Panem et circenses.

Panem et circenses - "хлеба и зрелищ", выражение из 10-й сатиры древнеримского поэта-сатирика Ювенала, использованное им для описания современных ему устремлений римского народа.

- Эй вы, лежебоки, вставайте! Красномордый, здоровый, словно аравийский бык, надсмотрщик бесцеремонно расталкивал развалившихся на лавках и кроватях людей. Те с неохотой поднимались, довольно грубо и нецензурно высказывая свое мнение о человеке с дубинкой и его ближайших родственниках. Тот злобно хмурился, но обходить своим смертоносным орудием наиболее говорливых не спешил: во-первых, за видимую порчу имущества, да еще перед Плебейскими игрищами, с него бы самого шкуру сняли бы. И ни Марс, ни Юпитер, ни кто-то из других богов за него и не подумал бы заступиться. Во-вторых, рабов, к которым он был приставлен, было больше. Намного больше – десятка два. И, в-третьих, каждый из них был отборным, самым лучшим, закаленным во множестве сражений, гладиатором. Им бы не потребовалось даже набрасываться на него скопом, да еще в таком маленьком помещении, где численный перевес только мешает, а не помогает. Каждый из них смело мог выйти против него один на один и он, не смотря на весь свой опыт, приобретенный в десятках военных походов и сотнях смертоносных уличных драк, не поручился бы за исход этого поединка. Даже если бы против него вышел вон тот щуплый мужичок из скифов, которого все, почему-то, называли Гилдор. Хотя тот только выглядит хиляком, на самом деле он быстр, подвижен и вынослив. Попробуй, уследи за ним во время атаки – только что стоял в десяти шагах от тебя, а мгновение спустя он уже рядом с тобой и вот уже смерть заглядывает к тебе в глаза на острие его боевого трезубца. Да и обращаться он умеет не только с сетью да трезубцем, в бою на кулаках против него поостережется выйти даже опытный боец. Надсмотрщику далеко не был уверен, что ему помог бы даже весь его богатый арсенал самообороны без оружия, которому он обучился в прежней своей жизни… И все остальные ему под стать – жесткие, жестокие, хладнокровные, безжалостные бойцы. Да и как может быть по-другому, если все рабы – профессиональные гладиаторы, привыкшие убивать и обучавшиеся своему ремеслу каждый день с раннего детства? Других тут просто нет: на арене третьего не дано – или ты, или тебя. Лентяи, глупцы, привыкшие долго спать и много есть, живут тут не более недели, не выдерживая нечеловеческих условий существования, постоянной вражды друг с другом и тяжелых, изматывающих тренировок каждый день, когда встаешь на рассвете, а покидаешь тренировочную арену за полночь. Но еще большую жатву смерти собирали игрища, происходившие ежемесячно на главной арене Рима. Счет убитыми на потехе праздной толпе шел на десятки и сотни гладиаторов, тысячи львов, тигров, пантер и медведей. Да и жизнь или смерть поверженного гладиатора, зачастую, находилась на кончиках пальцев изнеженных зрителей, которым было никакого дела до жизни бойцов: ведь вместо выбывшего тут же становился другой, благо в рабах, покуда, недостатка не было. Вот и выживают тут только те, кто действительно лучший из лучших. Те, кто потом становятся элитой… Надзиратель посмотрел на собирающихся и готовящихся к бою гладиаторов. Эти двадцать – лучшие. Сегодня им предстоит сразиться за самый главный приз для гладиаторов, разыгрываемый раз в пять лет, на Плебейских играх, на игрищах, длящихся три недели, – свободу. Именно в этот день, всем, кто выживет в громадном массовом побоище, императором даруется свободу и немалый денежный приз. В тот последний день игр гладиаторы стараются изо всех сил, не жалея ни себя, ни других, желая получить долгожданную свободу. И даже больше, чем свободу. Гладиаторы закончили сборы и принялись выстраиваться вдоль стены. Надсмотрщик осмотрел их, проверил амуницию, оружие и толкнул дверь, приглашая гладиаторов проследовать в трактир для гладиаторов при арене, где им предстояло подкрепить свои силы. В таверне гладиаторы долго не задержались. Перехватив ячменную лепешку с куском козьего сыра и хлебнув холодной воды, бойцы, сопровождаемые надсмотрщиком, вышли к высокому забору, ограждавшему внутренние помещения от главной арены и трибун. Их тут же окружило около полусотни стражников-лучников, взяв гладиаторов в полукольцо. - Да прибудет с вами Юнона и поможет благословенный Марс! – искренне пожелал гладиаторам надсмотрщик, успевший за годы своей службы привязаться к ним. - Да продляться твои дни, уважаемый, и боги снизойдут к тебе! – дружно грянули в ответ гладиаторы. Надсмотрщик бросил на них последний, прощальный, взгляд и удалился, моля всех богов, что бы они смилостивились над ними и подарили долгожданную свободу. Богов, в которых его народ уже давно не верил. Единственное, чем он мог им помочь – не мешать и наблюдать… Шум на трибунах, тем временем, нарастал: жители Рима занимали места в ложах и трибунах, предвкушая интересное зрелище. Простой люд ютился на неудобных каменных скамейках у самой арены, сенаторы и патриции – в ложах у цесарской трибуны, в окружении слуг и многочисленных любовниц. Полчаса прошло в ожидании начала гладиаторских боев. Постепенно приводили другие группы гладиаторов, которые должны были сегодня сражаться на арене. Иные, знакомые друг с другом, здоровались друг с другом, некоторые, не теряя времени даром, разминались на импровизированных песочных площадках, окруженных кольцом стен и лучниками. - Сaesar!!! Сaesar!!! – загремело на трибунах. – Ave, caesar!!!* Еще долго бушевал народ, приветствуя своего государя. Наконец-то, шум стих: цезарь собирался говорить. Правитель Рима говорил недолго, тихим спокойным голосом, едва слышным на гладиаторских площадках. Поздравив подданных с праздником, он взмахнул рукой и игры начались. По традиции, первый день праздника начинался грандиозным парадом всех гладиаторов через поле. Открылись ворота, и бойцы высыпали на арену. Первыми шла сотня ретариев** с сетями и трезубцами, за ними следовали секуторы***, мурмилионы****, диамахеры*****, фракийцы******, велиты******* и гопломахи********, а замыкали строй эквиты********* и эсседарии********** на колесницах и крупных, серых лошадях. - Ave, caesar, morituri te salutant! *********** – приветствовали гладиаторы зрителей. Беснующаяся в предвкушении зрелища чернь отвечала воинам улюлюканьем, но те, словно боги, лишь с холодным презрением бросали взгляды на плебеев. Трибуны, сенаторы и патриции, сидевшие в ложах, прилегающих к цесарской, бросали хмурые взгляды на чернь и гладиаторов. Последние ряды гладиаторов прошествовали в подтрибунный проход и скрылись. Заиграли герольды в огромные медные трубы. Игры начались. По традиции, в самый первый день празднества гладиаторы сражались с дикими зверями, на двенадцатый – в одиночных боях друг против друга и на двадцатый, в канун грандиозного карнавала, - в массовой свалке, стенка на стенку, где победившая команда получает свободу. По той же традиции, начинали игрища самые слабые и плохо обученные гладиаторы, а на закате, когда солнце касалось стен арены, на оную выходила элита гладиаторов, лучшие из лучших не только в сражении, но и в актерском искусстве, ибо, толпа жаждет не просто зрелищ, а спектакля. И не важно, что одного из актеров в этом театре ждет смерть. Какое дело до этого праздной толпе, пришедшей насладиться зрелищем настоящей игры и получить ту дозу адреналина, которой они так лишены за стенами арены? Ожидание гладиаторов продлилось недолго: со стороны трибун раздался рев. Рев был настолько силен, что в нем нельзя было разобрать – какие голоса в нем принадлежат людям, а какие диким зверям. За разноголосицей шума, не все гладиаторы расслышали как с треском раскрылись ворота, отделяющие арену от площадки, где расположились гладиаторы. - Вперед, ленивые черти, - зло размахивая дубинками засуетились охранники, безошибочно определяя новичков и выталкивая их на арену. – Давайте, шевелитесь, все равно подохнете… Данное замечание вызвало неудовольствие у большинства гладиаторов, но лучники, выстроившиеся на галереях арены, больше напоминающей крепость, отбивали у оных желание к бунту. Лишь старые, опытные гладиаторы, не принимали участие в разборках – зачем, если силы понадобятся для более важных вещей? В ожидании своей очереди выхода на арену, они отрабатывали приемы, которые позволили бы им выжить в предстоящем кошмаре, но делали это очень аккуратно, не давая усталости овладеть собой. Лишь пятерка гладиаторов, слегка размявшись, наблюдали за тем, что происходит на арене. Они много раз сражались там, видели смерть, проливали кровь – свою и чужую, но так и не смогли привыкнуть к ней. Им было очень жалко тех молодых ребят, кто сейчас умирал на арене, разрываемые когтями волков, зубами леопардов, львов и пантер. Только вот помочь они им сейчас ничем не могли, кроме как молиться за них всем богам, которых знали. Те из них, которые выживут благодаря везению, богам или самим себе, могут стать такими как они и сами попытать счастья через пять лет. Счастья обрести свободу, если она от них отвернется на этих игрищах. Через час после того как новички пошли искать свою судьбу на арене, ворота открылись снова, впуская в подтрибунное помещение уцелевших молодых бойцов. Тех было всего семеро. Семеро из сотни, вошедших на арену, но это были действительно лучшие из лучших бойцов, ибо только тот, кто действительно рожден воином, способен пройти сквозь этот ад и выжить в нем, став тем, кто не знает жалости и пощады. Правда, сейчас они выглядели жалко: рваные раны, сочащаяся из ран кровь… Пройдет немало дней, прежде чем они смогут снова вернуться в строй и приступить к тренировкам. - Лекаря! – крикнул чей-то знакомый, но страшно искаженный шумом голос. Засуетились вокруг раненых неизвестно откуда взявшиеся врачи, оказывая им первую помощь. Пока лекари возились с раненными и уносили их в храм при гладиаторской школе, обслуга арены убрала трупы убитых людей и животных с арены, смыла запекшуюся кровь, высокомерные служанки в прозрачных туниках разносили зрителям прохладительные напитки. Наступал черед более опытных гладиаторов показать плебеям все, на что они способны. И они показали. Жестокое сражение на арене длилось несколько часов, сопровождаемое одобрительным ревом и возгласами зрителей. Даже сам цезарь, не будучи любителем подобных развлечений, несколько оживился, смотря на развивающийся внизу спектакль. А, когда солнце коснулось шпилей арены, на окровавленное место битвы вышла элита. Они знали цену своему искусству, знали ее и зрители, затаившие дыхание и с нетерпением ждавшие именно этого сражения, ради него, можно сказать, и пришедшие на арену. Двадцатка выстроилась клином, готовясь дать битву. Особо выделялся среди них рыжеволосый фракиец, огромный детина, сжимающий в левой руке кривую саблю. В правой его руке был небольшой круглый щит, голову венчал шлем, полностью закрывающий голову, лицо и шею, а на ногах золотом блестели медные поножи. Воин внимательно осмотрел поле предстоящей битвы. Расположились позади, изготовив к атаке сети и дротики. Фракиец одобрительно покивал головой: им нечего делать в первой линии, с их жалкими туниками они самые уязвимые для зверей. А вот на второй линии, ловко метнув сеть или короткое копье, они нанесут немалый урон зверям еще до начала основной битвы. Рядом с ним расположились другие воины. Короткие мечи сверкают в руках, кожаные доспехи надежно прикрывают тела, блестят на солнце бронзовые щиты. Они готовы встретить врага, кто бы он ни был – человек или зверь. Эти воины никогда не умрут глупой смертью, их команда готова встретить опасность, не дрогнув и победив. Размышления фракийца прервал удар бронзового гонга. Дверь, отгораживающая загон для зверей, открылась. Обезумившие от долгого пребывания в неволе и голода, львы, тигры и пантеры бросились на ненавистных им людей. Последним вылез из узкого для него прохода огромный бурый медведь. - Давайте!!! – заревел фракиец, обернувшись, едва расстояние до зверей сократилось до приемлемого для атаки дротиком или сетью. Взлетает в воздух несколько копий, пронзая медведя. Следом летят сети, накрывая впереди бегущих хищников и обездвиживая их на время. И опять одобрительная мысль кивает в голове фракийца: медведь, конечно, очень силен, но он ранен, кровь течет из его ран, оказать достойного сопротивления он не может, хотя еще способен прихватить пару человек за собой в могилу. Вон как ревет и прорывается сквозь ошалевших львов, разбрасывая их своими могучими лапами и мешая им наброситься на врага. Жаль, что его сетью не накроешь – слишком велик. Но ничего, справимся! Не впервой, небось! Клин зашевелился, двигаясь вперед, навстречу врагу. Летят дротики, нанося страшные раны медведю и подобравшимся вплотную к отряду большим кошкам. Боевые трезубцы вылетая из-за спин главного отряда держат на расстоянии озверевшего хищника, причиняя ему немалую боль; медведь не выдерживает стремительных атак и боли, бросается на утек, но бежать некуда: вход в его лежбище закрыт. Мечи достают львов и тигров, но и длинные лапы наносят серьезные раны воинам: на телах некоторых из них виднеется кровь. Клин разрезает живую массу беснующихся кошек, образует круг, защищая плохо вооруженных. Несколько минут кипит битва, но вскоре круг хищников рассыпается, не в силах пробить защиту гладиаторов. Поле боя усыпано телами убитых зверей, но потери понесли и гладиаторы: один из них лежит на земле с разорванным горлом. Но бой не закончен и воины, рассыпавшись, добивают оставшихся в живых хищников. Один за другим падают последние львы, тигры и пантеры под ударами гладиаторов. Фракиец лично атаковал раненного медведя. Взмах когтистой лапы и щит, расколотый пополам, летит на землю. Воин совершает кувырок, медведя пытается достать противника второй лапой, но тот бьет в одно из немногих уязвимых его мест: в шею. Кровь хлынула из его раны, тот захрипел и, слабо шевеля лапами, медленно завалился на бок. Несколько вздрогнув, медведь затих. Фракиец обернулся и осмотрел поле боя. Бой был закончен: последние хищники были повержены, гладиаторы, улыбаясь, окружили своего командира. Многие из них были ранены, но ранены легко, единственной их потерей был соотечественник командира, тоже фракиец, неосторожно попавший под лапу медведя. Дружески похлопывая друг друга и пытаясь шутить, гладиаторы покинули арену под одобрительный рев трибун и хмурый взгляд цезаря. В следующие несколько дней в Риме предстояла ярмарка и народные гулянья, гладиаторам предстояло залечить раны и хорошо отдохнуть перед новым шагом к самому главному: к свободе. Примечания к тексту: * - Сaesar!!! Сaesar!!!... Ave, caesar!!! – «Цезарь! Цезарь! Приветствуем, Цезарь!! (лат.) **- ретиарий – от латинского Retiarius (от лат. rete - "сеть"). Вооружен сетью и трезубцем, но слабо защищен. Это самый легкий тип гладиаторов, однако при этом коварен и опасен. Даже более сильный противник не может быть уверен, что ему удастся избежать его сети. А если противник попадется в сеть, то защита ретиарию может и не понадобиться. *** - секутор – от латинского Secutor (от лат. sequi - "преследовать") Основной противник ретиария, назван так из-за умения не давать ретиарию отбежать на безопасное расстояние. Вооружен мечом и небольшим щитом. Гладкий округлый шлем не цепляется за сеть и дает секутору возможность выскользнуть, даже если сеть накрыла его. Секутор также хорош и против других типов гладиаторов, любящих атаковать издалека. **** - мурмиллион, - от латинского Murmillo (от греч. mormylos - "морская рыба") Происходит от одного из трех самых первых типов гладиаторов, который в давние времена дрался с самнитом и фракийцем. Чаще всего по национальности является римлянином. Он сражается босиком, вооружен большим галльским щитом и мечом, а его шлем украшен фигуркой рыбы. **** - димахер – от латинского Dimachaerus (от греч. di - "два" и machaer - "меч") Сражается без шлема и доспехов, но вооружен двумя мечами, что делает его опасным и уязвимым одновременно. Он способен удерживать инициативу, но, не имея щита, ему сложно защититься от стрел и дротиков. ****** - Фракиец (лат. thraex - представитель народа Фракии). Происходит от одного из трех самых первых типов гладиаторов, который и тогда назывался фракийцем (как представитель пленных из Фракии) и в давние времена дрался с галлом и самнитом. Однако теперь в роли фракийца часто выступают греки. Основная тактика фракийца - атака. Он вооружен небольшим щитом и саблей, а ноги его защищены высокими поножами. ******* - велит – от латинского Veles (мн. velites, от лат. velum - "полотно", т.к. одет в полотняную тунику). Происходит от одноименного рода войск в римской армии. Вооружен тремя метательными дротиками, маленьким щитом и мечом. Он опасен на расстоянии, но слабо защищен вблизи, поэтому обычно старается держать дистанцию, если в запасе еще есть дротики. ******** - гопломах – от латинского Hoplomachus (от греч. hopla - "вооружение", machein - "сражаться"). Происходит от одного из трех самых первых типов гладиаторов. Это самый тяжелый и сильный из всех гладиаторов и обладает самым тяжелым снаряжением. Он вооружен большим щитом и мечом, а его основная тактика - защита. ********* - эквит – от латинского Eques (мн. equites, от лат. equus - «конь»). Конный боец, экипирован как одноименный род легкой кавалерии в Римской армии. В бою он превосходит любого пешего гладиатора. Может атаковать копьем на полном ходу и сбивать с ног тех, кто попался на пути его коня. *********** - эсседарий – от латинского Essedarius (от лат. esseda - "колесница"). Самый страшный участник сражений на арене. Он стреляет из лука, стоя в колеснице, которой правит возница. Связка из двух лошадей несет колесницу со скоростью, практически исключающей ближний бой. Вывести колесницу из строя очень нелегко, но если это удается, то в пешем бою эсседарий почти ничем не отличается от саггитария. ************ - Ave, caesar, morituri te salutant! (лат.) – «Здравствуй Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!». Так, по легенде, древнеримские гладиаторы приветствовали древнеримского императора Клавдия.