Ни крови, ни костей, ни праха!

Алма не помнил, чтобы в этой жизни хоть раз видел сны. Он вообще не подозревал, что в непроглядной черноте под его сомкнутыми веками может проявиться хоть что-то — и в том аду, где он существовал до вчерашнего дня, это было даже к лучшему: добрые сны не внушали ему лживых надежд, а кошмаров и в реальности хватало. Но этой ночи, похоже, суждено было стать особенной. Он оказался среди моря изумрудно-зеленой травы по пояс высотой — она была всюду, куда ни глянь, а над головой — небо, такое ослепительное, что сразу закружилась голова. Свобода, от которой перехватывало дыхание, о которой прежде можно было лишь мечтать… «Помнишь? Теперь тобой можно управлять.» «Ну и пусть. Во-первых, я больше не в клетке. Во-вторых, Аллен желает мне добра, уж в этом я уверен, и он не станет заставлять меня делать что-то плохое. В-третьих, ты вообще что такое?» Алма резко обернулся; на него с любопытством смотрел высокий старик с белыми, как у Аллена, волосами. Он казался знакомым, хотя в то же время Алма мог бы поспорить, что никогда в жизни не видел этого хитрого прищура синих глаз. — Это ты ко мне в голову влез? — требовательно спросил Алма. Запоздало он заметил, что бесполезный груз Чистой Силы пропал с руки — и почему-то это не порадовало. Какая бы зловредная ни была — а все-таки он сам должен был с ней разобраться. — Зачем это? И… где я? — С конца на твои вопросы следует отвечать, мой юный друг, — старик уселся на траву и жестом пригласил Алму сделать то же самое, — это место для встреч предназначено — ученику и учителю. Ты, мнится мне, тот мертвец, которого мой ученик сегодня поднял, не так ли? — Ага. А ты… вы — учитель Аллена? — догадался Алма, разом вспомнивший о хороших манерах, — точно, он такие же бусины в волосах носит! А я-то думал, почему вы мне знакомым кажетесь… Погодите, но Аллен же говорил, что вы… ну… умерли? И где, кстати, Аллен? Это ему надо сейчас тут быть, ведь так? — Верно, был я наставником юного дарования недолгое время, прежде чем отойти во владения Смерти, — покладисто согласился старый некромант. — Аллена здесь нет, ибо мои советы сейчас ему не нужны. Что же до тебя, юноша… думается мне, мой ученик — первый из некромантов, кто не просто поднял мертвого, но оживил его. Страшное нарушение порядка сущего — возвращать жизнь в мертвое тело… — Тогда Аллен ни при чем! — запальчиво выпалил Алма: ему показалось, что старик обвиняет его нового друга. А если Аллен и правда натворил что-то не то? Но ведь он же не знал… Нельзя его наказывать за то, чего он не знал, это нечестно! — Это я, я всегда оживаю, что со мной ни сделай! Я даже и не человек вовсе — я-человек умер давным-давно… Я своими глазами тело видел — правда, там ничего не разобрать было, бинты какие-то, печати… — Такой же торопливый, как и Аллен, — старик улыбнулся, и Алма как-то сходу понял, почему Аллен так тепло вспоминал о своем учителе-некроманте, — на двоих одна кровь, одно дыхание, одна сила… Ты здесь, потому что Смерти угодна была наша встреча. — Ничего не понял, кроме того, что Аллену ничего не будет за его фокусы, — честно признался Алма. — Но Аллен тоже сказал, что я теперь вроде как его часть. Что это значит? — Почему бы вам самим не разузнать? — хитро улыбнулся старик, — «ученье — свет», говорится в народе. Заодно и поймешь, как далеко простирается твоя свобода… Голос старого некроманта становился все тише и тише, и стоило отзвучать последнему слову его речи — как и сам он исчез без следа, оставив Алму одного под сияющим небом. — Странный, — заключил Алма, откинулся на спину и закрыл глаза: хотелось привести мысли в порядок. — И как назад вернуться, скажите на милость? *** Аллен проснулся от того, что кто-то (Алма, разумеется, кто ж еще) тряс его за плечо. Он разлепил глаза — рассветало. Дождь кончился, и небо, казалось, вот-вот засверкает, как дочиста отмытое стекло. Было свежо, но успевший подсохнуть плащ уже достаточно хорошо сохранял тепло, которого для двоих сейчас было даже с избытком. Увидев, как Аллен сонно моргает, Алма от души рассмеялся. — Доброе утро! Ты не поверишь, — он почти восторженно уставился на Аллена, так что у того пропало всякое желание сердиться из-за раннего пробуждения. — Я говорил с твоим учителем! — Как это? — до заспанного Аллена не сходу дошел смысл сказанного. Он потер слипающиеся глаза и постарался переменить позу: спать в полусидячем положении на острых холодных камнях оказалось не слишком приятно. — Приснилось что-то? — Приснилось?.. — переспросил Алма, недоуменно склонив голову набок, — а! Точно, похоже на то. Закрыл глаза — уже там, снова закрыл — и опять здесь. Вообще, я думал, ты там тоже будешь, в смысле, когда я засыпал, ты же рядом был. — Ну да, это сон, — Аллен кивнул, — странно, я-то думал, все их видят. — Все-то со мной неладно, — кажется, Алма сказал это не с досадой, а с гордостью. — В общем, мне приснился твой учитель. Он ведь правда такой был? Ну, седой, волосы растрепаны, нос вооот такой, — он изобразил что-то похожее на ястребиный клюв, — и смотрит так, как будто ему очень весело, но он не хочет говорить, отчего. — Похоже на него, — Аллен словно наяву увидел хитрую ухмылку Нехуэля, — он что-то сказал? — Самое главное — он сказал, что со мной ты все сделал правильно и ничего тебе за это не будет, еще он то и дело пытался разузнать, что я думаю о том, что я вроде как должен тебе подчиняться — и зачем ему это?.. Кстати, надо проверить, правда ли должен, я ведь все-таки не безвольный труп — проверить тоже он посоветовал, вот, — Алма наконец, перевел дыхание и задал вопрос, который почему-то заинтересовал его только после разговора с Нехуэлем, — между прочим, что ты со мной такое сделал, что я смог снова стать живым? Некоторое время Аллен молчал, одновременно пытаясь переварить услышанное и аккуратно подобрать слова для ответа. Осознал, что пауза неприлично затянулась, и решил сказать, как есть: — Я хотел унести тебя подальше от того места, где ты был. Один бы я тебя не утащил далеко, а ты был мертвее мертвого, так что я решил, что нужно, чтобы ты мог двигаться сам… — А, поднять мертвеца, тот старик тоже об этом говорил! — Алма задумчиво уставился в небо — такое же искристо-голубое, как и во сне, — ты ведь не знал, что я умираю, а потом оживаю снова… Всегда так было. Даже если меня на части разорвут — все равно через пару дней как новенький, такое уж у меня тело. Наверное, я и в последний раз умер не до конца? Хотя, кажется, должен был, — он вздрогнул и тряхнул головой, будто пытаясь прогнать жуткие картины прошлого. Аллен вспомнил — «дело кончилось резней», и ободряюще коснулся плеча Алмы. — Когда я тебя нашел, ты весь был разрисован какой-то ерундой, так что мне сначала пришлось ее стереть. Надо было догадаться, что она была нужна, чтобы… — он прикусил язык. Этого, пожалуй, не стоило говорить вслух. — Да ладно, я понял, — Алма улыбнулся; во взгляде его сверкнули злые искорки, но тут же угасли. — Они не хотели, чтобы я снова жил, потому что боялись, что я закончу то, что начал, но и тело мое им жалко было терять, да? — По крайней мере, я так понял, — Аллен вздохнул. — Получается, когда я стер все те знаки, ты смог бы ожить и сам, но я-то этого не знал, так что сделал то, что собирался: вдохнул в тебя часть своей силы. В прямом смысле. А ведь живого человека это убило бы… — Я живым еще не был, так что пронесло, — Алма улыбнулся, — между прочим, твой учитель сказал — «на двоих — одна кровь, одно дыхание, одна сила», и что именно поэтому мы с ним и встретились… там. Где бы это место ни находилось. — Учитель мне объяснял, что кадавра можно контролировать как часть себя, — задумчиво протянул Аллен, — потому что он движется только за счет силы, которую некромант в него влил. Но с тобой все по-другому, наверное. Хотя вчера я нашел тебя именно потому, что в тебе теперь и моя кровь течет… — И ударить я тебя не смог — извини за это, кстати, — поэтому? — догадался Алма. — Ну-ка, попробуй, прикажи мне что-нибудь. Аллен сосредоточился, прикрыл глаза, вновь вызывая вчерашнее видение — тонкая связующая нить между ним и Алмой. Попытался потянуть за нее — ничего. Попытался представить свое желание и направить его к Алме — по нити медленно покатилась золотистая бусина… — «Подними руку», — озвучил Алма, хихикнул и победным жестом вскинул кулак вверх, — я это словно в голове услышал. Но не как приказ, а как… не знаю. Можно выполнить, а можно и не выполнять, понимаешь? Попробуй просто сказать что-нибудь? Экспериментировать оказалось в самом деле интересно, и они совсем забыли о времени; солнце было уже высоко, когда они решили прерваться — у Аллена требовательно заурчало в животе.  — Получается, ты всегда сможешь меня найти, я всегда смогу тебя услышать, — подытожил Алма, — ну ладно, может, не всегда, а только вблизи, это еще надо проверить. Почему я не смог тебя ударить — не очень понятно, понарошку пихнуть получается, а взаправду — не хочется. Ну и ладно. На самом деле, даже если ты просто плохо старался и на самом деле можешь мною управлять — это не так уж плохо. Как вспомню, что со мной было, меня такая злость берет, просто ужас… И я тогда много чего наделал из-за этого, даже и вспоминать больно. Я так больше не хочу. Может, мне самому нужен кто-то, кто сможет сдержать мой гнев? Он помолчал немного, собираясь с мыслями. — Это вовсе не значит, что я простил всех, нет. Мне тогда и жить-то не хотелось — ведь никакой надежды не было вырваться на волю, а потом еще я узнал, что создали меня только для нее, — он с ненавистью посмотрел на корку Чистой Силы на своей руке, — но, в общем, это все уже неважно, ведь ты меня вытащил оттуда… Эй, чего сопли-то распустил? Аллен громко шмыгнул носом и вытер глаза рукавом. — Ты ужасные вещи говоришь, вот чего. Только я тебя никому не отдам, хватит с тебя этого дерьма. И пусть только попробуют тебя снова забрать — прокляну к чертям собачьим! — А я добавлю, — радостно закивал Алма, — я, правда, очень хочу остаться с тобой, с тобой мне спокойно и злиться больше не хочется. И вообще, то, что меня пустили в место ваших с учителем встреч, что-то да значит, верно? *** Конечно, учитель не мог не подложить ему свинью. Может, конечно, Мариан просто не хотел слишком долго находиться рядом с некромантом, или чтобы кто-то застукал его в непосредственной близости от украденного мертвеца… Аллен, правда, в этом сомневался. Больше похоже было на очередной урок выживания в стиле Кросса: выбирайся из непонятной ситуации своими силами и не жалуйся, тупой ученик. В общем, Аллен понятия не имел, где они с Алмой находятся, и уж тем более — как им добраться до дома Нехуэля. Почему-то об обратной дороге он сразу не задумался — а дорогу «туда» нашел бы и с завязанными глазами, ибо стрелку внутреннего некромантского компаса так и тянуло к страдающей аномалии. Теперь пришло время пожалеть о своей непредусмотрительности. А вот Алма и не думал из-за этого расстраиваться. — Ну, подумаешь, пройдемся, — воодушевленно выпалил он, выслушав покаянный монолог Аллена, — раз тут, во внешнем мире, так много места, то очень легко потеряться, и тогда нас точно-точно никто не найдет! — Я и сам тогда не найдусь, — Аллен почувствовал, как волей-неволей заражается оптимизмом своего подопечного, — а меня ждут акумы, помнишь? — Акумы, точно, — Алма немного поскучнел, но ненадолго, — может, если мы встретим акуму, то эта фигня, наконец, отвалится и займется делом, как думаешь? Было бы здорово! Хотя… Он тряхнул закованной в чистую силу рукой, размахнулся и от души ударил по каменной стене расщелины. — Неплохо, — с ноткой самодовольства в голосе произнес Алма, разглядывая получившуюся в скале выбоину, — голой рукой я так не смогу — значит, эта пакость пригодится. Интересно, а если по акуме так стукнуть, что будет? — Что, я отвлекаю — а ты подкрадываешься сзади и бьешь? — Аллен хихикнул, поймал Алму за руку и внимательно осмотрел «перчатку» из чистой силы. Предсказуемо — ни царапины. — Только учти, они, когда в человеческих телах не прячутся, здоровенные и летают… Послушай, надо ее чем-то замотать все-таки. Или прикрыть. У нас такие… украшения нечасто носят. Алма смущенно потеребил тряпицу на бедрах — единственную свою одежду. — Неловко вышло, — он криво улыбнулся, — конечно, от орденских тряпок меня тошнило, но сейчас бы они пришлись кстати. Только кому понадобится труп наряжать? Аллен крепко задумался. — Итак, на двоих одни штаны, одна рубашка, один комплект белья, одни сапоги и один плащ, — глянул на Алму и добавил, — и твоя набедренная повязка, да. Негусто. Вообще, я пока тебя искал, видел неподалеку ферму, может, там нам помогут?.. — Или выдадут нас орденским ищейкам, — проворчал Алма, — мне не нравится. — Не выдадут, — вокруг Аллена вновь сгустилась зловещая темная аура — теперь Алма был уверен, что ему не мерещится. Но от того, что такое очевидно опасное создание пообещало его защитить, на душе стало совсем легко. *** Не того Алма опасался — все оказалось куда хуже. Ни единой живой души не встретилось им на пути к распахнутым настежь дверям дома; желтое крыльцо было заляпано бурыми пятнами, перед ним валялась смятая куча тряпья, в которой с трудом угадывалось темно-синее льняное платье. Аллен приподнял его за уголок левой рукой и отшатнулся — из складок ткани посыпались лежалые комья черного пепла. — Опоздал, — выдохнул он, — опоздал!.. — Орденские опоздали, не ты, — попытался утешить его Алма, — это платье тут валяется с неделю — смотри, какое грязное, — а они и не почесались! Ты был далеко, ты не мог успеть… — Я понимаю, — Аллен благодарно стиснул его ладонь, — просто… Ох. Неважно. Интересно, где этот акума сейчас? Учитель говорил, что они обычно слетаются к необычным местам — ищут чистую силу… — Значит, тебе стоит попробовать включить свою, — Алма кивнул на его руку, — давай. Если почует — сам сюда вернется, если нет — мы его уже не догоним. — И то верно, — Аллен кивнул; это был первый раз, когда он активировал чистую силу, будучи некромантом, вот уж аномалия так аномалия! Он сосредоточился, ощутил знакомое покалывание в левом плече — там, где живая плоть перетекала в искусственно созданную чистой силой, — и приготовился было зажмуриться от ярко-зеленой вспышки… Вот только ореол вокруг трансформирующейся руки был черно-фиолетовым, не дающим света, но словно поглощающим его; рука не превратилась в белесую бесформенную лапу, как прежде, а обзавелась выступающими… венами? И нечеловеческими когтями. — Запредельно круто, — прокомментировал Алма, — моя какую-то кошмарную фигню из себя строила. И что теперь? — Не знаю, — Аллен пожал плечами, косясь на непривычную форму руки. Чувствовал он себя прекрасно; кажется, впервые на его памяти активированная чистая сила не пыталась пить его собственную жизнь. — Такое ощущение, будто я могу так неделю продержаться. — Неделю не надо. Наверное, — Алма отмахнулся от собственных волос, раздуваемых ветром, — кому надо — те уже все смекнули, я думаю. — И то верно, — Аллен не без сожаления вернул руку в прежнее состояние и попытался собраться с мыслями, — думаю, стоит осмотреть дом. Наверное, ничего плохого не случится, если мы позаимствуем для тебя одежду. Почти весь первый этаж дома занимала неуютная, просто обставленная столовая — ничего лишнего, ни скатерти на массивном столе темного дерева, ни штор на мутных окнах; все поверхности покрывал тонкий слой пыли — никого живого здесь не было как минимум с неделю. Если судить по расстановке стульев и положению еще семи кучек одежды, пересыпанной черным пеплом, семейство собиралось ужинать — то есть Аллену казалось, что вот так всей семьей собираются именно на ужин. А потом явился акума, и всему пришел конец. — Странно, конечно, почему до сих пор никто не забил тревогу и не явился их проведать, — пробормотал Аллен, стараясь не наступить на пепел, — не нравится мне это. Алма взял с грубо сколоченного буфета книгу — это оказалась Библия в потрепанном кожаном переплете — и с любопытством открыл ее. На форзаце каллиграфическим почерком было выведено: «Да даст тебе Господь по сердцу твоему, И весь совет твой да исполнит. Да услышит тебя Господь в день печали, Да исполнит все прошения твои! С любовью, мама». На первой странице другим почерком значилось: «Ангелина Уайт». Алма поморщился и положил книгу на место. Озвучивать свою мысль ему не хотелось — не здесь — но по взгляду Аллена было ясно, что он думает о том же: в этот день печали Господь предпочел остаться глухим. На втором этаже обнаружились спальни, такие же неуютные, как и столовая. Аллен и Алма задержались только в двух — в той, что принадлежала старшим детям (Алма нашел в комоде кое-что из одежды, более или менее подходящее ему по размеру), и в спальне, по всей видимости, бабушки семейства, которая производила впечатление самой обжитой и самой нежилой одновременно. Кроме большого черного распятия, обязательного для остальных комнат, здесь на стене висел еще и написанный маслом семейный портрет. Вся мебель в доме была тяжёлой, грубо и прочно сколоченной, но в этой комнате стояло изящное, словно игрушка взрослого размера, кресло-качалка из блестящих прутьев. В кресле уютно покоилась корзинка с рукоделием, такая же тонкая и ажурная. На комоде лежали очки, в их толстых круглых стёклах отражалась фарфоровая ваза с увядшим букетиком. — Смотри-ка, белья на кровати нет, — любопытный Алма приподнял уголок лоскутного покрывала, — странно. — Согласен, — Аллен коснулся пледа кончиками пальцев — он выглядел таким уютным, что так и хотелось до него дотронуться — но почти сразу отдернул руку. Смутное ощущение неправильности, очень похожее на то, что преследовало его, пока Алма был не-жив, тут же пропало. — Что такое? — Алма озадаченно посмотрел на него, — ты словно обжегся. — Я что-то почувствовал, — признался Аллен, — неправильное, не знаю, как объяснить… Я знаю, что надо помочь. Я знал, что тебе нужна помощь, сейчас — точно так же, но ощущение не такое сильное… Он прижал ладони к пледу и закрыл глаза, прислушиваясь. — Нет, ничего не разобрать, — наконец, тряхнул головой он, — может, попытаться учителя спросить? — Зачем деда понапрасну дергать, давай сами сначала подумаем, — качнул головой Алма — он подозревал, что старик попросту не догадывается, что может учудить Аллен, получивший дар некромантии, — ты же говорил, что надо учиться читать знаки или что-то типа того. Вот, будем учиться! — Наверное, ты прав, — вздохнул Аллен, запустил пятерню в волосы и крепко задумался; помедлив с минуту, он дотронулся рукой до кресла; погладил вязание, аккуратно уложенное в корзинку; взял очки с комода и через пару мгновений положил на место. — Когда я касаюсь пледа, это ощущение сильнее всего, от остальных вещей намного слабее. А ну-ка… Он поймал Алму за рукав рубашки и покачал головой. — Тут все чисто, значит, дело не в том, что они мертвы. Возможно, дело в том, как она умерла… — Может, хозяйка комнаты как раз жива? — предположил Алма, — когда ты меня искал, я тоже вроде как не совсем мертвый был… Хотя вряд ли тут то же самое, что и со мной, ведь правда? Аллен, почувствовав перемену настроения подопечного, приобнял его за плечи. Он не знал, что сказать — пообещать ли, что все будет хорошо? Сказать, что вместе они разберутся и никто не уйдет безнаказанным? Что тут можно было сказать?.. Алма ткнулся лбом ему в плечо и шумно вздохнул. — Все хорошо, правда. Но мне нравится, когда ты меня обнимаешь. Сразу становится… как дома, можешь себе представить? — Понимаю, — Аллен неловко погладил его по голове. Некоторое время они простояли так, пока Алма не отстранился. — Я тут подумал… Акумы ведь тоже не совсем мертвые? Может… — Аллен жестом прервал его: лестница на второй этаж поскрипывала под чьими-то тяжелыми шагами.