Аврора
Только сейчас, когда все пришло к своему логическому финалу, я начала немного жалеть о своем решении. Может быть, я могу сейчас просто забыть обо всех этих суицидальных мыслях и начать жить по-новому? Поеду в Испанию, проведаю Марсело, а затем вернусь к семье… И, задумавшись над этим вариантом развития событий, я понимаю, что просто-напросто ничего не хочу. Мне плевать на все. Мне никто не нужен. Неоднократно слышала, что люди живут только ради своей мечты, ради своего смысла жизни. Так вот мне не за что держаться.
И тут я опять прихожу в тупик. За последние недели я начала сомневаться в своем безразличии к близким мне людям. А именно после того, как в мою жизнь вернулся Калум. В один момент мне показалось, что он поможет мне выбраться из той ямы, в которую я упала. Но теперь я понимаю, что это, скорее, я тяну его вслед за собой. Я достаточно бессердечна, чтобы ранить друзей и родителей, но не на столько, чтобы погубить их вместе с собой.
Значат ли мои слова то, что я их не люблю? Конечно, нет. Родители всегда были моей поддержкой, всегда защищали меня, ближе и вернее, чем мои мама и папа, не может быть никто. Не перечислить, как сильно я благодарна им за все, что они для меня сделали. Я уверена, что они и сейчас очень хотят мне помочь. И я понимаю, что это не та жизнь, которую они хотели бы для меня.
Марсело… Он и вовсе самое удивительное, что со мной когда-либо случалось. Дружба для него не пустой звук. Он научил меня быть счастливой. Даже не смотря на то, что большую часть нашего общения мы были в разных точках мира, я всегда могла быть уверена, что этот дурашка выслушает меня, будет хоть и не физически, но морально рядом. И я виню сейчас себя в том, что мне не удалось быть настолько же хорошей подругой для него.
А Калум? Он и вовсе засранец. Если бы я продолжила злиться на него, мне было бы гораздо легче проститься с этим миром. А теперь в моей голове лишь мысль о том, что я, как полная дура, влюбилась в парня, который, скорее всего, никогда бы не полюбил меня. Он возился со мной последние дни, думая, что обязан загладить свою вину. Но, на самом деле, он ничего мне не должен. И мне очень жаль, что я ввязала его в свой побег от реальности.
Сейчас я не знаю, возле чего я сижу, в какой комнате я нахожусь. Я чувствую только небольшую коробочку в руке. В ушах стоит шум, но я все равно отворачиваю краешек, достаю пластинку и начинаю по одной выдавливать таблетки в левую руку. Одна. Она бы ничего не значила для меня. Две. Интересно, чем сейчас заняты ребята? Три. Мое сердце забилось чаще. Четыре. Этого уже достаточно, чтобы навредить моему организму, но слишком мало, чтобы умереть. Пять. Все происходит быстрее, чем я себе представляла. Шесть. Я с дрожью выдыхаю. Семь. Вот и все. Восемь. С одной стороны, даже хорошо не видеть то, что я с собой творю.
Коробка с оставшимися таблетками по инерции выпадает, в то время как кто-то со всей силы ударяет по моей руке с горстью Мелаксена. Я слышу, как то, к чему я так долго готовилась, маленькими крупицами разлетается по комнате.
- Ты что, издеваешься надо мной?! – кричит на меня Калум, пока поднимает с пола. – Я понимаю, что ты ненавидишь меня. Да, я могу это принять, я могу выдержать это! Я могу даже объяснить для себя, почему тебе так наплевать на то, что я буду чувствовать после твоей смерти! Но как же остальные? – его голос дрожал. – Почему тебе плевать на всех тех, кому ты дорога?
- Я понимаю, что сделаю всем больно! Но я не смогу жить так и дальше! – истеричным, надрывистым воплем ответила я, заглатывая слезы. – Ты понимаешь, что со мной? На что я теперь способна? Все, кто вокруг меня, будут лишь утешать. Да даже если наплевать на это, я просто-напросто лишилась того, что мне было нужно больше, чем другим! Мои глаза были для меня буквально чуть ли не самыми важными органами после сердца! В конечно счете, я теперь никогда не смогу увидеть тебя. Я уже забываю твои черты лица, твою улыбку и твои родинки на правой щеке. Я не могу так жить.
Калум схватил мои ладони и коснулся ими своего лица:
- Чувствуешь? Вот они, эти родинки, - он ткнул моим указательным пальцем себе в щеку. – Тебе не обязательно видеть, чтобы представить меня, - голос его был тихим и надломленным, от чего мне стало еще больнее.
По моему сердцу пробежалось стадо слонов, когда Калум резко обнял меня. Его тело пробило на мелкую дрожь, а изо рта вырывались резкие вдохи-выдохи.
- Ты… - шепотом спросила я. - Плачешь? Почему опять? Я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня. Почему ты это делаешь?
Он отстранился от меня:
- Почему ты решила, что имеешь право всех нас вот так бросить? - снова выкрикнул он.
- Ты зря пришел, - покачала я головой.
- Зря? ЗРЯ? – разбушевался Калум. – Для тебя, может быть, и зря, но я бы не пережил твою смерть! Сама задумайся. Слепы в первую очередь не твои глаза, а твой разум и твоя душа!
- Раз уж я такая плохая, почему ты хочешь, чтобы я осталась?! – я тоже повысила голос.
- Да потому что я люблю тебя, сумасшедшая!
Я не успела ничего ответить, потому что почувствовала, как он впился своими губами в мои. Мысли смешались от сказанных слов, а тело буквально загорелось от поцелуя. Я не хочу отрываться от него. Кажется, что это глупая шутка или неудачный способ попробовать вернуть меня к жизни, и, тем не менее, ради такого момента я готова быть обманутой. Но действия Калума не кажутся мне поддельными. Сейчас я чувствую себя ужасной до предела. Я ведь даже не замечала его чувств ко мне.
Он аккуратно отстранился.
- Ты уверен в том, что сказал только что? – спросила я, чувствуя, как из правого глаза вытекла одинокая слеза. – Ты уверен, что хочешь быть рядом с девушкой-инвалидом, у которой прогнили и сердце, и душа?
Калум запустил свои ладони в мои волосы:
- Я уверен в том, что могу доказать тебе твою неправоту. Ты запуталась, внушая себе, что ты отвратительный человек. Ты не хотела жить и поэтому сама себя так настроила. Аврора, вспомни, как ты переживала за Марсело, как вспоминала о родном доме каждый день, как помирила меня и парней, когда мы были готовы убить друг друга? Ты вернула мне вкус к жизни. И сейчас я хочу помочь тебе сделать то же самое, - он томно выдохнул. - Просто вернись. Вернись и перестань думать, что ты монстр.
В этот момент слезы вновь полились градом по моим щекам. Я не могла остановиться, я захлебывалась в них. В объятиях я понимаю, что его состояние ничуть не лучше моего. И мы нашли друг в друге сломленную девочку и сломленного мальчика, которые наконец-то встретились.
В комнате раздались шаги и чье-то тяжелое дыхание. Гости ворвались так неожиданно, что мы с Калумом даже не успели отпустить друг друга. Хотя, когда я попыталась вырваться, он не дал мне этого сделать.
Калум
- Что здесь происходит? – спросил Майкл, глядя на нас.
Судя по тому, сколько народу сейчас стоит в проходе, здесь не хватает только моих родителей. У дверей толпились Люк, Эштон, Майкл, Мали-Коа и Карлз. Я заметил, как глаза Мали с ужасом расширились, когда она увидела разбросанные по комнате таблетки. Она обеспокоенно посмотрела сначала на меня, а затем и на смущенную Аврору.
- Ребята, мне кажется, вам лучше уйти, - проговорила сестра.
- Мы что, какие-то случайные прохожие по-твоему? – вскипел Карлз, приближаясь к нам. – Ты с ума сошла? - на этот раз он уже обращался к Авроре, которая-таки смогла отцепиться от меня.
Я закрыл лицо ладонями, пытаясь смахнуть соленую горечь с лица.
- Неужели ты действительно опустила руки? – не унимался он, но Аврора просто-напросто не могла ответить из-за своих слез.
- Прекрати, - попросил я друга.
- Но.. Зачем? – непонимающе вымолвил ошарашенный Люк. – Что-то произошло во время вашей поездки?
- Слушайте, ребята, я действительно думаю, что это не лучший момент для обсуждения, - вклинилась Мали, понимая, что Авроре и без этого плохо.
Моя сестра отстранила Карлза от девушки, и, приобняв ее, предложила ей:
- Давай я уведу тебя?
Она едва заметно кивнула. Парни проводили их взглядом, после чего накинулись на меня:
- Что, черт возьми, здесь творится, я спрашиваю?! – повторился Майкл.
Карлз взглянул на меня:
- Ты им не рассказывал?
В ответ я лишь отрицательно покачал головой.
- Не рассказал что? – нахмурился Люк.
Я медленно сел на рядом стоящее кресло и облокотился головой о спинку.
- Авроре полгода назад поставили диагноз. Сказали, что она начнет постепенно терять зрение. Поэтому она решила, что хочет кое-что сделать напоследок, - я чувствовал, как мое сердце бешено колотится. – По крайней мере, я так думал. Сейчас я узнал, что она не смирилась со своей болезнью. Она сбежала из дома, повидалась с Марсело и отправилась по миру. А в Рио она окончательно ослепла, - я посмотрел на парней. – Это все.
- И.. что ты теперь собираешься делать? – неуверенно спросил Эштон.
Что я собираюсь делать? Я не знаю. Но я точно не позволю ей теперь уйти. Меньшее, что я сейчас могу сделать, это всегда быть рядом. Может быть, я и перегибаю палку, но я действительно очень сильно боюсь потерять ее. Я готов бросить все. И пусть меня называют идиотом.
***
Аврора
- Я не могу поверить, что мы снова вместе, - обнял меня Марсело.
Прошло чуть больше суток, а он уже здесь. Даже не знаю, как себя вести рядом с ним сейчас. Во-первых, он впервые видит меня слепой. Во-вторых, он наверняка знает, что я пыталась сделать позавчера. В-третьих, он и без того в трауре, а я ни разу не попыталась помочь ему. Кто я сейчас для него? Подруга? Психически неуравновешенная девочка, которую нужно жалеть? Человек, который когда-то был близок?
Поэтому я даже не посмела что-либо ответить, когда услышала его голос.
- Как ты? – я почувствовала его теплые ладони на своих плечах.
- Неужели ты не ненавидишь меня? – сконфуженно вырвалось из моего рта.
- Я? – его голос стал необычайно писклявым. – Это мне нужно тебя спрашивать, раз я тебя так достал, что ты решила от меня сбежать на тот свет.
Уголки моих губ едва заметно приподнялись.
Мы стояли посреди гостиной комнаты в доме Калума. Я не знаю, что и как здесь выглядит, но успела определиться, что посередине стоит большой мягкий диван, прямо перед ним – телевизор, а позади – комод с цветами, которые я вчера очень удачно чуть не столкнула. Не знаю, насколько дорог семье Худов этот горшок, но я до сих пор чувствую себя очень виноватой за то, что крушу все на своем пути. За вчерашний день слово «простите» прозвучало, по меньшей мере, около сотни раз. И каждый раз миссис Джой повторяет мне «пустяки, не переживай». Ее нежный и ласковый голос напоминает мне о моей собственной матери, к которой, к слову сказать, Калум пообещал меня скоро отвезти. Ни Мали, ни Калум, конечно же, не рассказали Джой о том, что произошло. Просто они наблюдают за мной теперь как за маленьким ребенком, и позволить мне остаться в одиночестве приравнивается моему летальному исходу. Я могу их понять, но если я все же захочу умереть, им меня не остановить.
Дело в том, что узнав о чувствах Калума ко мне, я поняла, что я буду полной дурой, если не останусь с ним. Единственная радостная новость за все полгода – это он. И я не могу больше позволять ему так нервничать из-за меня. Теперь я все изменю. И пусть мне будет тяжело.
Мои руки потянулись к голове Марсело. Я обхватила обеими ладошками его щеки, и почувствовала, что он тоже улыбается мне.
- Тебе, кстати говоря, придется привыкнуть к тому, что я буду вот так вот лапать тебя каждый раз.
- Кого ты там лапать собралась, - послышались шаги Калума. – Я пустил Марсело только с условием, что лапать в этом доме, да и вообще на всей этой планете отныне ты будешь только меня, усекла? – его рука обвила мою талию.
- Какая прелесть, - усмехнулся Марсело.
- Но мне же необходимо знать, что делает, чувствует человек, - возразила я, опустив руки.
Прошло несколько секунд, прежде чем Калум ответил мне:
- Руки и лицо, - в конечном счете, утвердил он.
- Ну, знаешь, милый мой, как пойдет, - я наобум замахнулась рукой и врезалась ладонью прямо в его шею, от чего он недовольно ахнул. – А ведь я целилась по лбу, - рассмеялась я.
***
Калум, наконец-то, поуспокоился, зная, что, в крайнем случае, теперь на моей «страже» еще и Марсело. Поэтому мне удалось заставить его лечь спать. Сомневаюсь, что ему довелось хоть раз нормально отдохнуть за последние дни. Когда Марсело помог мне спуститься на кухню, он заварил нам кофе и сел за стол напротив меня.
- Расскажи мне, как ты держишься, - не вытерпев, спросила я. – Я не смогла даже со своей болезнью справиться, а ты пережил смерть самого близкого человека.
- Кхм, - поперхнулся он. – Да, мне не приходили мысли о… ну, ты понимаешь.
В ответ я лишь кивнула.
- Я много думал все это время, пока был один. И ты, наверное, ждешь, что я скажу, будто бы пришел какому-то выводу, будто бы я принял это или смирился, пережил. На самом деле, ничего подобного. Даже сейчас мне хочется продолжить морально разлагаться у себя дома на диване. - Заметив мое нахмурившееся выражения лица, он подтвердил, – Да-да, именно этим я и занимался – пялился в стену и жалел себя. Если бы Калум мне не позвонил и не сказал о тебе, я бы, скорее всего, так бы и помер на этом диване, - с его уст сорвалась легкая усмешка. – Как иронично…
- Ты о чем? – не поняла я.
- Я ведь, таким образом, и сам чуть суицидником не стал. Это была бы самая забавная смерть за всю историю человечества, - ему удалось заставить меня улыбнуться. - Не смогу тебе ответить, как пройти через это. По крайней мере, не сейчас…
Я зарылась лицом в ладонях.
- Просто я не понимаю, что мне теперь делать, куда мне двигаться? К чему мне стремиться? Я ничего не могу, я ни на что не способна сейчас. Все, о чем я мечтала, рухнуло, поэтому я не хотела больше держаться за жизнь. Если бы Калум не начал тянуть меня наверх, я бы ушла, я бы действительно это сделала, - Марсело слушал внимательно, не перебивая, поэтому я повторила. – Что мне делать? Помоги мне, - я потянулась, пытаясь найти его руку, и он тут же подал мне ее.
- Тогда, пока что, просто иди за ним, - ответил он.
***
Я, Марсело и Калум шли по переулку, ведущему прямиком к моему дому. Еще совсем немного, и я окажусь там, где была так счастлива и несчастна, где я смеялась и плакала, где, одним словом, я жила. Жила обыкновенной жизнью, полною надежд и мечтаний.
- Кэл, послушай, навряд ли родители отпустят меня после этой встречи, - дрожащим голосом выдавила я. – Ты не боишься, что нам здесь придется расстаться вновь?
- Не боюсь, - уверенно ответил он и остановился, развернув меня к себе. – Послушай: доверься мне. Теперь я обязан сделать все, чтобы ты была со мной. Я просто-напросто не смогу спокойно спать, если не буду убежден, что ты в полном порядке. А как я могу быть в этом уверен? - он провел тыльной стороной правой ладони по моей щеке. - И расставаться с тобой у меня нет ни капли желания. Ты понимаешь это? Я люблю тебя, - его пальцы слегка надавливали на мое плечо, от чего я почувствовала себя спокойнее. – Не смей оставлять меня. Запомни: я пойду туда же, куда и ты. И пусть это звучит чересчур навязчиво.
- Да, это звучит так, будто бы ты маньяк, - вклинился Марсело.
Мы слегка посмеялись над его комментарием, и Калум крепко взялся за мою ладонь, переплетая наши пальцы.
- Аврора, я – твой маньяк, поняла? – повторил он за Марсело.
От его слов, действительно, становилось гораздо легче. Он рядом со мной, он любит меня. О чем я еще могла бы мечтать? Банальная привязанность, казалось бы, вернула меня к жизни, к другу, к семье.
Холодный воздух дул мне в лицо и колыхал юбку. Наверно, все листья уже давно опали. И даже так, я все еще мечтаю увидеть их вновь. Мечтаю взглянуть на надпись, гласящую «Кондитерская», мечтаю сходить в местный кинотеатр неизвестных авторов. Мне было бы легче, если бы я потеряла слух или голос. Лишиться зрения и остаться живой – худшее, что я могла себе когда-либо представить. Но потерять близких, оказывается, куда больнее.
- Мы пришли, - подытожил Калум, помогая мне подняться по ступенькам.
Я прикоснулась к лакированной дубовой двери, будто бы пытаясь почувствовать жизнь за ней. Все кажется таким обычным, но, в то же время, слишком унылым. Чем они сейчас заняты? Как они отреагируют на мое появление? Обрадуются ли они или накричат? Есть только один способ узнать это.
Марсело нажал на дверной звонок, и секунды резко превратились в целые часы. Прошло пару мгновений, прежде чем послышался щелчок открывающегося замка, но мне мерещилось, что прошла целая вечность.
- Аврора? – взволнованно произнесла моя мама.
И я бросилась к ней в объятия.
- Прости меня, прости, - молила я.
- Девочка моя…
