На первой полосе.

Я совершаю ошибки. Нет, не так. Я люблю совершать ошибки. Это, пожалуй, моё хобби, мой талант, мой уникальный навык. Должен же мне Бог дать хоть какое-то качество или дело, в котором я бы преуспевала. Если отбросить отступления, то мы уже ехали в лифте, и неловкость — это не то чувство, испытываемое мной в данный период времени. Скорее, что-то среднее между выжатой губкой (все-таки весь день я провела в стрессе) и человеком, который ни черта не понимает. Мне кажется, что меня обманывают, а я не люблю, когда людей трудно понять и не то, чтобы понять, а скорее разгадать. Я не понимаю: играет Лухан или нет? Мне очень важно знать это, так как дальше нужно сложить о человеке впечатление и выстроить план, как вести себя во время той или иной встречи. Вроде, я раскрыла в Лухане то, что, кажется, не смог никто, но что-то все время не даёт покоя, что-то я постоянно упускаю. Я как недоделанный детектив — вот к чему приводит «слишком много думать». Вредно, очень вредно, поэтому стоит отключить свой мозг, хотя бы сейчас, когда я еду в лифте в квартиру к своему начальнику просто потому, что на улице было поздно и пошёл дождь. Чисто теоретически, ничего ужасного, обычный джентльменский поступок, но, видя пару посещений дамочек в кабинет главного редактора, во мне закралось несколько темных мыслишек. — Проходи, — Крис открыл дверь, и я зашла в просторную квартиру, сняла обувь, вслед за ней промокшую ветровку и направилась дальше по коридору, пройдя кухню. Для меня стало открытием наличие лестницы, идущей наверх, вдоль одной из стен. — Тут что, два этажа? — Да. — Хорошая у тебя зарплата, — если честно, это я произнесла скорее про себя, вполголоса, немного удивившись, хотя, по сути, моё удивление здесь не очень уместно, так как стоило догадаться, что у главного редактора хватит денег на подобную роскошь. Помимо двух этажей, тут имелось: 1. Неплохой интерьер (понятия не имею, что это за дерево, но паркет был темно-шоколадного оттенка; голубой потолок, что немного удивляло; где-то стены были выложены камнем, где-то обои; там, где была арка в переход из одной комнаты в другую, стояли полки с книгами и папками… Я могу бесконечно долго описывать, но усталость — это усталость). 2. Дизайнерская мебель. 3. Картины (мне казалось, я даже в одной из комнат, сквозь щелку двери, видела мольберт. Неужели наш главный редактор «живёт две жизни»?) — Спасибо, — усмехнулся Крис, и я впервые обратила внимание на его брови, а точнее на их форму. Даже они составляли маленькую роль в его образе «плохого парня». — За что? — не поняла я. — За оценку моего дохода. — Ой. Эм, пожалуйста. — Поднимайся. Мы поднялись по лестнице и прошли в одну из комнат: — Это гостевая, можешь переночевать здесь. — Вау. Тебе нравится космос? — этот вопрос возник не из ниоткуда. На вид, самая обычная комната, но, если задрать голову и обратить внимание на потолок, то можно заметить, что он расписан в цветовой гамме, схожей с галактикой. — Ты сам? — Что сам? — Сам это сделал? — я кивнула на потолок. — О, нет, это на заказ. Я, конечно, неплохо рисую, но это выполнено художником. Ты задаёшь много вопросов. Я удаляюсь, если что-то понадобится — спустись и возьми сама. — Спасибо, — хмыкнула я. Гостеприимно, что сказать. Забыла уточнить, что жил Крис в одном из «стеклянных столбов», на достаточно высоком этаже, поэтому отсюда был неплохой, очень даже неплохой, вид на город. Я подошла к окну (которое шло от пола до потолка, что давало отличный обзор) и, скрестив руки на груди, стала лицезреть округу. «Интересно, как там Алекс?» — мне стало неловко, что за все время я только один раз вспомнила о своей подруге. Она переехала по месту работы в один из городов в Штатах, абсолютно вылетело из головы, в какой именно. Я достала телефон и снова проверила сообщения в разных соц. сетях. Нет, ничего, -«Может, что-то случилось?». Я легла на кровать, а точнее упала на неё и стала копаться в телефоне, просматривая новости, свои папки и прочее, что делают от скуки, желая заснуть. Нетрудно догадаться о том, на какую аудиозапись я наткнулась, гребанный Лухан. Снова ты. Уйди, исчезни. — КАКОГО ЧЕРТА?! — раздалось снизу. Это было настолько громко и неожиданно, что я вздрогнула. Делать все равно нечего, так что я спустилась вниз и остановилась ещё на середине лестнице, наблюдая данную картину: Крис метался по комнате, как заводной волчок, держа (почти ломая сжатием руки) свой iPhone и явно в дико рассерженном настрое. Я поняла, что совершила ошибку (+1 к ошибкам), не стоило спускаться, ибо сейчас на меня грозится вылиться море «позитива». Я развернулась и, в буквальном смысле, намысочках стала подниматься назад к себе: — СТОЙ! — я прикинулась глухой и продолжила подниматься как ни в чем не бывало, — Я СКАЗАЛ СТОЯТЬ, — я остановилась, после паузы голос смягчился, — а теперь спускайся и садись сюда, — он указал на пуфик. Он говорил это с такой интонацией, что становилось понятно: лучше выполнить, в противном случае — я стану одним из пуфиков. — Что теперь? — поинтересовалась я, уже сидя на злосчастном пуфике, — я там вообще спать собиралась, а тут ты … Вы со своими криками. — Знаешь, что сказала моя дорогая мама? Все равно не угадаешь. Она запретила печатать твоё интервью с Луханом! — ЧТО? — Вот именно. Звонил его отец и сказал, что нас ждут неприятности, если мы выпустим эту статью, однако в противном случае, нам ещё и заплатят за молчание. — Я… Я столько пережила… Это моё интервью! Это же моё! Мне решать! — Боюсь, что нет, — выдохнул Крис, сбавляя темп своего шага и круги, наворачиваемые им стали уменьшаться в количестве, — в этом мире все решают деньги. У нас их меньше. — Может, —, но я тут передумала говорить вслух. Если я сейчас расскажу о своём намерении поговорить лично с отцом Лухана, то услышу только отрицательное, не думаю, что стоит это делать, — может все это к лучшему. Не стоит связываться с ними дважды, — мой голос звучал так убедительно, что я сама начала верить себе. — Что? Ты хочешь сдаться? Не говори подобного больше, это заставляет меня думать, что я ошибся в твоей хватке к интригам. Смотри, уволю. — Ты сам сказал, что все зависит от денег. Зачем вступать в бой, в котором заранее проиграл? — Смотря с какой точки на это посмотреть. В «Том и Джерри» Чисто по идее преимущество на стороне кота, но как видно, мышь всегда может выпутаться. — Жизнь — не мультсериал. — Опять же, это как посмотреть. Знаешь, почему я люблю космос? Не только из-за красивого вида, ещё потому что у него нет границ. Он огромен и безграничен. Можно заглянуть в каждую галактику и каждую разглядеть отдельно, где будут свои правила, свои принципы жизни, если они тебе не понравятся, то смотаться в другую. — А если и там не подойдёт? — прищурилась я. — То в третью и в четвертую, пока не найдёшь, то что ищешь. — Если определился. Я, например, не знаю, что ищу, — пожала плечами я. Мне действительно в последнее время стало трудно формулировать свои желания. Не то, чтобы они отсутствовали, просто из кучи, где валялись разные мои предпочтения, очень трудно собрать хотя бы что-то стоящее. К тому же, я не знаю, чего именно хочу от жизни в данный момент: переключений, денег, карьеры, отношений? — У тебя все впереди, отмахнулся Ву. — А ты будто старик. Разница в возрасте между нами невелика. — Иди спать. — С каких пор командуешь? — Во-первых, ты в моём доме, во-вторых, уволю к чертовой матери, — снова эта интонация. — Ок-ок. Спокойной ночи, — второй аргумент стал решающим для меня. — Не проспи завтра. — И тебе того же. — Мне можно и позже подъехать. Я же начальник. Да и если нас застанут вместе выходящих из машины, не поверят больше в твои способности, будут шептаться за твоей спиной. Одни нас поженят, другие будут говорить, что ты меня совратила, третьи — наоборот…- стал красочно описывать перспективы Ифань. — Да поняла я. — Молодец. Теперь иди спать.

***

Я ужасно волнуюсь. Черт возьми, даже сильнее, чем в предыдущий раз. Встреча с владельцем сети компаний всегда должна быть волнительной, а ещё я опять не знаю что сказать и вообще зачем иду. Вроде я сама позвонила и договорилась о встрече, что стоило немалых усилий, но обычно люди готовят речь заранее, а все что я могу сказать это: «Какого черта нет? Надо всему миру показать каков ваш сын». Тут до меня только сейчас теория запрета статьи — возможно, отец не хочет выливать наружу семейные проблемы, ведь если слова Лухана правда, то он выйдет в худшем свете. Тёмная семейка. Я прибыла на место встречи. Передо мной было кольцо из охраны, во внутрь которого меня пропустили, предварительно обшарив все карманы. Я прошла между двумя громилами и (вообще-то я думала, что меня трудно удивить ещё чем-то. Ждала пожилого человека в строгом костюме, с четкими и резкими чертами лица, в общем, как мы представляем себе злодеев) зависла, так как, начнём с первого, он был в инвалидной коляске, во вторых, никакого строгого костюма — обычный однотонный свитер и брюки, в третьих, лицо у него обладало мягким выражением, видимо Лухан все-таки и от отца что-то перенял, волосы чёрные (очевидно закрашенная седина). Коляска находилась рядом со скамейкой, по две стороны от неё стояло ещё по двое телохранителей. Пожилой мужчина немного приподнял уголки рта и низким, чуть охрипшим голосом, начал разговор: — Добрый день, я надеюсь, что вы скажете мне что-то срочнее, иначе я огорчусь, так как пришлось перенести встречу, но для начала присядьте, — он кивнул на скамью. — Здравствуйте, спасибо, что приняли предложение о встрече. Я хотела был поинтересоваться, почему вы отменяете выпуск моего интервью? — он как-то странно скривил губы в улыбки, это напрягло меня. Мне не показалось в своих словах ничего смешного. — Так это вы брали интервью у моего сына? Теперь ясно, признайтесь, он ничего такого не говорил. Он вас бросил или что-то ещё? — подобные слова просто вывели меня из колеи. — Да я его второй раз в жизни видела! У меня даже есть запись интервью, если не верите. Ваш сын не моего формата. Я достала телефон и включила запись. Отец Лухана внимательно слушал и приподнял бровь, когда услышан отчётливо сказанные сыном предложения. — В прочем, это все мало что меняет, я не все равно разрешаю выпускать это. — Вам не кажется, что это мне решать? — А вы кто? — В смысле? — Журналист? — Нет, но… — Главный редактор — Нет, но… — Директор, в конце концов? — Нет, я… — Тогда мне все равно. Это время потрачено почти в пустую. — Я человек и у меня есть права. — Не спорю, но я богатый человек и могу купить ваши права. Не так ли? «Он ещё хуже, чем его сын» — с ужасом поняла я. — Не отвечайте. Мы заберём ненадолго это, — он взял телефон, где на экране ещё светилась остановленная запись. — Но… Это мой телефон, — без всякого энтузиазма пыталась противостоять я. — Вернём до завтра. Важные звонки не пропустите. Мой вам совет: не занимайтесь ерундой, возвращайтесь в институт, Майли. Он уже знал информацию обо мне. Конечно, как я могла подумать, что в семье Лухнана есть порядочные люди. Его отец не только не разрешил мне (а точнее издательству) публиковать статью, но ещё и лишил меня единственного средства связи. Я смотрела как кольцо оцепления из охраны медленно рассасывалась по своим черным мерседесам вслед за коляской с их Г-Ом, которую, к слову, везла молодая девушка. Вскоре я осталась одна. Мне следовало вернуться в офис, обеденный перерыв вот-вот кончится, именно это и послужило причиной для моего подъёма со скамьи, но голос, раздавшийся сзади, пригвоздил меня назад к ней: — И как тебе мой отец? Наимилейший человек, не так ли?