***
Никки переоделся в рабочую робу и направился к гаражу, где стоял его мусоровоз, но около него топтался мистер Стоккет, нервно постукивая ногой. Как только он заметил Никки, тут же попытался скрыть нервозность. – Здравствуйте, мистер Стоккет, – сказал Никки вежливо. – Здравствуй, Николас, эм... – мужчина оборвался на полуслове. – Всё в порядке? – Никки не на шутку перепугался. – Да, то есть нет, то есть не совсем, – мистер Стоккет набрал в лёгкие побольше воздуха, – Билли заболел. – О боже, – вздохнул Никки, – насколько серьёзно? Мистер Стоккет многозначительно посмотрел на мальчика, не понимая, говорит ли тот с сарказмом или просто не понимает о чем идет речь: – Нет, ты не понял, – мужчина легонько стукнул себя ребром ладони по горлу, – заболел, понимаешь? До Никки начало доходить, и он в ответ кивнул. – Тебе придётся заменить его, – продолжил мужчина, – я тебе распечатал его маршрут, вот. Никки взял протянутый листок: – Но это же... – Да-да, элитный посёлок, – перебил его начальник, – поэтому, Николас, на тебе большая ответственность. Собери мусор из каждой мусорки, что найдешь там. – Я Вас не подведу, мистер Стоккет, – сказал Никки, забираясь в мусоровоз. Никки никогда не был на территории элитного посёлка, и сейчас был даже благодарен Билли за то, что тот ушёл в запой, и теперь он мог полюбоваться красивыми домами и ухоженными лужайками. Улицы были тихие – альфы наверняка были на работе, их омеги на шопинге, а дети в школах. Никки даже с неким удовольствием опустошал мусорные баки, постоянно проверяя не выпало ли что-то, и поднимал мусор вручную, если бак был переполнен. Через пару часов напряженной работы спину начало немного ломить, но Никки не обратил на это внимания и подъехал к очередному дому. Он мастерски захватил ковшом бак и направил его к себе в кузов, наблюдая за всем в зеркало заднего вида. И с удивлением увидел, что бак оказался пуст. Перед Никки встала дилемма, он мог просто уехать к следующему дому, но боялся, что просто не увидел нужный бак. Вдруг хозяева дома разозлятся, что их мусор не убрали, и пожалуются мистеру Стоккету? Вдруг начальник оштрафует Никки за халатность? С этими мыслями Никки вышел из машины и принялся разглядывать улицу и территорию дома в поисках мусора, но так ничего и не нашел. Тогда он решил, что если кто-нибудь окажется дома, то Никки спросит, не забыли ли они выставить мусор. Он неуверенно подошёл к двери дома и нажал на звонок. Через пару минут дверь отворилась, и Никки невольно отпрянул в страхе – на пороге стоял тот самый альфа, который задирал его с утра. Вид у него был заспанный и недовольный, но как только он узнал Никки, его лицо перекосила злоба. Он резко втянул парня в дом и ухмыльнулся: – Понял свою ошибку и вернулся? – Нет, я за мусором, – пролепетал Никки и попытался протиснуться к выходу. Альфа понял его намерение и ещё шире расправил плечи, а ногой захлопнул дверь. Хантер почувствовал страх. Он, взрослый альфа, боится какого-то омегу, насквозь провонявшего мусором? Быть того не может! Альфа сделал шаг навстречу к Никки, но тот отступил назад. – Выпустите меня, – приказал Никки, удивляясь резкости в собственном голосе. – Выпустить? – рычал альфа, снова делая шаг вперёд, – ты впустил их всех! А меня просишь выпустить? – Неправда! – закричал Никки, – никого я не впускал. Это ошибка. Никки снова отступил на шаг, но запнулся обо что-то и повалился на пол. Но и это его не остановило, он начал отползать. Альфа же нагнал его, опустился на пол вплотную к Никки и схватил его мёртвой хваткой за робу в районе пояса. – Пустите! – Никки толкался и пытался вывернуться из захвата, но ничего не выходило. Хантер придавил его своим весом, сковывая движения. – Ну-ну, – прошептал он на ухо Никки, – не делай из себя строптивую барышню. Будь хорошим мальчиком. – Отпусти, – выдохнул Никки, чувствуя, как его захватывает волна паники. Ещё никогда он не чувствовал такого страха. Даже когда его били за школой, даже когда... – Я прощаю тебе, – продолжал шептать Хантер, не слыша жалобных всхлипов под ним, не понимая собственных слов, – прощаю тебе их всех. – Не было у меня никого, – плакал омега, не прекращая попыток вырваться, – я девственник, девственник, девстве... Слова переросли в рыдания. Хантер не слышал его. Он слышал только себя: своё возбуждение, почему-то смешанное со страхом, даже с паникой. "Я не боюсь этого омегу", – мысленно повторял он себе, – "Я не боюсь трахнуть этого омегу". Он не понимал, что происходит – откуда столько страха и отвращения? Хантер решил во что бы то ни стало доказать себе и этому глупому омеге, что он не трус, но чувство страха продолжало нарастать. Тогда альфа решил сконцентрироваться на запахе омеги, он полной грудью вдохнул запах, продираясь сквозь мускус, выискивая нужные нотки. Аромат был слабый, почти незаметный, но такой свежий. "Вот так, давай, вдыхай посильнее", – уговаривал себя альфа и почувствовал наконец, как в штанах у него становится тесно. Вот только одуряющее чувство ужаса никуда не делось, а лишь усиливалось с каждым вздохом. Пока возбуждение не пропало, Хантер принялся стягивать с омеги вонючий комбинезон, открывая вид на худое бледное тело, которое выглядело таким соблазнительным. С его плоской, совсем не накачанной грудью, маленькими розовыми сосочками и аккуратным пупком на сжавшемся от страха животе. Дорожка из светлых мягких волос уходила под резинку трусов, и альфа потёрся носом об неё и несильно, как ему казалось, прикусил кожу. Никки вскрикнул, когда зубы альфы впились в него, и он ощутил, как внутри что-то ломается. Никки чувствовал всё: солёные слёзы, которые текли по щекам, ком в горле, который не давал дышать, жар по всему телу, холодный пол под спиной, и тугой комок нервов в животе. Он чувствовал ещё что-то каждый раз, когда пытался вздохнуть поглубже, как будто вдыхал горячий воздух, но обжигало не только в груди, а по всему телу. Альфа тем временем развёл ноги Никки, взяв под колени, и резко потянул на себя. Кожу на спине тут же обожгло из-за трения об пол – будут ссадины. Хантер стянул трусы омеги так низко как только мог – комбинезон всё ещё болтался где-то в районе щиколоток, ведь альфа так и не снял с него ботинки. Хантеру открылся вид на совершено не возбуждённый член мальчишки, что жутко разозлило его. Он резко перевернул Никки на живот и прошёлся ладонью между ягодиц – сухо как в пустыне Сахара. Альфа глухо рыкнул и надавил на кольцо мышц вокруг ануса, которое сжалось ещё сильнее от этого движения. – Вот как, – зашипел альфа, но его тут же накрыла новая волна паники где-то на задворках разума. Никки же закрыл лицо руками, давясь собственными слезами вперемешку с рыданиями. Он понимал, что поздно надеяться, что его отпустят, надо было просто расслабиться. Он слышал, что если расслабиться, то будет не так больно. И тогда он обмяк. Просто растёкся лужицей по полу, не сопротивлялся, только изредка всхлипывал. Он почувствовал, как сильная рука альфы придавила его, ложась на лопатку, как больно он вдавливался в пол грудной клеткой. А потом альфа убрал руку с лопатки, Никки облегчённо вдохнул полной грудью. Он чувствовал всё: как член альфы прижимается к одной из ягодиц, как альфа положил обе руки на половинки и развёл их в стороны, как его тяжёлое дыхание обдаёт шею Никки, вызывая мурашки. А потом Никки ощутил, как член Хантера лёг в ложбинку между ягодиц, руками альфа сдвинул половинки, так, что они теперь плотно обхватывали пенис, и начал быстро и рвано двигаться. Альфа не входил, но кожу всё равно саднило из-за резких движений и трения. Хантер не смог. Не смог порвать мальчишку, но довести дело до конца хотел из гордости. Он старался концентрироваться на физических ощущениях, пытаясь отогнать паническое состояние. Он никак не мог понять, отчего он всё это испытывает, и это злило его еще больше. Альфа пытался отогнать ненужные мысли, представляя кадры из порно роликов, и дело, наконец, сдвинулось с мёртвой точки. Где-то внизу живота зарождалось настоящее возбуждение, а по телу то и дело проходили судороги. Когда Хантер почувствовал, что близок к финалу, он резко дёрнул Никки за плечо, переворачивая снова на спину, и излился ему на живот. Оргазм получился каким-то смазанным, почти незаметным и совсем не принёс облегчения. Ни физического – тело всё еще зудело напряжением, ни морального – на смену чувству страха пришло отчаяние и разочарование. Хантер повалился всем телом на омегу, пытаясь поймать дыхание и остановить отчего-то просящиеся наружу слезы. Альфа никогда не плакал, тогда почему ему хотелось сделать это сейчас? Как только он отдышался, приподнялся на руках и стянул с себя футболку, в которой так и оставался до этого, в отличие от почти полностью обнажённого Никки. Альфа одним движением стёр следы спермы с живота Никки, мельком чувствуя, что тот ещё напряжён. А потом нащупал где-то сбоку телефон. – Селфи, – выдохнул альфа и поднял телефон вверх. На экране отразилось недовольное лицо альфы и зарёванное лицо Никки, который старательно пытался увернуться от камеры, Хантер сделал снимок, и выплюнул последние слова, – а теперь убирайся. Он слез с омеги, и тот поспешно натянул белье и робу, не говоря ни слова. Альфа не видел, как Никки выскользнул из дома, потому что поднялся и прошёл в туалет. Он опустился на колени перед унитазом, и его вырвало. Сейчас, когда омега всё больше отдалялся от альфы, Хантер наконец начинал соображать. "Что я только что сделал?" – подумал он, и его снова вывернуло наизнанку. Он взял в руку телефон, и посмотрел на недавно сделаный снимок – рвотные позывы не заставили себя ждать. На лбу выступила испарина, а горло начало болеть. Зашкаливающее чувство паники – чужой паники – сменилось отвращением к себе. И это чувство было совершенно искренним – своим. "Что я натворил?" Никки забрался в кузов мусоровоза и дал волю эмоциям. Он плакал, немного повизгивая и поскуливая, то ли от боли, то ли от облегчения, что остался жив. Только через полчаса он смог кое-как продолжить работу – ему надо платить по счетам – напоминал себе Никки. К тому моменту как Никки вернулся на станцию, он уже был почти спокоен, только внутри что-то болело. Со стороны казалось, парень просто в своих мыслях. Он сдал смену и ключи от мусоровоза и поехал домой. В автобусе, к его удивлению и облегчению, никто даже голову в его сторону не повернул. Омега вернулся домой и тут же пошёл в душ, в надежде, что вода принесёт хоть немного облегчения от этого дня. Температуру пришлось сделать немного холоднее обычного, потому что кожа на спине и попе жутко болела, а прохладные струи приносили хоть немного облегчения. Как только омега пришёл в себя, тут же вылез из душа – маме не понравится счёт за воду, если Никки полдня будет плескаться в ванной. Он смотрел на своё отражение, приглаживая мокрые волосы, и успокаивал себя: "Все закончилось, Никки. Ты жив. Все твои близкие живы" – напоминал он себе, – "Не дай этому изменить себя. Ты хороший мальчик, Никки. Не дай у тебя это забрать. Ты сильный. Ничего не произошло. Ничего не было". – Да, ничего не было, – повторил Никки вслух своему отражению, когда нашёл нужные слова. Он осторожно повернулся, осматривая спину, увидел воспаленную кожу. Потом взгляд его упал на низ живота, где предательски расползался синяк в виде двух полукружий. Мальчик спешно вышел из ванной, нашёл йод в аптечке и сделал на синяке "сеточку". Что делать со спиной и ягодицами Никки так и не придумал, но надеялся, что за выходные всё заживёт. К врачу ему было идти не по карману. "Хорошо, что мама на смене сегодня и завтра", – подумал Никки, – "Если я буду хорошо себя вести, то она ничего и не заподозрит. И папе не скажет. Ничего не было", – повторил он эту мысль в который раз. К вечеру Никки резко поплохело, а внизу живота как будто образовался тугой ком, который давил на все органы изнутри, и несмотря на то, что Никки ненавидел это делать, он не на шутку перепугался, поэтому, добравшись до домашнего телефона, всё-таки набрал знакомый номер: – Лео? – всхлипнул Никки, – ты можешь приехать?***
Лео примчался через пятнадцать минут после звонка Никки. Он по-хозяйски открыл дверь, знал, что когда Никки дома, он её не запирает, и тут же прошёл в комнату друга. Никки лежал на кровати, свернувшись калачиком, и немного подрагивал. – Никки, – позвал он мальчика, присаживаясь рядом, и осторожно положил руку на плечо. – Лео? – отозвался Никки, выныривая из своих мыслей и удивляясь, что за окном уже стемнело. – Боже, Никки, что с тобой? – в голосе засквозил акцент. Лео всегда начинал пропускать гласные, если волновался. – Не знаю, Лео. Мне всё давит, – омега немного помедлил, – там давит. И Мокро. – Ох, Никки, – облегчённо выдохнул Лео, – это течка. Ничего, ничего, – мальчик забрался на постель к другу с ногами, – всё скоро пройдет, поверь мне, – успокаивал он Никки. Он пристроился сзади, обняв друга, но Никки вдруг вскрикнул от боли, отчего Лео в ужасе отпрянул и потянулся к ночному светильнику возле кровати. Он увидел исказившееся от боли лицо Никки: – Что я сделал? – обеспокоенно спросил он. – Ничего, – честно ответил Никки, но потом соврал, – просто я мышцу потянул на работе. – Давай разомну, – предложил Лео настойчиво, отчего-то не веря ответу друга. – Нет, всё в порядке. – Врёшь! – Лео спрыгнул с постели и включил большой свет в комнате. Никки сощурился от яркости, а у Лео раскрылся рот от ужаса, – господи, Никки, да на тебе же лица нет. Что произошло? Рассказывай! Никки виновато стянул с себя легкое покрывало, оголяя исполосованную ссадинами спину, и услышал, как Лео ошарашено охнул. – Кто это с тобой сделал? – зашипел парень, сжимая маленькие кулачки до боли в пальцах. – Не знаю, – Никки сел на кровати, устраиваясь поудобней. Выделения смазывали разодранные половинки и быстро остывали, принося немного облегчения. – Я сейчас уйду, а когда вернусь, ты всё мне расскажешь. Лео вернулся с мазью из аптеки – купил самую дорогую и действенную, ещё он не удержался и купил леденцов, которые так любил Никки. Омега сначала отнекивался и возмущался, что на него потратили столько денег, но Лео скомандовал ему перевернуться на живот и принялся втирать мазь, которая приносила невероятное облегчение. В рот ему Лео затолкал конфетку, и Никки совсем разомлел, заставляя Лео украдкой любоваться довольной мордашкой друга. "Я ему обязательно признаюсь", – думал Лео, "Вот только убью того урода, который сотворил это с Никки, и признаюсь ему. А родители не против будут. Они меня поймут". Лео мечтательно представлял, как они с Никки одновременно забеременеют, потом будут вместе растить малышей. Он заботливо втирал мазь, легонько проводя вдоль красных полос, спускался к пояснице, потом ниже. – Ох, Лео, – прервал действия друга Никки, – давай, там я сам. – Ещё и там?! – ошарашенно спросил Лео, – Никки, тебя что, – Лео помедлил, набираясь духа, – изнасиловали? Омега не знал, как ответить на этот вопрос, поэтому признался во всём. Пока он рассказывал, Лео только то и дело прикрывал глаза и давил собственные всхлипы. – Самое странное, – сказал Никки, заканчивая свой рассказ, – он не получил удовольствия. – В смысле? – нахмурился Лео, – он что, не кончил? – Нет, – омега зарделся от откровенности разговора, – он кончил, но я чувствовал, что он не получил удовольствия. А ещё... я чувствовал ревность. – Ревность? – Но, как будто это была не моя ревность. Ну то есть, как это могла быть моя ревность? Я же даже имени его не знаю. Лео нервно сглотнул и прогнал прочь глупые подозрения: – Зато ты знаешь его адрес, – решительно сказал он, – и ты скажешь его мне. А я завтра, нет, сейчас же поеду и убью его. – Нет, – резко сел на кровати Никки, – не надо. Останься со мной. Никки знал, что друг не сможет отказать ему в просьбе. Лео никогда не отказывал. А Никки обязательно что-нибудь придумает, чтобы остановить его от глупых необдуманных поступков. А ещё Никки знал, что Лео и вправду убьет его. Того альфу. Никки до сих пор не забыл, как Лео избил до полусмерти какого-то мальчишку вдвое выше и сильнее его, когда тот обозвал Никки "шлюхой". Поэтому в обещание Лео Никки верил, и если от судебного разбирательства в тот раз его спас юный возраст и связи родителей, то сейчас... Никки не хотел, чтобы из-за него у Лео были проблемы. Всю неделю омеги провели вместе. Никки пришлось отпроситься с работы, но к его радости, когда мистер Стоккет узнал причину отгула, пообещал даже зарплату не снижать. Как только Никки становилось лучше, Лео тут же принимался выведывать адрес, но омега стратегически молчал. Он давно пообещал себе, что из-за него никто никогда не будет страдать, и намеревался изо всех сил сдержать своё обещание. Когда течка у Никки закончилась, он наконец уговорил Лео съездить домой и показаться родителям, убеждая, что с ним уже всё в порядке и волноваться не стоит. Лео нехотя согласился, напоследок обняв друга. Он хотел что-то сказать, но не знал, надо ли. – Что? – спросил Никки отстраняясь. Ему редко удавалось увидеть Лео в нерешительности. – У тебя запах изменился, – опустил глаза Лео, – теперь пахнет...чисто. Как и всегда должно было. И с этими словами он вышел за дверь. А Никки пытался унять сердце, которое было готово выпрыгнуть из груди. Он слышал где-то, что если сильно напугать заику, то тот вылечится от заикания. Может с Никки произошло то же самое? Может тот альфа напугал его так сильно, что Никки перестал вонять? Никки не стал признаваться Лео, что вспоминал о том альфе во время течки. О его запахе, чувстве ревности, о том, что альфа похоже сжалился над ним. Почему? Никки не знал ответа на этот вопрос. Но он знал точно, что всё это: изнасилование, течка, запах – всё это связано. На работу омега ехал как обычно – на автобусе. Люди пялились на него. Вот только теперь на лицах у них было не отвращение, а восхищение. А какой-то маленький альфа даже попытался сделать комплимент, но его папа стыдливо одёрнул его, извиняясь. В бригаде с омегой работали только беты, поэтому никто не заметил изменений в Никки. Билли вышел из запоя, и мальчик с облегчением узнал, что ему больше не придётся ехать в тот злополучный посёлок. Всё возвращалось на круги своя. Всю неделю Хантер провёл в мучениях. Он толком и не помнил, что было на этой неделе. Он не сделал ни одного селфи. Последним фото в его телефоне так и оставалось то самое. Тот самый позор. Он всё прокручивал в голове, как насиловал того мальчика, его хрупкое бледное тело, как он толкался ладошками в его грудь в попытках вырваться. Как назло здесь память его не подвела. Хантер сел за компьютер и набрал в поисковике запрос. Он не помнил, что набирал этот запрос в поисковике каждый день по несколько раз, потом кликал на верхнюю ссылку и ужасался прочитанному. Каждый раз он закрывал страницу не в силах вынести правды, которую узнавал, но сегодня Хантер осмелел. Он достал телефон и сфотографировал экран компьютера, удостоверяясь, что нужная информация попала в кадр: ...Считается, что в исключительных случаях Истинная Пара способна улавливать эмоциональное состояние друг друга. Эта способность досталась альфам и омегам от предков – волков – которые имели ментальную связь в стае. Это позволяло животным хорошо уживаться в коллективе и грамотно строить охоту, пользуясь стратегическими навыками... "Вот так вот. Изнасиловал своего Истинного", – думал Хантер. Он старательно пытался понять, что же ему теперь делать. Как искать этого омегу? Он ведь даже имени не помнил. Альфа помнил, что слышал его имя. Оно казалось ему таким красивым, совсем неподходящим ему, вертелось на кончике языка Хантера, но как бы он ни напрягался, ничего у него не выходило. За окном послышался грохот мотора и заставил Хантера прервать тщетные попытки. Звук был нехарактерным для этого района. У всех здесь были дорогие машины с тихими моторами. "Мусоровоз!" – догадался альфа и побежал открывать дверь. Он стремительно направился к машине, попутно думая, что же сказать. Простого извинения было бы точно недостаточно. Каково же было его разочарование, когда за рулём он увидел кого-то другого. Мужчина вылез из кузова и нестройной походкой направился собирать разметавшийся мусор по дороге. Альфа подошёл к нему и тут же уловил запах алкоголя. – Где другой? – грозно рыкнул Хантер. Мужчина в ответ посмотрел на него стеклянными глазами, явно не понимая, о чем его спрашивают. – Кто? – икнул пьяный Билли. – Другой мусорщик. – Нет другого. Эту улицу всегда убираю я. – Не ври! – снова рыкнул альфа, и мужчина наконец начал приходить в себя, – на прошлой неделе был другой. Омега. Маленький, – Хантер подавился своими же словами, в голове снова возник образ заплаканного омеги. Он постарался вспомнить момент в институте, когда мальчик называл своё имя, в голове предательски зазвенело, а в затылке стремительно нарастала боль, но вдруг он чётко вспомнил, как тот шевелит губами, – Николас, – выдохнул альфа с облегчением. Мужчина посветлел от названного имени и тут же выдал целое досье на омегу в страхе, заодно назвав и адрес. Никки будто летал. Будто он не мусор собирал на заднем дворе, а искал драгоценные камни. Народу в этом районе было не много, но все, кто проходил мимо Никки достаточно близко чтобы уловить аромат, восхищенно вертели головами и одобрительно кивали, некоторые даже перешёптывались. После работы Никки решился на небывалую глупость – зайти в торговый центр по пути домой. Он никогда не был в торговом центре. Во-первых, потому что денег у него не было, чтобы покупать что-либо там. А во-вторых не хотел привлекать к себе излишнее внимание. Даже баночку крема и то заказал в интернете. Но сейчас кое-что изменилось. Конечно, денег у него по-прежнему не было, вот только насмешек и тычков теперь можно было не опасаться. Никки не знал, навсегда ли изменился его запах, но времени терять не хотел. Автоматические двери торгового центра распахнулись перед Никки, и он будто очутился на другой планете. Сердце бешено застучало, а в глазах рябило от красоты витрин. Казалось, что Никки попал на веселый карнавал или какой-то праздник. Отовсюду слышался шум и гам, смех. В воздухе сквозила радость, передаваясь Никки, заряжая его этой атмосферой. Теперь Никки понимал, почему люди так любили шопинг. Он праздно болтался по торговому центру несколько часов, заглядывая в каждый магазин, ловил на себе заинтересованные взгляды. Однажды с ним даже попытался познакомиться какой-то альфа, он спросил у Никки номер его мобильного телефона, но честный ответ омеги о том, что у него его нет, принял за отказ. А потом произошло что-то поистине волшебное – мороженщик угостил Никки шариком мороженого. Просто так. Никки шёл домой и ел мороженое нарочито не спеша. Мама редко готовила мороженое, а о покупном речи вообще не было, поэтому Никки хотел запомнить каждую каплю лакомства. Он подошёл к подъезду собственного дома, и отчего-то по спине его побежали мурашки, но Никки не придал этому значения, он свалил всё на мороженое. Омега поднялся на свой этаж старенькой пятиэтажки и застыл как вкопанный. Рожок в его руке треснул и порядком подтаявшее мороженое полилось сквозь пальцы, пачкая край рубашки. На ступеньках около двери Никки сидел его насильник. Хантер подпирал голову руками, глубоко задумавшись, но тихий звук треснувшей вафли и пробуждающий аромат свежести заставили его поднять голову. В горле Никки застрял крик, а ноги предательски задрожали. Хантер ощутил понятный страх, а Никки удивился появившемуся чувству вины – не своей вины. Альфа и омега с минуту смотрели друг на друга, а потом Никки тихо прохрипел: – Родители будут с минуты на минуту, – он вспоминал, что мама вернётся со смены только через неделю, а папа приедет с рейса – через месяц. Хантер понимающе кивнул, делая вид, что поверил. Они еще немного постояли, тупо уставившись друг на друга. – Я хочу домой, – тихо сказал Никки. И Хантер попятился прочь от двери, поднимаясь вверх по лестнице, освобождая проход. – Я не уйду, пока ты что-нибудь мне не сделаешь, пока не отомстишь, – уточнил Хантер, прежде чем Никки захлопнул перед ним дверь. – Тогда тебе придётся сидеть здесь вечно, – и тогда дверь закрылась. Никки сполз по двери, пытаясь унять дыхание. "Что это было?" – думал он, вспоминая фразу альфы. Как только Никки пришёл в себя, тут же набрал знакомый номер: – Лео? Он тут. Хантер немного задремал, пока несколько часов сидел на ступеньках подъезда – к ночи заметно похолодало. – Эй! – окликнул его кто-то. Хантер разомкнул глаза и увидел перед собой миловидное лицо, в нос тут же ударил приторно-сладкий запах, но дернуться альфа не посмел – незнакомый омега приставил здоровенный нож к его горлу. – Спокойно, – тихо сказал альфа, поднимая руки. – Лео, прошу тебя, – заскулил где-то сбоку Никки, – не делай этого. – Да, Лео, – повторил Хантер, – не делай этого. – Заткнись! – скомандовал Лео. Никки снова заскулил. Лео бросил быстрый взгляд на Никки, но Хантер успел уловить это. В недоумении он уставился на Никки сам, не веря, что до него доносится эхо беспокойства Никки. Беспокойства Никки за них двоих. "Что не так с этим омегой?" – подумал альфа. – Оставь нас, Николас, – всё так же спокойно ответил Хантер, не сводя взгляда с Лео, и всё же добавил, чувствуя нарастающее волнение омеги, – твой друг ничего не сделает. Нож сильнее вжался в кожу под скулой. – Лео? – пискнул Никки. – Обещаю, – выдохнул омега и немного ослабил давление. Никки спрятался за дверь, но вслушивался в каждый шорох, иногда поглядывал в глазок. Как назло альфа и Лео разговаривали слишком тихо, чтобы разобрать. – Я соврал ему, – злобно ухмыльнулся Лео. – Ты любишь его, – сделал вывод Хантер. – Чертовски проницательно. – Он боится. За тебя, – Хантер тоже немного приврал. Новость о том, что альфа знает, что чувствует омега за дверью, не заставила Лео даже бровью пошевелить, и Хантер сделал ещё один вывод, – ты знаешь, что мы Истинные. – Он не знает, – парировал Лео, – и не узнает. А теперь убирайся. – Ты не оставляешь ему выбора. – Какого выбора? – Прогнать меня самому. – Он никогда этого не сделает. Никки, – Лео на секунду запнулся, мысленно чёртыхаясь из-за того, что выдал имя друга, – не умеет испытывать ненависть. В нашей паре эта способность целиком досталась мне. Убирайся. – Вот так просто? Просто уйду, и ничего мне не будет? Омега промолчал в ответ. – Дай мне поговорить с ним, – сделал ещё одну попытку альфа, – дай мне попросить прощения. С минуту Лео обдумывал слова Хантера, потом всё-таки согласился и опустил нож. Хантер поборол в себе желание взять верх над ситуацией и послушно продолжил сидеть смирно. Лео же скрылся ненадолго за дверью, послышался короткий спор, и вскоре оба омеги стояли перед альфой и смотрели сверху вниз на него. – Как тебя зовут? – спросил Никки, после того как смог унять дрожь в руках. – Не надо. – Что "не надо"? – Не надо очеловечивать меня, – на лице Хантера отразилась боль. Никки только лишь недовольно вздохнул и повторил вопрос: – Как тебя зовут? – Хантер, – сдался альфа. – Зачем ты пришёл, Хантер? – Я хочу попросить прощения. – Ну так проси, – пожал плечами омега. – Прости, что изнасиловал тебя. – Прощаю, – выдохнул Никки и повернулся, чтобы уйти. Хантер же оторопело посмотрел на Никки, потом перевёл взгляд на Лео, который всем видом показывал: "я же говорил". – Вот так просто? – возмутился альфа, – и ты не хочешь заставить меня страдать?! – Ох, Хантер, – омега вдруг развернулся и посмотрел в глаза Хантеру, – ты и так страдаешь, я знаю. Чувствую. "Почему-то", – добавил Никки про себя. Лео демонстративно взял Никки под локоть, и омеги засобирались уходить. – Подождите, – снова остановил их Хантер, – мне нужно сделать фото. Мальчики с недоумением переглянулись. – И больше я вас не побеспокою, – заверил Хантер. Он медленно достал телефон, Лео не удержался от того, чтобы показать в кадре средний палец, а Никки застыл на фото, с одним закатанным рукавом. Неделю спустя Никки возвращался с работы окрылённым. Он очень любил, когда мама приезжала со смены, и старался как можно больше времени посвятить ей в её выходные. Эйфория от так удачно разрешившейся заварухи вокруг его персоны долго не отпускала его, казалось, что ничего не может его расстроить. Но как только Никки переступил порог, в нос тут же ударила порция разгорячённого воздуха. Он услышал приглушённые голоса на кухне и поспешил на звук. Конечно, там он увидел Хантера, сидящего за их семейным столом, благодарящего маму Никки за чай. – О, Никки, – всплеснула руками мама, когда увидела сына. Никки же не отрываясь буравил взглядом Хантера, – ты так вовремя! Твой друг... – Уже уходит, – оборвал Никки. – Никки! – шикнула мама, удивлённая таким грубым ответом. – Это правда, миссис Рид, – кивнул Хантер, всё ещё глядя на омегу. – Я провожу, – процедил мальчик. Второй ботинок Хантеру пришлось завязывать уже в подъезде, но уходить не спешил. Он поднялся и пошире расправил плечи, чем заставил омегу поёжиться. – Стоит мне закричать – мама вызовет полицию, – пригрозил Никки. – И правильно сделает, – кивнул альфа, – это нужно было сделать ещё две недели назад. Какого хрена ты это не сделал? Никки закусил губу. Похоже, он ещё намучается с этим Хантером. Но он давно пообещал себе, что никто из-за него не будет страдать. И Никки сдержит своё обещание. – Ты обещал, что больше не побеспокоишь, – напомнил ему Никки вместо ответа на вопрос. Хантер давно забыл, что говорил такое, будто даже и не запоминал никогда. – Ты должен отомстить мне, – проигнорировал фразу омеги Хантер. – Я тебе ничего не должен, – губа Никки предательски задрожала. Весь этот разговор навевал плохие воспоминания, – почему ты не можешь просто всё забыть? Голос Никки стал невероятно высоким от волнения. – Почему ты можешь? – Хантер попытался говорить спокойно, но беспокойство Никки передалось и ему. – Потому...потому... потому что они убили её, – захныкал омега. – Кого? – не понимал Хантер, глотая чужую скорбь. – Собаку. Когда я был маленький, – Никки сам не понимал, почему вдруг решил рассказать эту роковую историю незнакомому альфе, даже Лео об этом не знает, – я ухаживал за дворовой собакой. Не знаю, мне тогда лет восемь или девять было. Друзей у меня не было, зато была она. Домой не мог взять – не по карману, но ухаживал как мог: вычёсывал блох, подкармливал, ласкал. Но однажды она пропала. Я подумал, что её наконец кто-то забрал домой, но через пару дней я нашёл её. Дворовые ребята отравили её крысиным ядом. Они даже не скрывали этого, когда увидели, что я плачу над её телом, подошли и во всём признались, и сказали, что сделали это нарочно, чтоб меня проучить. Дескать, у такого, как я, не должно быть питомцев – недостоин. Убили её из-за меня, понимаешь? Никки на секунду замолчал, переводя дыхание, и наконец сказал то, что было его девизом долгие годы: – Никто не должен страдать из-за меня, – а потом добавил с горькой ухмылкой, – даже ты. Хантер давил подступившие к глазам слёзы и пытался справиться с приступом ярости. – Не надо злиться, – по-доброму сказал Никки, потому что чувствовал альфье бешенство, которое расходилось волнами по его телу, – это плохое чувство. Точнее, бесполезное. – Какой породы была собака? – отчего-то спросил Хантер, невольно успокаиваясь от голоса Никки. – Потомственная дворняга, – попытался пошутить омега. Но Хантер в породах разбирался плохо, поэтому шутку не оценил. – Ясно. С этими словами альфа оставил Никки в одиночестве, прокручивая в голове одно лишь слово в страхе, что забудет. Он шёл по улице и, как только нашёл нужный магазин, зашёл внутрь. Никки с облегчением зашёл в дом, подумав, что наконец отвязался от этого странного альфы. – Скажи своему другу, чтобы в следующий раз принёс что-нибудь более практичное, – крикнула с кухни мама. – В смысле? – Никки тотчас пришёл к ней. – У нас теперь весь холодильник мороженым забит, – шутливо жаловалась женщина, – лучше бы уж мяса принёс. То самое бесполезное чувство тонкой ниточкой закралось в душу к Никки. Что этот альфа о себе возомнил? Почему он просто не оставит его в покое?***
Хантер переминался с ноги на ногу, но потом всё-таки нажал на звонок. Через минуту дверь открылась, и на пороге возник Никки с ведёрком мороженого в руке и ложкой во рту, которая тотчас выскользнула и со звоном упала на пол. – Опять ты? – возмутился омега, хмуря брови. Взгляд его тут же упал к ногам Хантера, около которых покоилась переноска для животных. И он невольно отступил на шаг, ужасаясь собственным подозрениям. Альфа принял этот жест за несмелое приглашение в дом и, подняв переноску, вошёл в прихожую. – Это тебе, – сказал он и опустился на колени возле предмета, открывая замок на решётке, – только я, это, – он замялся, – твою породу забыл. И достал крохотного щенка. Животное было таким маленьким и пушистым, что больше напоминало комочек с мордашкой. Никки даже понять ничего не успел, как потянулся и взял на руки это чудо, расплываясь в улыбке. – И кто это тут у нас? – Никки, казалось, забыл о существовании альфы, который всё ещё стоял рядом, и разговаривал явно со щенком. Хантер достал телефон и порылся в галерее, находя нужный снимок: – Померанский шпиц, – ответил он, читая с экрана. Никки наконец перевёл взгляд на альфу и попытался придать своему лицу грозный вид, но щенок то и дело облизывал его, явно признавая в нем хозяина, поэтому в воздухе сквозило умиление и нежность: – Что за цирк ты вчера устроил? – В смысле? – Хантер оторопело посмотрел на Никки. – Я про мороженое. – Какое мороженое? – искренне удивился Хантер. Он давно забыл про мороженое. – Так, ладно, – махнул рукой омега, прижимая щенка к груди другой, – я верну тебе все деньги за мороженое. – Да отстань ты от меня со своим мороженым! Не нужны мне от тебя деньги. – А мне мороженое! – Поздравляю, только меня в эти интриги не впутывай, я тут вообще ни при чём. Никки чувствовал, что здесь что-то не так. Альфа был искренним, он и вправду не понимал, о чём речь. – Чёрт с тобой. А с этим мне что делать? – мальчик посмотрел на щенка в его руках. – Ну, – Хантер почесал затылок, – можешь любить его и заботиться, там. Не знаю. И ещё, – он порылся в карманах, достал пластиковую карту и протянул её Никки. Потом понял, что тот не возьмёт её, и просто положил на крышку переноски. – Ты совсем...– зашипел омега, закипая. – Это на собаку, – перебил Хантер, с удивлением почувствовав эхо раздражения. Омега закусил губу от досады. Он не мог позволить себе собаку с его зарплатой и долгом за учёбу, но щеночек был таким хорошеньким и желанным. – Не упрямься, Никки, – тихо сказал Хантер, впервые называя его этим именем. – Чего ты добиваешься? Хантер помнил слова Лео – Никки не знает, что они Истинные. Не знает, что Хантер чувствует его эмоции. Не знает, что он всё помнит: страх, боль, отвращение. Хантер не помнит многое, но это он помнит. – Мне нужно сделать фото, – сказал он, проигнорировав вопрос. – Зачем? – Чтобы я не принёс тебе ещё одну собаку завтра, – уклончиво ответил альфа. – Хорошо, делай, – сказал Никки, а потом резко отвернулся от альфы, встав спиной и уворачиваясь от объектива, – но только после того, как расскажешь правду. Альфа решил, что уйдёт. Всенепременно. Вот сейчас прямо развернётся и уйдет. А потом понял, что завтра действительно купит ещё одну собаку и выставит себя полным дураком. – У меня проблемы с памятью, – выдохнул он, надеясь, что этого достаточно. Но омега так и стоял отвернувшись, и ему пришлось продолжить, – пару лет назад нашли в голове опухоль, – омега дёрнулся от этих слов и развернулся в пол-оборота так, чтобы видеть Хантера, – доброкачественную, – попытался унять его альфа, но всё равно чувствовал слабое беспокойство, поэтому просто продолжил, – но неоперабельную. Жить буду, но она расположена очень близко к центру памяти и вызывает нарушения в его работе. Забываю всё: лица, имена, события. Выборочно, конечно, я же не совсем дебил. Вот только некоторые вещи забыть можно, а некоторые – нет, поэтому я фотографирую нужное. Документы, там, людей и так далее. Хантер поник, он не любил чувствовать себя неполноценным, поэтому попросил Никки: – Не надо жалеть меня. Я же чувствую, что ты это делаешь. – Взаимно, – ответил Никки. Они поняли друг друга, – а теперь делай фото и уходи. Хантер беспрекословно подчинился приказу омеги. Долго без омеги Хантер протянуть не смог, поэтому через неделю снова наведался к Никки, но понял, что того нет дома и просто ждал его, сидя на лестнице. Через час он почувствовал доносящийся с нижних этажей и нарастающий запах свежести и радостный щенячий писк. Никки почти не удивился, когда увидел Хантера, но от язвительного комментария не удержался: – Это начинает быть похожим на преследование, – сказал он, пуская альфу в дом. – Это оно и есть, – ответил Хантер, проходя в гостиную. Никки прошёл в ванную и тщательно вымыл Тайни, который, казалось, на прогулке больше всего любил валяться в грязи своей белоснежной шёрсткой. Омега вернулся в гостиную с завернутым в полотенце щенком на руках и сел напротив Хантера. – Ему нравится, когда я кутаю его в полотенце, – сказал он, растирая маленькое создание. – А тебе что нравится? – ляпнул Хантер. – А мне нравится, что ему нравится, – омега был так чист и невинен, что даже не уловил пошлость в вопросе парня. "В этом он весь", – подумал Хантер и решил, что ему нужно кое-что выяснить. – Твой друг, – альфа напрягся, вспоминая имя, оно крутилось на кончике языка. – Лео, – помог Никки, и невольно заволновался. – Да, он... Он любит тебя. – Я знаю. – Нет, он любит тебя. – Я знаю, – вздохнул Никки. – О, – только и вымолвил Хантер, но потом всё-таки спросил, – а ты его? – Я обожаю его, – искренне ответил омега. – И? – Что? – Почему ты не с ним? – Я... – Никки невольно запнулся, – я правда люблю его. И если он попросит меня быть с ним, я не смогу ему отказать. Он ведь будет счастлив. Омега остановился, не в силах произнести последние слова, и альфа сделал это за него: – Но ты не будешь. Хантер почувствовал укол чужого стыда и понял, что Никки безнадёжен. – Знаешь, без чего-то плохого не бывает чего-то хорошего, – вдруг сказал омега, – я читал, что больше всего удовольствия нам приносят те вещи, которые вызывали у нас страх. Поэтому плохое и хорошее идут рука об руку. – И этим ты уговариваешь себя по ночам? – спросил Хантер, моментально поняв, о чём он, – так оправдываешь меня? – Я не оправдываю, я знаю! – И что же хорошего в том, что я надругался над тобой? – Запах изменился. – Что за бред? Он всё тот же. Омега в ужасе взглянул на альфу. – Что? Ты всё ещё чувствуешь других альф? – Нет, – растерянно ответил Хантер, он явно потерял нить разговора, – при чём здесь это? – При том, что раньше я пах альфами, а теперь – нет. Разве ты не помнишь этого? – Помню, ну и что? Если альфа умрёт, то его запах исчезает с омеги. Это нормально. – Но я пах сотнями, нет, тысячами альф. Не могли же они все разом умереть? – Техногенная катастрофа, – предположил Хантер и попытался вернуть разговор в прежнее русло, – в любом случае, это не влияет на твой запах. И он точно не изменился. Никки в шоке уставился на Хантера: – И чем же я пахну? – Свежестью. – Хм, а Лео говорит, что чистотой. – Лео по-своему прав. Всю ночь Хантер просидел в интернете, изучая медицинские статьи и делая фото. Он всё ещё помнил слова Никки про запах сотни альф, но не верил, что у него они были, а спрашивать не решился. Оказалось, что случай Никки не уникальный, такое действительно могло случаться из-за гормональных нарушений у омег, рождающихся в семье бет. Но напрягало Хантера не это, а то, что каждый раз справиться с ложным запахом помогала либо гормонотерапия, либо встреча с Истинным. Оказалось, что Никки был прав. "Ещё и умный", – с горечью подумал Хантер. Вдруг его мысли прервал звук громкого мотора за окном. Он обернулся, удивившись, что уже утро, и тут же понял, что на улице орудует мусоровоз. "С этим тоже надо что-то делать", – подумал альфа.***
Никки заявился к Хантеру на следующий же день после денежного перевода. Тайни по-хозяйски тут же ускакал вглубь дома. – Как ты мог?! – с порога закричал омега таким высоким голосом, что у Хантера даже в висках застучало, – я тебе не благотворительность! Он сжал свои маленькие кулачки и даже попытался замахнуться. – Ну давай, ударь меня, – спокойно предложил альфа. – Ты же обещал, – омега всё-таки сник, поняв глупость затеи. – Что обещал? – Что не будешь жалеть меня. – А я и не жалею! – возмутился Хантер и даже немного обиделся, – знаешь, не все добрые поступки совершаются из жалости. – Тогда зачем ты оплатил мои счета за учёбу? – Чтобы тебе не приходилось работать мусорщиком. Ты достоин большего. – Это не тебе решать, – покачал головой Никки. Они немного постояли в молчании, пытаясь разобрать, чей же гнев они испытывают, но к нему быстро присоединялись другие эмоции, вскоре напоминая какофонию. – Удали его, – твёрдо сказал Никки. Хантер тут же понял о чём он и машинально схватился за телефон: – Ни за что. Я должен об этом помнить. – Я не должен. – Может всё-таки побьёшь меня? Выпустишь пар? – предложил альфа, меняя неприятную тему. – Нет. – Почему? Тебе меня жалко? – передразнил он. – Я не хочу, – закусил губу Никки, решаясь сказать ещё одну теорию, – я боюсь, что если дотронусь до тебя, то запах вернётся. Хантер отпрянул от такого ответа. – Правильно, – серьёзно сказал он, и начал нагло врать, – я читал где-то, что так оно и будет. Если я забуду об этом, обязательно мне напомни. Никки согласно кивнул. – Где Тайни? – вдруг спохватился омега и позвал малыша. Тот радостно прибежал измазанный в какой-то чёрной липкой субстанции. – О, нет-нет-нет, – альфа негромко выругался, явно поняв, в чём вымазался щенок и убежал в неизвестном направлении. Никки несмело поднял щенка на руки и обнюхал, тот пах мазутом. – У тебя есть хозяйственное мыло? – крикнул омега в пустоту. – Не знаю, – послышалось с заднего двора, – в доме много ванных, может в одной найдешь. Никки уже было собирался отправиться на поиски средства, как его взгляд упал на случайно оставленный в прихожей телефон Хантера. Мальчик боязливо оглянулся в поисках альфы, но на заднем дворе продолжало что-то громыхать, и всё-таки решился сделать то, о чём давно мечтал. Он кликнул на иконку галереи и начал пролистывать фотографии в поисках нужной. "Всем так будет легче", – думал омега. Он бегло просматривал фотографии, там действительно было много каких-то странных текстов, документов, но тут его взгляд зацепился за знакомое слово, он прочитал написанное и не поверил своим глазам. Никки продолжил листать фото и узнал всё: про запах, про истинных – альфа соврал ему про одно и скрыл другое. На глаза от такого у Никки навернулись слёзы. Почему Хантер не сказал ему? Почему пытался свести с Лео, если знал, что они предназначены друг другу? И тогда омега решился на единственно возможный, как ему казалось, поступок – он удалил всё. Всё, что хоть как-то напоминало о Никки, фото с ним, его адрес, даже информацию о породе Тайни. И незаметно выскользнул из дома, прихватив малыша. Никки долго добирался домой с работы. Сначала шёл пешком до остановки, ехал с двумя пересадками, а потом и вовсе решил прогуляться по парку – домой идти отчего-то совсем не хотелось. Прошла неделя, с тех пор как Никки стёр себя из жизни Хантера. И если сначала он был на сто процентов уверен в правильности решения, то сейчас в душе сквозило сомнение и печаль. Он надеялся, что теперь всё возвратится на круги своя. Он продолжит работать, заботиться о доме, пока родителей нет, по вечерам будет упорно заниматься, а на выходных будет ходить с Лео в кино. Всё-таки вернуть деньги Хантера за учёбу у него не получилось, и теперь вся его зарплата была в распоряжении Никки, а он всегда мечтал сходить в кино. Хоть разок. Но мечты о счастливой беззаботной жизни пошли прахом, когда с каждым новым днём Никки становилось всё тоскливей. В душе у омеги как будто стало пусто. Идти к Хантеру было не вариантом, тот скорее всего его уже забыл. И, зная характер альфы, Никки понимал, что его несмелое лепетание про чувства и Истинных, вызовет только насмешку. С этими мыслями Никки зашёл в подъезд. На улице было бабье лето, и внезапный поток горячего воздуха он свалил на хорошую погоду. Мальчик поднялся на свой этаж и ахнул от удивления – на ступеньках сидел альфа. Его альфа. Хантер поднялся на ноги и виновато посмотрел на Никки: – У меня были копии, – развёл руками он. – И ты целую неделю ждал?!***
Хантер сидел в очереди и жутко нервничал. Он бессознательно дергал ногой и понял это, только когда маленькая рука легла на его колено и с силой заставила его прекратить. – Всё будет хорошо, – заверил его Никки. – Как ты можешь быть таким спокойным? – взвился альфа, – ты что, совсем не переживаешь за меня? Никки закатил глаза, оказывается Хантер перед походом к врачу становился капризней Никки во время ПТС. Наконец медбрат назвал имя Хантера и парни пошли за работником. Хантер прошёл к томографу, и другой медбрат помог устроиться ему в аппарате, настраивая что-то. Никки же устроился по другую сторону комнаты за мониторами с работником больницы. – От вас приятно пахнет, – смущенно сказал тот. – Спасибо, – улыбнулся Никки и как бы невзначай поправил светлую чёлку, открывая вид на обручальное кольцо и метку на запястье. Медбрат тут же всё понял. От Никки действительно приятно пахло, несмотря на то, что они с Хантером были уже год как женаты. Муж шутил, что это компенсация за годы мучений. К Никки даже аромат духов не примешивался, он всегда пах чисто, невинно. Поэтому и метку попросил поставить на видном месте, чтоб на улице знакомились реже. – Быть того не может! – мужчина удивлённо глядел в монитор. – Что Вы увидели? – заволновался Никки. – Опухоль рассосалась. – Что? Вы уверены? – Вот, – он ткнул пальцем в монитор, – видите? Следы всё ещё есть, но опухоли больше нет. – Я слышал, – замялся омега, – что при повышенной мозговой деятельности такое может быть. Это правда? – Ну... – медбрат на секунду задумался, – в редких случаях это возможно. Но насколько повышенная мозговая активность была у этого парня? – присвистнул работник, – Он что, думает за двоих? – Чувствует, – поправил Никки и улыбнулся.