Проклятый дар

Они сидели внутри „Сокола“, кто на койках, кто на полу, и молчали. Снаружи с тёмного неба лили потоки дождя, и лица собравшихся были унылы почти так же, как небо. — Что будем делать? — первым нарушил траурное молчание Финн. — Сарлакк меня сожри, если я знаю, — вздохнул По. — Проклятый орден, — с ненавистью выдохнула Аманта, и Чубакка поддержал её яростным рёвом. — Биирп, — пропищал ВВ-8. — Ты не виноват, — сказал Финн. — Что ты мог сделать… Против этого монстра. — Если бы ты не увязался за ней, то мы бы вообще не знали, что с ней стало, — сказала Аманта. Снова наступило молчание. Никто не хотел расстраивать ВВ-8, искреннего и порывистого, как ребёнок, и говорить ему, что, если проследить за Рей до храма и смотреть на их поединок с Кайло, сидя в кустах, было совершенно правильным и разумным поступком, то гнаться по джунглям за улетающем шаттлом Рена — не слишком. Нужно было сразу возвращаться к Чубакке, может, они бы успели догнать шаттл. А так… Так это была едва ли не полная катастрофа. Операция завершилась провалом: ущелье, в которое пришлось влететь икс-вингам, чтобы атаковать силы Ордена, внезапно начало рушиться, и погребло под собой как своих, так и чужих. Несомненно, это была ловушка. Кто-то даже пожертвовал частью сил Ордена, чтобы погубить ещё больше сил Сопротивления, и ему это удалось. Финн подумал, что, если бы не мастерство По, они бы из того ущелья не выбрались, и с запоздалым стыдом понял, что даже поблагодарить друга забыл. Весть, принесённая Чубаккой, что Рей снова попала в плен к Кайло Рену, обрушилась на бывшего штурмовика, как дубинка на затылок, лишив возможности думать о чём-то другом. Его мучила совесть: ему почему-то казалось, что в случившемся есть и его вина. Они ведь так и не успели поговорить нормально с того момента, как она неожиданно вернулась. Совершенно неожиданно. Финн помнил, как расстроился, когда пришёл в себя и узнал, что Рей улетела. Примерно так же сильно, как обрадовался тогда же, что Рей осталась жива и даже одержала победу. Тогда-то он и понял, что Рей… Как бы это поточнее выразиться… Птица иного полёта, чем он. Окончательно понял— подобные мысли были у него и до этого момента, конечно. За свои двадцать с небольшим лет Финн девушек почти не знал. Штурмовики были живым оружием, идеальными солдатами, не людьми, и право на привязанности, в том числе и к противоположному полу, не имели. Рей стала первой девушкой в жизни Финна, на которую он осмелился посмотреть, как на девушку. И она была прекрасна. Да что там говорить! Она была идеальна. Сильная, смелая, добрая, всегда готовая протянуть руку помощь, милосердная и абсолютно лишённая заносчивости… Может, её лицо и не было особенно красивым, но зеленовато-карие глаза светились каким-то особенным тёплым светом, и из-за этого мусорщица с Джакку казалась Финну самой прекрасной на свете. Настолько прекрасной, что просто девушку было разглядеть в ней сложно. Она была героем, она была необыкновенным, одарённым человеком, одной из тех, кому судьбой (или Силой?) предначертано творить великие дела. Он же, Финн, был обычным. Влияние Рей и желание защитить её могли заставить его считать себя чем-то большим, но жизнь расставляла всё на свои места. Он оставался лежать в больнице, а она отправлялась обучаться у легендарного джедая. Он не завидовал ей — не дай Великая Сила! — просто понимал, что между ними пропасть, которую ему не преодолеть. Он мог восхищаться ей… Но любить, как он хотел любить обычную девушку, он её не мог. Терзаться по этому поводу он прекратил быстро. В конце концов, Рей была жива и с ней было всё в порядке, а у него появилось то, о чём он мечтать не мог — друзья. По, а потом Аманта, которая быстро влилась в их компанию. Аманта была сильной, как Рей, энергичной, но лишённой того света и той необычности. Финн и сам не заметил, как начал испытывать к ней… Что-то странное. Он боялся в этом себе признаться, но, кажется, эта девушка медленно, но верно становилась кем-то большим, чем другом… И, кажется она тоже смотрела на него как на что-то иное, чем на друга. Кажется. Он боялся в это поверить. Он был захвачен новыми эмоциями и переживаниями, когда вдруг появилась Рей. Неожиданно. Внезапно. Он не знал, как на это реагировать. Рей, его прекрасная Рей, была немножечко, самую чуточку лишней. А ей нужна была, как он начал догадываться только сейчас, опора и поддержка; у её прибытия была какая-то невесёлая причина, которую она, возможно, хотела раскрыть Финну, своему другу… Единственному другу. Но он её не выслушал, не протянул руку помощи, когда ей было так нужно… Потому что прекратил видеть в ней обычного человека, которому эта помощь может быть нужна. Как знать, может, из-за этого она ринулась сражаться с монстром в маске — и проиграла. Снедаемый виной, Финн сам чувствовал себя чудовищем не хуже Кайло Рена. „Предатель!“- кричал штурмовик, отбрасывая бластер и кидаясь на Финна с электродубинкой. „Предатель!“- кричал Кайло Рен, вкидывая меч. Но тогда Финн не чувствовал себя предателем… А вот сейчас — чувствовал. И это было ужасное чувство. — Нужно пойти и выручить её, — произнёс он твёрдо. — Для этого нужно знать, где она, — сказал По. — К тому же, я уверен, скоро поступит приказ от генерала Органы— возвращаться на Ди’Куар. Лететь на Набу было ошибкой. Сейчас это ясно. — То есть ты предлагаешь оставить её?! — Финн подумал, что ослышался. — Она мой друг, По! — Да понимаю я всё! Думаешь, я никогда не терял друзей? После каждого вылета я их теряю! Да прямо сегодня я потерял нескольких! — в голосе По прорвалась сдерживаемая скорбь. — Финн, мы не знаем, куда её увезли. Мы просто не сможем её найти! — Она не просто друг! Она джедай! — выкрикнула Аманта, вскакивая. — Она наше главное оружие против Ордена и его ручного монстра! Доводы По были разумными, и поддержке Аманты Финн был рад, но ему не нравилось, что они говорят о Рей не как о человеке, а как о каком-то ценном активе или символе. Да разве он сам не начал смотреть на неё так?! — Что с вами такое! — крикнул он, тоже вскакивая. — Она человек! И она сейчас в руках Кайло Рена! Ты побывал у него в плену, По. Помнишь, как он тебя пытал? А ты, Аманта, видела, как он пытал девушку из вашей деревни! Вот представьте, что он сейчас может делать с Рей! ВВ-8 испуганно пискнул, спрятавшись за кресло. — Ладно, прекращаем орать, — По вскинул руки, призывая к тишине. — Ором делу не поможешь. Нам нужен план. Раз уж мы решили выручить девчонку. Сначала нужно узнать, где её содержат. Как? — У меня есть идея, — сказала Аманта. — Я хорошо знаю джунгли. Чубакка недоверчиво рыкнул. — Нет, конечно, не на всей планете, но в окрестностях деревни… Мой отец был охотником, помните? И часто брал меня с собой. Мы выслеживали зверей в руинах древних храмов и ночевали в заброшенных базах. Если мы найдём храм, если дроид покажет, в каком направлении летел шаттл… Может быть, я смогу найти базу, — Аманта сделала паузу. — Может быть. — Тогда чего мы ждём? — спросил Финн, чьё сердце радостно забилось. — Рассвета, — коротко сказал По. — Дорогу в темноте нам не найти. И генералу Органе наш план изложить нужно. Мы не кучка подростков, которые могут сбежать погулять. Эта была, наверное, самая жуткая ночь в жизни Финна. Он не сомкнул глаз ни на минуту. Пытался, но ему неизменно снилась Рей, которую Кайло Рен жестоко пытал, и Финн просыпался с криком на устах и надеждой в сердце, что это не видения Силы, а просто ночной кошмар. Они связались с генералом Органой. Она была мрачна и сосредоточена. Всем силам сопротивления было приказано вернуться на Ди’Куар. Но когда Финн сбивчиво изложил план спасения Рей, она, подумав, кивнула. Сказала коротко: „Действуйте“. И сейчас они — он, Аманта и Чубакка — пробирались по джунглям. По остался ждать в „Соколе“, спрятанном среди деревьев, а ВВ-8 вообще отправили на Ди’Куар, чтобы под ногами не путался. Финн не выспался. Финн устал. Финну было страшно, в основном от мысли, что они могут не найти Рей живой, или найти сломанной, искалеченной. Когда становилось особенно тяжело, он смотрел на Аманту, которая их вела — на Аманту, которую окружала аура какой-то звериной, нечеловеческой сосредоточенности, как собаку, идущую по следу — и ему становилось легче. Финн задался вопросом, действительно ли она хочет спасти Рей, или отомстить Рену всё же больше? Её можно было понять: Кайло Рен уничтожил всё, что ей было дорого, но когда она начинала говорить об этом, то становилась неприятно… Одержимой, что ли. Впрочем, он не собирался обвинять её в чём-то. Она всю ночь сидела, рассматривая голографические карты Набу, и именно она обозначала на них примерное положение старой имперской базы, которой на карте не было. Базы, в которую они пробирались сейчас, оставив „Сокола“ в джунглях. — Вот она, — прошептала Аманта, останавливаясь. — Смотрите. Финн выглянул из-за ствола дерева и увидел базу, темневшую на уступе горы. — Как же мы её раньше не заметили… — пробормотал он. Чуи прорычал: „Чего ты хочешь, естественная маскировка“. И в правду: раскиданные на уступах небольшие здания, самые высокое из которых было в два этажа, были отлично прикрыты, какие скалами, какие растительностью, так что с воздуха было сложно понять, что на этой базе вообще кто-то есть. — Рей должны держать там, — палец Аманты уткнулся в двухэтажное здание. – Я, конечно, не уверена, но именно там, если мне изменяет память, у них тюремные камеры. „Но как мы туда проникнем?“ — проревел Чубакка. Губы Аманты расползлись в улыбке. Она кивнула на чёрный шаттл, стоящий у подножья базы, на лугу, поросшем цветами. У входа в шаттл несли дозор два штурмовика. „Смелая, как Рей“. Финн снова шагал за Амантой. Даже теперь, когда её лицо скрывалось за шлемом штурмовика, он бы не перепутал её с кем-то другим. Она, хоть и надела, маскировку, со своей винтовкой расставаться не пожелала. „Могут раскрыть? Знаешь, нас и так сто раз могут раскрыть, и удирать придётся с пальбой. И я предпочту, чтобы в руках у меня была моя пушка“. „Сильная, как Рей“. У тех штурмовиков не было шансов против вуки и этой девчонки. Никаких. Они даже закричать не успели. „Но не милосердная, в отличие от неё“. Один штурмовик умер сразу, когда Аманта вогнала нож в щель между шлемом и кирасой. Другой был её жив, когда вуки затащил его в кусты, но Аманта без сожаления перерезала ему горло. Они скинули тела в расселину и облачились в их броню. Чубакка остался ждать в джунглях— доспехи были ему безнадёжно малы. „На месте этих штурмовиков мог быть я“, — подумал Финн. Он без сожаления убивал своих сослуживцев прежде. Но увидев человеческие лица, скрытые за шлемами, не мог не подумать, что они могли тоже одуматься, перейти на сторону Сопротивления, узнать другую жизнь, в которой есть места друзьям и даже любви. Аманта с вуки не дали им такого шанса. А ведь они знали о том, что Финн когда-то сам был штурмовиком… Финна заставил себя сосредоточиться на Рей. Всё это было ради неё. Ради они суют голову сарлакку в пасть. И это нужно было как-то пережить. А для этого нужно было сосредоточиться. Под шлемом по лицу тёк пот. — Стоять, — этот окрик, несомненно, был обращён к ним. Судя по красному наплечнику, их остановил капитан взвода штурмовиков. „Ну, приплыли“, — подумал Финн. Он увидел, как пальцы Аманты потянулись к винтовке. — Назовитесь, — приказал он — RL-4567, — отчеканил Финн. — И HJ-9801. Имена штурмовиков он прочитал на номерках. У каждого из них был такой, на шее. Финн свой выбросил на Джакку, чтобы навсегда забыть времена, когда у него была кличка-номер, а не имя. „Аманта, прошу тебя, молчи. Моли и стой. Прошу тебя. Может, как-то выпутаемся“. — Почему покинули пост у шаттла магистра? — поинтересовался капитан. — Приказ магистра по гиперсвязи. Доставка трофейного орудия в камеру с ценной пленницей, — вдохновенно продолжал врать Финн. Несколько тягостных мгновений, за которые перед глазами Финна промелькнула вся его жизнь, капитан молчал. Затем качнул шлемом: — Идите. Он должен быть в камере. — А ты крут, — прошептала ему Аманта, когда капитан отдалился, а Финн, вместо того, чтобы радоваться комплименту, раздражённо шикнул на неё. В этих шлемах шептать приходилось слишком громко. Хорошо, что рядом никого не было… Они шагали по коридору, почти пустому. Вдруг Аманта замерла, словно наткнувшись на стену. Вскинула руку, показывая: смотри. Высокая чёрная фигура, словно сотканная из тьмы, выскользнула из бокового коридора. Плащ покачивался в такт шагам, по маске скользили блики. Ровный, мерный шаг. Не человек, а монстр, порождение безжалостной тьмы. Кайло Рен. Финн застыл, почувствовав, как к горлу подступает липкий страх. Если он сейчас пойдёт по коридору в их сторону, им конец… Вдруг почувствует? Вдруг узнает? Пронесло. Рен развернулся и зашагал дальше, удаляясь от них. За ним шёл штурмовик— белая тень чёрного, такая же бездушная и холодная. Глядя на руку в чёрной перчатке, покачивающуюся в такт шагам, Финн сжал зубы: этими руками Кайло Рен мог делать с Рей всё, что угодно, пока они ждали рассвета, пока они пробирались через джунгли и крались по коридорам… Рей, дождись. Мы уже близко, подумал Финн. Если ты ещё жива… Великая Сила, пусть ты будешь жива. Кайло Рен наверняка идёт из камеры. Значит, они должны пойти по тому коридору, из которого вышел Рен, и… Финн обернулся к Аманте, чтобы объяснить ей план, и окаменел. Потому что Аманта, сделав шаг вперёд, вскинула винтовку, целясь в Кайло Рена. И нажала на курок, прежде чем Финн успел сказать ей хоть слово.

***

Пошатываясь, Рен сделал несколько шагов назад. Погасил меч, и провёл свободной рукой по лицу, стирая слёзы. Всё было кончено. Всё. И ничего нельзя было исправить. Эти четыре удара… Он убил ими себя. Убил, уничтожил, уничтожил всё, чего добивался. Он чувствовал себя слабым и разбитым. Хотелось просто закрыть глаза и умереть, не слышать, не видеть того, что он натворил… „Ты моя семья“. …Он снова вспомнил мост. Отца, который стоял перед ним. Маска лежала у его ног, и меч в протянутых руках. Свет или тьма. Слабость или сила. Он должен был выбрать, и не мог. Но когда отец положил руки на меч, пальцы Рена непроизвольно сомкнулись вокруг рукояти. Это был его меч, сделанный собственноручно, его триумф, его мощь, а отец хотел всё это забрать, вырвать из его рук… Мгновенный, яростный порыв, руки сами собой нащупывают кнопку включения клинка, разворот рукояти— и алое пламя пробивает сердце отца насквозь… „Я не могу оставить тебя“ Если бы она хоть как-то его спровоцировала. Хоть словом, хоть взглядом— он бы нанёс этот удар, и покончил бы со светом раз и навсегда. Но она встретила его покорностью и закрытыми глазами, готовностью принять смерть от его руки… Она не дала никакого топлива той спасительной, тёмной ненависти, что горела внутри Рена, заставляя забыть о боли, одиночестве, слабости— обо всём. „Я люблю тебя“. Удар был смертельным. Рей упала на пол ничком, и удар больно отдался в ранах. Несколько мгновений она лежала, ошеломлённая, не понимающая, жива или мертва. Затем медленно села на полу и открыла глаза. Оковы, которые удерживали её, валялись на полу неподалёку — оплавленные. Всё ещё не веря своим глазам, Рей посмотрела на свои руки: на обеих запястьях алели лёгкие ожоги. Судя по тому, как зудели икры, на них ожоги были тоже. Кайло Рен… Она перевела взгляд на него, стоящего в нескольких шагах. Спутанные волосы падали на лицо, скрывая его, как маска. Губы Рена дрожали. — Прости, дед, — произнёс он тихо, как будто самому себе. — Я не смог убить свет. Я никогда не смогу… И замолчал. Рей поднялась на ноги, морщаясь от боли в затёкших конечностях, и шагнула навстречу к Кайло Рену, который смотрел на неё сверху вниз, и ждал. Что сказать? „Не надо бороться со светом, это лучшее, что в тебе есть“. Нет. „Я была права! Бен Соло ещё жив“. Нет. „Ты сделал правильный выбор“. Нет! Все слова были фальшивыми, вымученными. За последние недели Рей слишком хорошо поняла, какова цена неискренности. Захлопнув уже открытый рот, она шмыгнула носом — и неожиданно, даже для самой себя, обняла Рена. Уткнулась носом в обтянутую плотной чёрной тканью грудь, прижалась, как, наверное, прижалась бы к своему отцу, если он за ней вернулся, и вздрогнула, когда он положил ей руку на голову. К горлу подкатили слёзы. Она словно снова стала той маленькой девочкой, которая, плача, смотрела на улетающий корабль; только сейчас всё было наоборот — корабль вернулся, и девочка плакала от счастья. Не бросил. Не оставил. Не одна, — выстукивало её сердце. Или его сердце. Она не могла понять, где чьё, где заканчивается она и начинается Кайло Рен. Маленькой девочке было плевать, что спасал он её прежде всего от самого себя. Плевать на всех невинных, которых он прикончил в погоне за силой. Даже на убитого им Хана Соло этой девочке было плевать. Главное было, что её наконец-то обнимали руки родного человека. Её семьи. Глупая мусорщица тонула в море. Она закрыла глаза и оставила всякую надежду вновь увидеть свет. Но произошло чудо— морская пучина вдруг всколыхнулась, и вынесла глупую мусорщицу на песчаный берег, под нежный свет звёзд. И мусорщица вдруг поняла, что она дома. — Хватит. Наверное, прошло минут пять, прежде чем руки Рена упёрлись Рей в плечи, отстраняя её. — Хватит, — он тяжело дышал, но его лицо уже было спокойно. Он сделал шаг назад и сбросил волосы с лица. — Я не могу убить тебя. Как и ты меня, — он поднял с пола маску. — Эту слабость… Нам надо признать. — Что?! — тупо переспросила Рей. Она не могла понять, о чём он говорит. — Я скажу верховному лидеру, что ты сбежала, — продолжил Кайло Рен, повернувшись к Рей спиной. — Скажу, что… Загипнотизировала меня, когда я… Что я был неосторожен, — он сглотнул. — Я помогу тебе выбраться отсюда. Ступай к своим дружкам из Сопротивления, к Люку, к кому угодно… — Кузен… — Рей не знала, каким именем его называть, поэтому с её губ и слетело нейтральное „Кузен“. — Что? Думала, всё будет так просто, кузина? Что я убегу с тобой? — Кайло Рен обернулся к ней. Его взгляд был печальным и усталым. — Что всё будет так просто? — повторил он со злостью. — Твоя мать ждёт тебя… — помолчав, сказала Рей. — Так передай ей, чтоб прекратила, — огрызнулся Рен. — Я свой выбор сделал. После того, что я совершил… Даже если она простит меня, я сам… — он не договорил. Рей видела, что его губы искривились, как от боли; он тряхнул головой, отбрасывая волосы назад, и вновь надел маску. Глядя, как лицо кузена скрывается за слоями металла и кожи, Рей ощутила щемящую грусть. Она обрела кузена, она обрела семью — и сейчас теряла её вновь. И не находила слов, которые могли бы заставить Кайло Рена (или Бена Соло?) отправиться с ней. Она понимала: если бы сделала то же самое, что сделал Рен, неважно, по каким причинам, то не смогла бы показаться на глаза своей матери. Ничего. Что-нибудь придумает. Рей улыбнулась самой себе: устало, чуть-чуть, самыми уголками рта. Сколько раз за последние сутки она повторяла про себя эту фразу? Раз сто, наверное. И ведь действительно что-то придумала. На собственном опыте поняла, что даже в самой безнадёжной ситуации есть надежда. А ещё поняла, что Бен Соло, её странный, почти незнакомый, но, тем не менее, любимый кузен, ещё жив, где-то там, за маской. Только вот как его достать… Вариант «избить до потери сознания, притащить на „Сокол“, приковать наручниками и привезти к мамочке» напрашивался сам собой, но претворить его в жизнь пока не представлялось возможным. Рен тем временем подошёл к дверям. — Отойди в сторону, — глухо прозвучало из-под маски. Рей послушно отошла. Она видела, как Рен, высунувшись из дверей, приказывает кому-то: — Ты. Сюда. А ты продолжай обход. В камеру вошёл штурмовик. Вошёл и застыл: Рей вздрогнула, поняв, что Кайло Рен "заморозил" его, как тогда, в лесу — её. Воспоминание не доставило ей удовольствия. Двери за спиной штурмовика, шипя и поскрипывая, закрылись, а Рен снял с обездвиженного солдата шлем, открыв ничем не примечательное лицо светловолосого юноши, на котором застыла гримаса удивления. Он провёл рукой над этим лицом; глаза штурмовика закатились, и он рухнул как подкошенный. — Снимаем с него броню, — коротко скомандовал Рен, бросая ей шлем, который Рей машинально поймала. — Ты её наденешь. Пройдёшь за мной к стоянке спидеров. Успеешь скрыться с базы прежде, чем поднимут тревогу, — он опустился на колено рядом со штурмовиком. — Как твои раны? Ты в порядке? Вопрос звучал равнодушно, почти безэмоционально. Маска ли это глушила голос, или же Рен, надев маску, сразу менялся, скрывая эмоции в себе? Рей глядела на белый шлем у себя в руках. — Не хочу расставаться с тобой, — сказала она. Рен повернулся к ней. — Тогда оставайся. Стань моей ученицей, как я предлагал тебе уже два раза, — неожиданно сказал он. — Но ты же не согласишься, так? — Неужто нет другого пути? — спросила Рей. — Надевай броню и побыстрее. А то ведь я могу и передумать, кузина, — Рен снова отвернулся. Тогда Рей тоже присела рядом со штурмовиком и принялась помогать снимать броню. В душе была странная пустота. Я выиграла или проиграла, спросила себя она, глядя на обтянутые чёрной кожей пальцы Кайло Рена, Бена Соло и её кузена, единого в стольких лицах. Сколько людей погибло ради того, чтобы она могла опять увидеть его без маски… И у неё больше не было сил жалеть об этих людях и корить себя. У неё вообще не было сил. Выиграла или проиграла, повторяла про себя она, шагая по коридору за нескладной тёмной фигурой Кайло Рена. Проиграла, потому что проиграла поединок. Нечаянно заманила друзей в ловушку и сама попала в руки к врагам. Выиграла, потому что смогла вытащить из-под грозной маски своего кузена, незнакомого, но любимого только за то, что он у неё есть и что он никогда её не бросал. Проиграла, потому что кузен снова надел маску и они скоро расстанутся вновь. И кто знает, может быть, когда они снова встретятся, от Бена Соло не останется и следа. Будет только монстр в маске. Великая Сила, взмолилась Рей, пожалуйста, подскажи, что делать. Как вытащить его из всего этого, пока в нём осталось что-то человеческое? Я хочу этого больше всего на свете, я ничего не хочу так, как это. Не хочу его бросать. Пусть он псих, пусть у него руки по локоть в крови— всё равно не хочу. Он— моя семья. Прошу… И тут её словно обожгло. Это было не видение, а мгновенное и острое предчувствие опасности. Смертельной. Не зная, что за опасность, не зная, не успевая осознать, какая она, Рей сделала то, что успела сделать — кинулась на Рена и изо всех сил толкнула его в спину. Хриплая ругань из-под маски слилась со вспышкой боли чуть выше поясницы, вспышкой заряда, врезавшегося в стену, и полом, резко ударившим в колени. Рей лихорадочно пыталась подняться на ноги и нащупать бластер на полу, и не могла, а в голове билась одна-единственная мысль, короткая и ясная: „Что за херня?!“