~o~
Он все еще тяжело дышит, когда Спок появляется на платформе транспортатора, его рука тянется к матери, которой больше нет. На одно короткое мгновение все, что чувствует Джим, это пустоту внутри него там, где раньше была невообразимая боль, а теперь остались лишь безмолвие и пропасть, безнадежное ужасное ничто. Оно сжигает его будто черная дыра. Он впитывает острые лезвия потери, горя и отрицания, вины и сожаления, исходящие от тех, кто окружает его, прежде чем их поглощает мрак. Он пытается дышать, но тьма пожирает и это.~o~
Он несется по снегу. Падает и снова бежит от монстра, который хочет слопать его на обед, но не в силах убежать от чудовища, которое съедает его изнутри. Огонь. Он спасен. - Как ты нашел меня? Удивление льется от незнакомца, который ведет себя так, будто они давно знакомы. Радость, привязанность, желание защитить, печаль. Он пытается блокировать их, но все тщетно. Он сосредотачивается на том, что говорит вулканец. - Я был и всегда останусь твоим другом. Как выясняется, слияние разумов это самое последнее, что ему сейчас нужно. Еще больше чувств, и он беззащитен. - Эмоциональный перенос является побочным эффектом. Вина и горе накатывают на него, как вода на песок, ослабляя и стирая границы его сознания. Он чувствует себя маленьким и потерянным, он не видит начала и не может дотянуться до конца. Ему не за что уцепиться. - Ты должен вернуться на «Энтерпрайз». У него есть миссия, и он должен сфокусироваться на ней.~o~
Он кричит на Спока, пытается заставить его показать то, что, как знает Джим, он испытывает. Боль Спока настолько остра, что это настоящая пытка, и его гнев прошивает Джима насквозь, заставляя его чувствовать головокружение и тошноту. Он даже не может сопротивляться, когда Спок набрасывается на него. Он садится в кресло капитана и делает вздох. На секунду он думает, что находится в столь же ужасном состоянии, как и сам Спок.~o~
В первый день их пятилетней миссии Спок готов признать, что испытывает предвкушение, ступая на мостик. Капитан Джеймс Тиберий Кирк приветствует его на борту с мягкой улыбкой, которая поражает Спока своей искренностью, и его телепатия позволяет ему ощутить неподдельную радость капитана и уловить то же знакомое ожидание. И это согревает его и приносит уверенность. Когда Кирк отдает приказ выводить корабль из доков, он поворачивается к Споку, который встречается с ним взглядом и кивает. Это способность понимать друг друга без слов эхом и рябью расплывается от того момента, как они начали работать вместе, с их миссии на «Нараде». Вот почему Спок вернулся. Он никогда не сталкивался с подобной практически моментальной гармонией, действуя с кем-либо плечом к плечу, и это ощущается так правильно. Их первая смена проходит плавно и без происшествий, тем не менее каждый занят выполнением заданий, которые требует от них звездолет такого «калибра». Как только прибывает бета-команда, капитан спешно скрывается в турболифте, говоря что-то о самоличных беседах с руководителями разных отделов. Спок быстро следует за ним, предлагая сопровождать его, потому что для него лишь логично самому познакомиться с остальным персоналом. Капитан кивает, одобряя, и Спок замечает, что он более расслаблен, пока они вместе находятся в турболифте. Разумеется, Кирк чувствует тяжесть возложенных на него многочисленных обязанностей, и это объясняет его напряжение. Спок видит в этом признак того, что он воспринимает свою новую должность со всей серьезностью, и думает, что ему станет легче, когда он наберется больше опыта. Ощущение предвкушения не оставляет его даже после того, как он покидает капитана, который желает ему хорошего вечера и отправляется в свою каюту. Конечно, логически он знает, что пройдет некоторое время, прежде чем он выяснит, сбудутся ли слова его двойника из иной реальности в этой вселенной, а терпения Споку не занимать. В этом была вся его жизнь: в ожидании того принятия, которого не давал ему никто кроме его матери. Так что он подождет.~o~
Сидя в своем кресле на мостике, Джим оборачивается к Споку, который кивает, и он чувствует некоторое равновесие и поддержку. Это как радар наоборот, вместо многочисленных точек зацепления – столько шума, столько эмоций, бьющихся о несуществующие границы его разума, – ему нужно найти лишь одну. Ту, что молчит. Ту, что единственная излучает спокойствие в этом кружащемся хаосе, который вторгается в его сознание. Он может сделать это, ему просто нужно немного времени, чтобы ухватиться за эту ниточку, и он вернет себе контроль. Ему надо сосредоточиться. Это позволит ему двигаться дальше. Он торопливо покидает мостик, едва предоставляется такая возможность, до того момента пробуя занять себя делом, пока в глазах окружающих его решение скрыться в своей каюте не принимает рациональный оттенок. Там он падает на кровать, хватаясь за голову. Ему так больно, что перед глазами все расплывается от слез, и он не может подавить глухой стон, который все равно вырывается из его горла, хотя он и сжимает зубы. Если он попросит Боунса дать ему стабилизирующий препарат, доктор в ту же секунду возьмет его в заложники в лазарете, сканируя трикодерами и тыкая иглами и гипошприцами, так что это не вариант. Его единственный шанс - это медитация, чтобы утихомирить все те чувства и избавиться от всех тех мыслей, заглушить мучения у самого истока. Вот только ему это не удавалось ни разу после уничтожения Вулкана. И все равно он продолжает стараться. Он садится в позу лотоса и начинает делать глубокие вдохи, сосредотачиваясь на своем разуме и отстраняясь от агонии. Но этот самый разум насквозь пропитан ею, и ему не укрыться от этого. Его медитация длится недолго, но он не сдается, повторяя попытки снова и снова, и после нескольких часов у него все же получается уменьшить головную боль, и он наконец мешком валится обратно на кровать и погружается в сон, наполненный эхом кричащих голосов.~o~
Во время первого собрания старших офицеров на борту «Энтерпрайз» Спок сидит справа от капитана и наблюдает, как члены экипажа заходят в конференц-зал. Они сердечно друг с другом здороваются и начинают рассаживаться, некоторые задерживаются, чтобы представиться тем, с кем они еще не знакомы. Спок замечает, как Кирк вздрагивает и бросает взгляд на лейтенант-коммандера Скотта, который пожимает руку лейтенанту Ухуре. Потом Спок отчетливо слышит, как капитан думает: «Вот этого мне точно не нужно было знать!», и ему приходится приложить усилия, чтобы не показать своего удивления. Он привык улавливать мимолетные мысли и чувства людей, когда находился в непосредственной близости от них, но не когда его щиты были так сильны, как сейчас. Однако у него нет времени рассмотреть возможные объяснения, так как капитан просит внимания и начинает посвящать собравшихся в детали их первой миссии. После окончания встречи доктор МакКой не торопится удалиться и осведомляется о состоянии здоровья капитана. Спок решает, что он, возможно, тоже заметил напряжение в поведении Кирка. На лице капитана быстро появляется улыбка, и он признается, что испытывает легкую головную боль, но ничего такого, с чем не справится «старый добрый сон». МакКой кажется удовлетворенным этим, и Спок ничего не говорит; он еще не достаточно хорошо знает капитана, чтобы составить верное мнение.~o~
Спустя четыре дня после начала их пятилетней миссии Спок запрашивает разрешения войти в каюту капитана для короткого отчета и находит его на кровати, в удобной одежде и скрестившим ноги. Перед ним разложены несколько ПАДДов, но он, наверное, выключил их, когда Спок пересек порог. Вулканец обращает внимание еще на кое-что – предмет на полке не так далеко от постели – но воздерживается от упоминания о нем, вместо этого приступая к обсуждению состояния дел на корабле. - Это все, коммандер? – произносит Кирк, когда заключает, что Спок закончил. - Да, капитан, – он делает паузу. – Могу ли я задать вам личный вопрос? - Давай, – Кирк выглядит любопытным. - Вы расположены к шахматным играм? – он бросает взгляд на доску на полке Кирка, безмолвно объясняя свои слова. Кирк удивленно смотрит со Спока на деревянную коробку и обратно. - Конечно. У тебя сейчас есть время? Спок кивает. - В данный момент я не при исполнении. Кирк усмехается и машет рукой в сторону своего стола. - Тогда садись. Этим вечером Кирк терпит поражение в трех играх, но Спок замечает его улыбку и явную расслабленность, которой в нем не было ни капли за прошедшие несколько суток. Спок поневоле чувствует удовлетворение и решает в будущем превратить их шахматные партии в регулярное явление. Хотя капитан ни разу не одержал победы, он показал себя достойным соперником.~o~
По окончании их первой дипломатической миссии Спок находится в транспортаторной с капитаном и лейтенантом Ухурой, провожая трех их гостей – представителей риланцев. На щеках капитана появляется глубокий румянец при прощальных словах их лидера – гуманоида с длинными белыми волосами и янтарными глазами, которые словно бы горят. - Мы были бы рады вашему присутствию на нашем торжестве единства, капитан. Вы уверены, что не можете присоединиться к нам? Кирк подавляет дрожь и вежливо отвечает: - Я благодарен за ваше приглашение. К сожалению, мои обязанности требуют нашего немедленного отправления. Для меня было честью познакомиться с вашими людьми, – он демонстрирует идеальный риланский поклон, и троица наконец опускается обратно на свою планету. Ухура косится на Кирка. - Это, наверное, была самая неподъемная вещь, с которой ты когда-либо справлялся. Кирк поворачивается к ней с ухмылкой на губах и поднимает брови. - Никакого оскорбления, сэр [1], – с усмешкой прибавляет она. Кирк запрокидывает голову назад и смеется. - А с каких таких пор «торжество единства» это код для трехдневной оргии? – ошеломленно интересуется он. – О, я точно вырос не на той планете! – стонет он, заставляя расхохотаться и Ухуру. - Они все равно были не очень горячими, – говорит она, когда они покидают транспортаторную; Ухура и Спок идут по обе стороны от Кирка. Тот корчит рожицу. - Ага, эти уши точно сбивали весь настрой. Ухура кивает с деланно серьезным видом. - Слишком волосатые. Спок просто следует за ними, этот диалог развеселил и его, хотя он этого ничем не показывает. Это первый раз, когда он слышит столь легкий и беззаботный смех капитана. Некоторое время он останется последним.~o~
Каждую ночь Джим просыпается в поту от кошмаров, наполненных призрачными фигурами, кричащими в агонии. Мигрени становятся его постоянными спутниками, и медитации почти не приносят ему облегчения. Когда он не может спать, то упражняется в тренажерном зале, и ему плевать, который час, он просто пытается довести свое тело до того уровня изнуренности, который заставит его провалиться в сон. В остальное время он сосредотачивается на своей работе, единственном, что удерживает его от того, чтобы сдаться окончательно. Он чувствует направленные в его сторону мысли Спока, вулканец всегда рядом с ним, и Джим знает, что тот подмечает все. Каждый раз, когда он оступается или дергается от особенно сильной волны эмоций; каждый раз, когда он напрягается от боли; каждый раз, когда он словно бы точно знает, что думают или чувствуют люди вокруг него. В такие моменты он получает самые любопытствующие взгляды со стороны Спока, и ему интересно, догадался ли вулканец обо всем, или он только начал собирать разрозненные кусочки мозаики. Джиму известно, что Спок тоже телепат, но он не имеет ни малейшего представления о том, сколько информации тот способен получить без прикосновения, так что Джим ведет себя очень осторожно. Иногда ему хочется рассказать Споку правду. Когда они наедине разбираются с бумажной волокитой, или играют в шахматы, или прерываются и просто говорят обо всем и ни о чем, в эти минуты Джим понимает, что все еще может улыбаться, и ему приходится прикусывать язык, чтобы не сорваться и просто не вывалить все подчистую. Ситуация меняется, и теперь все сильнее и сильнее похоже, что они становятся друзьями – уже стали – и, разумеется, Спок поймет его лучше, чем кто бы то ни было, но он не может заставить себя открыть рот. Завтра будет лучше, твердит он себе каждый день. Завтра никогда не бывает лучше.~o~
Это должна была быть простая миссия: встретиться с местными, вести себя мило и обходительно, обеспечить заключение торгового договора касательно их дилития и посмотреть, не захотят ли они официально присоединиться к Федерации теперь, когда они достигли варп-технологий. Но, конечно же, информация Звездного флота о планете устарела, потому что нельзя не признать, что у них были проблемы и поважнее, так что Джим соглашается сделать в этот раз поблажку. И обнаруживает, что это решение трудновато претворить в жизнь, когда он материализуется прямо в центре гражданской войны, двое из его офицеров службы безопасности погибают прямо перед его глазами, а третий начинает стрелять из фазера, поставленного на оглушение, во все живое, что попадается им на пути. Спок и Джим тоже вытаскивают свое оружие, и внезапно становится более чем ясно, почему они не могли ни с кем соединиться на планете: коммуникации наверняка вышли из строя первыми, когда разразился ад. К счастью, еще на борту они условились, что свяжутся с «Энтерпрайз» через час с указаниями поднять их обратно. А значит, все, что им нужно сделать, это дожить до того момента. Они начинают бежать к границе города, в который опустились, укрываясь всякий раз, когда это возможно, и молясь, чтобы у их фазеров не закончился заряд. Они уже недалеко от окраины, когда начинается ливень, и из-за него становится практически невозможно заметить угрозу прежде, чем она подберется слишком близко. Спок выдвигает предложение спрятаться в лесу, который растянулся на северо-востоке, и они уже почти добираются туда, когда Спока подстреливают, и он падает в грязь. Джим и оставшийся в живых офицер – лейтенант Юки – умудряются вырубить нападающего и его приспешников, после чего Джим устремляется обратно к Споку, которого ранили в бедро, и на взгляд капитана кровь он теряет слишком уж быстро. Он помогает вулканцу подняться и закидывает руку Спока на свое плечо, чтобы тот смог опираться на него. Теперь им приходится замедлиться, и лейтенант Юки вынуждена прикрывать их в одиночку, но они все же достигают леса и продолжают двигаться еще какое-то время, потому что иначе они так и останутся на пологом участке равнины, но вскоре Джим останавливается, сильно обеспокоенный за своего первого офицера, который дрожит рядом с ним. Он помогает Споку сесть, прислоняя его спиной к дереву, пока Юки вглядывается в сплетения кустов и стволов и косые струи воды. Они все промокли до костей. - Спок, сколько еще осталось до того, как «Энтерпрайз» поднимет нас обратно? – спрашивает Кирк, стаскивая с себя золотую форменку. - Приблизительно двадцать семь минут, капитан. - Ясно, – кивает он. – Так, мне нужно остановить кровотечение, – предупреждает он, прежде чем начинает обматывать свитер вокруг ноги Спока, затягивая так сильно, как может. – С тобой все будет в порядке, – говорит он Споку, в его словах звенит твердость и четкий намек на окончательно поставленную жирную точку; эта интонация Споку теперь знакома, она та самая, которая выражает уверенность в нелогичных и невероятных исходах, которые каким-то образом всегда оказываются правдой. Спок просто смотрит на него. - Юки, вы в порядке? - Да, сэр. - Хорошо. Мы скоро отсюда свалим. Кстати, целитесь вы просто убийственно, лейтенант, – хвалит он, и Спок мысленно поддерживает его комментарий. – Отличная работа. - Спасибо, сэр, – она отвечает ему короткой улыбкой, а потом возвращается к выслеживанию потенциальных врагов. Спок же продолжает наблюдать за Кирком и потому немедленно замечает, как Кирк хмурится и резко поворачивает голову в ту сторону, с которой они не прикрыты. Он жмурится, потом открывает глаза и стреляет три раза. Юки поворачивается на звук фазерного огня. Спок различает отдаленные удары, будто тела упали на землю. - Капитан?.. – шепчет она. - Думаю, я их всех уложил, – говорит он, будто ничего особенного и не произошло. - Как вы обнаружили их? – обращается к нему Спок, в его голосе, наверное, можно различить удивление. - Там был шум, это не мог быть кто-то из наших, так что я пальнул, – он пожимает плечами. Спок не может удержаться от мысли, что три идеальных выстрела в темном лесу во время дождя крайне маловероятны даже для его удивительно хорошо натасканного на многое капитана. - Я ничего не слышал. - Что ж, похоже, твое ранение тебя отвлекло, Спок, – с болезненной улыбкой отзывается Кирк. Есть что-то, о чем Кирк ему не рассказывает, и Спок намерен выяснить, что это. Позднее, после того как Спока выпускают из лазарета, он присоединяется к капитану в его каюте, желая прояснить события, которые имели место на планете, и многие другие менее явные, но все же важные мелочи, на которые Спок обратил внимание за эти месяцы. Кирк пишет сообщения семьям погибших, но внезапно замирает, прикрывая глаза рукой, и ничего не говорит несколько минут. Спок знает, что это первые потери, которые случились под его командованием, и ему больше просто не хватает смелости начать свой «допрос». Вместо этого он подсаживается ближе, и, когда Джим, заметив это движение, инстинктивно опирается слегка на его плечо, Спок не отстраняется.~o~
Два месяца, три недели, пять дней и семнадцать часов с начала их пятилетней миссии уходят у Спока на то, чтобы выяснить правду. Слишком поздно. [1] В оригинале реплика Ухуры следующая: «That must have been the hardest thing you've ever done … No pun intended, sir». Тут, наверное, идет игра слов на английском, потому что есть выражение «get hard» – возбудиться… хм… «заработать» (ну, скажем так) стояк, – и, видимо, Ухура отталкивается от него, делая этот комментарий, после чего добавляет: «Извините за невольный каламбур». Для большего понимания пришлось написать, будто она извиняется. Имейте это в виду. Если вы знаете более правильную/точную форму перевода этой фразы, дайте знать.