Притворяясь человеком

Авторское слово в честь последней главы: продолжение пришло неожиданно, правда? Для меня это тоже неожиданность, т.к. еще пару недель назад я думала, что дописывать этот фанфик не буду. И вот я снова вернулась к работе над ним. Все предыдущие главы были вычитаны, сюжетных изменений никаких, но чуть-чуть улучшилась стилистика (я надеюсь на это), и были добавлены некоторые описания и размышления, способствующие лучшему пониманию характера и мотивов главной героини. Последние главы превратились в сплошную философию и ангст. Так и планировалась первоначально, но я не ожидала, что окончательный итог получится настолько тоскливым. Вообще-то, даже планировался хеппи-энд, но ничего не получилось, возможно, потому, что прошло слишком много времени с тех пор, как я писала последнюю главу. (Да простят меня за спойлер!) А еще, к сожалению, ни один из двух заявленных пейрингов окончательно не оформился. Но я не могу представить никакой другой концовки к этой работе, которая могла бы выразить ту мысль, на которую я попыталась порассуждать здесь Наслаждайтесь! Давно хотела сказать, что где-то в середине фанфика я дала себе слово больше никогда не писать ничего фендомного длиннее трех-четырех страниц, но я уже знаю, что это обещание нарушу)) А еще хочу, пользуясь случаем, дать банальный совет начинающим от почти-что-начинающего: если у вас появляется блестящая идея, а вдохновение так и прет, притормозите. Потратьте время, чтобы все обдумать, чтобы не запортить идею)

***

Все завершилось так, как должно было завершиться. Убийца демонов, опозоривший имена кланов Нагумо и Юкимура, не может жить. Это истина. Но истина и то, что я не могу не страдать по смерти родного брата и не могу не считать своим врагом того, кто победил его в честном поединке, Казаму. Того демона, которому я дала обещание выйти за него замуж и стать матерью его детей. Все чаще я думаю о том, насколько относительны понятия «правды» и «истины»… Правда многих демонических кланов — Расецу лишь жалкие подделки истины. Правда простых людей — Расецу убивают их родных и близких ради крови. Правда военачальников — Расецу являются лишь средством для достижения цели и не более того. Но ведь есть и другая правда. Правда Окиты Соджи, правда многих других людей, находившихся на грани смерти и нашедших свое спасение благодаря очимидзу. Правда относительна. Жаль только, что я лишь сейчас начинаю это понимать. — Пошли, — равнодушно произнес Казама. Я же смотрела на землю, рассматривая каждую песчинку в отдельности, словно пытаясь их пересчитать. Все, что угодно лишь бы не видеть мертвое тело брата. Это было не похоже на меня – быть такой равнодушной и отстраненной. Но я боялась, что стоит мне лишь посмотреть на моего брата, как боль от всего произошедшего снова заполнит меня. Едва я бросила взгляд на тело, распластавшееся на земле перед храмом, как мои глаза наполнились слезами. Я плачу второй раз за последнюю неделю, и второй же раз за последние десять лет. Судьба научила меня быть сильной, но сейчас я не смогла удержаться от слез, несмотря на присутствие рядом другого демона и всю мою гордость. От переживаний последних минут все вокруг кружилось, пульс стучал в висках, а в голове раз за разом прокручивались последние минуты, ставшие последними минутами жизни Каору... *** — Каору, не надо! — вскрикнула я, хотя мой брат не сделал еще ни шага в сторону замерших детей. Почему-то они никуда не уходили, настороженно глядя на нас с того момента, как Каору появился в их поле зрения, хотя между нами ничего не происходило. Возможно, они подсознательно ощущали опасность, исходящую невидимыми волнами от моего брата. Но почему тогда они не только не были испуганы моим появлением, но и доверились мне, предложив поиграть?.. — Хорошо, — отозвался Каору, — Ты все же поменяла свое мнение?.. — Обещай, что не тронешь детей. — Ну уж нет. Ты ведь не пожалеешь своей жизни, но наверняка не захочешь, чтобы они пострадали?.. Я сглотнула комок, застрявший в горле. Все эти угрозы звучали по-детски, но одновременно были абсолютно реальны. Неужели Каору не понимал, что пойди я с ним не по своей воле, это равнялось бы тому же, что я и не присоединялась бы к ним? — Я не пойду с тобой, неважно, чем ты будешь угрожать, — я сама не понимала, были ли мои слова правдой или же нет. Я действительно не хотела бы, чтобы юные существа погибали из-за меня, но я могу стать причиной гораздо большего количества даже не смертей, а нечто более жуткого, чем смерть — превращения в Расецу. Каору издал сдавленный смешок, похоже, не понимая, верить мне, или нет. Неудивительно, ведь даже я не могла сказать точно, как я поступлю. Я всегда всеми силами старалась избегать смерти, но эта последние месяцы заставили меня стать жестче. — До сих пор не понимаю, почему ты не можешь понять меня, — слегка ворчливым голосом проговорил юный демон, — Ведь очимидзу приносит гораздо больше пользы, чем вреда. Вот, например, недавний обращенный из Шинсенгуми не выжил бы, если не «вода жизни». Я слегка вздрогнула: — Ты говоришь об… Оките Соджи? — Без понятия, как его звали, — наконец отозвался Каору. Похоже, моя заинтересованность не прошла не замечено для него, — Молодой парень с каштановыми волосами и зелеными глазами. Твой знакомый?.. Что же, одной загадкой стало меньше. Окита-сан получил очимидзу от моего брата, поддерживающего Кодо, а значит, Шинсенгуми здесь не причем. Возможно, они все же следовали тому, что было сказано им перед моим уходом, а значит, мои усилия были не напрасны. Но это не меняло того, что один из Шинсенгуми никогда не стал бы по-настоящему живым человеком. А виновата в этом я… Не уследила за своим братом, не переубедила его, в том, что все, что он делает — неверно. Но так уж неверно ли? Кажется, я постоянно спорила сама с собой. Все ценности сдвигались с привычных мест, равновесие в душе уступало хаосу. Так бывает. Но все же ужасно хочется верить в то, что я всю жизнь была права, даже если это не так. Краем сознания я отследила, что дети, все же избавившись от оцепенения, в ужасе убежали прочь. Каору спокойно проводил их взглядом. Возможно ли, что он все же не настолько жесток, как я всегда боялась? Подняв взгляд, я увидела исказившееся лицо Каору — плотно сжатые губы и брови, сведенные на переносице. Он ужасал меня. Нет, он все же жесток. Я знаю, что ему не нужно было преодолевать моральные терзания, чтобы решиться на убийство родной сестры. Я была безоружна, по неосторожности оставив меч в доме у Сенхиме. Но даже если бы кодачи и был со мной, вряд ли бы я смогла сопротивляться. Во-первых, я по-прежнему не чувствовала в себе решимости достаточной для нападения на брата, а во-вторых, известие о том, кто же послужил причиной обращения Окиты, ввело меня в болезненное оцепенение. Почему я так странно реагирую на все происходящее? В последние месяцы я довольно часто задавала себе этот вопрос, так и не найдя на него ответа. Я даже не смогла удивиться, увидев появление Казамы Чикаге, вызвавшего Каору на поединок. *** И мой брат был убит. Тот, кто лишь недавно был одним из немногих в этом мире, к кому я была по-настоящему привязана. Я бросила последний взгляд не него, и повернулась, чтобы уходить, но вовремя спохватилась. — Я не могу оставить его так, — произнесла я вслух, скорее, для себя самой, чем для терпеливо ожидающего Казамы. Подойдя к Каору, я с легкостью подняла его на руки. Мертвое тело было еще теплым. В отчаянии я последний раз прислушалась, но тут же опустила голову — биение сердца отсутствовало. Даже демон не выжил от такого удара, рассекающего тело от плеча до живота, проходя через сердце. Я отнесла брата к реке и похоронила. Чикаге молчаливо следовал за мной, но никак не вмешивался в мои действия, за что я почувствовала что-то отдаленно напоминающее благодарность. Последняя горсть земли опустилась на свежую могилу. Одинокий цветок, сорванный в поле, завершил этот обряд. После этого чувствовала себя опустошенной и уже неспособной чувствовать боль. Слишком много ее было за последние несколько дней. Я стремилась как можно скорее покинуть это место, зная, что я еще много раз буду возвращаться сюда, но не способная задерживаться там дольше в тот момент. — Я помню свое обещание и выполню его. Но никогда не прощу, — спокойно и почти безжизненно обратилась я к Казаме. — Знаю. Горькая улыбка исказила мое лицо. Я пыталась убрать ее, но углы губ, напряженные до боли, отказывались мне подчиняться. Этот краткий диалог, как мне казалось в тот момент, полностью выразил всю суть моей будущей замужней жизни. *** Прошли сотни лет. Жизнь, когда-то казавшаяся мне нестерпимой, стала привычной. Я до сих пор не простила моего мужа за убийство Каору, в отличие от брата, которого я могла простить за что угодно. Даже то, что я погибла бы сама, не вмешайся Чикаге, и то, что Каору был безумен в своих идеях — все эти доводы рассудка не могли переубедить меня. Я сама безумна, правда? Казама прекрасно понимал это все время нашего брака. Мы холодны и отстранены. Такими и бывают отношения между истинными демонами, и это — тоже одна из горьких истин, которые я предпочла бы не знать. Говорят, что никто не может чувствовать радость, когда окружающие ценят его за то, чем он в действительности не является, и все же, как это ни странно, самыми счастливыми были те минуты моей жизни, когда я не была самой собой. Когда я притворялась человеком. Я не забывала заботу, которой окружили члены Шинсенгуми юную девушку, ищущую своего отца, не забывала тепло, с которым каждый из них относился ко мне. Не исчезли из моей памяти и лица случайных людей в городе, и торговка, назвавшая меня красавицей, и дети, которым я пела песню у храма. Я не забыла зеленые глаза и лукавую улыбку Соджи, хотя мне и неизвестна его дальнейшая судьба. Помню то, как он сохранил при себе свои подозрения, и как выпытывал у меня обещание, которое я дала Казаме. Я вспоминаю его чаще, чем всех остальных в Шинсенгуми, и обычно размышляю о том, как он вел себя в последние дни до того, как был обращен в Расецу, еще не зная об уготованной судьбе. Взгляд, с которым он смотрел в небо, зная о том, что через пару дней должен умереть и улыбку, выражающую счастье от последних мгновений жизни, я до сих пор не могу до конца понять, но ценю больше всех прочих моих воспоминаний. Демонам с рождения дается намного больше, чем людям: долгая жизнь, регенерация, сила, скорость и другие способности. Но, возможно, у людей есть нечто гораздо более важное — способность быть счастливым.