I have to go, my dear.

Чонгуку 10 лет. Он ходит в школу, хорошо учится, веселится с друзьями и живет вполне счастливой и спокойной жизнью. Его родители зарабатывают достаточно, чтобы обеспечить сыну хорошее детство. У Чонгука день рожденья, и его ведут в зоопарк. Впервые в его забитом графике — школа, кружок смешанной борьбы, танцы, музыкальная школа — выдается свободное окошко, свободное время. Зоопарк огромен, для Чонгука это целый мир внутри мира, в котором живут такие животные, которых он видит в живую впервые, поют такие птицы, которых он слышал только проваливаясь в сон, когда отец включал телевизор в гостиной погромче. Мальчишка носится от одного просторного вольера к другому, охает, ахает и пальцем тычет «Мама, смотри!» Ему разрешают покормить жирафа. Чонгук хочет показаться для окружающих самостоятельным и независимым, даже перед родителями, поэтому лезет в карман штанов, откуда достает горстку монеток и пару смятых купюр, между которыми затерялся разноцветный и давно забытый фантик из-под конфеты. В кассе зоопарка мальчишка покупает пакетик со специальным кормом и тут же бежит к жирафу, даже забыв про сдачу. Животное кажется ему огромным, и, как ему рассказывала мама, жираф может достать до облаков. Но он опускает свою голову к маленькому мальчику, чувствуя, что ему вот-вот обломится щедрое угощение и пытается выхватить пакет из маленьких ручек своим длинным и скользким языком. Чонгук успевает увернуться и только с веселым гиканьем пихает в рот жирафа горсть корма. Кажется, мальчик счастлив. Так-то Чонгук уже довольно взрослый, сознательный мальчик. Учится много, занимается по разным кружкам, но даже дома он не забывает залезть на небольшую табуретку и помыть посуду, пока мама прилегла отдохнуть. Маленький Чон сам считает себя взрослым, поэтому как-то ранним утром решает приготовить любимым родителям завтрак: тосты с жареным беконом, яичницей-глазуньей и стаканом свежевыжатого сока. Бесконечное пыхтение, натуга, старание. Чонгук находит несколько яиц в холодильнике и с грехом пополам доносит их до стола — предыдущие пару попыток увенчались растекшимися по полу белками с яркими кляксами желтков. Убрать их времени нет — уже нагрелась сковородка. Чонгук видел, как мама делает яичницу, поэтому пытается сделать так же: осторожно ударить о край сковороды, разломить скорлупу на две части и вылить на сковороду содержимое. Но получается немного иначе. Половина яйца вытекает на конфорку, желток лопается, и часть скорлупы удачно крошится прямо в белеющий белок. О соли Чонгук благополучно забывает и поэтому уже запихивает два кусочка хлеба в тостер. Пожарить бекон он решает сразу с яйцом, но думает об этом слишком поздно — яичница уже подзолотилась, приготовилась, а он только кидает в сковороду нарезанную свинину. Пахнет горелым. Как о ситуации в целом, так и в принципе о блюде. Чонгук пытается переложить то, что получилось, в тарелку, а в итоге тарелка в одну сторону, сковорода в другую сторону, а яичница прямехонько в растекшиеся на полу яйца. На грохот прибегают обеспокоенные и сонные родители и видят картину маслом. Мальчишка в фартуке, что больше него самого, стоит то ли удивленный, то ли напуганный, посреди полнейшего кавардака — у ног горячая яичница, под ней осколки скорлупы, благополучно испорченная подгорелым сковорода и разбитая тарелка. - Мама, папа, я просто хотел приготовить вам завтрак! - У Чонгука глаза на мокром месте, его вот-вот накажут. Но вместо этого родители обреченно вздыхают, отводят в комнату и просят больше не пытаться готовить без их присмотра. А еще дают ему чупа-чупс, чтобы мальчик не расстраивался. И, кажется, он счастлив. Чонгуку 15 лет, и он ходит с родителями в оперу. На самом деле, он не понимает ни самой оперы, ни смысла ходить на нее и платить так много, чтобы послушать то, что ты даже на своем родном языке не разберешь. Чонгук молится, чтобы добраться до дома как можно скорее — уже поздно и очень хочется спать. Но чонгуковское желание резко прерывается — на пути к дому, по темной улице, потому что отключили фонари, им встречается парень. Ну, чисто внешне он не выдавал в себе ничего плохого. Вплоть до того момента, как они не «перешли ему дорогу». Чонгук стоит спереди родителей, которые оживленно обсуждали такое «гениальное» произведение, что они смотрели. Парень напротив останавливается и ни издает ни звука, он не двигается и даже не пытается уйти с середины дороги. Он достает из-за пазухи пистолет. Отец Чонгука военным был когда-то, но его дипломатия не улучшает ситуацию. Парень с пистолетом молчалив и не особо вспыльчив. Чонгук пытается броситься вперед, выбить оружие, хочет, чтобы все закончилось с наименьшими потерями. Но холодный металл пистолета так правильно и сильно прикладывается к виску, что парень падает без чувств в еще не высохшую со вчерашнего дня лужу. Чонгук приходит в себя лишь часов в пять утра, когда его пытается привести в чувства санитар из недалеко стоящей машины скорой помощи. В глазах все плывет, а вопросы звучат в ушах будто через вату. Вокруг раздражающий гомон, и Чонгук морщится, когда мужчина в погонах пытается к нему обратиться. - Молодой человек, Ваше имя? Молодой человек, вы меня слышите? - голос у мужчины мощный и властный. - Мне надо задать вам несколько вопросов по этому делу. Какое дело, Чонгук не понимает. У него дико болит голова, она раскалывается, будто острым мечом проникают под черепушку. - Вы помните того, кто стрелял? Чонгук приходит в себя моментально. Кто-то стрелял? Кто? В кого? Взгляд выхватывает, как в огромную машину на каталках ввозят два огромных черных пакета, явно, с чем-то внутри. С чем-то или кем-то. Чонгук вскакивает на ноги сразу же и кидается к машине. Но его не пускают. Ни в какую. Не дают больше и дернуться. Чонгуку исполняется 19. И он уже четыре года живет с бабушкой. Четыре года назад он узнает, что бандит убивает его родителей, пока он лежит в грязной луже. Незнакомец забирает все, что было тогда при них — немаленькую сумму денег, кредитные карточки, которые он затем взламывает, украшения матери и брендовые вещи. Преступник забирает все дорогое, а еще забирает самое ценное из жизни Чонгука — его родителей. Мальчишка после этого стал неразговорчив, крайне недоверчив, стал вести себя очень отрешенно, а учителя в школе называли его «ежиком» - такой же колючий. Чонгук из жизнерадостного мальчика превращается в замкнутого в себе юношу. Учится он прилежно, но с людьми пытается контактировать по минимуму. Чонгуку пора бы уже искать работу, ему хочется самостоятельности, но у него дрожат коленки и подкашиваются ноги, когда он думает о том, что ему придется снова возвращаться домой поздно ночью. Когда пыль засыпающего города крутится мотыльками у ярких фонарей, которые так не вовремя починили, так не вовремя и поздно, когда все людные места пустеют и сужаются до далекого Хондэ. Несмотря ни на что, Чонгук винит в смерти родителей себя — он не смог их спасти, он не сумел выбить огнестрельное из тощих пальцев бандита, он не смог подставить свою грудь, чтоб защитить любимую маму, он не сделал все от него зависящее. Чонгук впервые влюбляется только ближе к его двадцатилетию, влюбляется почти до беспамятства, так, что он почти забывает о своей непрекращающейся депрессии, о своих страхах и отдается этому чувству весь и полностью. Он расцветает на глазах, начинает улыбаться и радоваться жизни. Его девушка была слишком прекрасной, чтоб быть реальной, но Чон вверился ей в руки, отдался и начал жить более активной социальной жизнью. Он знакомится с однокурсниками, когда он все же поступает на первый курс университета прикладных искусств. Но, к сожалению, и эти отношения оказываются непрочными как весенний лед, хрупкими и трескающимися с самого начала, чего Чонгук сразу не заметил. Девушка, честно говоря, встречалась с ним для вида, ради выигрыша спора. «Крутая» компания поспорила, что никто не сможет растормошить неразговорчивого парня, но этим самым заставили Чонгука разочароваться в людях окончательно и бесповоротно. «Я в клуб. Вернусь пьяный. Либо трезвый, но дня через два.» Бабушка, получая такое сообщение, волнуется, но позвонить не решается — ее внук уже взрослый, да и его состояние можно понять, хотя женщина алкоголь в своем доме никогда не приветствовала. В клубе народу очень много, все друг к другу пристают, выпивают, мешают алкоголь, кто порисковей — те понижают и повышают градус. Чонгук был из таких людей. Точнее, попытался быть таким. И его уносит примерно с третьего бокала виски, которому предшествовали пару кружок пива и несколько рюмок водки. Перед глазами все так неприятно плывет, что на ближайшие полтора часа Чонгук зависает в протухшем туалете. Он еще долго корячится над грязно-зеленым мерзко засранным унитазом. Его выворачивает настолько жестоко, что Чонгук уже молится, чтоб он выблевал сердце и уже, наконец, умер, пусть даже лицом в плавающем в несмывающейся моче дерьме. Холодные, даже ледяные, руки ложатся на чонгуковский лоб, придерживая очень сильно отросшую и взмокшую от пота челку, чтоб мелкий не заблевал еще и ее. - Блюй-блюй, легче станет. Хуевый здесь алкоголь.