Долгий поцелуй на ночь

Наполеон выбежал из бутика под огромные хлопья снега, которые покрывали Лондон пушистым одеялом. В воздухе пахло Рождеством, прохожие были донельзя улыбчивыми, чего нельзя было сказать о его русском напарнике. Илья сидел в своем номере, с некоторой тоской разглядывая уличный пейзаж. Ему невероятно хотелось вернуться на Родину хотя бы к Новому Году, но у Александра были совсем другие планы. Передернув плечами, мужчина опустил взгляд со здания напротив на прохожих, вдруг заприметив фигуру в дорогом зимнем пальто. Темные волосы собрали на себе снежинки, изо рта американца клубился пар, а к груди он прижимал какую-то золотую коробку с красным бантом. Странно, что в его руках был всего один подарок: претенденток получить его гораздо больше. Отвернувшись от окна, Илья глубже сел в кресле, забравшись на него с ногами и по нос укутавшись в вязаный плед. На столике рядом остывал чай с вишневым вареньем, размешанным в стакане. Курякин не так давно неудачно сломал окно, отчего в его номере сквозило, и всегда было прохладно. Заменить обещали в ближайшие дни, даже настаивали на переселении в другой номер такого же класса, но русский отказался. Наполеон предлагал на время ремонта окна перебраться к нему, кровать же большая. На этой мысли Илья скуксил свою физиономию и уперся лбом в колени. — Большевик! — вдруг раздался голос Наполеона, который взял за привычку врываться в комнату русского без стука и приглашения войти. Илья высунул покрасневший нос из-под пледа и уставился на напарника. — Снизь децибелы, — сухо послышалось из-за шерстяного занавеса. — Ты еще не собран? — удивился Соло, захлопнув за собой дверь. Он важно просеменил до кресла и, оглядев чайный сервиз, со вздохом посмотрел на русского коллегу, который полностью утоп в своем пледе. Американец сейчас не чувствовал холода, но он точно знал, что в номере Ильи было крайне прохладно, так и заболеть можно. — Я же сказал, я не пойду, — отчеканил Илья. — Сегодня же Рождество, — с укором выдохнул брюнет, — кстати, это твой подарок. Мужчина протянул Илье ту самую золотую коробку с бантом. Курякин подозрительно покосился на презент, примерно прикидывая, что может таиться в узкой удлиненной коробке. — Я не готовил тебе подарка, — выдохнул Илья, подняв потемневший взгляд на американца, — мое Рождество еще не наступило. — А мое наступило, — улыбнулся Соло и всучил в руки русского золотую коробку, — но ты не переживай, это так — ничего серьезного. — Не стоило, мы же не договаривались обмениваться подарками, — проговорил Курякин, чуть сминая шершавую упаковку. — Я люблю делать подарки близким, — сердечно выдохнул Соло. – Ну, же! Не томи, открой! — Я тебе не близкий, — выгнул бровь Илья. — А еще ты совсем не умеешь принимать подарки, — заметил Наполеон. Илья промолчал и все же потянул за атласную ленту, затем зашуршал подарочной бумагой и на сотую долю секунды вдруг почувствовал себя ребенком. В руках у него оказалась фирменная коробка, а внутри шелковый галстук. Курякин с непроизвольной усмешкой поджал губы, представив, сколько Соло потратил на этот брендированный кусок ткани. — Спасибо, — все же выдохнул он, разглядывая благородно-синий галстук. Ему вдруг стало неловко, что в ответ он не мог подарить Соло ничего, так как действительно не намеревался исполнять нечто подобное. — Нравится хоть? — улыбнулся Наполеон. — Угу, — кивнул Илья. — А где восторг тогда? — Мне теперь неловко, что я без подарка, — признался Илья, для которого 25 декабря действительно не было Рождеством. Обычный зимний день перед Новым Годом. — Ты ведь знаешь, что я хочу в подарок, — губы американца растянулись в хитрой улыбке. — Губу закатай, — сурово ответил Курякин, оборвав красочную ленту фантазий в голове Наполеона. Тот лишь вздохнул и присел на корточки перед русским, сдернув с его головы вязаный плед. Взору тут же открылась русая грива волос и такие же по цвету ушки, которые от пристального взгляда Соло стыдливо прижались к голове. — Кто бы мог подумать, что ты окажешься неискушенным, — вожделенно выдохнул Соло, облизнув искусанные от желания губы. Тайна Курякина открылась не так давно: Илья долго прятал свою невинность специальными заколками и своей стремной кепкой. С хвостом дела обстояли сложнее: его не так-то легко спрятать, потому суровый мазохист из России каждый раз купировал его себе сразу, как тот появлялся. Казалось бы, что мешало Илье с его запредельными возможностями уже избавиться от ушей и хвоста традиционным способом? Но упертый русский ни с кем не шел на контакт, а если и шел, то никогда не доходил до конца, оставляя всех своих пассий у разбитой мечты стать его первым опытом. В этих сетях сначала запуталась Габи, которая, к слову, так и не узнала тайны Ильи. Немка сорвала в качестве утешительного приза пару поцелуев, а потом была дисквалифицирована. После в русском лесу заплутал и Наполеон, желавший всего лишь развлечься. Но после того как он совершенно случайно сорвал заколку с головы русского и увидел ушко, его намерения круто переменились. Развлечься ему хотелось также, но теперь к этому было примешано что-то до тошноты сладкое. Этакое сладкое помешательство на русском, который теперь не покидал его фантазий. К несчастью, Наполеон ненамного оторвался от Теллер. Пара поцелуев, горячие обжимания, пара нежных прикосновений, когда Илья против воли вертел головой под ладонью американца. Курякин был далеко небезгрешен, и его можно было смело назвать извращенцем, потому что он мог и умел вытворять всякое, лишая своего партнера только самого главного — нормального секса. Может, это был садизм с его стороны, а, может, отголоски его психологических сбоев. Во всяком случае, Наполеон был уже согласен на любое издевательство, но русский не желал заходить с ним дальше пламенных объятий. Да и их еще нужно было заслужить. — Кто бы мог подумать, что узнаешь об этом именно ты, — с нескрываемым недовольством прокомментировал Илья и расслабился в кресле. Узкая коробка соскользнула по пледу и упала на ковер. Соло слегка улыбнулся, подняв свой подарок и убрав его на край стола. — Давай ты наденешь этот галстук на сегодняшний вечер? — предложил американец, поднявшись на ноги. Сегодня был запланирован рождественский бал, куда они были приглашены. Британская разведка потратила приличную сумму, чтобы организовать этот вечер в центре Лондона. Приглашения получили, естественно, лишь лучшие. Один из этих лучших идти на бал отказывался. — Я не пойду, — упрямо заявил Илья. — Я не танцую, я простыл и… — А я предлагал тебе переселиться ко мне, — недовольно выдохнул Соло. — Что третье? Вместо ответа Илья нехотя поднялся с кресла на ноги и бросил плед на подлокотник. Наполеон не сразу понял этот жест, вряд ли русский думал, что его грозный вид и решительное нежелание покидать отель на него подействуют. Но потом Илья вильнул светлым хвостом, и Соло задохнулся в восхищении. — Ты его не отрезал? — Наполеон закусил губу, чтобы сохранить хоть крупицу спокойствия. — Когда он появился? — Утром уже был, не хочу себя резать. К тому же будет болеть, поэтому все равно не пошел бы. — Черт, в Рождество действительно случаются чудеса, — улыбнулся брюнет, обогнув напарника, чтобы насладиться его видом сзади. Он еще не видел Илью с хвостом. От вида взрослого крепкого мужчины с не менее крепким характером, но с мягкими ушками и гибким хвостом у Наполеона крепко встал, и он поспешил хоть как-то спрятать свою самую честную реакцию. — Может, хотя бы в этот святой праздник ты согласишься? — Ага, как же, — усмехнулся Илья, обернувшись. Его строгий и категоричный взгляд опустился с блестящих голубых глаз Соло на его чуть сжатые губы, а после стрелой метнулся к выпирающему бугру в брюках. — Найди себе лошадку на эту ночь, ковбой, на балу их будет достаточно, — напутствовал Илья. — Я свою «лошадку» уже нашел, — выдохнул Соло, — вон жеребец какой! Зря ты так, Илюша, я же почти влюблен. — Мне всплакнуть от радости? — усмехнулся русский. — Чеши давай, я хочу прилечь. — Знаешь, большевик, иногда ты невыносим! — нахмурился Наполеон. — Веревки из меня вить решил?! Не на того нарвался! Я больше плясать под твою дудку не буду, учти! Вот если уйду сейчас, не вернусь больше с тем же отношением, понял? — Правда? — насмешливо выдохнул Илья и подошел к Соло вплотную. — Уверен? — Помяни мое слово! Наполеону уже порядком надоела эта игра в кнут и пряник, однако когда Илья нагнулся и сам поцеловал Соло в губы, американец невольно поник плечами и, прокляв Илью, не смог сдержаться и ответил на поцелуй. Курякин вел себя совсем не невинно, от его выходок уши уже должны были отсохнуть, но те, задорно поднявшись, терзали Наполеона каждую минуту. Нестерпимо хотелось лишить русского и ушей, и хвоста. — Остыл? — тихо спросил Илья, разорвав поцелуй. — Это нечестно, — замотал головой Соло, — это я должен быть искушением для тебя, ведь из нас двоих ты неискушенный. — Так стань искушением, кто мешает? — улыбнулся Курякин. — Может, если у тебя получится, я смогу показать тебе, что в Рождество действительно случаются замечательные вещи. — Так сегодня уже Рождество, прикажешь ждать год? — сморщился Наполеон. — Зачем так долго? До 7 января осталось всего ничего, — Илья дернул плед на себя и, укутавшись, протянул руку напарнику, — дай свои ключи, я посплю у тебя, а то здесь что-то совсем холодно. — Поспишь у меня? — Наполеон глубоко вдохнул. — Ты — садист, большевик. Как я могу идти на бал, если в это время ты будешь в моей постели? — Не порть момент, а то пожалею о своих словах касательно Рождества, — нахмурился Курякин. Получив ключи, он направился на выход, ничуть не смущаясь своего укутанного вида. – И, да, не забудь, что в полночь магия исчезнет, и ты превратишься в тыкву, если у меня будет повод усомниться в твоем «почти», — бросил Курякин напоследок и захлопнул за собой дверь. — Ненавижу русских, — вздохнул Наполеон и улыбнулся, мысленно обведя 7 января красным цветом.