Пока горит его свеча

Пятая не видела шаринган с тех пор, как покинула деревню. Подобно многим во время обучения в академии она неоднократно принимала участие в спаррингах против представителей печально известного клана Учиха и, подобно многим, со временем пала жертвой слухов и предубеждений, вызванных страхом к той таинственной и опасной силе, носителями которой они были.       Пересмотреть отношение ей помог Сарутоби, третий глава. Он говорил ей, что шаринган – лишь оружие, и, имея дело с людьми, что владеют им, нужно, что называется, смотреть не на форму, а на содержание. К сожалению, на тот момент он еще не знал о том, что клан Учиха выпустит Демона-лиса. Тсунаде полагала, что ей так и не удастся до конца избавиться от своих предубеждений. До этого дня.       В тот момент, когда мальчик Учиха встал и на подгибающихся коленях покорно поклонился ей, впитав, должно быть, свою аристократичную манеру прижимать руку к груди во время поклона ещё в семье от отца и брата; к горлу Пятой подкатила мучительная горечь. На секунду ей открылось, кто был тот самый пресловутый Учиха Итачи, - не знающее пощады, не признающее ни родственных, ни дружеских связей и при этом наделённое колоссальной силой чудовище.       Горько ей было еще и от того, что старейшина была права относительно неё, говоря, что она сбегала от того, к чему обязывал её долг. Если бы только она была здесь, вместо того, чтобы оплакивать своё собственное, такое незначительное в сравнении с болью этого ребёнка, горе! Если бы только она стала достойной опорой стареющему Третьему после гибели Минато - не стоять бы ей сейчас здесь, собирая то, что осталось от Учиха, по осколкам-кусочкам. - Вернись в кровать, Саске, - строго произнесла она, надевая перчатки. – Чем раньше к тебе вернутся силы, тем скорее я смогу оценить масштаб нанесенных тебе повреждений. Учиха послушно принял горизонтальное положение, не сводя внимательных глаз с её лица. Наруто, ни разу не отлежавшему положенный срок в госпитале, было чему поучиться у этого мальчика. - Температура повышенная, - продиктовала Пятая под запись Шизуне, убирая руки от чужой разгоряченной кожи. Умница Учиха осторожно стянул больничную одежду через голову, стараясь не напрягать грудные мышцы, когда она произнесла слово «рубашка». - Шрам останется, - констатирует Пятая, касаясь кончиками пальцев зарубцевавшейся плоти. Рана по форме и размеру напоминала всё тот же рассенган – широкий в диаметре около 15 сантиметров, но с небольшой глубиной проникновения. Вероятно, это и спасло Саске от смерти. Одержи в том бою победу Учиха, и Наруто было бы несдобровать: чидори било насквозь и наверняка. - Чувствуешь? – произнесла Тсунаде, с нажимом ощупывая ткани вокруг шрама и сканируя чакрой кости и органы в зоне поражения. - Да. - А здесь? - Тоже. - Шизуне, - Пятая медленно сняла перчатки, поворачиваясь к помощнице, – запиши следующее: состояние Учихи Саске стабильное, внутренних кровотечений нет, все поврежденные органы функционируют нормально. А теперь, мальчик, покажи мне свой шаринган.       Саске покорно закрывает глаза, черпая внутренние силы для очередной попытки. За день их было уже несколько. Тсунаде отмечает про себя, что мальчик Учиха морщится и сводит тонкие брови, как это делают люди с плохим зрением, когда хотят преодолеть свой порог видимости. Очевидно, ему приходится прибегать к физическим усилиям, чтобы активировать родовую технику. Черточка за черточкой за длинными ресницами прорисовываются алые стежки. Пятая вынуждена признать, что люди клана Учиха красивы. Весьма. - Сколько по времени ты можешь поддерживать технику? – интересуется она, опуская взгляд ниже к шраму. - Не более десяти минут… пока, - лоб Саске покрывает испарина. Даже эти десять минут даются ему большой ценой. - Достаточно. Можешь остановиться, - позволяет она, пересекаясь взглядом с Шизуне. На лице подопечной эмоции сменяют друг друга как по сценарию: надежда, понимание, разочарование. За долгие годы совместной работы они научились понимать друг друга без слов. Саске – умный мальчик. Он считывает с их лиц что-то, что совершенно очевидно ему не нравится. - Послушай меня очень внимательно, Учиха Саске, - проговаривая каждое слово, она переводит внимание мальчика на себя. – Твоё тело полностью здорово и в обозримом будущем ты сможешь продолжить тренировки, но некоторые точки тенкецу в твоей груди перебиты. Это значит, что когда ты пытаешься аккумулировать свою силу для использования, она покидает твоё тело через этот шрам. Чем больше твой резерв – тем больше времени ей на это потребуется. На данный момент твой объем чакры позволяет тебе задействовать техники в течение десяти минут. Со временем Какаси поможет тебе увеличить твой резерв до пятнадцати. Если ты выработаешь в себе способность быстро накапливать силы, то сможешь задействовать эту силу по меньшей мере два-три раза за сутки. - Как закрыть брешь? - Всё зависит от тебя и твоей способности к регенерации. Со временем повреждение станет меньше в размере, возможно, исчезнет совсем. Моё вмешательство здесь нанесёт только вред. Твоя задача сейчас… - Увеличить внутренний резерв чакры, - договаривает за неё Саске. – Я понял. Тсунаде внимательно изучает лежащего перед ней Учиху. Вопреки уверенности в голосе, на дне его глаз она видит обречённость и подозрительную решимость. - С тобой всё будет хорошо, - уверенно сообщает она ему, не желая оставлять его таким, - до тех пор, пока это зависит от меня и тебя самого. - Рад слышать, - безрадостно отвечает ей Саске. И по его тону она понимает, что продолжать разговор он не желает.       Весь Учиха для неё как на ладони - измученный собственными противоречиями, лишенный в жизни ориентиров, уязвлённый. Судьба нанесла очередной удар его честолюбию после драки с Наруто, и он не был готов стойко его принять.

***

Безволие. Саске стиснул зубы в попытке сдержать стон. Никчёмность. На руку со стороны проклятой печати распространилось онемение. Слабость. Непослушное тело норовило свалиться вниз. Если он упадёт – всё кончено. Несмотря на то, что за окном была ночь, в госпитале были дежурные медики. Его услышат и снова вернут к бессмысленному бесцельному существованию. Уж лучше так. Либо он умрёт, либо… Орочимару почувствует его намерения и заберёт это никчёмное тело.       Онемение распространилось дальше. Проклятая печать вытягивала его чакру. «Пусть забирает всю. Без остатка», - думал Саске, сминая руками влажные простыни. Он вспомнил слова Наруто и Пятой: "все будет хорошо" "Нет. Не будет" Сознание медленно покидало его тело. На грани обморока сквозь заполошные удары собственного сердца в ушах он услышал хлопот крыльев, а может то был шум чужих шагов. Больше он не слышал ничего. Его оглушила тишина.

***

- Значит, Наруто был у тебя в тот день? – доброжелательно поинтересовался Какаси, помогая Саске делать шаг за шагом в сторону выхода из госпиталя. - Не нужно о нём, - отстранённо ответил Саске. Хатаке понимающе замолчал: Саске нужно было сконцентрироваться на своих движениях и понять, как быть дальше, и как относится к произошедшему с ним. С того дня, как Тсунаде озвучила свой страшный вердикт относительно способностей Саске, и тот активировал Проклятую Печать, чтобы лишить себя сил без остатка и умереть, прошёл еще день. Какаси не был наивен: одолеть Учиху Итачи без техник представлялось ему маловероятным. И если он по-прежнему хорошо понимал своего ученика, вероятно, тот усыплял свои эмоции, чтобы победить зарождающиеся панику и отчаяние. - Через пару дней сможешь покинуть госпиталь, - напомнил Какаси, усаживая ученика на скамейку в саду. – К концу недели окрепнешь, и всё будет хорошо. Пятая желает, чтобы печать Орочимару снова была запечатана. Пока она остаётся на твоём теле в спящем виде есть риск, что ты возобновишь попытки самоуничтожиться. - Какаси. - Да? - Кто спас меня? Хатаке не обратил внимание на то, с какой неприязнью Саске произнес слово «спас». - Пятая. Перед тем как покинуть тебя она попросила Абураме оставить пару жуков на оконной раме, чтобы ты находился следующие сутки под наблюдением. Думаю, для неё не было неожиданностью то, что ты попытался затем провернуть. - Ясно. Что будет со мной? - Думаю, - спокойно произнёс Хатаке, - тебя определят в новую команду. - Лучше просто дайте сдохнуть. Толку от меня не будет. Не желаю никого видеть. - Никого и не будет. Только ты и я. Мы будем служить в составе команды «Ро». - Никогда не слышал о такой. Глупое название. - Вовсе нет, - Какаси улыбнулся. – Нет ничего удивительного в том, что ты не знаешь об элитном подразделении Анбу. От Какаси не ускользнули замешательство и заинтересованность в лице, с которой Саске поспешно выдал: - Что за бред? - Личное распоряжение хокаге, - Хатаке помахал в воздухе перевязанным свитком, извлеченным из напоясной сумки. – Будем выполнять совместные миссии, искать способ увеличить твой резерв чакры и однажды выйдем на след Акацуки и… твоего брата.       Было интересно наблюдать за тем, как Саске менялся в лице, про себя рассматривая это предложение с разных сторон, и домысливая мотивы Тсунаде. - Зачем ей это нужно? – наконец спросил Учиха спустя минуту молчания. Сосредоточенное выражение лица упорно не хотело покидать его. - Видишь ли, по законам Конохи, написанным еще во времена Мадары и Хаширамы, было определено, что наказать никунина, принадлежащего к клану Учиха или Сенджу, имеет право только глава его клана. Как ты, вероятно, уже догадался, Учиха Итачи не оставил нам возможности выбирать. Ты должен будешь его убить. - Я и без Хаширамы с Мадарой это знал, - огрызнулся Саске. – Вот только мне с трудом представляется такая вероятность. Что я могу, имея временный лимит на использование чакры? Скажу «привет, Итачи», «мне уже пора, Итачи»?       Какаси извлёк из своей напоясной сумки небольшую склянку с напитком и свечу, длиной примерно с ширину ладони и аккуратно поставил её на землю. - Выпей исцеляющее снадобье Тсунады. Сейчас мы узнаем, какой твой предел на данный момент. Время горения этой свечи – пятнадцать минут. Твоя задача – поддерживать шаринган активированным всё это время. Готов?       Саске поставил перед ним опустошенную склянку и решительно закрыл глаза. В следующее мгновение Хатаке увидел в них знакомое алое свечение.       Тринадцать минут пролетели незаметно за очередной главой из «тактики флирта». На исходе четырнадцатой минуты силы Саске начали иссякать. Шаринган то появлялся, то исчезал. Учиха почти стонал от злости и усталости. - Ещё минуту, Саске, - Хатаке высунулся из-за книги, чтобы подбодрить ученика, и собирался вернуться к увлекательному чтиву, как вдруг Саске вырвал из его рук зелёный томик и, порвав напополам, втоптал ногами в землю. - Бесишь! Как ты меня бесишь! И эта идиотская книжка!       Саске бросал Хатаке в лицо обидные слова снова и снова, пока свеча не зашипела и не погасла у его ног. В то же мгновение мальчик пошатнулся и свалился без сил. Какаси ловко подхватил его у самой земли. - Очень хорошо, Саске, - удовлетворительно произнёс Хатаке, поднимая его на руки, и направился к госпиталю. Ещё пара дней покоя ему бы не навредили.       Иногда шиноби не возвращались домой на его памяти, погибая при разных обстоятельствах. Вся деревня скорбела о потерянном отце, брате, подруге. Но иногда так случалось, что шиноби не возвращались и в небуквальном смысле тоже, как он сам когда-то после смерти товарищей. Телом - здесь, но душой - в том дне - неделю, месяц или десять лет назад. Такие потери были не очевидны для окружающих, но не менее страшны. К счастью, теперь он знал наверняка: придёт день, и Саске к ним вернётся.

***

- Итачи-сан, вам пора прилечь. Третья ночь без сна подряд не пойдёт вам на пользу. Да и мне тоже, если вы продолжите сидеть в дозоре. Кисаме рассмеялся, показав большим пальцем, как ему отрезают голову. - Позаботьтесь о глазах, - изрекает он, небрежно оттесняя напарника от костра. - Уж я позабочусь, Кисаме, - в той же полуязвительной манере изрекает Учиха.