Замерзшие души

Подработка нашлась фактически моментально, спустя три дня. Мною было принято решение задействовать все свои силы, дабы окончательно не выпасть из жизни. Если, конечно, это можно было назвать жизнью. Работа была непыльной: приходи в архив, находи старые вырезки и статьи для полиции, а так же иногда приводи документацию в порядок. Первый, столь долгожданный аванс был израсходован буквально спустя несколько часов в магазине около моего кондоминиума. В тот момент в моих глазах даже несчастная пицца-полуфабрикат выглядела роскошным ужином в дворце английской королевы. На моем лице сияла улыбка счастья, и я склонен думать, что в тот момент я был похож на Чеширского кота, который нес полные сумки еды в свою всё ещё мрачную квартиру. Свет можно оплатить позже, тем более деньги уже имелись, и телевизор работал от аварийного генератора энергии, а вот голодный желудок, звучащий, словно набат, давал о себе знать ежесекундно. Выходя из магазина, я решил было наесться до отвала в моей захламлённой квартире, однако мой взгляд замер на одиноко стоящем человеке, смотрящем сквозь стекло на витрину магазина. Стоило мне присмотреться, на меня хлынула волна ужаса. Этим замёрзшим человеком с отчаянным взглядом был Кастиэль. Его ботинки, начищенные до блеска, превратились в матовое, покрытое уличной солью и лишь отдалённо напоминающее оригинал тряпьё. Почему он не зайдёт в магазин? Черт, его пальто порвалось по шву, а шарф и вовсе пропал. Пожалуй, стоит подойти. Почти бесшумно передвигаясь, ты пытаешься быть тише, чем звук бьющегося сердца в собственной груди. Ветер безжалостно завывает, заставляет шуршать бумажные пакет ещё сильнее. Ты подходишь сзади, словно убийца, желающий заманить свою жертву в угол. Ты детальнее рассматриваешь человека, который ещё несколько дней назад казался тебе богом, а сейчас больше напоминает потрёпанную птицу. Внезапно из пакета вываливается коробка с печеньем, которая нарушает абсолютно всю созданную мной тишину. Реакция Кастиэля была крайне неожиданной. Вместо того чтобы просто испугаться, он принял оборонительную позицию, сдвинул брови и прищурил глаза. Однако уже через мгновенье его лицо приняло выражение испуга и отвращения. Неужто он опять пошлёт меня как можно дальше? При его внешнем виде я бы принял более разумное решение. - Ты решил насладиться жизнью обычных людей и именно поэтому подсматриваешь за ними? Скажи честно, тебе нечего скрывать от меня. - Твое ехидство абсолютно неуместно. Опустив глаза вниз, мужчина начал запахивать своё пальто, будто желая отогреться. - Хорошо, и что же ты тут делаешь? В таком виде.. Господи, я понял. Это не было отвращением ко мне, это было отвращением к самому себе. Кастиэль стоял, дрожа от мороза, словно обидевшийся мальчик, не желая промолвить и слова. - Ну хорошо, если ты не хочешь разговаривать со мной, может, ты захочешь чашку чая и... - наклонившись, я забрал со снега пачку сдобы, которая уже начала размокать на снегу. - ... печенья. - Я не пью чай. - Кастиэль, я предлагаю тебе помощь, неужели так трудно не быть сукиным сыном? Впрочем, знаешь, ты спас мне жизнь, и твоё - слово закон. Забрав пачку и положив её в пакет, я развернулся, стремительно уходя подальше от этого магазина. - Стой, - тихий голос был слышен лишь тому, кто желал прислушаться. Не останавливайся. - Стой! - голос стал чуть громче. Только вперёд. Четки фонарных столбов медленно прочерчивают путь к квартире, оставляя позади человека, которому я обязан тем, что дышу и думаю в данный момент. - Я обожаю чай! Черт тебя подери, я хочу это печенье. Я жутко устал и хочу согреться. Я хочу... - его голос сорвался на крик, а кулак стукнул бетонную стену рядом с витриной. Бинго. *** Весь путь до дома прошёл в удивительно комфортном безмолвии. Только сейчас, проведя несколько спокойных минут в компании Кастиэля, я заметил, что он ходит слишком быстро, слегка прихрамывая. В квартире было почти ничего не видно; продукты, купленные не так давно, лежали в хаотичном порядке на кухонном островке, создавая атмосферу ещё большей захламлённости. Лишь после того, как пакеты были разобраны, а ужин, состоящий из пиццы и печенья, - приготовлен, я осознал, что совсем забыл о Кастиэле. Мужчина стоял рядом с дверью, неуверенно оглядываясь по сторонам. Казалось, что он ждёт, когда его атакуют, но вот с какой точно стороны - предположений не было. - Извини, что так темно. Счета по свету ещё не оплачены, с ними столько кутерьмы... Но это не важно. Проходи. Если ты слишком устал, я могу постелить тебе. На диване, конечно, не очень удобно, но это все, что я могу тебе предложить. Послышался лёгкий вздох и осторожные шаги в строну кухни. Хоть и не без труда, цель была достигнута, и далее наступил тот самый момент, за которым я гнался так долго. Вот он, Кастиэль Милтон, человек, в паре с которым я почти совершил самоубийство, человек, который заплатил за операцию, так мне необходимую, человек, который по какой-то причине состоял из целого кома хитро сплетённых проблем, сидел в моей квартире и тихо, словно мышь, поглощал свой кусок пиццы. - Тебе нравится? Превосходно, именно с этого и стоило начать разговор с человеком, который был голоден по меньшей мере не меньше, чем ты сам . Все звуки, исходившие от Кастиэля, резко исчезли, а на их место пришёл холодный тон. - Да. - Кастиэль, может быть, ты расскажешь, что происходит? Кто ты? Что значит твой акт милосердия в мою пользу? Почему ты так злишься на меня? Кто сделал мне операцию? Вопросы сами вылетали из моих уст: казалось, что не в моих силах было остановить этот поток мыслей. По сути, я не совсем не знал этого человека, а по его собственным рассказам можно сделать вывод, что он и вовсе опасен. - Наверное, мне стоит уйти. Мужчина резко начал подниматься, пытаясь отыскать опору. - Нет, нет. Подожди. Извини, мне не нужно было так накидываться на тебя. Ответь хотя бы на один из этих вопросов. Опустившись обратно, мужчина думал несколько секунду, а потом ответил, не отрывая взгляда от окна, за которым медленно шёл снег. На его лицо падал тёплый свет от уличных гирлянд, давая возможность рассмотреть его серьёзное, сосредоточенное выражение лица. - Пожалуй, я приму твоё предложение по поводу дивана в гостиной. Я думал, что устал намного меньше, но ... Я замер, чувствуя, как во мне копится желание схватить этого малого и, прижав к стене, выбить из него хотя бы один ответ на интересующий меня вопрос, но вместо этого мне пришлось убрать посуду и выполнить своё обещание. Этой ночью мой сон был захвачен одним лишь сюжетом. Кастиэль, стоящий в проёме слегка приоткрытой двери в мою комнату, заливается горькими слезами, его состояние переходит в истерику. Тело его медленно покрывается чёрной, липкой жидкостью, по консистенции похожей на нефть. Мужчина яростно пытается избавиться от этого состояния, он срывает своё чёрное пальто, крича и нервничая ещё сильнее. Его крик медленно превращается в членораздельную речь, и фразы повторяются раз за разом: - Я не могу, я больше не могу. Помоги мне, Дин. Помоги! Я больше не продержусь! Я вспоминаю, как медленно летел вниз с моста той осенней промозглой ночью. Эти ощущения не кажутся мне больше пугающими.