Граффити тенью

Установить приклад. Зафиксировать рукоять. Накрутить ствол. Защёлкнуть в пазах прицел. Развести сошки. Воткнуть магазин. Передёрнуть затвор. Разместить оружие на подоконнике. Вот они – Вейла и Гарнер, уселись на краю крыши ангара. Я поймал их в линзе оптического прицела. Всего час назад я был безоружен и бессилен, жалко и беспомощно наблюдая, как папаша отбирает у меня то единственное, что мне дорого. Теперь же мне известно, где искать отца. Я впервые застал его на длинной дистанции, вне зоны его видимости, в момент, когда он, возможно, и не ждал нападения. Теперь я охотился, а не он! Гарнер что-то объяснял ученице, сопровождая слова жестикуляцией. Что-то указал на её руке, потом провёл ладонью от предплечья до груди. Девушка подалась в его сторону, направив ладонь ему между ног и прикасаясь поцелуем к его губам. Перекрестие прицела задрожало от переполнявшей меня ревности и злости. Нужно взять себя в руки. У меня нет права промахнуться – другого такого шанса может не представиться. Выдох. Пульс замедлился, сердце редко застучало в висках. Приклад жёстко упёрся в плечо, а оружие замерло. Неимоверным усилием воли я поймал папашу в успокоившийся прицел и плавно потянул спусковой крючок на себя. Отец же тем временем, смеясь, отстранился от Скайн, помотал пальцем перед ней и затем указал в мою сторону. Эмоции вновь захлестнули меня, и потому пришлось расслабить руки, прервав выстрел в самый последний момент, чтобы не пустить пулю мимо. Он меня увидел? Или просто совпадение? Или что-то другое привлекло его внимание? Он не мог меня заметить! Это невозможно!!! Но Вейла, глядя прямо на меня, лучезарно улыбаясь, приветственно замахала рукой. Чёрт, да это невозможно! Между нами сотни метров! Отец залился издевательским смехом. Как он меня раскрыл? В чём я оступился? Гарнер что-то сказал ученице, и та тоже засмеялась. Мои руки онемели, но я всё равно заглотнул воздуха... Прицел неудержимо шатало, тело отказывалось повиноваться привычкам и навыкам. Плевать – так пристрелю. Пристрелю подонка! Палец сжал спусковой крючок, курок сорвался со своего места, пробивая капсюль, разжигая порох, который вытолкнул пулю со сверхзвуковой скоростью... Но вот куда она попала, я уже не мог сказать. Точно не в отца и не в Вейлу. Либо я промахнулся, либо они ушли от пули, читая меня, как книгу. Бесполезная железка! В гневе я швырнул винтовку на пол и направился прочь из квартиры. У меня с собой было и другое оружие на случай, если не найдётся шанса выстрелить издали. Можно сказать, сейчас именно та ситуация. В прошлый раз он меня застал врасплох и легко обезоружил, но теперь всё будет иначе. Я взял с собой пистолет-пулемёт и фонарик-триггер. Пан или пропал – мне больше нечего терять. Пусть хоть убьёт меня, не то я сам с крыши сброшусь! Или убью козла, во что бы то ни стало. Иного выбора не осталось. Они вдвоём, Вейла и Гарнер, уже слезли с ангара и стояли друг возле друга, что-то бурно обсуждая. Они ждали и при этом не замечали меня. Или притворялись, что не замечали. Я сделал крюк мимо ближайшей постройки. На её стену отбросил фонариком свет и достал, как из ножен, идеально острую катану. Только теперь на меня обратили внимание. Папаша отдёрнул полы тренчкота, сунул руки в карманы и неторопливой поступью направился ко мне. - Вот и мой косоглазый сынок пожаловал. Неужели между ног зачесалось? Мне всегда казалось, что там ничего нет. - Заткнись! – крикнул я, вытянув в левой руке огнестрельное оружие. Меч находился в правой. Между мной и отцом метров пять, и мы замерли на месте, сверля друг друга глазами. Почему он даже не пытался уйти с линии огня? Что он задумал? Где подвох? Я отчаянно водил глазами по сторонам, пытаясь разгадать уловку, но ничего в голову не приходило. - И что дальше, Беркус? Мне уже скучно. Будешь стрелять или нет? – спросил отец, издевательски усмехнулся и бросил косой взгляд назад, через плечо. Прямо позади него, прислонившись к стене, стояла Вейла. Как раз, чтобы я в неё попал, если промахнусь мимо папаши. Тварь, он всё предусмотрел! Я вдруг с горечью осознал, что этот подонок предусмотрел всё! Каждый мой шаг! Мой побег, когда Вейла приняла поцелуй. Окно, с которого я стану стрелять. И даже этот момент, когда он находился прямо у меня на мушке на дистанции пяти метров, а я всё равно ничего не мог сделать ему. И то, что я приду по его душу с пистолетом-пулемётом и катаной, он тоже знал! Плевать! Пусть хоть трижды видит меня насквозь, мне придётся расколоть ему череп во что бы то ни стало! Я сделал шаг в сторону, чтобы линия атаки не пересекала Скайн, но папаша своим шагом легко вернул себе это превосходство, вновь оказавшись между мной и любимой. У меня не оставалось выбора, кроме как пойти на сближение. Пять метров плавно превратились в четыре, затем в три... Я не спускал глаз с папаши, но и не отводил в сторону пистолета. На двух метрах всё же выпустил очередь, а Гарнер предугадал выстрел и в последний момент ушёл от огня. Вейла, будучи достаточно ловкой, тоже отскочила в сторону, а рядом впились в стену пули. Я замер, не веря своим глазам, что только что чуть не подстрелил её. Папаша, воспользовавшись моей заминкой, подбежал ко мне и с размаху влепил по лицу, заставив развернуться от удара. Мне едва удалось устоять на ногах. Едва поймав точку опоры, я с разворота взмахнул вслепую катаной, которая звонко ударилось об оружие отца. В его руках отливала светом секира со здоровенным лезвием в форме изогнутой трапеции. И эта бахвальная ухмылка, режущая по моим недостаткам отцовским опытом... Я вскинул огнестрел, но отец развернул перед собой секиру, прикрывшись лезвием, как щитом и без труда отбил первые пули три, прежде чем в два шага набрал скорость и бортанул. Ударом меня отнесло назад и едва не свалило с ног, а отец тем временем догнал и размахнулся своим оружием, остановив его уже перед самым моим лицом, открытым и беззащитным. - Не, сынок. Чесотка мне только показалась. Ты самое большое разочарование в моей жизни. Неудивительно, что Вейла так легко отказалась от тебя. - Заткнись! – вскрикнул я, бросившись в атаку. Взмахнул катаной – Гарнер парировал секирой, открываясь для пистолета. Выстрел – ушёл в сторону, гад сделал мне подножку и заехал локтём по лицу, сбивая навзничь. Тяжело опустил своё оружие на асфальт и с садистским наслаждением обошёл меня по кругу, скребя лезвием по шероховатой поверхности, пока я поднимался на ноги. А затем размахнулся секирой, которую пришлось блокировать, и от блока меня тут же отнесло назад – отцовское оружие значительно тяжелее моего. Такое просто так не спарируешь. Я бросился в новую атаку, взмахнул мечом – Гарнер ушёл в сторону и ударил под дых рукоятью. Ещё один взмах – парировал и попытался меня пнуть, но я разорвал дистанцию, вскинул пулемёт. Огонь по ногам – отец прикрылся лезвием секиры, взмахнул оружием, пытаясь рассечь огнестрел – я снова отступил и тут же прыгнул вперёд, но ударить не успел, получив левым кулаком по лицу. Отшагнув, замахал катаной, пытаясь хоть как-то его задеть, но не достал. Ещё один выпад на врага – папаша парировал катану, открываясь под пистолет – огонь! В последнюю секунду меня схватили за запястье и направили выстрел вверх. Я отступил, взмахнув катаной, и лезвие вдруг задело отступающий от узла край ремня, опоясывающего тренчкот, и кусок ткани спланировал на асфальт между нами. - Не загордись, неудачник. Такое пальто испортил, - фыркнул отец. Я рванул вперёд, мой взмах легко отвели в сторону, влепив кулаком по рёбрам. Удар заставил меня отступить, но я сразу же ринулся в бой! Выстрел – пули вошли в лезвие секиры, и локтём папаша достал до моей щеки. Едва поймав равновесие, я сделал ещё выпад вперёд, атакуя катаной прямо – Гарнер увернулся и взмахнул рукоятью, метя по лицу, но я пригнулся и ударил катаной по ногам – пинок отца попал по моей ладони и отвёл удар, а колено в грудь отбросило меня на спину. Я вскочил, выпустил ещё одну очередь мимо папаши, увернулся от упавшей на меня секиры, взмахнул катаной – Гарнер увернулся и врезал кулаком, едва не выбив из равновесия. Затем ударил секирой, я отбил её в одну сторону, сам ушёл в другую, поднял для стрельбы пистолет и пропустил болезненный пинок в грудь. Отступая, всё же сжал пусковой крючок, и очередь пуль прошла по боку, по самому краю одежды, вспарывая нити тренчкота. Отец прыгнул на меня, взмахнув оружием, которое я с огромным трудом отбил, но инерция всё равно оттолкнула меня назад. Потом так же принял на катану вторую массивную атаку. Едва не отхватил удар локтём, ушёл в сторону и, казалось бы, взмахнул катаной по открывшемуся отцу, но тот поймал меня за горло, поднял над собой и отбросил навзничь. - Ты хоть понимаешь, что я сейчас вожусь с тобой, а ты мне весь тренчкот разорвал? Целиться в жизненно-важные органы ты вообще не учился? Одни убытки же, и никакой пользы! - проворчал папаша. - Заткнись, ублюдок. Я убью тебя! Я вскочил и бросился в атаку, сразу же промахнувшись и получив кулаком в живот. Принял катаной секиру и выпустил очередь пуль – всё мимо. Гарнер опять занёс надо мной оружие – я увернулся и ударил катаной, отец прогнулся под моим ударом, поймал меня за руку, у самого плеча, и перебросил через себя, роняя на спину. Замахнулся секирой, но я откатился в сторону, и лезвие звякнуло совсем рядом. Попытался подняться, но пинок по рёбрам вновь опрокинул на спину. Я перевернулся и поднял пистолет-пулемёт над собой как раз, когда отец снова замахнулся оружием, и мне уже не хватало времени, чтобы увернуться - огромное лезвие падало прямо на меня. В последний момент оно отклонилось и лязгнуло над самой головой, в ушах протянулся пронзительный звон, а отец на секунду потерял равновесие, пока спасал меня от своего же удара... В этот момент я спустил курок. Пистолет застрекотал, выплёвывая очередь. Папаша дёрнулся в сторону, разворачиваясь корпусом, но свинец вгрызся в материал тренчкота, пробурился вглубь и достал до мяса, никак не желая останавливаться. И всё же прорваться насквозь не смог. Поймав несколько пуль в грудь и живот, Гарнер отскочил от меня, разрывая дистанцию. Но огнестрелу дистанция нипочём, я приподнялся на локте, поймал раненого отца в прицел и сжал спусковой крючок. Пистолет-пулемёт щёлкнул и заглох, а затвор замер в раскрытом положении. Не давая мне времени перезарядиться, папаша бросился в атаку, хотел было пнуть, но я взмахнул катаной по ногам и заставил его отскочить назад, затем приподнялся на колено и принял в блок удар тяжёлой секиры. Массивное оружие после ранения стало значительно медленнее, отец уже не справлялся с его тяжестью и легко раскрылся. Я инстинктивно вскинул пистолет, но тот снова отказался стрелять. Чёрт подери! Папаша тяжело размахнулся секирой, а я увернулся и атаковал клинком. Дотянуться не успел - выпустив массивное оружие и развеяв его в воздухе, отец освободил себе руки, поймал мой удар и снова перебросил через себя. Я пролетел пару метров и больно рухнул на асфальт, покатившись по нему. Гарнер наклонился к пятнышку света под ногами и зачерпнул горсть податливого вещества, которое прижал к ранам в груди. Застонал от боли и повторил этот фокус ещё пару раз, перекрыв если не всё кровотечение, то большую его часть. Только к этому моменту я смог остановиться и принять устойчивое положение. Сразу потянулся в карман за патронами. А отец перебежал к ближайшей стене, к светящемуся силуэту, отброшенному просветом ламп и архитектуры, чтобы создать себе более сподручное оружие, которое вытянулось длинной шпагой, а от гарды распустило веер чешуи, покрывшей защитой всю руку до локтя. Я сорвал пустой магазин, а на его месте закрепил полный. Затвор сам вернулся в исходное положение. Я выпустил очередь по папаше, который резко ушёл вбок и швырнул в меня кинжал на леске – уворачиваясь от клинка, я прервал огонь, а когда поймал отца на мушке, тот уже почти добрался до меня. Заткнув кинжал обратно за чешую, прикрылся рукой, отбив бронёй пару пуль, после чего мы скрестили клинки. Пинок отбросил меня назад, отец быстро нагнал и взмахнул шпагой, я парировал и отшагнул, парировал снова и ещё раз отступил. Отскочил в сторону, поднимая огнестрел и выпуская веером свинец. Папаша пригнулся и ударил кулаком в живот, поднялся и попытался достать до подбородка, но я, скрестив руки перед лицом, блокировал кулак и отскочил назад. Отец ткнул шпагой прямо, но остриё замерло у самой моей груди, потому что парировать я не успел, а убивать отец не собирался. Запоздало отбив оружие с пути, я ринулся вперёд, атаковал прямо – блок; атаковал сверху – мимо, Гарнер увернулся и заехал локтём по груди. Отступая, я взмахнул наотмашь, но рассёк лишь воздух. В следующее мгновение скрестил клинки с отцом и, используя заминку, выстрелил по ногам. Папаша отступил, парировал мой выпад и тут же нанёс ответный удар, от которого я и не думал уворачиваться – Гарнер не станет убивать меня. Лезвие замерло у моей шеи, и я ударил сам, вспарывая тренчкот, задевая клинком тело. Отец отскочил так быстро, как мог, но всё равно по его животу протянулась алая полоса. Разрезанный ремень бессильно разошёлся на шлевках, и отвороты свободно повисли на широких плечах отца, открывая обзор на клетчатую безрукавку и белую, на наливающуюся кровью рубашку. - Гадёныш, пользуешься моей добротой?! – проревел озлобленно отец. Я не ответил, лишь поднял пистолет-пулемёт и выстрелил. Гарнер пригнулся, в мгновение ока сократив между нами расстояние. Размахнулся шпагой – я парировал. Не прекращая двигаться на меня, он прошёл мимо блока и заехал кулаком по животу, затем ударил локтём по лицу, но я пригнулся, отшагнул в сторону и с разворотом взмахнул катаной. Клинки скрестились, и папаша силой задавил меня и оттолкнул назад. Оттолкнул, несмотря на раны. Оттолкнул и взмахнул шпагой. Я же, не думая уворачиваться, сам полез на остриё шпаги, заставив отца отвести оружие, и сам атаковал, разрезал по рукаву, задевая плечо. Отец отступил назад, но я не стал давать ему передышки. Сразу в бой! Пан или пропал! Удар катаной наткнулся на блок. Отец пнул по ногам, но я отскочил в сторону, не прерывая скрежета клинков. Выстрелил из пистолета, но отец извернулся и поймал свободной рукой мой огнестрел. Я вдруг расслабил руку с катаной, пропуская шпагу на себя, и сразу же взмахнул клинком по груди. Отец выпустил пистолет и попытался увернуться, но снова не успел, позволяя оставить ещё одну алую полосу на его теле. Да когда же ты сдохнешь?! Я сразу бросился вперёд, ударил катаной сверху и выстрелил из пулемёта, а отец прогнулся под рой свинца, поймал за пояс и перекинул над головой. Мир завертелся пока болезненно не рухнул вместе со мной на асфальт. Я поднялся так быстро, как смог, когда увидел летящий на меня нож на леске. Спешно завалился на бок, уворачиваясь. Отец выигрывал секунды, чтобы заменить оружие. Броня пропала полностью. Место шпаги занял длинный шест. Не давая мне времени на стрельбу, отец приблизился и атаковал – я парировал, отступая, один удар, второй, увернулся от выпада и пропустил подножку. Кувырнувшись, поднялся на ноги и пропустил выпад – получив жёстким шестом в грудину. Ударом меня оттолкнуло назад, выбило из равновесия, но прежде чем я успел его снова поймать, отец влепил палкой по голове, опрокинув на асфальт. - Что, понравилось морду под шпагу подставлять, да, сучёнок?! – схаркнул он. - Заткнись, урод. Я убью тебя! – вскричал я, поднимаясь. Пан или пропал! Я вскинул пистолет, но выстрелить не успел, длинный шест направил оружие вверх, а папаша в два шага добрался до меня и попытался врезать пинком, но мне удалось уйти в сторону. Я взмахнул катаной, нарвавшись на блок шестом – отец сделал шаг назад, держась за кровоточащее плечо. Выждав мгновение, мы бросились друг на друга: мой клинок рассёк воздух, а Гарнер обошёл меня и попал под дых коленом. Я отступил, взмахнув мечом наотмашь – мимо, а через секунду отец с размаху заехал палкой по плечу. Я попытался разорвать дистанцию, но папаша быстро догнал, увернулся от ещё одного моего удара и атаковал шестом сбоку, мне едва удалось парировать. Отец снова отступил – кровоточащие раны и боль отняли слишком много сил, и Гарнер уже не мог держать удар. Оружие дрожало в его руках, дыхание отяжелело – я никогда не был так близок к его убийству, как сейчас. И едва ли появится шанс снова! Шаг вперёд, взмах мечом, но отец увернулся, залепил шестом по плечу – уже не так сильно, как раньше – и пригнулся, целясь по коленям. Я подпрыгнул, когда папаша вскочил и налетел на меня, сбив с ног. Перекувырнувшись, я поднялся и снова побежал на отца, поднимая пистолет-пулемёт, но очередь прорезала лишь воздух – Гарнер ушёл в сторону и тут же добрался до меня. Я парировал шест катаной, и папаша отшатнулся, придерживая раненое плечо - а я нагнал его и сделал выпад – тот отбил удар и отступил. Не уйдёшь! Шаг вперёд, ещё атака – блок; снова атака – отец вильнул в сторону и атаковал с неудобной позиции, просчитавшись и не достав всего чуть-чуть. Извернулся, пытаясь уйти, но я взмахнул мечом и прошёлся кончиком лезвия от плеча вниз по лопатке. Едва отскочив от меня, он снова развернулся, сделав шаг, и врезал локтём по лицу, следом добавил пинком в грудь – я от удара отшатнулся назад и завалился, едва не падая и сжимая спусковой крючок – свинец застрекотал по асфальту под ноги папаши, пока удар шестом не отвёл огонь в сторону. Но что-то всё же попало. Я сделал выпад и едва не достал – отец, хромая, отступил; я шагнул вперёд и ударил сверху – Гарнер парировал, едва выдержав импульс; я поднял пистолет, но выстрелить не успел – метким блоком папаша отвёл оружие в сторону и ткнул длинной палкой мне в грудь, даже не заставив отступить, просто задержав ударом. Сил ему уже не хватало. Я взмахнул клинком наотмашь – отец увернулся; я сделал выпад – Гарнер едва парировал, отскочив назад и упёршись спиной в стену; ещё выпад, но клинок уткнулся в бетон – папаша, пригнувшись, отхромал в сторону и с размахнул бросил в меня шестом. Парировать я не успел, но и удар был несильный - скорее неприятный. Я поднял перед собой пистолет-пулемёт, сразу поймав на мушку отца, вытянувшего из светлого пятна на стене здоровенную светящуюся руку, одним массивным ударом отбросившую меня на спину. Огнестрел выпал из ладони, катана неудобно оказалась прямо подо мной. Гарнер неторопливо хромал в мою сторону, волоча за собой собранное из света продолжение его собственной руки, такое же живое, с ярко вычерченными мускулами, подрагивающее пальцами, но слишком тяжёлое, чтобы удерживать его на весу. Я поднялся, приготовившись сражаться одной лишь катаной. Пан или пропал – мне нечего терять! Когда между нами осталось расстояние удара, взревев от боли и злобы, тяжело и натужно разворачиваясь, папаша замахнулся рукой, которую я и не знал, как парировать, а уворачиваться уже не успевал – слишком близко и слишком большая. Она снесла меня и вновь отбросила на спину, а теперь уже и катана выпала из рук, рассеявшись в воздухе. Плевать – так справлюсь! Он слишком неповоротлив! Смогу победить его и так!!! Резво вскочив на ноги, я, не разбирая происходящего, ринулся в бой, тут же получив коленом под дых. Отец оказался не в нескольких метрах, а, обезоружив меня и отбросив уже ненужную псевдоруку, подобрался вплотную. Здоровенный кулак высек у меня изо лба искры, локоть вмял, едва не ломая, мне рёбра, сильные пальцы сжали мне горло, перекрывая кислород. У отца была ранена лишь одна рука, второй он отшвырнул меня на асфальт и, прежде чем я успел бы подняться, врезал ботинком по лицу. Мир заплясал тёмными и кровавыми пятнами, звон в ушах перекрыл все остальные звуки, окутанное болью тело больше не слушалось, а мысли рассыпались по сознанию и никак не могли собраться воедино. Я ничего толком не соображал, не понимал, не воспринимал. Удар по рёбрам перевернул меня несколько раз и перекатил по дороге. Время размылось и потеряло счёт. Однако сквозь эту пелену до меня еле слышно донёсся звонкий волшебный голос, который я не смог бы спутать ни с чем. Правда, смысл рассеялся где-то в середине уха. С большим трудом я переставил руку под себя, опёрся на неё и заставил себя приподняться. Сладкий женский голос сменился грубым мужским. Я едва разлепил веки и различил узнаваемые силуэты Вейлы и Гарнера, стоящие надо мной. Девушка что-то проговорила, указывая в мою сторону. Я тряхнул головой, и где-то глубоко в ушных раковинах словно отошла пробка. - Перестать? Да ты сама видела, что это ничтожество только что вытворяло! У меня ни в одном из миров не было более никчёмного сына, чем это недоразумение! - Так что его – калечить теперь?! – вступилась за меня девушка. – На сегодня с него уже хватит – ты только посмотри, он еле дышит! - Да мне плевать, этот недоумок сам смерти хотел пять минут назад! Сам лез на шпагу, ты же видела! - Он был в отчаянии и не понимал, что творит. - Всё он понимал. Только дебил при этом. Ещё и мне всё тело мне разодрал, сволочь. - Но сейчас он избит и замучен. Оставь его в покое! – крикнула Вейла, как будто имела право указывать моему отцу. Тот тут же схватил её за горло и сжал сильными пальцами так, что она начала вырываться и кашлять. - Не... тро... гай... её... – с огромным трудом выдавил я, бессильно вытянув перед собой руку, как будто мог дотянуться и спасти любимую. - Ещё трепыхается твой женишок, - фыркнул папаша. Он потянул девушку за горло, заставив отойти с дороги, после чего отпустил и перешагнул через меня, как бы невзначай пнув ботинком. Я перекатился по асфальту, и от этого закружилась голова. Затем, словно ангел, ко мной опустилась Скайн. Любимая ощупала мое тело, нежными пальчиками пройдясь по всем синякам. Я поморщился от боли. - Всё закончилось. Ты сделал, что мог – остальное оставь мне. Просто лежи и отдыхай, восстанавливай силы, - прошептала Вейла, поцеловала в губы и отстранилась, нагнав папашу. – Ты как? - Глубоко разочарован. Раны тоже надо лечить, но не здесь – хмуро произнёс папаша, покрывая определённые участки тела светящейся массой. – И тренчкот восстанавливать – вот его особенно жалко. - А следующее учебное занятие будет? – наивно спросила девушка. На несколько секунд оба замерли, погрузившись в размышления. Наверно, Вейла уже и сама догадалась, что ей ответят: - Не скоро теперь. В этом мире я и так уже порядочно долго, а с Судьбой спорить тяжело даже при полных силах. И я сейчас далеко не в форме. - Значит, в другой мир? Что там? – пыталась девушка выловить последние крупицы своего обучения. - Другие законы – в двух словах не распишешь. Я пока даже не знаю, в который мир попаду. - Не знаешь, где «дверь» из Небоскрёполиса? - Я же рассказывал – предел нестабилен. И, как ты сказала, «двери»? Они постоянно перемещаются. Какая попадётся, такая попадётся. Предел стабилен только там, где через него проходят дома и дороги. А теперь мне уже точно пора, - закончив покрывать раны светом, Гарнер выпрямился, глубоко вздохнул, отбросил полы разодранного тренчкота и сунул руки в карманы, ровным, без хромоты, шагом направившись прочь, пуская сквозь прорехи одежды яркие лучи. Вейла не стала его провожать, торопливо вернувшись ко мне. Я же тем временем пытался вопреки боли и усталости подняться, и мне только удалось сесть. Любимая улыбнулась, словно ничего не произошло, и протянула мне руку. - Не нужно. Сам встану, - ответил я. Ватные мышцы не слушались, локти отказывались держать на себе вес тела, а ноги неумолимо подкашивались. Тем не менее, я не мог принять её помощь – не после того сокрушительного поражения и унижения, что мне пришлось пережить. Нужно справиться своими силами. Нужно доказать, что ещё чего-то стою! Хотя бы того, что могу встать без чьей-либо руки. Вейла решила не настаивать. Она будто всё поняла, будто прочитала в интонациях моего голоса, а потому милосердно отстранилась, не произнося ни слова. Сам могу. Хотя бы это – уже больше, чем ничего. До конца выпрямиться мне не удалось – мне едва хватало сил стоять на двух ногах. Колени вновь и вновь подгибались, и удержаться - не упасть было очень трудно. Со спины ко мне подошла любимая, нежно обхватила и придержала. Я запротестовал, опустив руку ей на ладонь: - Не нужно - сам могу идти. - Не мучай себя, всё хорошо. Я рядом, а теперь пошли домой, - ласково прошептала девушка мне на ухо. И мы двинулись прочь со складских территорий. Уже на улице наше внимание привлёк шум полицейских сирен. Когда мы подошли ближе, то увидели, как оперативники выносят винтовку и прячут её в кузов бронированного автомобиля. Чёрт... дурак... просто психанул и перестал соображать о последствиях. - Вейла, нам стоит сойти с дороги. - Ты прав, - согласилась любимая, и мы свернули в ближайший переулок. Вроде нас не заметили, иначе бы без вопросов не обошлось. В памяти вспыхнула мысль: - Вейла, там ещё мой пистолет... - Я забрала. А винтовку жаль, но уже ничего не поделаешь. - Да... – вздохнул я. Мы вышли из переулка на соседнюю улицу, и девушка тут же вытянула перед собой ладонь, указав куда-то вперёд: - Смотри, вон мой мячик! И правда – скача по движущимся машинам, отпрыгивая то от одного лобового стекла, то от другого, мячик мчался по улице прочь от нас. Наверно, уже и не догнать. - Ничего, в другой раз, может, будет ближе, - пожала плечами Скайн. Мы погрузились в плотный поток людей, который утянул нас за собой по тротуарам и перекрёсткам, после чего вынес к дверям моего дома. Вейла убедила меня с моими ранами подниматься на лифте, но сама показаться камерам не могла. Всё это время мы не общались. Меня душил стыд за поражение, и слова застревали в горле, а чем руководствовалась любимая, оставалось лишь догадываться. Заговорила она лишь тогда, когда помогла мне сесть в разодранное когда-то давным-давно кресло. - Тебе принести кофе? - Нет, не нужно... Ничего не хочу... – выдохнул я отчуждённо, затеряв взгляд в углах комнаты. Тем не менее, девушка ушла, а через пару минут с кухни потянулись ароматы крепкого горячего напитка. Скайн подошла ко мне и предложила чашку, сопроводив жест словами: - Прости меня, Беркус. Я не должна была так поступать с тобой, не должна была предавать, потеряв голову от погони за знаниями. Прости меня, пожалуйста... - Нет, - покачал я головой. – Нет, ты не виновата. Это всё он... Это всё проклятый папаша. Он тобой манипулировал, он всё заранее просчитал. Он сделал всё, чтобы я его возненавидел и чтобы сам напал на него вопреки привычкам и убеждениям. Он сволочь, я ненавижу его... - Возьми, - улыбнулась любимая, протянув мне кружку. Я, как завороженный, последовал её просьбе, но пить не стал. Просто держал кофе и грел с его помощью ладони, по-прежнему рассеяв измученный взгляд. - Я так его ненавижу, Вейла. Так хочу убить. Он мне всю жизнь портит. Снова и снова приходит, чтобы разрушить что-то, что мне дорого. И называет это жизненными уроками. Ненавижу подонка! Век бы его не видел, но он всё равно придёт... А я... мне не хватает сил, чтобы избавиться от папаши... - Сегодня у тебя почти получилось, - прошептала девушка, прижавшись ко мне. - Такого шанса у меня уже не будет, - вздохнул я. Чуть подождав, добавил: - Как минимум, пока не стану сильнее, - кружка уже обжигала ладони, боль просачивалась сквозь кожу и тянулась нитями к затуманенной голове. Из-за этого по рукам расходилась дрожь. А ещё из-за нарастающей злобы. – Я хочу убить его, Вейла. Ты научишь меня пользоваться силой?