Christmas tree

      Рождество в этом году совершенно не снежное. Грозовые тучи, тяжелым серым куполом, окутали Нью-Йорк. Но привычная, живая, яркая иллюминация все-равно окунает в это волшебное ощущение праздника - суетящиеся люди, с полными пакетами подарков в красивой блестящей упаковке, мишура, огоньки, словно маленькие светлячки, оплетшие деревья у дорог, завораживающие витрины, где заснеженные ели, снеговики и эльфы живут своей сказочной жизнью. Так и хочется прижаться лицом к стекляшке, отгораживающей тебя от этого холодного, искрящегося волшебного мира, закрыть глаза и пуститься в рождественское путешествие. Чем и занята мимо пробегающая детвора, живо разглядывающая мифические, уютные миры за стеклом. Запах корицы, кардамона и цитрусов. Искрение улыбки людей и воздух, словно пропитанный имбирным пряником. От сего этого становится светло и радостно,       Роберт идет по оживленной улице и наблюдает за зимним городом. Подмышкой подарок для его Джея, заботливо упакованный в зелено-красную оберточную бумагу в полоску, с причудливыми оленями и мелкими снежинками, в руке-красный стаканчик Starbucks, а в голове кристально чистые, ледяные глаза, которые сияют по-особому, только для него одного. Frank Sinatra на звонке и короткий разговор. Джаред уже у него. Месяц назад, когда он отдал ключ от своей квартиры Джареду, он и подумать не мог, что этот человек-ураган будет так часто оставаться у него. И это не могло не радовать Роберта - видеть заспанные глаза, примятую подушкой щеку или небритость по утрам, будить этого человека легким прикосновением в мягкие губы, которые вмиг растягивались в довольной улыбке и утягивали в долгий, ленивый, утренний поцелуй. Наверное, это и было счастье. Во всяком случае, Роберт давно не ощущал этой легкости и желания просто жить - развиваться, творить и любить весь мир. Просто улыбаться. Вот и сейчас он идет по улице и улыбается как дурак, думая о Джареде.       Щелчок замочной скважины, деревянная дверь впускает в уютный и пахнущий елью мир. Дом. Джаред сидит на диване, завернувшись в рябой плед с верблюдами, привезенный из Александрии, в ушах наушники, а на экране ноутбука музыкальная программа. В углу, у кухни, раскидистая елка, украшенная старыми, раритетными елочными игрушками, купленными на барахолке, синими бусами и откуда-то появившимися картонными фигурками в виде символики одной рок-группы. Группы этого темноволосого парня, который даже не заметил появления Роберта. Он подходит к мужчине, сидящему на диване, и кладет руки на его плечи. Тот на секунду вздрагивает, но тут же снимает капли-наушники и смотрит через плечо. - Я не слышал, как ты пришел. - Но ведь ждал? - Ждал. Роберт наклоняется и целует Джареда в шею. И этот нежный поцелуй, заставляет сердце трепетать. - Твоя работа? - улыбается Гринвуд и кивает в сторону ели. - Я добавил ей индивидуальности, а то она слишком скучная. - Слишком скучная? - так и хочется укусить этого несносного, ведь Роберт усмехается, вспоминая, как долго он наряжал эту елку, что бы все гармонировало. - Погоди, - Лето вырывается из плена теплых ладоней и тушит весь свет в большой квартире-студии. И ель загорается сотнями маленьких огоньков, отбрасывая блики на белые стены и лица мужчин, которые стоят рядом в обнимку. - Мне нравится, определенно нравится, - Роберт разворачивает Джареда в объятиях. - Скажешь спасибо? - ухмыляется тот и Гринвуд проводит тыльной стороной ладони по его щеке. - Спасибо, - шепчет он в губы, которые еще помнят вкус горького шоколада, валяющегося на диване. - А зачем эти вырезки? Джаред пожимает плечами. - Мог бы заказать. Я уверен, сейчас могут сделать совершенно любые фигурки. - Я вспомнил детство, - улыбается Джаред, садясь на ковер у рождественской ели. - Канун Рождества 77-го. Мне почти шесть, а Шеннон совсем взрослый - ему семь. – Роберт устраивается в объятиях Лето, не прекращая смотреть на ель. - Денег почти не было, и мы думали, что это Рождество встретим без елки, но, буквально утром, мамин друг принес в дом пахнущее морозом дерево. Первый увидел ее я и что было мочи закричал, обняв нашего «спасителя», за ногу. Он потрепал меня по волосам, а я побежал скорее делиться радостью с братом. И вот на дворе уже вечер, а двое мальчишек сидят и мастерят елочные игрушки. Шеннон рисовал танки, машины, поезда, а я - животных. Джаред прервался на секунду, улыбнувшись нахлынувшим воспоминаниям. - Бабушка помогла приклеить к картинкам ленточки, и к сочельнику ель была украшена. Знаешь, если бы ты посмотрел на нее сейчас, то подумал, что это самое убогое дерево, что можно найти на всей планете, но тогда, в 77-м, эта ель казалась нам самой красивой, которую мы когда-либо видели в жизни. Мы сидели на полу, одетые в одинаковые джинсовые комбинезоны и ели печенье, смотря на эту елку, как на произведение искусства. - Как мы сейчас? - Почти. Только я не обнимал брата, - Джаред усмехнулся. - А на утро, под этой самой елью, я нашел игрушечное пианино, а Шеннон красный грузовик. Наверное, это единственное рождество, которое я запомнил так четко, будто мне не 44, а… Палец Роберта прислоняется к губам Джареда. - Для меня ты все тот же озорной мальчишка, что в 77-м. Жаль, что мы познакомились лишь в 90-х. Нежный поцелуй в губы, и пальцы в шелковистых прядях Гринвуда. - Хочешь на это Рождество поехать к Шеннону? - Он поехал к матери. - А ты не хочешь съездить домой? - А как же ты? - А я встречу Рождество сам. Как-то раньше справлялся. - Роберт пожал плечами и улыбнулся. - Поехали со мной - легкое поглаживание спины и волна мурашек по всему телу. - И ты расскажешь матери о нас? - Ты думаешь, осталось еще что-то, что могло бы ее шокировать? Я рос странным ребенком. - Да ты и сейчас странный. - А разве это плохо? - Нет, это необыкновенно.       Аэропорт, перелет, сочельник. Двое мужчин стоят у дверей с рождественским венком из омелы и держаться за руки. Джаред переплетает их пальцы и звонит в дверь. На пороге этих странников встречает Шеннон. Явно удивленный, но не меньше обрадовавшийся приезду родного брата и его друга. Мать встречает с искренней улыбкой и теплыми объятиями, а еще запахом, которым может пахнуть только дом и мама. - А я ведь подозревал. - тычок в ребро. - Что? - шепчет Джаред Шеннону, пока Констанс показывает Роберту дом. - Ну, то, что между вами что-то есть. - И ? - Джаред вопросительно смотрит на брата. Брата, который ни смотря ни на что, будет всегда старшим братом. - Он хороший парень. - Шеннон пожимает плечами и улыбается, а потом заключает в медвежьи объятия младшего. В углу комнаты, у камина, стоит раскидистая, переливающаяся огнями ель. И Джаред вешает одну из «игрушек», что висела на елке в доме Роберта.       Праздничный ужин, теплые разговоры и рождественская ночь. Темная комната и две пары глаз, друг напротив друга. Джаред прижимает Роберта к стене у двери и шепчет: «Спасибо, что отвез меня домой.» Поцелуй в губы и холодные ладони Гринвуда под футболкой Лето. - А еще я скучал. - Но мы же все-время были рядом. - Нет, не так. Джаред сжимает ягодицы Роберта через ткань джинс и утягивает в горячий поцелуй. - Вот так я скучал, - роняет его на мягкую кровать, целует шею, заставляя Роберта сильнее откинуть голову, подставляясь под ласки, и тихо замычать. - В соседней комнате Шен, -сетует Роберт. - Ничего, он поймет. Снова поцелуй в горячие губы. - Люблю тебя, - шепот на ухо. - И я. И я. - на выдохе. За окном бушует ветер, а на землю рвутся первые снежинки.