За гранью

Нельзя. Слово отдаётся о черепную коробку, звенит в ушах и отдаётся эхом. Нельзя. Аврора Де Мартель – красива, притягательная, чудесна, юна и прекрасна. Люсьен может назвать ещё пару сотен прилагательных, дабы полностью описать Де Мартель. Люсьен слишком часто на неё смотрит. Скользит взглядом по идеальным алым волосам, лоснящимся, отливающимися разными цветами на солнце. Разглядывает её идеальную кожу, светлую и, наверняка, нежную на ощупь. Люсьен думаешь, что кожа Де Мартель похожа на шёлк, из которого шиты её платья – ткань льнёт к фигуре, подчёркивает талию и ни в коем случае не оказывается развязной. Аврора удивительно сочетает в себе все его пороки и всю чистоту души, всё самое светлое, что в нём есть. Аврора заливисто смеётся, Люсьен находит в её смехе звон колокольчиков и журчанье ручья. Аврора откидывает голову, подставляет лицо ветру, и ветер взмывает её алые локоны, едва приподнимает полы лёгкого платья. Аврора – чиста, как тот самый ручей и порочна, как тёмная ночь, что опускается на город, пробуждает все самые страшные тайны, будит страхи и будоражит кровь. Аврора Де Мартель – его душевное тепло и мягкость. Аврора Де Мартель – его черти и тайные мечты. Аврора Де Мартель – сочетание несочетаемого. Аврора на него не смотрит или же смотрит не так, как ему бы хотелось. Аврора всегда держится рядом с братом, улыбается какому-то лорду, которому благоволит её отец, а по ночам убегает с Никлаусом. Аврора фактически ведёт тройную игру – для брата, для отца, для Никлауса. Люсьен видит все три её ипостаси, но не упрекает. Выживать – тяжело, и Авроре повезло, если это у неё врождённое. Аврора всё-таки наивна. Аврора – не глупа, но искренне верит в лучшее, в легенды, что рассказывала ей мать и в нечисть, что просыпается по ночам. Аврора – не глупа, Аврора понимает, что её брат – не так уж и добросовестен насколько может показаться, что для Никлауса она – всего лишь мимолётное увлечение, а для отца – выгодная сделка. Аврора каким-то образом соединяет в себе наивность и хитрость. Аврора – разная. Утром – примерная сестра, что непременно слушается брата, днём – отличная дочь, что растягивает губы в улыбке для тех, кто побогаче, и наклоняется при реверансе чуть ниже положенного – отец хочет продать её подороже, ночью – прекрасная возлюбленная, отвечающая на пылкие поцелуи Никлауса той же пылкостью, а на такие же пылкие речи - неизменными признаниями в любви. Аврора успевает всё, и не путается в своих трёх ипостасях. Аврора Де Мартель – наивна, дружелюбна, излишне добра. Аврора Де Мартель – хитра, умна, расчётлива. Аврора Де Мартель – что-то необъяснимое. Он видит её всякой. Он чётко различает её, подмечает мелочи. Аврора улыбается ему. Всегда по-разному. Утром – холодно, едва неприязненно (брат стоит рядом), днём – вежливо, даже манерно (отец смотрит пристально), ночью, возвращаясь от Никлауса, - мягко, дружелюбно, словно прося сохранить её секрет. Люсьен хранит. Все три. Люсьен, как верная собачка, хранит каждый её секрет. Люсьен стережёт Аврору. Аврора Де Мартель – его всё. Аврора Де Мартель – его ничего. Аврора Де Мартель – его болезненная любовь, походящая на безумие. Сердце стучит громко, ударяется о грудную клетку. Люсьен не может не смотреть на неё. Она – словно центр его вселенной, его личной, существующей лишь в его голове. Он неизменно сталкивается с ней взглядом, неизменно ловит её (не тот) взгляд. Люсьен Касл – друг. Люсьен Касл – страдалец. Люсьен Касл – собачка, что исполняет её приказы, раньше, чем она озвучивает их. Люсьен знает, что он – просто друг. Аврора приходит к нему лить слёзы, радоваться и просто рассказывать. Яркие воспоминания, такие яркие, что хочется закрыть глаза и уши, просто не слушать, потому что у него этого нет. Страх – всё, что он имеет. Страх всегда рядом, скользит тёмной тенью за ним. Страх – практически друг, страх – самый ненавистный враг. Люсьен иногда думает, что ему тогда, наверное, стоило умереть, а не просить пощады. Не было бы тогда его болезненной влюблённости, не было бы встреч Де Мартель с Никлаусом, не было бы всего этого на его глазах, потому что он был бы мёртв. Просто не было. Иногда – это всё, чего он желает. Больно. Любить Аврору Де Мартель больно, а осознавать, что твоя любовь останется только твоей – в разы больнее. Люсьен привыкает к боли, свыкается к вечным безмолвным просьбам сердца. Сердце – ненужный орган, по его мнению. Сердце лишь мешает, затрудняет исключительно мышление. Люсьену не нужны чувства, ведь все его чувства – это Аврора, а Аврора не его, что опять приходит к парадоксу. Аврора Де Мартель – целая жизнь. Аврора Де Мартель – его смерть. Аврора Де Мартель – всё, что у него есть и всё, чего нет. Нельзя. Люсьен нарушает треклятое нельзя, сходя с ума, медленно, мучительно. У Люсьена жжёт за грудиной каждый раз, когда она кидает этот самый взгляд на Никлауса. Этот самый, полный чего-то необъяснимого, начинающегося на букву «Л». Говорить о любви от себя легко, про Никлауса – тяжело и нежелательно. Люсьен терпит, зная, что Аврора – не его, что лишает всех прав на ревность, и, что Никлаус не просто лорд, он чёртов вампир, который с удовольствием выпустит из него кровь. Люсьен терпит. Люсьен Касл знает правила выживания. Когда Аврора навсегда закрывает свои великолепные глаза, а алые локоны перестают сиять на солнце, он не отправляется вместе с ней. Аврора Де Мартель – тепло или тайные мечты, наивность или хитрость, всё или ничего, жизнь или смерть. Аврора Де Мартель – чёртов парадокс. Но всё это, по сути, не важно. Люсьен Касл знает правила выживания. Люсьен Касл любит жить. Люсьен Касл знает, как выживать. Люсьен делает это каждый день. И не забывает про самое главное. Люсьен Касл хоронит свою болезненную любовь к уже мёртвой Авроре де Мартель каждый день. Зная, что завтра всё начнётся вновь. Но Люсьен вновь хоронит. Люсьен Касл любит жить. Несмотря на то, что каждый день умирает.