейке, Минсок не знал, но подкатывающая усталость, сонливость и нежелание встречаться с Луханом, подбивали парня махнуть рукой на все и вернуться домой. Подсознательное желание сбежать, когда приходится сталкиваться с чем-то неприятным. Минсок прикрыл ноющие глаза и инстинктивно скрестил на груди руки.       — Ты еще жив? — послышался голос над самым ухом.       — Ммм? — Минсок повернул голову на голос, почти сталкиваясь лбами с Исином. Он не имел ни малейшего понятия, насколько пропало его сознание, когда он прикрыл глаза. Исчислялся ли его недолгий сон в минутах или перевалил за час.       — Я пришел, — улыбнулся Чжан, — долго ждал?       — Не знаю, — пожал плечами парень, — но уверен, что мог бы и сам дойти. Незачем было идти меня встречать.       — Я перестал доверять твоей ориентации в пространстве с тех пор, как ты умудрился заблудиться в трех улицах. Со мной будет быстрее и надежнее, чем поручать тебе что-то, — Исин ткнул большим пальцем себе за спину, — так что пошли, пока ты не превратился в айсберг.       — Значит, — Минсок с кряхтением выпрямился, — ты мне не доверяешь?       — Ага, — без тени сомнения подтвердил парень.       — Эй, я вообще-то главный, помнишь? — Минсок указал пальцем на свое лицо.       — Ага.       — Я старше тебя.       — Ага.       — И ответственнее.       — Ага.       — И сознательнее.       — Ага.       — И еще я красивый.       — Ага.       — Разве я не само совершенство? — удивился Минсок, нагоняя Исина.       — Без сомнения, ты само совершенство, — согласился Чжан, — но это никак не связанно с твоей несовершенной ориентацией в пространстве. Поэтому прости, в этом вопросе я тебе доверять не буду.       — Ты еще меня за руку через дорогу начни переводить, — хмыкнул парень.       — Хорошая идея, учитывая, что обычно ты переходишь её так, будто ты бессмертный.       Минсок ничего не ответил, лишь хмыкнул куда-то в сторону. Все его недостатки уравнивались его достоинствами, создавая баланс, так что он не видел в этом ничего плохого. Если бы он не курил, не терялся в пространстве и переходил дорогу правильно и осторожно, не делало бы это его слишком идеальным для этого мира?       Юноши влились в жидкий поток молодых людей, струящийся по улицам. Они все были веселыми, немного пьяными и разговаривали так громко, что ушам было больно. Минсок морщился, его слух резала каждая буква, каждый слог.       Место, куда они шли, подозрительно походило на развалины, в которых Минсоку уже доводилось бывать, только в этот раз вместо бетонных стен железные конструкции. Вместо холодного серого, темный коричневый, добавляющий темноты приятному расслабляющему глаза полумраку. Сквозь железные балки, стремящиеся вверх словно лес, просачивался слабый свет. Басы музыки вибрировали в воздухе вместе с полом под ногами. Минсок чувствовал, как ритм путается и сливается с биением его сердца, разливаясь от макушки до кончиков пальцев на ногах.       Здесь было теплее, чем снаружи, но все равно не настолько, чтобы забыть об отсутствии крыши и стен. На огромной площадке, заставленной машинами и бочками, толпились люди. Раньше Минсок не приглядывался, но сейчас явственно осознал, что все здесь присутствующие совершеннолетние. Их поведение значительно отличалось, это было заметно. Присутствующие наслаждались атмосферой. Для них не имело значения, кто именно был перед ними, они поддерживали всех. Разность навыков уступала перед драйвом. Настроение толпы передавалось танцорам. Они полностью отдавались происходящему, перебарывая волнение. Минсоку однозначно это нравилось. Это было то, чего он действительно ждал.       Пушки, закрепленные над головами на железных балках, яркий свет фар, слепящий глаза всех, кто выходил попробовать свои силы, создавали на площадке ореол яркого света. Танцоры лишь видели смутные силуэты людей, слышали их крики сквозь сотрясающие биты музыки, и это не давало им оценить настроение толпы, оставалось лишь продолжать делать то, что они делают.       — Как тебе? — Исин наклонился к самому уху Минсока.       — Я не ожидал многого, но мне определенно нравится, — молодой человек обвел площадку взглядом, словно бы искал в толпе погруженных в эту атмосферу драйва людей кого-то. — Надеюсь, это меня не разочарует.       — Нет, конечно же, нет, — на губах Исина появилась радостная улыбка, — это всамделишная уличная тусовка, понимаешь? Такая, какой она должна быть. У них даже есть MC!       — MC? — нахмурился парень. — В смысле…       — Нет, не как MC, которых ты видишь на ТВ, а те, которые, — Чжан приложил одну руку к уху, а второй покрутил воображаемую пластинку, изображая диджея, — понимаешь? Кто миксует музыку, тот все решает.       — Я запомню это, — Минсок обернулся к Исину, показательно злобно хмуря брови, — вдруг во мне опять начнут сомневаться, а я — оп — замиксую музыку и снова все в моих руках! Может быть, мне даже снова начнут доверять самому отыскивать дорогу!       — Нет, этого точно не дадут, — хмыкнул Исин, одобряюще похлопав Кима по плечу, и двинулся вперед.       Минсоку ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Он пришел сюда, чтобы поддержать Чжана, но сейчас именно он оказался тем, кого нужно было поддерживать, потому что Исин, по всей видимости, чувствовал себя здесь вполне уютно. Это превращалось в проблему. У Минсока создавалось впечатление, что он внезапно превратился в бесполезное приложение к Исину. Словно бы все повторялось заново. Очень неуютное чувство ненужности. Ему не привыкать, но трудно свыкнуться с участью невидимки, когда твое присутствие замечают лишь постольку поскольку.       Исин внезапно испарился. Лишь на секунду Минсок выпустил его из виду, и тот растворился в воздухе, будто его и не было. Молодой человек обозрел толпу людей в поисках Чжана, но на самом деле он старался найти в ней другого человека. Это получалось неосознанно, словно в голове включался какой-то механизм распознавания лиц, нацеленный только на одного единственного человека, которого Минсок меньше всего хотел видеть сейчас, и все равно искал.       — Ты замерз? — Чжан возник внезапно, когда Ким не был к этому готов. Это начинало входить у него в привычку.       — Немного, — отстраненно проговорил парень. Он даже не замечал, как сильнее укутывался в куртку, зябко ежился, скрещивая на груди руки, прислоняясь к холодной железной балке.       — Пошли, погреемся в машине, — Исин подхватил Минсока под руку и уверенно повел в самую гущу толпы.       Они подошли к одной из машин, стоящей ближе всех — вульгарно-красному спорткару, выделяющемуся среди других. Это была одна из тех машин, на которую сразу обращают внимание, бросают завистливые или заинтересованные взгляды. В особенности этой машиной интересовались девушки, потому что парней красный цвет отпугивал.       Исин по-хозяйски дернул дверь, но та оказалась закрыта. Тогда он трижды постучал костяшкой пальца в окно и дернул снова. Результат остался прежним. Парень наклонился, чтобы заглянуть в салон и, убедившись, что там действительно никого нет, выпрямился, задумчиво оглядываясь.       — Погоди секундочку, я сейчас, — бросил Чжан и снова растворился, оставляя Минсока одного, рядом с закрытой вульгарно-красной машиной.       Он появился снова мгновение спустя, но уже не один.       — Привет, — бросил парень, натягивая на губы вежливую, выражающую притворную радость от встречи, улыбку.       — Привет, — помедлив, ответил Минсок. Ему было неловко, что он не помнил имени этого парня, он даже не помнил, называли ли его когда-нибудь. Все, что он знал, это то, что лицо этого человека было ему знакомо, все остальные воспоминания были очень смутными.       — Ты ведь сказал, что она открыта, — Исин снова показательно дернул дверь со стороны пассажирского сидения, как и раньше безуспешно.       — Так она и открыта, — парень драматично распахнул дверь со стороны водителя, — добро пожаловать в мир, где у машин больше одной двери, Чжан Исин.       — Кто знал, — пожал плечами юноша, смущенно улыбаясь.       — Видимо все, кроме тебя, — молодой человек залез коленями на сидение, чтобы открыть дверь со стороны пассажирского сидения изнутри, после чего выбрался обратно, — итак, вип-места к вашим услугам, — он посмотрел на Минсока, оценивая его состояние, — если совсем замерз, сзади есть плед.       — Да нет, — Ким растянул губы в извиняющейся улыбке, — все в порядке.       — Кстати, — в разговор вступил Исин, распахивая дверь со стороны пассажирского сидения шире, чтобы Минсок мог сесть, — ты много берешь?       — Только Лухана, — Минсок вздрогнул, услышав это имя, и неосознанно стал внимательнее вслушиваться в разговор.       — Будет бестактно, если я попрошу подбросить Минсока? — Исин многозначительно двинул бровями, добавляя наглую интонацию в свой вопрос.       — Я-то не против, но лучше спроси у Лухана, если он…       — О, считай, что он уже согласился, — победно улыбнулся Исин, кивком головы призывая Минсока сесть в машину, — вот мы и решили твою транспортную проблему.       — Тогда, — парень легко шлепнул ладонью по крыше, — будь на связи, мы вряд ли останемся до конца.       — Хорошо, — покорно согласился Минсок, усаживаясь в машину.       — Грейся, наслаждайся происходящим, я скоро вернусь.       Последние слова потонули в хлопке закрывшейся двери, оставляя Минсока в тишине. Хотя, тишиной это сложно было назвать. Музыка просачивалась в салон, звуча глухо, словно издалека, сливаясь с криками людей в единое целое.       В машине было тепло. Оно обволакивало Минсока, затягивая в состояние покоя, на грани сна и реальности. Свинцовая тяжесть опустилась на глаза. Молодой человек прислонился виском к прохладному стеклу. Холод заструился по лицу. Вернулось ощущение, будто Минсока, как маленького ребенка, заперли в машине, чтобы не мешался под ногами.       Обзор из машины был отличным. Люди на танцевальной площадке сменяли один другого, сначала это было интересно, но с каждым новым человеком скука подступала все ближе и ближе. Может быть, это просто не для Минсока? Он просто не может влиться в эту атмосферу, как все здесь присутствующие, наслаждаться моментом, настроиться на общую волну веселья. Может быть, наслаждаться жизнью просто не для него? Он опять отыскивает повод жалеть себя. Он опять начал искать человека, из-за которого он пришел сюда. Сейчас в этом не было сомнений. Множество незнакомых лиц перетягивали внимание на себя, потому что среди них Минсок продолжал искать единственное знакомое, но никак не мог отыскать.       Они все говорили о Лухане. Они говорили о нем так, будто он был здесь, однако его здесь не было. В этом не было сомнений. Просто этого будто никто не заметил. Может быть, он просто ушел или еще даже не появлялся. Минсок не знал, поэтому продолжал вглядываться в людей, силясь отыскать его.       Сейчас, именно сейчас, Минсоку очень хотелось, чтобы Лухан появился. Ему всегда этого хотелось, когда он оставался один. Потому что иначе было скучно. Бесконечная всепоглощающая скука.       Минсок бы не признался, если бы его спросили, но он очень хотел, чтобы Лухан появился. Чтобы пришел к нему. Чтобы заметил. Потому что он, кажется, был единственным, кто не забывал о существовании Ким Минсока.       Сначала парень заметил синюю куртку. Она переливалась в тусклом свете, притягивая к себе внимание. Потом обратил внимание на уверенную походку. Минсок встрепенулся, прижимаясь к стеклу. У него не было сомнений, что это Лухан, но он все равно хотел увидеть его лицо, чтобы убедиться в этом наверняка.       И в тот момент, когда Лухан повернулся, бросая взгляд в сторону машины, сердце Минсока замерло. Он ведь должен был его заметить. Не мог не заметить. Даже с такого расстояния, даже в темноте салона, он все равно должен был увидеть, должен был почувствовать на себе взгляд. Только он не почувствовал. Лухан просто отвернулся. И как только он это сделал, Минсок испытал разочарование, которого не испытывал уже давно. Иногда ему было обидно, что люди не обращают на него внимания, иногда наплевать, но никогда он не чувствовал разочарования, когда человек не замечал его.       Минсок откинулся на сидение, возвращая свое внимание к танцорам. Что происходило там, прямо у него под носом, он помнил смутно, потому что его мысли постоянно уносились куда-то. Он думал о разных вещах. О правильности того, что он пришел. О том, что ему нужно сделать в ближайшем будущем. Были и абстрактные мысли о танцах или музыке, а между ними мысли о Лухане.       Он был тем, кто сказал, что они больше не встретятся, но сейчас он именно этого и хотел. Ему не хотелось допускать, что Лухан потерял к нему интерес. Не хотел даже думать о том, что его начали игнорировать. Придет ли он, заметит ли? Стоит ли Минсоку совершенно случайно появиться прямо перед ним, чтобы привлечь к себе внимание. Чтобы потешить свое самолюбие. Не важно, что он говорил, он не хотел, чтобы человек, заинтересованный в нем, терял к нему свой интерес. Это всегда очень неприятно. Поселяет в голове много вопросов о причинах такого поворота событий.       Минсок знал, что они встретятся как минимум один раз, когда будут уезжать, только это будет слишком поздно, к тому же не в самый удачный момент. У них не будет возможности поговорить. Что если Лухан будет обходиться с ним общими вежливыми фразами или совсем игнорировать?       Все эти мысли заполняли голову, просто разрывали её изнутри. Минсок не хотел об этом думать. Ему претила сама мысль о том, что он может хотеть внимания Лухана. Это ведь Лухан, черт возьми. Тот самый парень, который должен вызывать у него отвращение, но почему-то не вызывает.       Минсок скатился по сидению, сонно наблюдая за происходящим. В голове наконец-то воцарилась тишина. Все мысли, снующие там, куда-то разбежались, оставляя лишь усталость. Молодой человек погрузился в состояние анабиоза, пригретый теплом салона. Его сознание уносилось куда-то высоко, к нависшему грязной тряпкой небу. Происходящее вокруг превратилось в быстро сменяющиеся картинки, словно бы Минсок смотрел на огромном экране фильм.       Кто-то коротко постучал в окно, возвращая Кима на бренную землю. Юноша повернул голову, с опозданием распознавая в жестах призыв опустить стекло.       — Ты в порядке? — Исин наклонился вперед, опираясь согнутыми над головой руками на крышу машины. — Выглядишь скучающим. Не нравится здесь?       — Нет-нет, — торопливо забормотал Минсок, поднимаясь на сидении, — меня просто разморило немного. Здесь так тепло…       — Наверно, поминаешь меня добрым словом, да? — смазано усмехнулся парень.       — С чего бы? — не понял Ким.       — Я позвал тебя сюда, а потом сунул в машину и бросил на произвол судьбы. Некрасиво.       — Некрасиво было, если бы ты бросил меня на улице замерзать, а в машине очень даже красиво.       — Эстет, — хмыкнул Исин. — Я честно не хотел тебя оставлять, просто нас там мурыжат, не выпуская на площадку. То Лухана нет, то он есть, но нас не пускают, то нас пускают, а Лухану некогда, он занят. Просто принцесса какая-то.       Минсок поднял насмешливый взгляд на раздраженного Исина, словно бы говоря «теперь-то ты понимаешь меня».       — Не хочу ничего плохого говорить о нем, — Чжан словно понял безмолвный посыл, — но если он продолжит в том же духе, я его пну.       — Да ты не жди, — тихо засмеялся Минсок. — Как только начинает выпендриваться — сразу бей.       — Хорошо, — задумчиво протянул Исин, вглядываясь в толпу, — я приму к сведению. Мне надо идти…       — Ладно, — пожал плечами парень, — иди, раз надо.       — Я вернусь к тебе, ты меня только дождись, — отходя назад, прокричал Чжан, — не своди глаз с танцпола!       — Ты на десять лет в плаванье собираешься, что ли? — Минсок даже высунулся через окно, чтобы его было лучше слышно.       — Пока на 10 минут, а как дальше пойдет, не знаю, — пожал плечами Исин, — но до понедельника точно вернусь!       Ким скривил губы и влез обратно в салон, с механическим звуком поднимая стекло. На улице было слишком холодно, чтобы выходить. Этого он делать явно не собирался. Стоило ему почувствовать прохладный воздух, как его тут же начинала бить мелкая дрожь.       В любом случае, по его субъективному мнению, ситуация была не настолько плачевной, как могло бы показаться сначала. Он сидел в тепле и удобстве, наблюдая за танцорами, которые подозрительно походили друг на друга не только внешним видом, но и движениями. Минсок в этом не особо разбирался, так что мог судить только как зритель. Как зрителю ему было на это скучно смотреть. Он понимал, что если бы ему сказали станцевать так, он бы точно не смог. Ему бы потребовались годы, чтобы научиться так двигаться. Однако вопрос был не в том, сможет ли Минсок сделать так же. Эти люди потратили время и силы на то, чтобы овладеть навыками. Они, безусловно, были хороши, но только это. Ничего необычного или захватывающего, притягивающего внимания, в них не было. Пока что ни один танцор не покорил Минсока с первого взгляда. Да и со второго тоже.       Бывают иногда такие танцоры, которым стоит только сделать несколько шагов, а ты уже понимаешь, что сейчас будет жарко, и садишься поудобнее, готовясь созерцать что-то феерическое. Это как искра, как любовь с первого взгляда. Это ощущение мастерства и явного превосходства не показушное, но очень заметное. Оно всегда идет откуда-то изнутри, сияет в глазах, прослеживается в движениях. Минсоку бы хотелось почувствовать это хотя бы с одним, только никого подходящего на горизонте не было.       Дверь со стороны водителя резко открылась, заставляя Минсока, опять погрузившегося в свои мысли, вздрогнуть. Ему хватило быстрого взгляда, чтобы сердце предательски сжалось в волнении.       — О, привет, — Лухан, быстро растянув губы в полуулыбке, влез в узкий салон, вставая коленями на сидение.       — Привет, — тихо буркнул Минсок, а его голос, пропавший видимо из-за долгого молчания, решил озвучить лишь конец слова.       — Не знал, что ты придешь, — парень говорил очень буднично, словно это ничего не значило. Наверно, и не значило. Это походило на обычный вежливый разговор, который случается между двумя знакомыми, но мало общающимися между собой, людьми, которые волею случая столкнулись. Лухану будто было безразлично существование Минсока, он замер в не очень удобной позе, вцепившись рукой в спинку сидения, и что-то выискивал в темноте, щуря глаза.       — Бывает, — вместо саркастичного «да неужели?», выдавил Ким. В том, что Лухан знал о том, что он придет, сомневаться не стоило. Наверняка Исин обмолвился об этом между делом, просто потому, что не хотел делать из этого сюрприза ни для Минсока, ни для Лухана.       Может быть, он просто хотел выразить этой фразой свою неуверенность в появлении Кима здесь, но прозвучало это так, словно бы он специально сказал это, чтобы показать свое пренебрежение к факту существования Минсока в этом пространстве.       — Греешься? — Лухан чуть вытянулся, чтобы внимательнее оглядеть приборную панель.       — Ага, — спокойно подтвердил юноша и все же осмелился перевести скучающий взгляд с происходящего на улице на Лухана. — А ты, — он пробежал глазами по тонкой куртке, которая в темноте была глубокого синего цвета, как морское дно, потом по белой футболке, заправленной в штаны и, побоявшись, что за его взглядом проследят, переключил внимание на лицо парня, — не слишком легко одет?       — Нет, — молодой человек загадочно улыбнулся, — если двигаться, совсем не холодно. Прости, — он ткнул пальцем в бардачок, — можешь его… открыть?       Минсок не заподозрил в этом подвоха. Его, впрочем, там и не было. По крайней мере, не в просьбе Лухана. Парень просто нащупал пальцами выемку на гладкой поверхности и, зацепившись за нее, резко дернул на себя. И ровно в ту же секунду, как крышка опустилась, на колени неподготовленного Минсока вывалилось все содержимое забитого до отказа бардачка. Первым хлынул поток мелких бумажек, который вынес за собой все остальное. Среди горы чеков и записок на разного размера листках, отыскалась небольшая визитница, смятая пачка сигарет, несколько одноразовых, по-видимому неработающих зажигалок, пустая упаковка носовых платков отдельно от самих платков и пачка презервативов. Минсок от неожиданности вскинул вверх руки, замирая. Ему показалось, что он что-то сломал, потому что щелчок, с которым открылся бардачок, был подозрительно звонким.       — Нашлись, — победная улыбка тронула губы Лухана.       Он тут же протянул руку, вытаскивая из вороха мусора пачку презервативов. И пусть было темно, Минсок все равно заметил, что эта упаковка презервативов подозрительно похожа на ту, что когда-то парень видел среди покупок Лухана в магазине. Была ли это та самая пачка или другая, парень не знал, но почему-то сопоставляя два факта, он убеждался в том, что это не случайность. Почему-то очень неприятная для него «не случайность».       — Прости, — Лухан смущенно засмеялся, торопливо собирая содержимое бардачка обратно, — он такой неряшливый. Вечно всякого мусора по углам распихает.       Молодой человек скатился по сидению, вытягивая ноги в тесном салоне, и принялся ковырять пальцами пачку, стараясь открыть. Это получилось у него не с первого раза, и чем дольше он это делал, тем неуютнее становилось Минсоку. Не из-за смущения, а из-за неприятного чувства обиды и раздражения, сжимающего до боли горло.       — Лухан, — тихо позвал он, привлекая к себе внимание парня.       — М? — Лухан поднял заинтересованный и немного озадаченный взгляд на Минсока, отвлекаясь от уже открытой пачки, из которой он пытался выловить презерватив.       — Ты если себя ведешь как последняя портовая блядь, так хоть не красься так, — произнес Ким сдавленно и тут же отвернулся, поджимая губы, словно бы его вот-вот стошнит, — незачем всем в этом мире знать, что ты даешь за «спасибо».       — Да я, в общем-то, не жду благодарности, — Лухан двинул бровями, отбрасывая пачку презервативов на заднее сидение. — Кстати, скоро будет мой баттл с Исином, так что внимательно наблюдай. И если захочешь передернуть, то салфетки в бардачке. Ну, ты и сам знаешь.       — С чего бы мне захотеть? — Минсок немного повернул голову, чтобы посмотреть на Лухана.       — Потому что я буду чертовски, — он чуть понизил голос, демонстративно убирая презерватив в карман, — горяч.       И он, развернувшись на сидении, почти выпрыгнул из машины, напоследок подмигнув Минсоку.       — Ублюдок, — раздраженно буркнул Ким, отворачиваясь, когда дверь с громким хлопком закрылась за Луханом.       Ожидание затягивалось. Почему-то Минсоку казалось, что все произойдет куда быстрее. Исин, по всей видимости, надеялся на это же. Чем ближе было мероприятие к своему логическому завершению, тем сильнее танцоры появлялись на сцене, только среди них по-прежнему не было Исина.       Атмосфера накалялась. С каждым разом баттлы были все ожесточеннее. Танцоры чуть ли не глотки друг другу рвали, возбужденные криками толпы и колкими, но веселыми комментариями MC.       Минсоку стало жарко. Он уже давно расстегнул куртку и даже приоткрыл окно. Сидеть в машине он больше не мог. У него уже начинала болеть поясница и ныть ноги. Тело так и требовало разминки. Сидеть и дальше не было смысла. Нужно было покурить. В кармане лежала пачка сигарет. Пока Минсок о ней не помнил, у него не было желания высовываться на улицу, чтобы покурить, но как только вспомнил, сознание начало жечь желание. Организм просил, нет, он требовал своей дозы никотина. Желание сделать затяжку было такое явственное, что Минсоку казалось, он может потерять рассудок, если сейчас же не выйдет из машины и не закурит. Его даже на мгновение охватила паника. Он торопливо открыл дверь и неуклюже вывалился на улицу, подставляя свои пылающие жаром щеки и голую шею холодному зимнему ветру.       Зажигалка сработала только с третьего раза, облизывая сигарету слабым огнем. Минсок выдохнул дым в промерзший воздух, облокачиваясь о крышу машины. Свежий воздух отрезвлял, приводил в чувство. Сонливость спала с глаз, оставляя только болезненную тяжесть в голове.       Минсок повернул голову, сквозь сигаретный дым разглядывая танцоров, и запустил руку в волосы. Как только он обстригал их, у него появлялось навязчивое желание их трогать, но оно пропадало по мере того, как они отрастали. Судя по тому, как он стал чаще откидывать их назад или на бок, а пальцы путались в них, его волосы действительно сильно отросли. Только обрезать он их не хотел. Ему так нравилось больше. И трогать он их не переставал. Они сохли дольше и постоянно вились, от чего выглядели немного небрежно. Они превращались в птичье гнездо от любого дуновения ветра и электризовались, мешались, сильнее путались. Но так Минсоку больше нравилось. Может быть, спустя несколько лет он посмотрит на фотографии, где он с этой небрежной прической, и скажет себе: «Господи, почему я тогда так не хотел подстричься? Неужели мне это нравилось?», — однако это случится точно не сегодня. И не завтра. И не в ближайшие пару месяцев. Пока они не стали длиннее, все хорошо.       Разрывающая барабанные перепонки музыка вдруг затихла. Всего на мгновение, но это было достаточно ощутимо, чтобы привлечь внимание Минсока. Свет моргнул. Это были всего лишь перебои с электричеством, длившиеся не больше пары секунд. Для Минсока же эти секунды растянулись в вечность, потому что он заметил, кто именно направляется к самому центру площадки.       Сердце в волнении замерло. Ким Минсок так долго ждал этого, и теперь боялся лишь того, что его ожидания могут не оправдаться. Если вдруг выяснится, что ожидание не стоило того, что тогда? Что если представления о реальных возможностях Исина были завышены? Что если с самого начала Ким Минсок относился к нему предвзято, потому что они друзья? Если сейчас Исин облажается, что будет дальше? Наверно, ему не стоило принимать в этом участия.       Минсок даже не заметил, как сцепил руки в замок, потому что он действительно волновался и боялся сейчас так, будто это ему предстояло танцевать против Лухана. Почему-то сейчас он переживал только за Исина. Ему не было страшно за Лухана не потому, что было наплевать, а потому что где-то в глубине души он знал, что Лухан справится. Он бы не стал в этом участвовать, если бы была хоть малейшая вероятность того, что он не сможет. Именно поэтому Минсок начинал еще сильнее волноваться за Исина. Только бы тот победил. Лишь бы оказался именно таким танцором, каким Минсок его всегда видел.       Низкий, немного шершавый голос искажался микрофоном и заглушался музыкой. Он всегда начинал говорить в тишине, поэтому начало фраз было отчетливо слышно, а потом включал музыку, и становилось совершенно не важно, что он говорит. Его задорные и забавные комментарии были не важны. Не в этот раз. Минсоку было наплевать и на чужой голос, тонущий в битах музыки, и на холод. Он видел только двоих, стоящих друг напротив друга.       Исин был сосредоточен, как обычно это бывает. Он низко надвинул кепку, так, что она скрывала его глаза, но они горели. Глаза Исина ярко сияли, Минсок это знал. Ему не надо было видеть, он чувствовал. Чжан был напряжен, его волнение ощущалось даже зрителями, словно в противовес ему, Лухан был спокоен и расслаблен. Он не скрывал лицо, тем более не скрывал снисходительную улыбку на своих губах.       Несложной жеребьевкой право первой ночи выпало Лухану. Он начинал этот баттл. Перед ним стояла непростая задача. Кроме того, что он должен был показать хорошую импровизацию, которую нужно будет перебить, именно первый ход становился отправной точкой и задавал темп всему дальнейшему поединку. Улыбка на губах Лухана стала натянутой, стоило ему услышать его музыку. Кажется, он немного нервничал.       Несколько бессмысленных шагов по площадке, разминая руки. Его качало под музыку, он подстраивался, ловил ритм, только никак не мог вписаться в музыку, от этого хмурил брови. А потом что-то случилось. Что-то неуловимое, незаметное взгляду. Будто рубильник дернули. Лухан сделал шаг в сторону и начал танцевать. Он словно вступил в самый поток. Лухан разгонялся медленно. Сначала его движения были неаккуратными, неловким, урывистыми. Он пытался прочувствовать музыку и это у него выходило. Движения становились плавными, но четкими. Волна прошла по его телу и пошла дальше, захватывая все пространство вокруг. Лухан жил в музыке, двигался в ней и вместе с тем затягивал в нее других. Минсок не мог перестать смотреть. Каждое движение гармонично сочеталось с другим, превращая все в единый танец.       Лухан не стоял на месте. Он двигался и двигался. Он словно плыл по воздуху, набирая обороты. Напряжение нарастало. Танец ускорялся. Это был порыв, идущий изнутри.       Он снова наслаждался. Каждой секундой танца. Каждым обращенным к нему взглядом. Внимание сводило его с ума, и он танцевал еще лучше, еще более завораживающе. Это был словно гипноз. Лухан облизал пересохшие губы, откидывая голову чуть назад, и Минсок почувствовал, как где-то в области груди завязался тугой узел.       А потом Лухан вспомнил о существовании Исина. И начал работать на него. Минсок ощущал сосредоточенный взгляд Чжана из-под кепки. Он изучал и оценивал каждое движение Лухана. Чем он ответит? Сможет ли сделать лучше? Минсок никак не мог выкинуть это из головы.       — Ответ! Ответ! Ответ! — перекрывая музыку, закричал голос, подогревая интерес толпы.       Лухан отступил назад, предоставляя возможность Исину показать на что он способен, а победная улыбка уже сверкала на его губах, будто он был уверен, что никому его не перетанцевать.       Стиль Исина отличался от Лухана. Он был ломаным, резким, немного агрессивным. Внутри парня будто пробуждалась неистовая ярость, которую он старался сдерживать, не позволяя себя сделать больше, чем нужно. Именно поэтому каждое его движение казалось незаконченным. Словно дальше взмаха руки есть что-то еще, будто бы он может больше, сильнее, но почему-то не делает. Это могло бы быть огромным минусом для танца, если бы это был не танец Исина.       Чжан Исин переставал быть Чжан Исином, когда начинал танцевать. Если бы Минсок этого не знал, он бы никогда не поверил, что сейчас перед ним именно тот человек, с которым он знаком не первый год. Исин был полной противоположностью Лухана. Если Лухан впитывал в себя чужое внимание, наслаждаясь им, превращая танец в самолюбование, то Чжан Исин наслаждался танцем. Ему нравилось именно то, что он может быть не таким, какой он в жизни. Он полностью освобождался от всего, что сдерживало его. Чондэ был прав, когда говорил, что чем больше Исина, тем меньше секса, потому что Чжан был воплощением этого секса. Резкие биты превращали по природе мягкого и доброго человека в агрессивного, свободного от комплексов, раскрепощенного Чжан Исина. От того, как он закусывал губу во время танца, Минсок чувствовал смущение и невольно прятал лицо в руки. Это было, правда, слишком. Когда Исин был таким, не было сомнений, что победа за ним.       Однако решить сразу после первого раунда, кому отдать победу, не вышло, поэтому парни пошли по второму кругу.       Словно чувствуя зыбкость своего положения, Лухан изменился в лице. Это больше не походило на дружеский баттл. Глаза Лухана сверкали жаждой победы. В этот момент он будто всеми фибрами души ненавидел Исина. Это было в его взгляде.       В этот раз вступил он сразу же, как услышал свою музыку. Он разыгрался. В нем появился азарт, которого не было раньше. Может быть, дело было в том, что он понял, победа не достанется ему легко. Он пошел в наступление.       Движения стали сложнее, быстро сменяя одно другое, из-за этого пострадала их четкость, превращая в неразборчивый хаос, который только постепенно обретал форму. В конце Лухан позволил себе сделать простой кувырок, удачно вписав его в танец, и после, подойдя к Исину, он самодовольно вскинул перед собой руки и дважды двинул бедрами.       Толпа взорвалась одобрительным криком. Минсок не смог скрыть улыбки на своих губах, сползая от переизбытка чувств по крыше. Это движение ему очень понравилось. Лухан исполнял его особенно хорошо.       В свою очередь такой выпад Исин расценил как вызов. На его губах появилась зловещая очаровательная улыбка. Он с легкостью ухватил атмосферу и начал двигаться.       Чжан словно бы перенимал основные движения Лухана, деформируя и подстраивая под себя. Он побеждал его тем же оружием.       Короткие беспорядочные движения превращались в единое целое. Они были обрывочными каждое само по себе, но когда они соединялись словно кадры, то обретали смысл. Несмотря на отрывочность и резкость каждого движения, в целом танец был плавным. Движения Исина перетекали друг в друга, связки между ними были слишком короткими, чтобы их уловить.       А потом Исин сделал то, чего не ожидал никто. Когда музыка чуть замедлилась, он остановился и, мучительно медленно, направился к Лухану. Он откинул кепку, которая все это время скрывала его лицо и, не сводя глаз с Лухана, остановился прямо перед ним. Задрав черную майку, он закусил ей, оголяя свой пресс и, проскользнув по нему рукой к штанам, сделал несколько коротких резких толчков под завершающий бит.       Минсок подавился воздухом. В нем проснулось дикое желание прямо сейчас набрать номер Чондэ и рассказать ему обо всем случившемся, чтобы они уже вдвоем не верили в происходящее. Было жаль, что Киму и в голову не пришло снимать это на телефон, однако он был уверен, что кого-то среди этих людей посетила эта мысль, и он снял самый невероятный момент в жизни Минсока.       Победа Исина в баттле была очевидна. Продолжать дальше не было смысла, хотя он был готов. Он очень хотел танцевать дальше. Лухан выглядел потерянным, когда объявляли победителя в их поединке. На его лице мелькнуло сожаление и обида, но он тут же спрятал это за улыбкой, найдя в себе силы искренне порадоваться за Исина и поздравить его, не забыв сказать, что цена этой победы не так высока, однако это не делает ее незначительной. Парни перекинулись парой фраз, уходя в толпу, где Лухан и растворился.       Исин пришел к машине уже один, держа в руках свою куртку. Ему было жарко, он ярко улыбался и был переполнен впечатлениями. Когда Минсок видел его таким, он сам не мог перестать улыбаться. Чжан подбежал к машине, быстро открывая дверь.       — Сидеть, сидеть, сидеть, — повторял он, откидывая переднее сиденье и неуклюже забираясь назад, — я так вымотался, — пожаловался Исин, устраиваясь сзади.       Дождавшись, пока тот устроится, Минсок вернул сиденье в исходное положение и сел в машину, захлопывая за собой дверь. Он чувствовал себя немного неловко из-за того, что он так нагло пользуется чужой машиной, но, с другой стороны, ему ведь разрешили быть здесь.       В салоне повисла тишина. Минсок не знал, как бы ему начать разговор, Исин просто сидел на заднем сиденье, устраивая ноги как можно удобнее в узком пространстве, и мурлыкал себе под нос мелодию.       — Чжан Исин, — грозно произнес Ким, бросая взгляд через зеркало заднего вида на юношу, — что это сейчас было?       — Что? — встрепенулся Исин и посмотрел перед собой ошарашенными глазами. — Что было?       — Ты вообще в курсе, что ты там устроил? — Минсок повернулся назад, смотря на Чжана так, словно бы не верил не то что в случившееся, а вообще в реальность этого мира.       — Танец? — с сомнением предположил Исин.       — Да ты там всех своей харизмой поимел! — вскрикнул Ким. — В смысле, ты реально их всех поимел. Я знал, что ты хорош, но не думал, что прям так.       — Как так?       — Ну, знаешь, ты был, — Минсок закусил губу, — не думаю, что будет правильно, если это скажу я.       — Да говори уже! — не выдержал Исин.       — Сексуальным, — смущенно проборматал парень. — Ты был очень сексуален. Это сейчас очень по-гейски прозвучало?       — Не то слово, — Чжан чуть округлил глаза, давая понять, что такие комплименты предпочитает принимать от девушек.       — Это было действительно неожиданно, — вздохнул Минсок, утыкаясь подбородком в спинку сиденья. — Чондэ не поверит, если я ему расскажу.       — Нет! — резко оборвал его Исин, заставляя Кима вздрогнуть. — Не говори ему.       — Почему? — молодой человек непонимающе наклонил голову вбок.       — Это даст ему повод для кучи новых шуток, — Чжан откинулся назад, — не хочу этого.       — Хорошо, — покорно согласился парень, — не скажу. Это будет только между нами. Наш секрет.       Минсок подмигнул. На губах Исина появилась мягкая улыбка. Он повернулся к окну, сквозь стекло и темноту разглядывая толпу людей.       — Наш секрет, — эхом повторил он, — это его взбесит.       — Точно.       Ким тихо засмеялся, не сводя полного нежности взгляда с Исина. Сейчас было трудно поверить, что спокойный и умиротворенный молодой человек перед ним и тот парень, что вытанцовывал пару минут назад очень жаркий танец на холоде, один и тот же человек. И в груди щемило от того, насколько трогательным был Чжан Исин сейчас. Он был таким, каким всегда его видел Минсок. Он был потрясающим.       — Исин, — тихо позвал парень.       — Что?       — Почему ты просто не скажешь Чондэ об этом? — Минсок не хотел задавать этот вопрос, просто под давлением этой доверительной атмосферы тот сам слетел с его губ.       — Скажу о чем? — не понял молодой человек.       — О том, что тебе неприятны его шутки…        — Ах, об этом, — отстраненно произнес Исин, снова отворачиваясь к окну, — я не могу.       — Почему?       — Потому что, — парень выдохнул, — он замкнется в себе, если я скажу ему это. Все его колкие шутки, возмущение и постоянные крики, лишь часть его личности. Я знаю, что он ведет себя так не со всеми, и причина этому только в том, что он боится быть непонятым. Но с нами ему не нужно этого бояться, понимаешь? Мы принимаем его со всеми его достоинствами и недостатками, таким, какой он есть. И если я скажу ему, что он не может быть со мной самим собой, таким, каким он хочет быть, если не позволю ему говорить и делать то, что он считает нужным, значит… это будет значить, что я не в состоянии принять его таким, какой он есть. И его это очень заденет.       — Но тебя ведь это тоже задевает, разве нет?       — Не настолько сильно, чтобы просить его измениться ради меня. Я просто не имею на это права, ведь он в свою очередь никогда меня о подобном не просил.       — Потому что ты и-де-аль-ный, — по слогам произнес Минсок, чтобы добавить эмоциональности. — Нет ничего, что бы ты мог в себе поменять.       — Поверь, — усмехнулся Исин, — есть. Просто мы никогда не общались настолько долго, чтобы ты это заметил.       — Значит, — Минсок прищурился, — он заметил?       — Да, — эхом отозвался Исин.       Минсок не смог удержаться. Он протянул руку вперед и положил ее Исину на колено, успокаивающе поглаживая. Он не мог себе объяснить почему, просто чувствовал, что должен так сделать. Просто чувствовал, что это больно.       Сначала они молчали. А потом начали говорить. И говорили они очень долго и много. Сначала о вещах отвлеченных, просто чтобы сбить послевкусие, которое оставил разговор о Чондэ, потом Исин перебрался на переднее сидение. Они смотрели баттлы и обсуждали их, шутили, смеялись. И в целом, именно эта часть вечера, наверно, реабилитировала его полностью.       Это был первый раз, когда они с Исином говорили так много, узнавали новое друг о друге. Им было просто хорошо сидеть в машине и разговаривать о всяких бессмыслицах, вроде суфле или небесных китов. Им было весело, все остальное не имело значения.       Минсок не замечал, как с завидным постоянством в его кармане вибрирует телефон. Быстро забыл о том, что за пределами машины есть что-то, есть кто-то.       А потом они внезапно замолчали, словно исчерпав весь запас тем и слов, но даже так им все еще было хорошо. Оказалось, что вместе можно было и молчать, обдумывая собственные мысли. Достаточно было и того, что они смотрели в одном направлении.       — Ты куда? — Минсок слишком неожиданно решил вылезти из машины, что не могло не остаться незамеченным для Исина.       — Схожу покурить. Сейчас приду.       — Ладно, — кивнул парень и, шмыгнув носом, откинулся на спинку сидения.       На улице значительно похолодало. Минсок торопливо застегнул на себе куртку, тут же пряча руки в карман. Мороз неприятно щипал горячую кожу, но пока что был не так ощутим.       Молодой человек, умело лавируя между людьми, вынырнул из толпы, направляясь в темноту, подальше от гудящей музыки и вялых криков уставшей толпы. Ему хотелось спрятаться в темный угол, чтобы остаться наедине с собой. Атмосфера непрекращающегося веселья утомляла, высасывала все жизненные силы.       Минсок остановился, только когда уткнулся в стену. Здесь было тихо. Музыка по-прежнему доносилась издалека, но звучала уже не так навязчиво. Юноша достал из кармана пачку, по привычке пересчитывая сигареты в ней, и, вытащив одну из них, прикурил. Едкий дым заструился по горлу, оставляя на выходе терпкое послевкусие, к которому Минсок уже привык.       Сколько времени молодой человек провел здесь, он не знал, даже предположить не мог, но сейчас, когда он остался один, этот вопрос стал его интересовать. Он выудил из кармана телефон, на автомате нажимая на кнопку блокировки на боковой панели. Полвторого ночи и семь пропущенных звонков высветились на экране. Минсок зажал сигарету зубами, хмурясь, и перехватил телефон в другую руку, открывая журнал звонков. Шесть из пропущенных принадлежали Лухану, один был с неизвестного номера. Парень задумчиво пролистал журнал вниз, щуря глаза от струящегося сигаретного дыма. Нет, в его журнале больше не было других звонков с этого номера. Скорее всего, это был номер кого-то из здешних, потому что никому другому бы не пришло в голову звонить ему в час ночи по делам.       Додумать мысль Минсок не успел, потому что телефон снова начал вибрировать, оповещая о входящем вызове. Молодой человек посмотрел на экран, перемещая телефон в другую руку, чтобы, наконец, зажать сигарету пальцами правой руки.        «Олень. Не брать».       Эта надпись никогда не допускала появления в голове Минсока даже маленького сомнения о том, стоит ли отвечать на звонок. Если там написано «не брать», значит, так оно и должно быть. Именно с этой мыслью он всегда сбрасывал вызов и убирал телефон обратно в карман. Так он поступил и сейчас.       — Знаешь, — послышался голос неподалеку, — ты бы мог хоть иногда отвечать на мои звонки. Это могло быть что-то важное.       — Вряд ли, — бросил Минсок, безошибочно определяя хозяина голоса, после чего оперся на стену, запрокидывая голову вверх, и выдохнул в коричневое от света города небо серый дым.       — Это так по-детски, Минсок, — вздохнул Лухан, подходя, — всего лишь звонок. Неужели ты не можешь ответить, просто для того, чтобы узнать, что мне от тебя нужно. Неужели ты не хочешь знать, чего я от тебя добиваюсь?       — Да без разницы, — безразлично махнул рукой парень, — ты просто заноза в заднице, только и всего.       — Заноза в заднице, которая великодушно согласилась подбросить тебя до дома, — уточнил Лухан, — хоть капельку благодарности в голос добавь.       — Похоже это слишком большая честь для меня. Лучше знаешь что? Не надо подбрасывать меня до дома, а то ты меня потом до конца жизни будешь попрекать своим великодушием. Оно мне надо?       — И что? Останешься здесь? Пойдешь пешком? Просто потому, что не можешь сказать мне банального спасибо или сдержать свое пренебрежительное отношение ко мне? — раздраженно забормотал Лухан. Его действительно задевал такой тон.       — Почему сразу пешком?       — Потому что общественный транспорт уже не ходит.       — Так мы не в какой-нибудь пустыне и не в глуши, сюда ездят такси. Так что не пропаду. Можешь не переживать.       — Слушай, Ким Минсок, — Лухан стремительно сократил расстояние между ними и с силой ударил рукой в стену в нескольких сантиметрах от уха парня, — я звонил тебе всего лишь для того, чтобы сказать, что мы скоро отчаливаем. Только и всего. Я не собирался эротично дышать тебе в трубку или осыпать тебя градом пошлых фраз, развести на секс по телефону или не только по нему. Просто хотел сказать, чтобы ты был рядом с машиной, и тебя не нужно было искать.       — Так я и был.       — Но ответить на звонок, чтобы сказать об этом, ты просто не мог, да? — голос Лухана звучал непривычно раздраженно. Он стискивал зубы, морщил свой аккуратный нос и злобно щурился, бросая испепеляющий взгляд на Минсока.       — Ты какой-то чересчур нервный, — облизнул губы Ким, невозмутимо затягиваясь, — это тебя так проигрыш в баттле подкосил или просто секс с шофером обломился?       — Знаешь, что меня реально выводит из себя?       — Что? — вскинул брови Ким.       — То, как умело ты сводишь любой разговор к упрекам. Тебя не должно волновать с кем я трахаюсь и обламывается мне это или нет. Не должно. Человек, который упрекает меня в бестактности и грубости, не имеет права упрекать меня в блядстве, понятно? Ты был первым, кто заговорил об этом, первым, кто начал с осуждения и оскорблений, так почему ты продолжаешь корчить из себя жертву? Это меня ты называешь провокатором? Ты тот, кто постоянно провоцирует меня, понятно?       Лухан сделал глубокий вдох, опуская голову. Он старался привести себя в чувство, но его нервы просто не выдерживали. В груди нарастало клокочущее чувство злости на весь этот мир, которое пожирало его изнутри, и он хотел от него избавиться. Ему нужно было просто уйти в спокойное место и немного остыть, но на свою беду он встретил здесь Минсока. И отступившая, казалось, волна хлынула с новой силой.       — Меня раздражает, что ты постоянно смотришь на меня свысока, — продолжал бормотать он, — как будто я и не человек вовсе.       Его голос понизился до угрожающего шепота. Минсок заметил, как Лухан мелко подрагивает. Была ли это злость или все дело в том, что на улице было холодно, а на нем тонкая куртка, сложно сказать.       — Делаешь вид, будто все обо мне знаешь, но на самом деле ты нихуя обо мне не знаешь, — Лухан поджал губы, поднимая голову, чтобы посмотреть в глаза Минсока, — ни черта, — его руки с силой несколько раз дернули ремень парня, расстегивая, — обо мне, — он надавил на пуговицу штанов, — не знаешь. Может быть, прежде чем судить меня, стоит хотя бы попытаться понять, каково это?       Звук расстегивающейся ширинки прозвучал слишком громко, разрезая напряженную тишину. Лухан уцепился за карманы штанов, с силой дергая вниз, и опустился на колени.       Минсок молча смотрел перед собой безразличным взглядом. Он поднес сигарету к губам, затягиваясь, словно бы ничего не происходило.       — Ну, чего молчишь? — с горькой усмешкой поинтересовался Лухан. — Не собираешься меня останавливать? Лухан, остановись! — начал он подражать интонациям Минсока. — Я сказал, хватит! Если ты не перестанешь, я сломаю тебе что-нибудь. Где это все? Неужели пересмотрел свои взгляды?       — Нет, — коротко ответил Минсок.       — Тогда что?       — Ничего. Рано или поздно это должно было случиться, так? При каждой встрече ты пытаешься снять с меня штаны, и я подумал, почему бы сегодня не дать тебе это сделать.       — И вот я сделал.       — И что дальше? Что будешь делать?       — Отсосу тебе, — уверенно заявил Лухан.       — Что ж, можешь попробовать, — пожал плечами Минсок.       — Считаешь, что у меня не получится?       — Получится ли у тебя отсосать? Думаю, что в том, что ты это сможешь, мне сомневаться не стоит, только мне это будет не очень интересно.       — Неужели? — усмехнулся Лухан, подцепляя пальцами резинку трусов.       — Да, я ведь, кажется, упоминал, — Ким затянулся, — меня не интересуют парни. С тех пор мало что изменилось.       — К черту парни, — молодой человек резко выпрямился, прижимая Минсока к стене, — интересую ли тебя я?       — Здесь тоже все по-прежнему. Ты не интересуешь меня.       — Это не правда, — Лухан прищурился.       — Так ты будешь мне отсасывать или я могу надеть штаны? — вкрадчиво проговорил Минсок. — На дворе, знаешь ли, не май месяц. Мне холодно.       — Ким Минсок, — тихо прошептал Лухан, наклоняясь к самому уху парня, — физиология штука довольно простая. Не имеет значения, кто будет тебе отсасывать, ты на это среагируешь. Если тебя смущает, что это буду делать я, просто закрой глаза и…       — И что? Наслаждаться моментом? Великолепный план. Скажи мне только, — Минсок бросил беглый взгляд на парня, — что ты сейчас пытаешься мне доказать? Что когда тебе сосут у тебя встает или что?       — Что твои предпочтения полная херня, — с нескрываемым отвращением выплюнул Лухан.       — Допустим, и что? Что это поменяет?       — Это будет значить, — еле выдохнул парень, — что между нами…       — По-прежнему ничего не может быть.       Губы Лухана дрогнули. Он отдернул руку, которая пальцем очерчивала линию на животе Минсока выше резинки трусов.       — Я не знаю, чего ты добиваешься, Лухан, — вздохнул Минсок, — не знаю, что творится в твоей голове. Что за игру ты ведешь со мной? Тебя забавляет эта игра «доведи Ким Минсока до точки кипения»? Тебе просто нравится врываться в мою жизнь, гадить и сваливать? А потом снова появляться, как ни в чем не бывало, и повторять все от начала и до конца по старой схеме.       Минсок нащупал руками пояс спущенных штанов и, немного наклонившись, натянул их обратно, застегивая. Ему стоило сделать это раньше, потому что на улице было действительно холодно.       — Каждый раз, когда тебя нет рядом, мне кажется, что я был к тебе слишком несправедлив, что ты не такой уж и плохой человек, как мне казалось, но потом снова появляешься ты, и я понимаю, почему хочу держаться от тебя подальше. Я знаю, что ты можешь быть славным парнем, знаю, что ты можешь вести себя нормально, но почему-то только не со мной. Все, что ты делаешь… это не зависит от того, стоит у меня на парней или нет. Дело не в ориентации и ни в том, что я презираю всех, кто ездит задним ходом. Дело только в тебе. В том, как ты ведешь себя рядом со мной. Я умею принимать людей такими, какие они есть, со всеми их недостатками и достоинствами, но на это нужно время. Для того чтобы быть принятым, недостаточно показать самую неприглядную свою сторону, Лухан. Нужно дать людям запасной вариант, чтобы у них было ради чего прощать тебе косяки. Уж не знаю, хотел ли ты понравиться мне или делал это просто чтобы занять свое свободное от блядства время, но если ты хотел построить со мной какие-нибудь отношения, приятельские или еще какие, ты начал не с того…       Минсок посмотрел в глаза Лухану. Мучительно долго вглядывался в них, пытаясь отыскать хоть какой-то намек на то, что он был услышан. И в этих своих поисках он нашел чуть больше чем хотел. Сквозь полумрак ему вдруг удалось разглядеть причину того, почему сегодня на Лухане была тонна макияжа. Сквозь толстый слой тонального крема проглядывал расцветающий на скуле синяк, под глазами парня были круги, ссадина у уголка губ. Лухан выглядел непривычно уставшим и старался спрятать все эти дефекты своей жизни за вызывающим макияжем. Минсок нахмурился. Было поздно спрашивать или волноваться. Пора было поставить точку и отмахнуться от этого, потому что более это не его дело. И никогда им не было.       Ким отвернулся, осторожно отстраняя от себя Лухана, и уверенно двинулся вперед, на ходу выкидывая истлевшую сигарету.       — Минсок! — позвал парень.       — Хватит, Лухан, — Ким остановился, — давай просто закончим все здесь, ладно? Перестанем друг другу звонить и, если вдруг встретимся снова, просто сделаем вид, что не знаем друг друга. Мы ведь и не знаем. Просто хватит этих глупостей. Начать с начала у нас все равно не получится. Оно того не стоит, Лухан. Оно того не стоит.       И Минсок ушел, оставляя парня одного. Просто ушел, словно заканчивая все на середине, обрывая фразу на полуслове. Лухан устало прикрыл глаза, прижимаясь лбом к стене. Если бы он сегодня не вышел из себя из-за пустяка, если бы смог выдержать дистанцию, что-нибудь бы изменилось? Ему стоило с самого начала делать все по-другому. Он понимал это сейчас, но не тогда. Тогда он всего лишь развлекал себя, стараясь сбежать от скуки. Он подумал, что это будет отличной игрой, но что-то, казалось бы, забытое, снова всколыхнулось в нем, оживляя старые воспоминания.       Лухану казалось, что его мир рушится. Минсок не был особенным. Никогда не был. Не должен был быть. Ни тогда в школе, ни сейчас. Просто когда все шло наперекосяк, он вдруг появлялся, и все снова становилось хорошо. И сейчас должно было быть так, просто в этот раз все было сложнее, и спасительная соломинка, за которую хотел схватиться Лухан, вдруг оборвалась.       — О, а вот и Минсок вернулся, — улыбнулся Исин, стоя рядом с машиной.       — Отлично, — парень, с которым он разговаривал, раздраженно отбивал пальцами дробь по крыше машины, — один пришел, другой пропал. Ты случайно Лухана не видел?       — Видел, — кивнул Ким, подходя к Исину, — он пошел отлить, сейчас будет.       Спонтанная ложь оказалась такой простой. Он просто выпалил первое, что пришло ему в голову, и это оказалось очень правдоподобно.       — Ты чего так долго? — Чжан наклонился к уху Минсока, чтобы его ненароком не услышали. — Что-то с Луханом?       — Нет, просто там тихо, а у меня голова начала побаливать, вот я там и задержался, — вторая ложь далась еще легче. В этом деле главное было тщательнее перемешивать её с правдой. Добавлять нужные детали и убирать ненужные. В такой пропорции ложь выглядит правдоподобнее правды.       — О, сильно? — в глазах Исина мелькнуло сострадание.       — Терпимо.       — Ну, ничего, сейчас домой поедешь. Только Лухана дождемся…       — Лучше посиди в машине, если действительно плохо. Раньше, чем Лухан нагуляется, мы все равно не поедем, а гулять он может долго, так что…       — Да, — подтвердил Исин, — лучше подожди в машине, там не так громко будет.       Минсок лишь согласно кивнул, благодарно улыбаясь, и полез на неудобное заднее сиденье. Лухан появился спустя несколько минут. Пока он перекидывался с Исином, который все это время ждал рядом с машиной, парой фраз, место водителя занял его законный владелец. Мгновением спустя в машину сел Лухан. Минсок не заметил, как тот бросил беглый взгляд на него в зеркало заднего вида, потому что ровно в этот момент Исин постучал в стекло, привлекая к себе внимание. Он помахал Минсоку, жестами пообещал созвониться с ним, а когда машина двинулась, провожал её взглядом, пока она не исчезла из виду.       Всю дорогу до дома в салоне стояла гробовая тишина. На Минсока накатила жуткая усталость. Он был опустошен и хотел спать. Ему с трудом удавалось держать глаза открытыми, поэтому все, что он мог, это смотреть в одну точку перед собой. Пейзаж за окном был до печально одинаковый. Бесконечная линия фонарей вдоль дороги и сменяющие друг друга с невероятной скоростью дома.       — Ты в порядке?       — Да, — тихо ответил Минсок.       — Точно?       — Сто процентов.       — Выглядишь очень бледным. Как к тебе во двор заехать?       — Просто высади меня где-нибудь неподалеку, где тебе будет удобно.       — Нет, давай лучше до дома, уж очень ты хреново выглядишь.       Минсок слабо улыбнулся, стараясь скрасить этим свой не очень хороший внешний вид. Спорить он не стал, сил у него не было.       — После остановки сверни и до конца.       Минсок потерял счет времени, поэтому ему показалось, что доехали они поразительно быстро. Заставить сонное тело шевелиться было очень трудно. Если бы он мог, он бы продолжал ехать дальше, невидящим взглядом смотря в окно. В таком состоянии он не замечал, как Лухан постоянно бросает на него короткие взгляды. В таком состоянии он вообще не замечал его существования.       С трудом выбравшись из машины, Минсок сердечно поблагодарил за то, что его подбросили, пожелал всем спокойной ночи и направился к своему подъезду, не обратив внимания на то, что машина уехала только после того, как за ним захлопнулась дверь.