(с) Из книги Айбека Кайратовича "North Country".
***
Диана открыла глаза. Первой картиной нового дня - был грязный, будто только - только залитый цемент, потолок. Белые стены, с желтыми пятнами, похожие на огромные лужи, смотря в которые можно было утонуть в тоске. Железные кровати, с пыльными матрацами. Спасибо хоть не на полу. Дотронувшись до головы, она с удивлением заметила чувство, будто бы от похмелья. Хотя сама математичка не пьёт, и даже не собиралась. На соседней кровати лежит Лиялана. Лицом уткнувшись в сероватую, застиранную подушку, она мирно посапывает. Чем - то все окружающее девушку : комната, в которой она проснулась, подруга, что спит рядом, не совсем соблюденные санитарные условия, и тумбочки с уже отдавшими ручками, напоминают бесплатный лагерь. И кормят тут пять раз в день, и в окружении сверстников, да тоскливо. Ардака больше нет. Она со стоном откидывает голову вверх. В такой ситуации, нельзя вечно быть потешной учительницей математики. Которая нет - нет, да прикрикнет на чересчур громко говорящего ученика, или закатит глаза, когда какая - нибудь девочка в очках, на весь класс протянет : "Диана Муртабековна, я не понима-а-а-а-ю..." Забавно то, что девочка, которую вспомнила учительница, единственная кто вышел с пятеркой по математике за год. В своей группе - точно. Нельзя придаваться глупым воспоминаниям прошлого, сейчас - настоящее и если не встать и не начать двигаться, то может быть, что - то снова случится. Плохое. -Эй, куратор! Поднимайся! - кидать в ничего не подозревающую спящую Лану обувь, и не получив никакой реакции, встать и пнуть её как следует, так по Муратбековски, если честно. -М-м-м... - Лия сонно потёрла глаза. -Как Ардак? Он спал сего... - резко запнувшись, Кураторша нахмурилась. Встретившись с широко распахнутыми глазами математички, кареглазка осознаёт свою непростительную ошибку. Ардака больше нет, и они знают это. -Давай не будем придавать этому значение? - Диана пытается ласково отшутиться, но это невозможно. -Йоу, мы как бы уже взрослые люди, и знаешь подруга, время лечит. -Или калечит. - знакомый голос, резко разрезавший тишину, заставляет обоих представительниц прекрасного пола вздрогнуть, и на время забыть об общей печали. -Хейтмич, не нагнетай обстановку, а? - раздраженно шипит Лиялана, целится биологу в голову подушкой и... Промахивается. -Ага. Что ты вообще делаешь тут в такое ранее время?! Мы могли ещё спать, а даже хуже! Быть не в выгодном положении! -Успокойся, я тебя видел и без косметики. - отмахивается парень, сделав вид, что не понял намёка. -А время - то далеко не ранее! В такие часы мы в лагере уже отрабатывали своё! -Заткнись! - предупреждающее зашипела математик, -Только ты не напоминай нам о лагере! Это рана на сердце, на всю жизнь. -Ди, ты точно технарь? Потому что "словечки" гуманитария только что были услышаны этим прекрасным ушком. - учитель биологии пальцем указал на свой слуховой аппарат. -Жизнь в одной комнате с Ахметом, на тебя положительно не влияет. - ехидно заметила Лана. -Такой же самовлюбленный. -Да что ж такое?! - в комнату врывается математик номер два. -Айбек, ты ж говорил, что они не будут обо мне ничего говорить! - обиженно возмущается он. -Ты что, подслушивал?! - взвизгивают обе девушки, и в Ахмета летят подушка и тапочек. Однако Ахмет - не Хейтмич. Он не увернулся. -Ещё и побили... - подавленно бормочет он, потираю ушибленную щеку. Место, куда залетела туфля. -Иди сюда, ты наш маленький, самовлюбленный математик. - Лиялана с жалостью отвечает ему. -Иди сюда, давай я тебя обниму. Ахмет все ещё обиженно бормочет, но через минуту снова улыбается. Обнять человека - лучшее лекарство от грусти. Пусть даже и сымитированной грусти. Ардака больше нет, но они есть друг у друга. И в большей вероятности, паркурщик считает, что это правильно. -Я кстати зачем пришёл - то. - Айбек поднимает палец. -Решил вам все рассказать, не могу больше терпеть. -О, что тревожит жизнь твою, скажи нам! - мистическим, завывающим голосом вторит ему Диана. Одобрение шутки оказано в качестве дружного смеха. -Не ребят, это серьёзно. Я решил признаться. Хейтмич грустно смотрит на друзей. -Айюшка то наша, знала на, что идёт. Тогда, когда получала письмо с приглашением. Все подстроено было. Плен, погоня, предательства, то, что нас вообще, отпустили. Все. Было. Подстроено. - он грустно вздохнул. -И наша смерть, тоже.***
Мин Юнги всегда уверен в себе. В своих будущих, нынешних и прошлых успехах. Он всегда уверен в себе. И не стоит его недооценивать. Он прав, удача с самого первого дня его жизни - на его стороне. Даже когда дела сомнительны, а его поступки жестоки, коварны, и казалось необдуманны, они выходят ему только в плюс. Даже когда, Шуга на глазах у лучшего друга, Чонгука, свернул шею его любимого хомячка, даже когда маленький Чонгуки плакал, прижимая к себе мертвую тушку животного, он улыбался. И улыбка была воистину пугающей. А как красиво была сломана шея хомячка! Тот мучился, ещё оставаясь живым, прямо на глазах у рыдающего Гука. Потом, зверёк был брезгливо отброшен в ямку, идеально подходящую пухляшу. Во всем была его эта дьявольская аккуратность. А через день, мягкосердечный Чонгук снова смеялся с парнем.Шуга знает, он останется безнаказанным за любые дела и поэтому не чувствует вины. А сейчас, он молча провожает ничего не понимающего медика на южную часть Северного полуострова. Потому что знает. Биолог не выдержит навалившейся на него информации. Расскажет всем. В первый раз расскажет всем. Чувствуя, что недалекие, по его мнению друзья Аяулым, отрицательно отнесутся к полученной информации. Волнуясь за казашку, он не понимает одну очень важную деталь. Он не уверен в её безопасности. Он не уверен в том, что сможет ей её обеспечить. Он не уверен в себе, когда дело касается голубоглазой. Шалқар пытается сопротивляться, упрямо расспрашивает его. -Блин, Шуга, что случилось? Где остальные? К-куда вообще ты пытаешься меня запихнуть? Она думает о казахстанцах, не думая о реальной опасности. Люди такие существа. Им обязательно нужно кого - нибудь винить в происшествии. И если сейчас они лихорадочно выискивают вину в Лиялане, мол, не уследила. То после лекции биолога, весь шквал спрятанных эмоций обрушится на хрупкую девчонку. Поэтому аккуратно посадив непонимающую, ругающуюся, возмущенную, сопротивляющуюся студентку на частный вертолёт, он улыбается ей и хочет сказать, что - то приятное на прощание, но из - за незнакомого, невиданного ему чувства, нечаянно говорит : "Я люблю тебя, Айя." Большие глаза Аяулым становятся еще больше. "Что?" Мин Юнги мысленно отмечает, что пора бы уже привыкнуть к ее заторможенности.