Рука на её спине была горячей.
Почти такой же горячей, как и её собственная кожа.
Она не могла дышать, ну, или по меньшей мере не хотела.
Она не хотела останавливать беспорядочное биение своего сердца, но и не хотела, чтобы оно сожгло грудную клетку изнутри.
Своими губами она чувствовала мягкость его губ.
Её же губы словно были голодны.
Она изо всех сил прижималась к нему, абсолютно не зная, почему. Она просто делала это и тогда хотелось еще сильнее обнять его.
Её внутренности словно растаяли от какого-то необычного чувства безопасности, опасности и непреодолимого желания одновременно.
Она почувствовала стон в глубине его горла, а его бархатистые длинные ресницы мазнули девушку по щеке, когда он вдруг повернулся. Он был словно пьян.
Она не хотела, чтобы это заканчивалось.
Девушка притянула его ближе к, и ей пришло в голову, что, возможно, если она стала достаточно близка к нему, то они могут стать одним целым. Она обвила ногами его талию и запустила руку в его волосы, губы припухли от поцелуев.
Она чувствовала знакомый аромат от его тела.
Она знала эти светлые волосы, она знала этот голос.
Ей было знакомо то сладкое ощущение, когда сердце словно закутали в теплый плед и стало так хорошо.
Она приоткрыла глаза, пытаясь освежить разум, опьяненный желанием.
Она знала его.
Изображение пропало, заволокло туманом, вокруг было темно.
Но она знала его.
Она просто не могла ничего разобрать.
Его фигура то уплывает, то, словно дразня, приближается, заменяя душевный холод теплом.
Он уходил, она не могла двигаться.
Его лицо было в черном тумане.
Она открыла рот, пытаясь воззвать к нему.
Он не подошел.
Но и не ускорился.
Он просто смотрел на нее снизу вверх своими зелеными глазами.
Этот призрачный взгляд.
И все, что она могла сделать — смотреть на его губы, которые расплывались в улыбке.
Она не знала его.
Глаза Маринетт распахнулись и она поспешно села на кровати. Живот странно скрутило.
Луна висела в темном и пасмурном небе, лучи светила проходили сквозь приоткрытое окно и были единственным источником света в полумраке комнаты.
Она поднесла руку к губам и сделала глубокий вдох, пытаясь унять биение сердца.
— Все в порядке, Маринетт? — Спросил совсем рядом тонкий сонный голосок.
— Д-да, — произнесла она, заикаясь. — Я просто… просто снова был тот сон.
Маленькое существо-квами молчало и Маринетт вздохнула.
Она, в общем-то, и не ожидала ответа от Тикки. Нет, на самом деле. Девушка позволила своей голове упасть обратно на подушку и кинула взгляд на часы.
Всего четыре часа утра.
***
— Так, все хорошо. Просто небольшая оплошность.
Том Дюпен-Чэн кинул на пол последний мешок пшеницы, тот приземлился с характерным звуком, поднимая мучную пыль. Маринетт засмеялась.
— Ты уверен, что больше ничего не нужно? — спросила Маринетт у отца, отряхивая муку с ресниц.
— Радар Сабин, радар Сабин, прием, опасностей не обнаружено. Я в безопасности, — пекарь отряхнул руки и произнес, обратившись к Мари:
— Если понадобится помощь, я обязательно к Вам обращусь.
Улыбчивая девчонка изобразила воинское приветствие.
— Есть, Капитан!
По субботам в пекарне всегда что-то происходило, особенно с трех до четырех часов вечера, когда клиентов почти не было и все печи были выключены. Это было нечто, потому что Маринетт была рада помогать родителям в пекарне и они, в свою очередь, рассчитывали на неё. Это было весело и ритмично. Родители шутили, игрались как малые дети. Отец любил шутить и стебаться над мамой, а она усиленно делала вид, что слишком обижена, чтобы говорить с ним, но её не хватало надолго. Иногда к ним приходила Алья, вместе с которой Мари делала их любимые сэндвичи и иногда по-тихому брали пару круассанов из последней партии. Маринетт почувствовала, что ее улыбка дрогнула при мысли о подруге-журналистке и брови медленно опустились. Информация о Коте Нуаре и Ледибаг, значит, да? Все это пахло ложью с самого начала. Но Тикки убедила ее, что безопаснее будет проверить все самой. Если информаторы Альи и правда что-то знали, то об этом стоит позаботиться прямо там. И если бы они оказались какими-нибудь опасными, то она превратилась бы в супергероиню, которой восхищается весь Париж. Это было безопаснее всего.
— Я должна идти, пап, — сказала девушка, снимая передник. — Меня Алья ждет.
Том улыбнулся и рассеянно махнул на нее.
— Удачи, передавай ей привет.
— Хорошо.
Девушка хихикнула и пошла к лестнице в свою комнату. Она действительно никогда не могла выдавить улыбку в присутствии отца. Но теперь, когда день так хорошо начался, она не могла стереть её с лица. Совсем не могла. До того момента, как толкнула люк в свою комнату.
— Привет, Принцесса!
Ее челюсть отвисла.
— Я не знал, что тебе так нравится Адриан Агрест. Он развешан по всей твоей комнате!
Он не…
— Даже у меня нет такого количества фотографий Ледибаг.
Она собиралась убить его.
Кот повернулся к ней, вращая стул, на котором сидел, чтобы показать ей свою усмешку во всей красе.
Эта улыбка была настолько пакостной, что Маринетт захотелось перекинуть кота на следующий континент, при этом убедившись, что он закопан на шесть футов под землей.
— Я думаю, ты знаешь, — он ткнул пальцем в фотографию на компьютере. — Что здесь он вышел так-себе.
О, она собиралась разорвать его.
— Ч-что ты делаешь з-здесь, — спросила девушка. — Не помню, чтоб я назначала свою комнату убежищем котов.
Он сделал паузу, и его улыбка, которая и так была широкой, расширилась еще больше.
— Я пришел с крыши.
Типичный Кот Нуар.
Она сейчас точно убьет его.
— Я вызываю полицию.
Юноша побледнел.
— П-подожди!
Она отвлеклась от своего телефона и он поспешно схватил что-то со стола.
— Я принес кое-что, — выпалил он. — Спасибо за вчерашний вечер.
Её брови изогнулись в непонимании.
— Что?
Его смелость вернулась, когда он привлек ее внимание. Он протянул черную коробочку девушке и Маринетт заметила, что она украшена фирменным знаком престижного Парижского салона «LʼAtelier de Л''Eclair». Ее глаза расширились.
— Они не так хороши, как печеньки, но они не слишком плохи. — Он открыл коробку и его губы искривились в привычной ухмылке. — Надеюсь, ты любишь эклеры, Принцесса.
Она смотрела на него, не моргая.
— Эклеры?
— Да, но я не знаю, какой вид твой любимый, поэтому я взял по одному каждого, — хвастая, он продолжил. — Думаю, что этот с карамелью!
— Я не могу, — воскликнула брюнетка, ощущая, как парализующее тепло уже распространяется по ее щекам.
— Ты не любишь эклеры?
— Люблю, конечно, но… Ты видел марку?
— Естественно, я же там и покупал их.
— Это дорого.
Она смотрела на него, будто это была самая очевидная вещь в мире, а он смотрел на нее, будто она только что сказала ему, что двенадцать свиней и обезьян летели над ним в небе. Ее взгляд сместился и она пролепетала:
— Я не могу это принять. Вчера были просто п-печеньки.
Неправильный ответ.
— Это было не просто печенье.
Она оглянулась на него, вздрогнув, и взгляд его вдруг загорелся, что бы там не было накануне, уверенность в том, что было слишком много сказано оставалась. Она открыла рот, чтобы возразить, настаивать на том, что вчера был обычный день, что это было просто печенье, но что-то в его взгляде остановило ее. Немного света, гордости, благодарности, обиды и пристальный взгляд в самую душу. Она вдохнула.
— Не принижай себя, — пробормотал он и ухмыльнулся. — Так какой из них будет для принцессы первым?
Она подошла к шкафу и схватил свое пальто.
— Уходи, котенок.
— Может, ванильным, как твоя улыбка?
О нет.
— Или, может быть, это черника, как твои волосы? Или клубника, как твой любимый цвет?
— Кот…
— Хотя нет, возможно, это будет шоколад. Потому что ты невероятно сладкая.
Она почувствовала, как ее веко дергается, и она резко повернулась в направлении коробочки. Она схватила первый эклер и откусила от него.
— О, так это же лимон, — сказал он. — Я не знал, что ты такая горькая, Принцесса.
Это было неожиданно.
— Ты должен уйти, Котенок, — проворчала она, жуя эклер. — У меня свидание.
Это звучало странно.
— Свидание?
Была тишина.
— С этим Адрианом?
Она подавилась эклером.
— Я не влюблена в Адриана! — запищала она.
Он выглядел донельзя довольным собой.
— А я и не говорил этого, — промурлыкал он.
— Мне просто очень нравится Габриэль Агрест, как дизайнер, а Адриан, как его модель.
Он не ответил, но она ощущала его настойчивый взгляд.
— Я-я встречаюсь с подругой — Альей, — выпалила она, наконец, чтоб перевести тему.
— Я иду с вами, — решил Кот.
Она напряглась.
— Прости?
— А если на тебя нападут?
— Я не слабая, Кот, — возразила она с досадой. — Я могу защитить себя.
Он замялся, Маринетт вздохнула, скрестив руки на груди.
— Миледи, вам нужен герой, как я, рыцарь в сияющих доспехах, чтобы защитить Вас! — он шутливо поклонился.
— Я живу в Париже, если что — дам тебе знать.
— Герой, который будет защищать тебя в любую погоду, от любой опасности, — продолжал он.
Она моргнула.
— Говорит тот, кто испугался своего хвоста.
— Я думал, мы договорились никогда больше об этом не говорить.
— Мы об этом не договаривались, Кот.
Она вздохнула, хоть это немного позабавило, и накинула курточку. Девушка взглянула последний раз на кота, прежде чем открыть дверь.
— Я должна идти, котенок, — она улыбнулась. — Не скучай по мне слишком сильно.
***
Маринетт засунула листок с адресом в карман. Что могло заставить Алью притащить ее в один из самых опасных пригородов Парижа? Она закусила губу и шла по улице Коленкур, к метро. К концу субботы Монмартр всегда был полон людей. Он всегда был забитым парижским центром, независимо от суток и времени года. Если бы у Маринетт на пути было много народу, она бы сразу сказала, что это было в центре Парижа. С его бесчисленными ресторанами и бистро, мощеными улицами и разноцветными тентами. Все это было около лестниц и маленьких переулков, типичные парижские пейзажи, которые никогда не прекращали удивлять ее независимо от того, сколько веков прошло. Когда Маринетт прошла по многолюдным улицам, она увидела волны людей, идущих в и из магазинов, которые были столь же полные, как и кафе. Дети в ярких дождевиках шли с родителями и с интересом рассматривали друг друга. Друзья сидели на террасах кафе, громко и оживленно болтая, а пары держались за руки, переплетя пальцы, и они, вероятно, добрались до знаменитой стены любви в паре кварталов отсюда. Тротуар был еще мокрым от недавнего дождя, но солнце решило показать на что способно поздним вечером. Весна — как ветер, нагретый лучами солнца, — несла дурманящий запах круассанов и кофе. Этот запах Маринетт знала слишком хорошо. Когда она спустилась на Рю Ламарк, её внимание привлекла витрина магазина и она остановилась. В ней отражалась последняя коллекция Габриэля Агреста. Магазин, сам по себе, не носил имя модельера, но некоторые коллекции, — которые Маринетт и узнала — в нем все же продавались. Первым делом девушка увидела полупрозрачное платье с просвечивающими шифоновыми юбками, которые были под конец тонкими и гладкими, словно крылья бабочки. Весь наряд казался таким легким и воздушным, что стоит только подуть на него и все разлетится в разные стороны. Тогда Маринетт твердо решила, что такое платье никогда не смогла бы носить в силу своей неуклюжести. Руки модели-манекена покрывали длинные объемные рукава, которые кончались кольцом, а на левом плече легендарная героиня смогла разглядеть товарный знак бренда — черную бабочку, вышитую среди моря белых. Девушка вновь выдохнула, ведь платье было не тем, что так настойчиво привлекало её внимание, ибо внимание её привлекала шляпка, что покоилась на манекене. Белая небольшая шляпка с многочисленными цветами и кремовыми перьями, которые так элегантно завершали образ. Розы, лилии, маки и фиалки великолепно смешивались на белом войлоке и где-то в глубине души Мари подумала, что…
— Эта шляпка неплохо смотрелась бы с твоим розовым платьем, да?
Глаза бесстрашной Ледибаг расширились и та, развернувшись на пятках, испуганно уставилась на окружающих в поисках источника звука.
— Я здесь, Принцесса, — донеслось откуда-то сверху.
Маринетт подняла голову вверх и сжала руки в кулаки.
— Кот! Почему ты не на земле? Что ты здесь вообще делаешь? — она топнула ножкой.
— Безопасность прежде всего, — ответил он, на все сто процентов уверенный в себе. — Я просто патрулирую город.
— Ты следишь за мной? — спросила она словно между прочим.
— За тобой? О Боже, нет. Я просто оказался на патруле в этом районе.
— Кот я сказала тебе, чтобы ты не смел идти за мной. Я не могу позволить Алье видеть тебя! — Она задрала голову к небесам, словно пытаясь взмолиться на тупость этого котяры.
— Она не будет видеть меня, — медленно произнес он. — Поэтому давай, говори мне: куда ты?
— Это не твое дело.
— Ты вынуждаешь меня применить силу, Принцесса.
— А ты нарушаешь мое право на свободу передвижения и тайну личной жизни.
— Да ладно, это же улица, здесь нет личного пространства, — засмеялся Кот Нуар.
— Оставь уже меня в покое, — Маринетт раздосадованно простонала.
— Скажи мне, где будешь и я с чистой совестью уйду.
— Нет.
— Тогда я иду за тобой.
— Тогда я закричу, чтобы люди думали, что вы, Господин Кот, хотите напасть на меня. — Возмущенно произнесла она, смешно надув губу.
— Ты не…
Давай, испытай меня…
Она смотрела ему в глаза так, что казалось, что вот-вот и появится дырка.
Ни единой шутки, ни единого подкола.
Он изучал ее лицо, рассматривая ресницы и губы, вглядываясь в глаза. Напряжение между подростками — столь ощутимое и массивное — возрастало с каждой секундой. Снова началась перепалка, только на этот раз безмолвная.
«В чем проблема?» — думала Маринетт, глядя на спутника.
Он ей ни чем не обязан, тогда почему он так сильно настаивает на своем?
— Почему ты здесь? — все же спросила она.
Тогда с губ юноши сорвался еле слышный выдох, он усиленно делал вид, что думает, но потом все же заговорил.
— Я видел этот адрес на стикере при входе в твою комнату, — произнес он, наконец.
Маринетт фыркнула, элегантно скрестила руки на груди и закатила глаза.
— Это пригород, Мари, — продолжал Кот, заботливо объясняя. — Здесь чрезмерно опасно находиться одной.
— Париж — убежище миллионов людей, — вновь фыркнула девушка. — Я уверена, что я далеко не первая девушка, что идет в пригород Франции без присмотра.
— Не первая, — едко заметил парень. — И не первая, на кого тут нападут.
— Я могу защитить себя, вообще-то.
— Ты не умеешь.
— Я как бы не ребенок, — заметила девушка.
— Это своеобразные джунгли, Маринетт. — он произносил слова уверенно, чеканя каждое.
Тон юноши застал Мари врасплох, заморозил на месте, заставил чувствовать себя растерянно.
Это заставило её потеряться.
Кот Нуар заставил её потеряться.
Они молчали, ветер трепал её волосы и ветви деревьев, свистел между пожухлых листьев, но они всё ещё молчали.
— Я не одна, там будет Алья. — произнесла девушка, отвернувшись. — Не беспокойся за меня.
— Я в любом случае с тобой.
Его голос в этот раз звучал нежнее и Маринетт сразу обратила взор к нему и поняла, что избавиться от него она уже не сможет, ведь она простая школьница без каких-либо способностей. Да, она тоже супергерой, но сейчас она всего лишь Маринетт и она ничего не сможет сделать сама. Почему он так опекает ее? Она позволила себе взглянуть на платье Габриэля.
Отказаться от Кота Нуара было бы глупо: он уже знал адрес, по которому она идет и непременно последовал бы за ней, невзирая на ее протесты. В конце концов, эта встреча была важна для него примерно так же, как и для парня, ведь дело касалось личностей Кота и Ледибаг. Она почувствовала, как ее решение поменялась в сторону здравого смысла.
Это был не самый безопасный район Парижа. Это были своеобразные джунгли, целые кварталы, собранные вместе под началом района Иль-де-Франс и отделенные от Парижа железной дорогой. Только самые смелые пересекали границу ночью. В дневное время это было относительно безопасно, поэтому Маринетт не особо переживала по этому поводу, хотя волноваться было о чем. Девушка расстроенно вздохнула и ударила пальцами по костяшкам другой руки. Да ещё и этот тупой план Альи… Да, идти с Котом было бы намного безопаснее.
— Ладно, хорошо, — ответила она наконец. — Но ты следишь за мной с крыш и делаешь все так, чтобы тебя никто не видел, хорошо? Никто.
— Не волнуйся, Принцесса, — просиял Кот Нуар. Казалось, он с облегчением вздохнул и был совершенно счастлив, если сравнивать с его серьезным выражением лица буквально пять секунд назад. Он выпрямился на ветке, по обыкновению приложив руку к груди.
— Я самый невидимый ниндзя.
Он исчез так же неожиданно, как и появился.
— Надеюсь, я не пожалею об этом, Тикки. — Вздохнула Маринетт.
Маленькая квами вытащила голову из кошелька и ободряюще улыбнулась.
— Кот сможет помочь тебе в случае чего, — произнесла она и нырнула обратно.
— Возможно ты права, — улыбнулась она в ответ и вошла в метро Ламарка-Коленкур. Путешествие в Ла-Курнев-Обервильеры было не особо длинным — около 20 минут, учитывая пересадку с Северного вокзала.
Это было странное путешествие, девушка постепенно наблюдала за людьми вокруг нее, за сменой от красочных модных стилей до спортивной одежды. Она видела, как лица становятся более экзотическими, а голоса становятся все громче, живее, чем ближе она была от пригородных кварталов — тем четче было видно изменения.
Сена-Сен-Дени была известна тем, что ее заселяли бесчисленные этнические группы из Африки и Китая, даже больше, чем остальную часть Парижа, и даже Монмартр, где сама Маринетт и жила. В новостях этот район чаще всего освещался в качестве района наркоманов, наркодилеров и притонов, самых масштабных притонов во Франции. Зачастую звучали рассказы о перестрелках и агрессиях, каждая из которых была ожесточеннее предыдущей. Маринетт так и не рискнула пройтись пешком. Даже как Ледибаг она зашла бы сюда только в крайнем случае.
Поезд остановился и из него вылился народ. Она глубоко вздохнула и наблюдала за волной людей, думая, что Кот мог бы затеряться в толпе. Небо потемнело, над районом нависли дождевые тучи-облака и вся эта серость делала атмосферу какой-то тусклой и напряженной. В этом районе Парижа все было более серым, несмотря на множество деревьев, которые были посажены здесь и там в отчаянной попытке сделать его более оживленным и ярким. Люди не улыбались, не разговаривали, а наушники приросли к ушам, когда они пробирались сквозь толпу.
Станция была не очень большой, с кремовыми стенами и голубоватыми окнами, окрашенными в желтый цвет. В основном были граффити, покрывающие стены. Искусство и протесты слились вместе, повторяя фразы об анархии и антиконформизме в самой грубой форме. Среди лозунгов и надписей ее внимание привлекли какие-то каракули. Маленькая красная надпись на огромной серой стене, которую она смогла прочитать.
«Sapere aude» — осмельтесь узнать.
Она улыбнулась, различив латынь, но тут же услышала свое имя. Обернувшись Маринетт увидела бегущую к ней с широкой улыбкой Алью, на спине которой болталась большая сумка.
— Привет, Алья, — воскликнула брюнетка.
— Рада, что ты не заблудилась — дразнила ее подруга, прежде чем крепко обнять.
— Возможно, мне следовало бы сделать это, чтоб был повод вернуться домой. Зачем мы здесь, Алья?
Журналистка рассмеялась и положила руки на бедра.
— Ничто не остановит журналиста. Ни град, ни палящее солнце.
Маринетт закатила глаза.
На что Алья снова засмеялась и зацепила ее за руки.
— Пошли, Мари. Информаторы ждут нас в машине.
Вне станции стояла темно-красная машина, явно ожидающая их. Это был не особо модный и вызывающий автомобиль, простое авто, ничем не отличающееся от остальных припаркованных автомобилей, за исключением его цвета, естественно. Перед ним стояла темнокожая девушка, элегантно одетая в пальто цвета хаки и светло-серые брюки. Она была высокой и стройной, с короткими черными волосами, которые мелкими кудряшками окружали ее голову и теплой улыбкой, растянувшей ее розовые глянцевые губы. Рядом с ней был парень, чуть ниже ее. Он был лысый и в очках, а также в обычном черном плаще, из-под которого был виден светлый пуловер, шею плотно обвязывал красный шарф. У него были маленькие безупречно выбритые усы и весьма приветственная улыбка.
Они узнали Алью, как только девушки подошли.
— Алья!
Журналистка отчаянно махнула рукой, как только заметила их.
— Мистер и миссис Мерсье!
Она потянула за собой Маринетт и бросилась к ним, широко улыбаясь.
Приятно познакомится, Агнес и Пьер, — сказала девушка пожимая руки.
— Это Маринетт, — Алья показала в сторону брюнетки. — Моя лучшая подруга и соавтор Ледиблога.
Что-то вспыхнуло в взгляде Агнес, когда она повернулась к брюнетке — чистый и неподдельнй интерес, который заставил брюнетку напрячься. Она нервно рассмеялась и неловко махнула рукой.
— Привет-Привет, — заикаясь произнесла Маринетт.
— Это мои осведомители, — продолжала Алья. — Агнес и Пьер Мерсье. Они — библиотекари здесь, в Ла Курневе, и вчера они связались со мной, чтобы дать мне очень интересную информацию о наших любимых супергероях.
Алья сузила глаза и улыбнулась, и оба библиотекаря усмехнулись.
— Очень приятно познакомиться с вами, Маринетт, — сказал Пьер, тоже пожимая ей руку. — Ох, где мои манеры? Пойдемте в машину.
Он открыл дверь, и две девушки проскользнули внутрь. Пьер сел на сиденье водителя, а Агнес села рядом с ним. Он включил радиоприемник и приятная мелодия наполнила автомобиль.
Маринетт была озадачена.
Эти двое были не такими, как она себе представляла. Больше похоже на противоположность. Это должно быть обнадеживающе, не так ли? Она посмотрела в окно. В этой части пригорода было много деревьев, хотя и без листьев от вечной зимы, что придавало этому месту серьезный мрачный вид. В отличие от Парижа, где здания не могли превышать 5 этажей, конструкции здесь, казалось, соперничали по высоте. Речь шла об архитектуре, которая варьируется от домов-одноэтажек до огромных небоскребов. Несмотря на это, горизонт был незнакомо ясен.
Они повернули на перекрестке с круговым движением, и пейзажи снова изменились. На этот раз это были только серые офисные здания. Все было серым. Тротуар, дорога, здания, небо. Это было возмутительно, и Маринетт, привыкшая к мириадам цветов Монмартра, задавалась вопросом, как можно жить в таком месте.
— Значит, вы двое еще в школе, а? — спросила Агнес, поворачиваясь, чтобы посмотреть на них со своего места. — И ты ведешь такой масштабный блог? … Это потрясающе.
— Ну, — взволнованно ответила Алья. — Когда ты что-то любишь, то просто нужно продолжать этим заниматься. Возраст всего лишь цифра.
На этот раз они повернули на другую улицу, и вновь сменился пейзаж.
— А как насчет тебя? — Агнес повернулась к Маринетт, губы растянулись в дружеской улыбке. — Тебе это нравится?
Брюнетка рассмеялась.
— Алья — это в значительной степени мозг. Я просто поддерживаю ее и помогаю, чем смогу.
Они въехали на небольшую автостоянку у подножия высотного здания, и разговор затих пока Пьер искал парковочное место. Наконец, он повернул на маленький корт, скрытый от вида неопытных водителей и остановил машину.
Маринетт вышла и ее мгновенно поразил холодный воздух.
Она чихнула и проворчала.
— Я ненавижу март.
— Апрельский дождь приносит майские цветы, Мари, — рассмеялась Алья. — Оставайся терпеливой.
— Апрель…
Отчаянное выражение Маринетт вызвало еще один взрыв смеха подруги.
Здание было наполнено множеством мини-рынков, сочетанием национальных и местных брендов, которые, возможно, могли бы кормить половину Парижа самостоятельно. Почти на каждом окошке была мусульманская наклейка, что наводит на мысль об этнических группах, которые преобладают в этом районе.
Маринетт пришлось наклонить голову, чтобы охватить взглядом внушительное здание над ней. Подъезды всех тридцати этажей смотрели во двор, с бесчисленными маленькими окнами по всему тусклому и серому фасаду резиденции, посыпанному спутниковыми тарелками. На некоторвх балконах висела одежда — единственный источник цвета в этом сером море весеннего Ла Курнев.
Это место было странно заброшено, несмотря на колоссальное количество припаркованных автомобилей. В нем пахло дымом, бетоном и выхлопами, для себя Маринетт решила, что это приятнее запаха сигарет. Она слышала, как где-то раздавался звонкий смех детей, и четкий топот ног по тротуару. Её внутренности завязались узлом и она ускорила шаг. У этого места была аура, которую она определенно не любила. Они прошли мимо разбитой игровой площадки, с таким же спокойствием, как и остальные люди, и шли по желтым и мертвым пятнам травы тут и там. Они приблизились к входу в здание и Маринетт отметила, что почти везде есть мусорные ящики и скамейки. В дверях стояла группа мужчин, с капюшонами на голове, которые что-то прошептали друг другу. Вероятно, это было что-то смешное, потому что они начали смеяться и привлекли внимание Маринетт. Она сразу пожалела. Она встретилась взглядом с одним из них, североафриканцем и взгляд, который он бросил, заставил мурашек пробежать по ее позвоночнику. Она отвела взгляд и отступила ближе к Алье, не обращая внимания на резкий запах дешевого дезодоранта и пота, когда она проходила мимо них, игнорируя отчетливый шелест полиэтиленового пакета в кармане одного из них. Внутренняя часть здания была еще более дряхлой, чем внешняя, извилистые стены почти скрылись под количеством граффити и надписей, покрывающего их. Тяжелый запах плесени и сигарет наполнял воздух, а пол был черным от грязи.
— Тебе повезло, — объявил Пьер, когда они приблизились к лифту. — Лифт не спускается, а уже едет вверх. Он нажал кнопку вызова, явно эйфорически. — Сегодня, на счастье, судьба на нашей стороне.
Агнес и Алья засмеялись, но все, что могла сделать Маринетт — легкая улыбка, пока они шли от лифта по узким коридорам.
Они должны были пройти через ряд коридоров, прежде чем, наконец, добрались до нужной квартиры.
— Каждый этаж, — объяснила Агнес, — представляет собой множество небольших студий со всем многообразием людей. Это странно и это делает наш район живее, чем центр города.
— А что это за запах? — Спросила Алья, вдыхая пряный запах иностранной еды.
— Это наш марокканский сосед, — ответил Пьер, посмеиваясь. — У нее золотые руки. Она делает лучшую еду в округе и в больших количествах. Определенно нужно попробовать ее еду когда-нибудь, девочки.
Они дошли до красной деревянной двери со слегка гнилой рамой, и Агнес двинулась, чтобы открыть ее.
— После вас, дамы, — объявила она, приглашая их за дверь.
Вопреки остальной части здания, квартира была довольно чистой и аккуратной. Первой мыслью Маринетт было то, что здесь пахло лавандой. Вторая мысль состоял в том, что здесь было абсолютно уютно и мило. Это была студия среднего размера с центральной гостинной и двумя комнатами — двери были закрыты и Маринетт подумала, что они, вероятно, шкаф и ванная комната. Кушетка была пушистым белым диваном-кроватью, повернутым к небольшому телевизору и прозрачному журнальному столику с парой связок с бобовых по бокам стола. Стены были безупречно белые, а на полу виниловый паркет. Свет заливал комнатку, успокаивал и был теплым, несмотря на хмурое серое небо снаружи. В стене был книжный шкаф с прекрасно подобранными книгами, сбоку цветочная ваза. Это было идеально. Слишком идеально. И это вправду существовало.
— Пожалуйста, чувствуйте себя как дома, девочки.
Агнес все еще улыбалась, пройдя мимо них на кухню из гостиной. Маринетт поняла, что она все еще стоит посреди комнаты.
Она покачала головой и нервно рассмеялась.
— Да, верно! Просто твоя квартира действительно восхитительна.
При этом Агнес засияла, ей было безумно приятно. Она взяла поднос.
— Мы с Пьером влюбились в этот район несколько лет назад! Мы решили переехать сюда, и сделали правильно. Наша жизнь никогда не была такой яркой. — Она рассмеялась. — Город был слишком шумным, слишком напряженным, слишком переполненным. В Париже люди устали от людей. Здесь, хоть это место и не похоже на город, нам очень нравится.
— Ты говоришь, — напевал Пьер, хватая банку пива из холодильника, — что люди ненавидят людей, но никто не ненавидит парижан, как ты.
— Они отвратительны.
— Но ты парижанка, дорогая.
Маринетт почувствовала, как ее пробирает на смех и странное чувство беспокойства покидает ее. Так вышло только потому, что в пригороде она была так напряжена, не так ли? Агнес и Пьер были не так уж и плохи.
≪Не нужно быть такой пессимистичной, Мари.≫
Алья улыбалась стоя рядом с Мари, положив руку на ее бедро, наблюдая, как ее подруга наконец-то повеселела. Она знала, что в последнее время подруга слишком стеснительна. Получение этого интервью было прекрасным поводом вывести ее из своей комнаты, и Алья была искренне рада, что позвала брюнетку. Агнес прочистила горло и позвала Алью.
— Пойдем, дорогая, нам есть, что сказать.
Брюнетка взглянула на нее, ее губы изогнулись в улыбке.
— Конечно, давайте поговорим.
И точно так же обе девочки теперь сидели на креслах-мешках, Алья на телефоне готовила запись, а Маринетт сидела с записной книжкой в руках. Агнес и Пьер вскоре присоединились к ним, хотя они оба сидели на диване, чтобы поговорить с двумя девушками. Агнес поставила поднос на стол, а Пьер держал в руках небольшую коробку из-под обуви. Алья включила камеру своего телефона и начала снимать.
— Привет, чудесные! Сегодня мы приветствуем вас на эксклюзивном интервью с Агнес и Пьером Мерсье. Это интервью, мои дорогие, может быть самым разоблачительным откровением в истории блога. Да, вы отлично меня поняли. Кто такие Ледибаг и Кот Нуар, наши два любимых супергероя? Появились теории! Оставайтесь на связи!
Она повернула свой телефон и начала снимать пару.
— Итак, Агнес, Пьер, вы фанаты, не так ли? — они кивнули с энтузиазмом, и она продолжила. — Как вы влюбились в наших двух героев?
— Это было несколько месяцев назад, — сказал Агнес. — Меня акуманизировали.
Маринетт внезапно оторвала взгляд от своих заметок и внимательно посмотрела на стройную, модельной внешности, женщину. Агнес была акуманизирована? Почему она ее не помнила?
— Ты помнишь, почему? — спросила Алья.
— Ну, на самом деле не было никакой причины, — ответила Агнес. — Я просто шла по улице, и следующее, что я знала — я была не в себе.
Маринетт нахмурилась. Нет, это было не так. Это так не работало. Она взглянула на Алью, но журналистка, похоже, не заметила этого, более того, принимала все за чистую монету. Женщина продолжала.
— Я была Клонером. В принципе, я могла бы клонировать все по своему усмотрению. Это была невероятная сила, но у меня было такое ощущение, что я хотела использовать ее, чтобы уничтожить всё и всех.
— Значит, ты помнишь, что ты делала, пока была не в себе?
— Да, конечно.
На этот раз улыбка Альи немного погасла и она быстро посмотрела на Маринетт. Им не нужны слова для общения, все и так было слишком ясно. Что-то происходило. Пьер и Агнес посмотрели друг на друга, слегка вздрогнув от паники и Пьер, запинаясь, заговорил слишком быстро.
— У Агнес всегда была удивительная память.
Но это не вопрос памяти. Мари знала, что сила акум была вызвана мгновенной амнезией жертв. Она закусила внутреннюю часть ее щек и вернулась к своим записям. Это должно было успокоить ее, она была почти уверена в том, что их теория была ложной. Но почему она не могла избавиться от этого неприятного чувства в животе?
— Итак, как насчет теории «Ледибаг и Кот Нуар»? — пробормотала она.
Глаза Агнес загорелись.
— Они пришли, чтобы спасти меня! Это была такая потрясающая битва, настолько синхронизированная, настолько невероятная. Так волнующе!
— Ты всегда будешь так восхищаться этим? — Пьер дразнил, но как-то неестественно, как будто говорил заученные фразы.
— Да! Теперь давайте к главному, — воскликнула она.
Пьер сжал руки на коробке и это заметила Маринетт; уголки его рта дернулись, словно с ухмылкой.
— Ледибаг и Кот Нуар ушли, как только я была в безопасности. Наверное, потому что они собирались трансформироваться. Но пока я была Клонером, мне удалось сделать кое-что… — Она открыла коробку и вытащила красную ленту. Глаза Маринетт расширились. — Я клонировала ленты Ледибаг.
Маринетт не могла поверить в тот бред, что она видела. Она с ужасом уставилась на Алью, которая оглянулась на нее, стиснув челюсть.
— Разве после чудесного исцеления это не должно было исчезнуть? — спросила Алья.
— Это знак, — объявила Агнес, так и не ответив на вопрос.
Маринетт сглотнула.
— Знак?
— Просто вселенная хочет, чтобы я тоже стала Ледибаг. — Она посмотрела на Пьера, который подбадривал ее улыбкой. — Мне нравилось волнение драки, я хочу жить снова, сражаться каждый день. Эти ленты — знак того, что я тоже могу стать Божьей коровкой. Единственное условие — Ледибаг делится со мной своими чудесными серьгами.
В ее взгляде было и счастье, и волнение. Она была полна чистой радости и энтузиазма. Но Маринетт чувствовала только ужасный ком в животе. Ее ленты? И откуда эта глупая идея стать близняшкой Ледибаг? Это было чистое безумие. Она посмотрела на свою записную книжку и сделала вид, что пишет, не в силах взглянуть на пару, боясь выдать себя из-за собственной нервозности. Она слышала, как Алья продолжает.
— И вы планируете узнать, кто такая Ледибаг?
— Она и Кот Нуар… — сказал Пьер. — Они оба нуждаются в помощниках.
— Мы провели расследование, — продолжила Агнес, вытаскивая из-под дивана огромный кусок картона. — Чтобы выяснить, кто такая Ледибаг и Кот Нуар.
Маринетт резко подняла голову, сухо моргнув. Ее сердце билось быстро, слишком быстро. Конечно, это все было мистификацией.
Все что она знала об акумах и о себе не соответствовало их информации. Но когда брюнетка увидела ее рисунки и схемы на картонной коробке, она почувствовала, как кровь постепенно отхлынула от лица.
— Мы начали наше исследование, основываясь на книге истории и Ледиблоге Альи, — объясняла Агнес. — Совпадения бесконечны, и школ много, но поскольку вы двое из Collège Françoise Dupont, мы покажем вам наши схемы.
На картоне они увидели красную строку, на которой было несколько фото — Джулека, Роуз, Алья, Маринетт. Зеленая полоса со своей стороны соединяла мальчиков: Натаниэля, Кима, даже Адриана и… Мисс Бюстье — учительницу. Некоторые фото были вычеркнуты, как, например, Нино, другие были обведены. Красочные заметки покрывали каждую фотографию и Маринетт чувствовала, что она задыхается.
— Мы работаем на основе конкретных критериев, — пояснила Агнес. — Хорошо известно, что Ледибаг любит макароны. Посмотри на это. Джулека ест пасту на этой фотографии.
— И это определенно не ваша подружка Сабрина, потому что она ходит по магазинам типа H&M, в который определенно не пойдет Ледибаг. Также у нас также есть информация, что Кот Нуар может быть женщиной. — Пьер вступил вместо Агнес.
Маринетт задохнулась от своей содовой.
— Простите, я выпила слишком быстро, — выпалила она, кашляя. — Пожалуйста, продолжайте.
Пьер пристально посмотрел на нее, но продолжал.
— Их учитель. Ей нравится салат. Мы поняли, что салат зеленый, красный — противоположный. Зеленый, как глаза некого парижского героя. Быть женщиной было бы лучшим прикрытием.
Теперь они делали это нарочно, верно?
— А ещё у Джулеки длинные волосы. Достаточно длинные, чтобы покрыть ее чудесные серьги, — добавил Агнес. — Нам еще нужно проверить уши, но мы практически уверены, что это она.
Пьер кивнул.
— Сначала мы думали о Роуз. Но ей нравится детский розовый, который ужасно смотрится с красным.
— Но она носит розовую одежду, сама-то она не розовая, — вмешалась Алья, ее бровь изогнулась. — Ты представлял ее красной?
— Если ты знаешь что-то, то тебе следовало бы разделить эту информацию с нами, Алья. — внезапно вмешалась Агнес. Ее голос прозвучал холодно, резко, удивляя двух девочек.
— Нам действительно нужна хоть какая-то информация, — продолжал Пьер. — Вот почему мы нуждаемся в вас, чтобы вы могли направить нас по следу.
Алья сглотнула.
— Н-нет, я не знаю, кто такая Ледибаг.
Они повернулись к Маринетт.
— Как насчет тебя, девочка? Ты пьешь легкие напитки. Как гимнасты.
Девушка расширила глаза.
— Ты серьезно?
Агнес ухмыльнулась и указал на картон.
— Твоя фотография не перечеркнута.
Воздух внезапно стал слишком густым, чтобы дышать. Алья выключила камеру.
— Я думаю, у меня достаточно видеоматериалов для видео. Может, нам нужно идти?
— И куда, по-твоему, ты пойдешь?
Пьер и Агнес пристально смотрели на Маринетт. Она едва посмела дышать.
— Ты героиня.
И это случилось слишком быстро. Сначала Маринетт пила газировку и следующее, что она знала — ее дергали сильные руки. Она ахнула.
— Давайте сделаем что-нибудь, Ледибаг, — пробормотал Пьер на ухо Алье. — Мы освобождаем твою подругу Маринетт, а ты за это даришь нам свои серьги.
Пьер отступал с Агнес назад, вероятно, к стене.
— Ты с ума сошел? — воскликнула Алья. — Я появляюсь на всех моих видеороликах в Ледиблоге! Я не могу быть Ледибаг!
— Мы знаем ваши видео-трюки и монтаж, — ухмыльнулась Агнес.
Они были сумасшедшими, совершенно безумными.
Маринетт повернула голову к подруге и почувствовала, как ее сердце ускорилось. Она знала, что ей нужно делать. Она знала, что это единственный выход. Но цена была слишком большой, чтобы платить. Она закусила губы, паника поднималась, как желчь в горле. Она должна была трансформироваться.
— Спасите! — крикнула Алья.
— Ох, разве мы не говорили, что в 93-м крик вам не поможет? — Женщина просто наслаждалась ситуацией в этот момент, ухмыляясь тому, как лицо Альи побледнело. — Здесь никто не заботится о маленьких страдальцах. Здесь все привыкли к худшему.
Маринетт нужен план. Срочно. Стратегии и возможные направления действий гудели в ее голове, как телевидение, статично, просматривая комнату, ситуацию, все, что могло бы вытащить их отсюда невредимыми. Ей нужно было спасти Алью. Ее взгляд упал на картонку и фото, которые теперь валялись на полу, красными и зелеными нитями, спутанными вместе в беспорядке узлов и распушившихся концах. Зеленая нить. Идея поразила ее так сильно, что Маринетт чуть было не задохнулась той волной облегчения, которая ее заполнила с головы до пят. Кот Нуар. Он же обещал следовать за ней. Девушке пришлось тянуть для него время.
— Эй, идиоты, — крикнула Маринетт, ухмыляясь. Агнес напряглась, и Мари четко увидела это по ее реакции. — Ты кое-что не учла на своем картоне. Кот никогда не ест салат. Вся комната смотрела на нее молча, и она испугалась, чтобы не выдать себя она продолжила. — Мы никогда не видели и нам не откуда об этом знать.
Агнес была в ярости.
— Конечно, да. И твоя подружка здесь расскажет нам, что наша теория абсолютно верна. Если нет, можешь пожалеть об этом, красотка.
Она поманила Пьера, который схватил правую руку Маринетт и заломал ее за спину. Это была необычайно неудобная поза и брюнетка вздрогнула от осознания того, что он может сломать ей руку, если захочет. Она все еще держала взгляд на Агнес.
— Ваша теория — одна большая дыра, и вы это знаете!
— Заткнись!
— Вы ошибаетесь, и вам нужно это понять.
— Ты завидуешь.
— Ты чертов псих.
Женщина подошла к ней, рыча от ярости она возвышалась над брюнеткой.
— Ты ничего не знаешь.
— Я знаю. Знаю, что ваши слова — ложь.
Агнес подняла руку, глаза вспыхнули от ярости и Маринетт закрыла глаза, собираясь принять удар, который обязательно придет. Но этого не произошло Звук грохота звенел в ушах, будто кто-то разбил стеклянный столик, половицы скрипели и Мари почувствовала, как что-то острое слегка царапнуло ее по щеке. Ее глаза открылись как раз вовремя, чтобы увидеть, как Агнес бежит на кухню. Пьер крепко сжал ее маленькую ручку.
— Извините, я опоздал.
Фигура выпрямилась из обломков и хотя все, что Мари могла видеть — это твердая линия его спины, она знала, что узнала бы его где угодно. Она узнала бы его взъерошенные волосы среди миллионов и рельеф его мышц среди миллиардов. Ей едва удалось сдержать возмущенный рев, который хотел вырваться из ее горла. Она бы узнала его. Где угодно. Он бросил взгляд через плечо и чистая животная ярость, вспыхнувшая в изумрудном взгляде, застыла на месте. Его взгляд сжег ее и она почувствовала, как высыхает.
— Принцесса.
