Проклятый дар

      Толчок в спину, такой внезапный и подлый — и Кайло Рен летит на пол. Он успел выставить руки, и только поэтому не упал ничком; изо рта сама собой вырвались пара грязных ругательств, Рен даже не помнил, откуда он их узнал. От отца, наверное. Отец, конечно, старался не ругаться при сыне (и особенно, при жене), но иногда у него вырывались крепкие выражения, почерпнутые в каких-нибудь бандитских уголках галактики. Что за херня?! Неумелое нападение? Дурацкая шутка?! Нет. Опасность! Инстинкты запоздало взвыли, и Рен резко поднялся на одно колено, разворачиваясь и выбрасывая вперёд руку. Штурмовик со вскинутой винтовкой — источник опасности — застыл, обездвиженный Силой, но тут из-за его спины выскочил другой, с бластером. Он медлил какое-то мгновение, прежде чем выстрелить, но этого мгновения хватило, чтобы в руках у Кайло Рена вспыхнул меч, отбивая заряд. Ещё одно движение рукой — и оба противника отлетают, как тряпичные куклы, с силой впечатываясь в стену. „Предательство. Покушение. Надо звать охрану…“ — мелькнуло в голове у Кайло. Мелькнуло и пропало, потому что у его ног лежала, силясь подняться, Рей. Броня была разбита, и на спине девушки темнела отвратительная рана, а ещё одна— в районе плеча. Ярость поднялась в душе Рена огненной волной. Они ранили Рей. Его Рей. Его кузину. Ему не было дела, в него стреляли или в неё. Ему даже не было дела, кто стрелял: стреляли в его… девушку, добычу, кузину, называйте как хотите. Он держал в руках её жизнь, он оставил её в живых, и кто-то посмел оспорить его решение?! Кто-то посмел попробовать забрать то, что принадлежало ему, Кайло Рену, по праву?! Разрубить виновника на мелкие кусочки! Виновника и его жуткое оружие заодно! И одновременно Рена накрала другая волна, ледяная. Страх. Они ранили Рей. Его кузину. Из-под шлема донёсся хриплый, отчаянный вздох, забыв об опасности, забыв обо всём, Рен стянул шлем с Рей и увидел в её глазах боль и растерянность, детское, беспомощное непонимание. Так на него смотрел отец, когда Рен пробил его сердце клинком и оттолкнул, отправляя в долгий полёт на дно пропасти. — Нет… — вырвалось у Рена. Он не был врачом, но он чувствовал, что Рей готова соскользнуть, как Хан Соло с проклятого моста, в небытие. И неважно было, что сейчас удар нанёс кто-то другой — не Рен. Решение было принято мгновенно — как принималось решение остановить в воздухе заряд бластера, летящий в него. Одним движением надвинуть шлем на лицо Рей. Подхватить её, куда более тяжёлую в броне, на руки. И, рявкнув через плечо: — ОХРАНА! — понестись по коридору. Неважно, что стрелявшие ещё живы. Он бы мог разделаться с ними парой взмахов меча, но не собирался тратить эти мгновения, когда на руках была умирающая Рей. Оглушены, нейтрализованы на какое-то время — и ладно. Неважно, что у людей появятся вопросы, почему магистр тащит какого-то штурмовика на руках. Он ответит на них. Потом. Или же сделает так, что никто не осмелится их задать. Всё, что волновало Рена — это как скоро он доберётся до бакта-камеры, чтобы погрузить в неё Рей, как скоро живительный раствор окутает эти мерзкие раны, не давая девушке соскользнуть за грань. Он оставил ей жизнь, и он не собирается допустить, чтобы она умерла. Великая Сила, помоги! — Рен… Рен, — задыхаясь, бормотала Рей. Замолчи, идиотка, подумал Кайло. Тебе больно? Знаю. Прости. План побега накрылся медным тазом. Как и его желание стать ситхом. Всё пропало, всё умерло. Но ты не должна умереть. Просто не должна. Это всё, что я знаю… Он бы сказал это ей, но не хотел тратить дыхание. Не замечая никого и ничего, он выскочил из здания базы, сапоги захлюпали по грязи. Ну и дурацкая же тут планировка! Медпункт по ту сторону расселины, по ту сторону мостика… …Опять! Опять этот мост! Под ним нет пропасти, заполненной холодным туманом, под ним цветущий луг, и мост не такой узкий, как тот, что на Старкиллере, и короче, и у него есть перила, но перед глазами опять вставали иные картины. Холод, гаснущая звезда в небе, гаснущие глаза отца… Что он, с ума сходит, что ли? Или давно сошёл? Сапоги загремели по железу мостика, мокрого от дождя. Только бы не поскользнуться. Только бы не упасть. Только бы… — Куда-то спешите, магистр? Хакс. Стоит на противоположной стороне мостка. Рыжие волосы блестят на солнце, выглянувшим из-за туч. — С дороги! — рыкнул Рен, и замер, когда из-за спины Хакса возникли четыре штурмовика. И все прицелились в Рена. „Что за…?!“ Спиной почувствовав опасность, Рен оглянулся. Так и есть. С другого конца мостка тоже стояли штурмовики и тоже целились в него. — Магистр, — Хакс сделала шаг вперёд. Его взгляд и тон были ледяными, как ветер на „Старкиллере“. — Вы же понимаете, что я не могу это допустить? — Так это были вы… — медленно и вкрадчиво произнёс Рен. — Вы организовали на меня это покушение… Он был зол, как никогда раньше. Он просто горел от ярости, горел так сильно, что у него внутри всё заледенело. Он даже не знал, на кого он зол. На Хакса, на орден, на Рей или на самого себя— он бы уничтожил весь мир, если мог. Но он не может. У него на руках— умирающая Рей, и он не успеет выхватить меч достаточно быстро, чтобы обить выстрелы всех этих штурмовиков. Он не успеет их отбросить. Он не успеет их заморозить. Пойман на этот проклятом мостике, как в ловушку, и практически беспомощен. — Покушение? Нет, магистр Рен, я не настолько глуп. Вы нужны Ордену. Но и она нужна Ордену, — сказал Хакс, кивнув на Рей. „Как он узнал?!“ — Думаете, только вы следили за тем, что происходит в камере? Нет. Ваше душевное состояние, ваша одержимость этой девушкой заставили меня принять некоторые меры предосторожности… И продублировать ту линию наблюдения, которую вы создали. Плюс не забывайте о маячке у вас в костюме, который позволяет мне отслеживать ваше местоположение на базе. „Умно“. Разум Рена был ясен, как никогда. Он даже сам себе удивился. Словно в нём перегорело что-то, не выдержав напряжения. Он понимал, что время идёт. Он понимал, что Рей жива, наверное, только благодаря Силе. И он понимал, что сейчас он не в том положении, чтобы смести Хакса с пути. Нужно было что-то придумывать. И быстро. Очень быстро. — Тогда кто же в меня стрелял? — спросил Кайло Рен. — Мы это выясним, — пообещал Хакс. — Послушайте, магистр. Я не враг вам. Я служу Ордену, вы служите Ордену. И потому я не могу спустить вам с рук предательство. Если бы вы просто притащили к себе девицу из сопротивления, я бы стерпел, — по его лицу скользнула холодная ухмылка. - Вам, по моему мнению, не помешала бы девушка, тогда, возможно, вы бы нашли бы лучшее применение своей энергии, чем крушить аппаратуру. Но нет, вам понадобилось влюбиться именно в ту, которая нужна Ордену… И понадобилось помогать её побегу. Гадина рыжая! Рен чувствовал, как его щёки пылают. Генерал унижал его, как никто в жизни не унижал. Шутя и небрежно он вытаскивал на поверхность слабость Рена, которую тот прятал в глубине себя… Надёжно прятал, как ему казалось. Совсем ненадёжно, как показывали слова Хакса. Что ещё хуже, он унижал его в глазах самой Рей, беспокойно дёрнувшейся у Кайло на руках (он только крепче прижал её к себе): сводил всю ту невыносимую тягу к девушке, которую Рен испытывал и которую не мог понять, не мог от неё избавиться, к такой простой вещи, как плотская страсть. Но всё это было, в сущности, неважно на фоне одного факта — Рей умирала. Без разницы, от чьей руки, но умирала. И её нужно было спасать. — Не беспокойтесь, сделаю всё, чтобы сохранить этот конфликт между нами. Просто отдайте девушку мне. Мы вылечим её, мы проведём расследование, и впредь вы будете вести себя благоразумнее… — если злорадство и скользило в голосе Хакса, то очень-очень глубоко, и от этого его тон казался ещё более издевательским. Вот оно, решение. Отдать её Хаксу. Её вылечат. Её отдадут Сноуку, как и предполагалось. Возможно, Сноук избавится от него, Кайло Рена… Но какая разница, что будет с ним, если она будет жива? Он сделал несколько шагов по направлению к Хаксу. Остановился. Он стоял на середине мостика, и солнце светило ему в лицо, слепя глаза. Всё это уже было, было: и узкий мостик, и направленное на него оружие, и необходимость сделать выбор, тяжёлый настолько, что просто выворачивало наизнанку… „Почему, Великая Сила? Почему? Неужто это кара за то, что я совершил тогда… Но почему ты хочешь забрать жизнь Рей, а не мою?“ — Не многовато ли вы на себя берёте, генерал? — спросил Кайло Рен сквозь стиснутые зубы. — Я служу Ордену. В меру своих способностей, — лицо генерала вдруг перекосила гримаса злобы. — В то время как вы считает, что, если обладаете Силой, вам можно всё! Что Орден — это вы и его можно легко отбросить в сторону для удовлетворения своих… — он пожал губы. — …Потребностей. „Вот оно что, Хакс. Ты ощущаешь себя слабым… На фоне меня. И сейчас просто хочешь доказать мне, что ты сильнее. Как же мы похожи“. Всю свою жизнь, всю свою проклятую жизнь Кайло чувствовал это — собственную слабость и никчёмность. Он ощущал это всем своим существом, когда мать дарила ему игрушку стоимостью со звездолёт, а сама улетала в другой конец галактики на какое-нибудь очень важное заседание, пропуская его день рождения. Он был всего лишь Беном, лопоухим сопляком Беном, и разве ему было соперничать с проблемами галактической важности за место в сердце матери! Он ощущал это, когда отец оставлял его „почитать книжки“, а сам удалялся в какую-нибудь кантину вместе с Чубаккой. Лопоухий сопляк Бен мог сто раз пытаться ему доказать, что достоин его внимания, всегда первым лез в драку, как бы страшно ни было, никогда не жаловался на полученные синяки, но отец никогда не замечал его стараний. А в глазах дяди он ощущал себя ничтожеством из ничтожеств: ему приходилось тренироваться вдвое больше, чем всем остальным ученикам, и всё равно он не дотягивал до их уровня. Лопоухий слабак Бен, который не нужен родителям и джедай из которого тоже получится паршивый. Ребёнок героев, на котором природа отдохнула. Конечно, никто не говорил это ему прямо, но то жалостливое выражение, которое иногда проскальзывало в глазах Люка и других… Оно говорило всё красноречивее слов. Даже в маленькой девочке Люк видел потенциал больше, чем в Бене. И тогда Бен Соло отказался от своего имени, отказался от себя, желая стать иным — сильным и нужным… Хоть кому-то. Не вышло. Кайло Рен сейчас понимал это ясно — не вышло. Всё было ошибкой. Огромной ошибкой длиной в половину жизни. Он не стал сильнее: он стал только слабее. Замерший на границе света и тьмы, не способный шагнуть ни туда, ни туда… Жалкое, никчёмное существо, которое было лишь оружием в руках Сноука и которое пыталось, как когда-то пыталось доказать родителям, или хотя бы самому себе, что он сильный. Что он кому-то зачем-то нужен. Но опять не вышло. Он не смог убить в себе свет, и это не вина проклятой девочки, это его и только его вина. Ненужный, никчёмный, он потерпел поражение по всем фронтам. Даже Хакс оказался умнее и сильнее его… По всем, кроме одного. „Я люблю тебя“, сказала Рей. Почему? За что? Почему в её глазах он был тем, кем всегда хотел быть? Защитником, едва ли не героем. Причём таковым он становился только тогда, когда совершал — с его точки зрения — ошибки; когда же он пытался ей что-то доказать - что его не нужно бояться, что он станет лучшим союзником, чем её так называемые друзья — она сразу ощетинивалась и закрывалась… Почему в её глазах его слабости были силой? Одинокая, брошенная отцом — он знал не понаслышке, каково это, быть брошенным — она тоже тянулась к нему, вопреки всему, что их разделяло… По какой-то странной, граничащей с безумием причине она любила его не за что-то, а просто потому, что он есть. Единственная на свете. И Рен со всей ясностью понял, что не отдаст Рей Хаксу. Не предаст её. Просто потому, что эта полузнакомая девочка — всё, что у него осталось. Ни Хаксу, ни Сноуку. Он лучше её своими руками придушит—, но не бросит и не предаст. Нет, смерти он её не отдаст тоже. Ещё шаг навстречу к Хаксу. Пусть думают, что он сдался. Нет, он не сдастся, как не сдавалась Рей. Осторожно, неуклюже, он снял с неё одной рукой шлем, отбросил его в сторону. Шлем звякнул о железо, ударился о перила мостика. Там, за перилами, было ущелье: широкое ущелье, на дне которого стоял его шаттл… И в этом шаттле была бакта-камера. Небольшая лежачая бакта-камера, в которой восстанавливался после ранения сам Рен. Глаза Рей были затуманены болью, но взгляд был требовательным: мол, что ты со мной делаешь, Рен? Куда несёшь? Просто верь мне, мысленно ответил ей Кайло. Просто верь. От мысли о том, что он хотел сделать, сердце колотилось, как бешеное. Лёгкая улыбка на лице Хакса. Думает, что победил. Гадина. Думает, что Рен идёт к нему. Глупец. Смотреть на него— вдруг догадается. Не смотреть на настоящую цель: пролом в перилах мостика. Кайло остановился. Снова взглянул на Рей. Не выпуская её из рук, наклонил голову, нащупывая на маске открывающий забрало механизм. Он не знал, зачем ему нужно тратить драгоценные мгновения на это, но чувствовал, что нужно. Маска со стуком упала на мостик. Как тогда. Ветер, только тёплый, а не холодный, взъерошивает волосы, как тогда. Рей смотрит на него с удивлением: как отец смотрел… тогда. — Может быть, вам поспешить, магистр? — спросил Хакс. Он глубоко вдохнул, собираясь с силами. Как тогда. Он почувствовал пустоту в душе— как тогда. И лёгкость. Тогда он чувствовал чудовищную вдавливающую в землю, тяжесть. — Верь мне, — прошептал он, глядя на Рей. И шагнул в пролом, в пустоту. Полы его одеяния взвились, как крылья чёрной птицы, и он полетел вниз. Как тогда, на Старкиллере, полетел его отец. Мир пропал. Мир просто прекратил существовать. Не было неба, не было Хакса, не было запаха цетов, не было свиста ветра в ушах. Были только трое— Кайло Рен, Рей Скайуокер, которую он прижимал к груди, и Сила. Великая Сила, к которой Рен взывал, тормозя падение. Он словно нёсся по гигантской горке, вниз, вниз, к шаттлу, где его и Рей ждало спасение. Ниже, ниже, ниже. Медленней. Вот он несётся уже не вниз, а скорее вперёд, над самым лугом. Вот подошвы его сапог опускаются, касаясь цветов, влажных и свежих от дождя. Ещё ниже. Чертят борозды в мягкой грязи. Оторванные головки цветов взмывают в воздух. Лепестки и капли воды взлетают, лезут в лицо. Он уже на земле. Скользит. Живой! Живой! Он смог! Они живы! Он сотворил чудо! Детский восторг наполнил его, и, потеряв равновесие, он упал на спину, в мягкую грязь, проехав ещё полметра, пока наконец не остановился в какой-то паре шагов от шаттла. В воздухе кружились, падая на него, лепестки цветов. Когда он упал, Рей взвыла от боли. — Псих, — прохрипела она. «И это вместо „спасибо“!», — подумал Рен с какой-то лёгкой, детской обидой. Сплюнув попавший в рот лепесток, попытался подняться… И едва не напоролся на зелёный световой клинок, упёршийся ему в горло. — ТЫЫЫ! — взревел Рен с ненавистью, глядя снизу вверх в лицо бывшего учителя. Люк Скайуокер смотрел на него строго и как-то удивлённо. А Рену даже знать не хотелось, как и зачем он оказался здесь, ему только хотелось порвать его на клочки, размазать по этой поляне тонким слоем, потому что это был уже третий человек, который мешал спасению Рей, и Рена это достало. Он тысячу раз представлял себе встречу с учителем, сто тысяч раз обдумал все жестокие и презрительные слова, которые бросит ему в лицо, прежде чем насадить на меч… Но кто бы мог подумать, что в момент этой встречи он будет валяться в грязи, обсыпанный листьями цветов, и Люк Скайуокер будет волновать его лишь постольку, поскольку он мешает добраться до шаттла?! — Уч-читель! — голос Рей, хриплый от боли, был виноватым, как у нашкодившего котёнка. В светлых глазах мелькнула озабоченность, мелькнул страх— зелёный клинок погас, и Люк опустился на колени, кладя руку на лоб Рей. — Я… Я виновата… Там мои друзья! Они пришли за мной, — продолжала сбивчиво говорить Рей. — УБЕРИ РУКИ! — рявкнул на Люка, перебивая Рей, Кайло, поднявшись на локте. Если бы его руки не были заняты Рей, он бы кинулся на Люка Скайуокера с кулаками. Даже меч бы не стал зажигать. Из-за спины Люка выкатился дройд. Ещё один старый знакомый, которого Кайло Рену хотелось запустить пинком, как мяч, куда-то за горизонт! Великая Сила, что, мир поклялся выбесить его до предела?! — Я знаю, — ответил Люк Рей. — Мне многое нужно сказать тебе, племянник, — он строго посмотрел на бледного от злости Кайло. — И тебе, дочка, но это… И тут откуда-то сверху, из-за джунглей, выплыл корабль. Тёмный силуэт на светлом небе, пока небольшой… Но Рен узнал его сразу. Или, скорее, почувствовал, кто там, внутри. Сноук! Откуда?! Как?! Всё это время он был так близко? Мир определённо сошёл с ума, и от этого безумия нужно было бежать со всей возможной скоростью. И Люк Скайуокер думал, похоже, точно так же. Он вскочил на ноги и протянул Рену руку, помогая подняться. — Там бакта-камера? — спросил он коротко, кивая на шаттл. Рен кивнул. — Брось её туда и вали отсюда, — сказал Люк. — Быстро. Я всё улажу, — он улыбнулся Рей. — Но учи… Папа, — выдохнула Рей, протягивая к нему руку. Коснулась края рукава и сжала его слабеющими пальцами. — Всё будет хорошо, милая. Только не надейся, что я не надеру тебе уши за побег, — Люк напряжённо улыбнулся, сжав пальцы Рей. Перевёл взгляд на Рена. Улыбка померкла, а взгляд стал холодным. Но он ничего не сказал— только кивнул и зашагал куда-то ущелью. Не тратя время на ответный кивок, Рен кинулся внутрь шаттла. Успеть. Только бы успеть. Нажав кнопку активации бакта-камеры, он начал сдирать с Рей броню, яростно, как кромсал врагов. Раздевать её целиком времени не было— поэтому он просто разодрал на ней одежду в районе ран. „Сноук думал, что я хочу с ней поразвлечься. Хакс думал, что я хочу с ней поразвлечься… И вот я яростно сдираю с неё одежду, но совсем по другой причине“, — Рен не знал, смешно это или грустно. Отталкивая её руки — вместо того, чтобы не мешать ему, она ещё дёргалась, пытаясь ему помочь — он нахлобучил на неё кислородную маску, закрывающую нос и рот и опустил в ванну с бактой. — Не дёргайся, дура упёртая. И не смей умереть! — прикрикнул он на неё, нажимая кнопку закрытия резервуара. Губы Рей шевельнулись. Сквозь маску, слой бакты и стекло Рен не услышал, что она ему ответила — но, наверное, это было „сам дурак“. Прихрамывая и морщась от боли в ноге— всё-таки совсем без ущерба приземлиться не удалось! — Рен кинулся к пульту управления. Раздражённо отметил, что верещащий шарообразный дроид проскользнул за ним в шаттл. „Теперь тебе конец, железяка писклявая“, — подумал Рен, усаживаясь в кресло. Он превратит тупого дроида в металлолом… Потом. Немного потом. Шаттл Рена не был полноценным кораблём, однако он был предназначен не только для командования и выполнения операций, но и для эвакуации самого магистра, если в этом была нужда. А сейчас нужда была. Эвакуироваться от своих же — от ордена! Быстрее, пока не опомнились. Быстрее, пока Сноук не приезмлился. Быстрее, быстрее! Шаттл оторвался от земли. Хакс не будет его сбивать, но он опробует отследить его курс. Быстрее, пока не опомнился! Быстрее решать, куда лететь. Пальцы скользнули по клавишам, задавая курс. Эта планета сойдёт. Быстрее! Выйти в гиперпространство. В нём корабль нельзя отследить. Что? Выходить на такой скорости из атмосферы — самоубийство? Ничего, он уже совершил сегодня самоубийство то ли один раз, то ли пару. Лучше пусть он сгорит в воздухе, взорвётся, превратится в пепел вместе с Рей, чем отдаст её Сноуку! Быстрее! Рен не сразу понял, что смеётся: безумно и беззаботно. Цветочные лепестки из его волос падали на пульт управления. "Наверное, я сошёл с ума,"- подумал он. Но ему было плевать.