Сердце моё

Гарри казалось, что его подвесили над пылающим костром и медленно поворачивали на вертеле. Все тело пекло, словно изнутри прорывалось Адское пламя. Сквозь этот ад прорывался голос, чьи-то ласковые прикосновения приносили временное облегчение, и он снова возвращался в центр инферно. Он не знал, сколько времени прошло, и сколько еще будет длиться эта пытка. Одна бесконечная боль, без конца и края… — Как ты? Гарри, ты в школе, это я, мадам Помфри. Стоило открыть глаза, как женщина тут же оказалась рядом. Гладила по голове, смотрела обеспокоенно. Гарри вспомнил — у него снова был приступ, он потерял сознание, и… Колдосестра снова спасала его. Наверно, она скоро повесит табличку у входа: его портрет и надпись «Гарри Поттер бывал здесь чаще, чем на уроках» Мадам откинула с ног парня одеяло, ощупала его ноги, цепко и внимательно, каждый сустав. Гарри дернулся от щекотки, хихикнул и постарался спрятаться обратно под одеяло. Когда… Стоп. Щекотки? Невероятно, но он чувствовал каждое прикосновение! Гарри пошевелил пальцами ног, откинув одеяло, согнул обе ноги в коленях — они слушались! Плохо, после месяцев полного бездействия, его чувствительность уже восстановилась, слабая атрофия пройдет, мышцы придут в тонус. — Вы меня вылечили! Мадам! Я снова смогу ходить! Проклятия больше нет! Женщина улыбалась, не смея сказать юноше правду… — Не торопись, кузнечик. Еще успеешь напрыгаться. *** Восстановление шло быстро и успешно, уже через неделю парень свободно передвигался без посторонней помощи. Волшебство тоже вернулось, Гарри чувствовал пьянящую силу, когда оно струилось по телу, непередаваемое тепло лежащей в руке палочки… От зелий, влитых в него колдосестрой, был еще один побочный, но приятный эффект — отличное зрение. Было непривычно поднять руку к лицу и не наткнуться на очки, при этом все видеть четким. Тогда он уговорил наигранно-сердитую мадам выписать его. — Не бегать, ты еще не выздоровел полностью. Каждое утро и вечером будешь приходить ко мне на осмотр. Гарри кивал — не терпелось вырваться из этих стен, пройтись коридорами, вернуться в гриффиндорскую гостиную, и… Тут его порыв иссяк. Вспомнились обманчивые улыбки однокурсников и их шепот за спинкой инвалидного кресла. Их вымученное снисходительное внимание и брезгливые лица, когда он просил о помощи. С какой фальшивой заботой Рон и Симус просили МакГоннагал отселить от них Поттера - ему, бедняжечке, тяжело подниматься по лестницам. Лицо Гермионы, когда он отвлекал ее от очередного талмуда и просил её достать книгу с верхней полки… Смех Джиневры, проходящей мимо в обнимку с Дином… Усмешку Уизли, с наигранной виной, смещающего его с должности капитана… Когда от одиночества начинаешь разговаривать сам с собой и некому подать палочку, закатившуюся под кровать, выпущенную из скрюченных приступом пальцев… Когда сползаешь на пол и тянешься вперёд, подтягиваясь на руках за долбаной деревяшкой, а потом час тратишь на то, чтобы вернуться в кресло, ведь Левикорпус на себя наложить невозможно… Ведь ни один из них не пришёл его проведать, даже не интересовался — это проболтался больничный эльф. Быстро же они забыли о нём. Только Поттер ничего не забыл. *** Его появление в Общем зале произвело фурор. Все звуки стихли, Гарри ощущал на себе сотни пристальных взглядов, провожающих его по проходу. Парень прошёл мимо ошеломленных гриффиндорцев и сел один. Его взгляд был направлен на преподавательский стол — он кивнул директрисе. Странно, но место Снейпа пустовало, зато среди учителей появилось новое лицо. Обращаться с вопросами он ни к кому не собирался, сам выяснит со временем. МакГоннагал сама подошла к Поттеру после ужина: — Мистер Поттер, вижу, вы полностью здоровы. Не забудьте взять расписание у профессора Уинстона. Завтра вы вернетесь в башню. — Конечно, директор. Рей Уинстон, бывший аврор, с начала года стал деканом Гриффиндора, заняв должность преподавателя ЗоТИ. В сущности, с деканства Минервы ничего не изменилось, новенький был также пассивен, когда дело касалось проблем красно-золотых, так что, особых изменений никто не заметил. Сменились действующие лица, суть осталась прежней. *** — Гарри! Как здорово, что ты вернулся! И ты снова можешь ходить! — первой в гостиной Гриффиндора он встретил Джинни, хотя было понятно, что она ждала его. Другие гриффиндорцы заняли выжидательную позицию. — Уже неделю, как могу, — не остался в долгу парень. — Теперь ты совсем здоров. — Я не понимаю твоей радости, Джинни. Ещё утром тебя не интересовало состояние моего здоровья, как и месяц назад. — Неправда. — Да ты что! Я же еще и лжец! Сколько раз ты поинтересовалась у мадам Помфри обо мне? Только честно. Ведь я в курсе, что ни одного. Поэтому, не стоит тратить своё драгоценное время на меня. В полной тишине Гарри поднялся в спальню, где уже были его прежние соседи: Рон, Симус и Невил. Не взглянув на них, юноша разделся и, наложив вокруг Заглушающие чары, нырнул под одеяло. Едва различимый шепот, его можно принять за шум ветра за окном. Но, если прислушаться, можно разобрать слова. «Сердце моё». И становится не так тоскливо. В пустом коридоре сгущается сумрак, клубится, обретает форму, улетает прочь. Стоит отбросить страх и черты становятся узнаваемыми — черная мантия. Кошмар на самом деле таковым не является. Северус. По имени его можно называть только во сне, иначе есть опасность проговориться наяву. Отпустить себя, прекратить притворяться, позволить себе немного призрачного счастья. Придумать, что он не отвернётся и едва не умереть от радости. «Сердце моё». Наверно, он никогда так не скажет. Северус не из тех, кто станет давать глупые прозвища. Он не позволит держать его за руку. Но одно его присутствие дарит уверенность и чувство защищенности. «Сердце моё. Ты будешь жить». Именно это шептал ему Гарри, исцеляя собственной силой на полу Визжащей хижины. *** — Мистер Поттер. Добро пожаловать в мой класс. Голос профессора зельеварения Маффина был таким же приторно-сладким, как его фамилия. Озвучив задание, зельевар постоянно крутился за спиной парня, вызывая у того раздражение. Он был полной противоположностью Снейпа и в подземельях смотрелся нелепо. Светлокожий, со светло-русыми волосами, он мог бы рекламировать книги по кулинарии для домохозяек, и пользовался бы огромной популярностью. — Мистер Поттер, нужно добавить три капли настойки мандрагоры, — подсказал профессор, когда юноша занёс руку над котлом. — Спасибо, сэр, я умею читать, — Гарри покосился на доску, где был написан рецепт. — Помощь мага, имеющего опыт, всегда пригодится. — Тогда не остается простора для собственных ошибок. Маффин хмыкнул и довольно улыбнулся: — Останьтесь после урока, мистер Поттер. Мы обсудим эту тему. Юноша отвернулся, чтобы продолжить варку. Стоило прозвучать гонгу и остальным ученикам покинуть класс, как зельевар вальяжно поднялся из-за стола. — Гарри, можно мне называть вас по имени пока мы, скажем, в неформальной обстановке. — С одним условием, — кивнул Поттер. — Вы скажете мне, где Северус Снейп. — Снейп? — при упоминании своего предшественника, профессор поморщился. — Он уволился сам, это все, что я знаю. Снейп уволился сам… Что давала эта информация Гарри? Посреди учебного года он оставляет работу и своих змеёнышей. Причина должна быть веской, чтобы педантичный и ответственный декан расторг контракт. Может, до него добрались бывшие соратнички? В школе такая защита, что постороннему не пробраться. Родни у него нет. Из друзей — с натяжкой можно назвать Малфоя. Но ради проблем белобрысого он бы не оставил преподавание. Кстати, насчет блондинов… Хорька тоже не видно, а у Гарри руки чесались «поправить» его наглую физиономию. Оба бывших Пожирателя, исчезли в неизвестном направлении, а МакГоннагал спокойна, значит, знает, где они. Вывод напрашивался нерадостный — Министерство. Пока он был под пристальным вниманием мадам Помфри, министерские снова нашли повод открыть старые дела. Сволочи! Подстегнутая яростью магия, как норовистый конь, рвалась к действию, грозила вырваться наружу извержением проснувшегося вулкана… Поттер услышал вскрик и обернулся — профессор Маффин сидел на полу и стаскивал с головы собственную мантию. — Сэр? С вами все в порядке? — Нормально. Идите-идите, мистер Поттер, вы свободны. — Голос зельевара сорвался на высокие ноты, он странно посмотрел на ученика и поспешил за стол. Гарри вышел и только в коридоре понял, что напрочь прослушал всё, что ему говорил Маффин. О чём он хотел поговорить так и осталось загадкой. *** — Думаю, нам пора собраться и поговорить. — О чём? — Гарри оторвался от учебника по чарам. — О твоем поведении. Гермиона оказалась самой храброй и подошла первой, позади неё стоял Рон, лишенный капитанства собранием недовольных членов команды, и Джинни, быстро бросившая Дина, едва увидела исцелившегося Поттера. — А что не так с моим поведением? — Ты очень изменился, Гарри, закрылся от друзей. Мы столько прошли вместе, такое не забывается. Так нельзя, мы всегда… — Так, погоди. По-твоему, это я предал нашу дружбу? Что-то я не помню, чтобы вы стремились дружить, когда я не мог ходить. Ни один из вас, ни разу не зашел просто поинтересоваться — а не сдох ли еще Избранный? Где была ваша дружба, когда я ползал и не мог подняться от боли? Ты, Рон, пришел рассказать, как дела в команде? Ты нажаловался МакГоннагал, что своими стонами я мешаю отдыхать капитану, а это скажется на уровне игры. И меня выкинули из общей спальни! Ты захотел самостоятельности, выйти из тени «знаменитого Поттера», теперь ты получил такую возможность. А ты, Джинни, хоть раз зашла рассказать, как прошел твой день? Ты побежала к Дину, я прекрасно видел, как вы целовались в коридорах, и не единожды. А ты сама, Гермиона? Принести домашнее задание, такой пустяк, но ты и этого не сделала. Права была Трелони — ты такая же, как книги, к которым ты привязана. Приняла сторону своего недалёкого парня. И ты смеешь обвинять меня в предательстве? Гриффиндорцы молча выслушали гневный монолог Поттера, оба Уизли стали под стать факультетскому знамени. — Гарри, ты не прав! — девушка не сдавалась. — По твоей логике, может, и не прав. Друзья познаются в беде, вы прекрасно себя показали. Можешь считать меня кем хочешь, хоть новым Темным Лордом — мне плевать. Я больше не желаю иметь с вами ничего общего. Вы сами решили, что я вам больше не нужен. — Как сдружился с Хорьком, вообще мозги растерял, — пробурчал Рон. — Все лучше, чем «друг», трижды предававший. От Хорька хоть знаешь, чего ожидать. Гарри, чьи щёки пылали от гнева, демонстративно отвернулся и снова раскрыл книгу. *** Сны становились все более тревожными, он просыпался по утрам разбитым и вялым. Гарри не мог сосредоточиться на уроках, у него пропал аппетит. Он жил с чувством, что ему чего-то не хватает. Или кого-то. Будто кто-то, носящий неизменно черную мантию, повязал на запястье невидимую нить и постоянно дёргает за другой конец, все больше натягивая её. Сначала он списывал свое состояние на ссору с гриффиндорцами, пока не понял, что ему всё равно, что они о нём думают. Иногда пустота внутри захлестывала его, как дементор, высасывала все радостные воспоминания. Приходилось прилагать усилия, чтобы выйти из апатии, сжимающей его в железных объятиях. Внезапно обострившееся обоняние доставляло массу неудобств — запах на мужской половине был просто ужасным: пот, несвежие носки, что-то неопознанное, но протухшее из еды, мускус созревших мужских тел, часто брезговавших гигиеной и скрывающих это резкими запахами одеколонов. Девушки тоже не радовали — дикая смесь ароматов косметики, парфюмерии, средств по уходу за телом и прочих, не угаданных. От этой какофонии запахов нещадно болела голова. Особенно трудно было на уроках Зелий… Там было хуже всего. Сознание упорно отказывалось принимать рафинированного профессора Маффина, запах кабинета упорно ассоциировался с другим — опасным, темным, непредсказуемым Северусом. Два-три вдоха и суть урока становилась прозрачной, как Почти-безголовый Ник. Все мысли стекали вниз, где до рези скручивало болезненным возбуждением. Не то, чтобы раньше при мыслях о зельеваре он не возбуждался. Раньше было иначе, не так остро, не так быстро, не так больно. Приходилось прятаться, чтобы сбросить напряжение. Теперь хватало несколько раз сжать член рукой под столом… Чтобы скрыть пятно он разливал на себя что-нибудь и совершенно легально использовал Очищающие чары. А свою неуклюжесть списывал на не законченный реабилитационный период. Он ходил к директору МакГоннагал, пытаясь выяснить хоть что-нибудь о Снейпе, но она сухо ответила, что увольнение профессора не его, Поттера, ума дело, и приказала возвращаться в факультетскую гостиную. Пришлось подчиниться и уйти, не добыв новой информации. Оставалась надежда на скорые школьные каникулы, тогда можно будет попытаться найти Снейпа. Изучив записи в школьном библиофонде, кажется, юноша понял, почему с ним стали твориться странные вещи. Подтверждение должно быть у Снейпа. В крайнем случае, обратиться к Шеклботу, возможно, он подскажет направление поисков исчезнувшего Мастера. *** Прибыв на Кинг-Кросс, он сразу отправился в «Дырявый котел» и, сняв комнату, оставил все вещи там. Первым пунктом, который он собирался посетить, был дом Снейпа в Тупике Прядильщиков. Туда он и отправился. На первый взгляд дом казался нежилым. Потоптавшись на тротуаре, он осторожно двинулся вперед — мало ли, какие сюрпризы приготовлены для незваных гостей. Чары были, но в основном Сигнальные, хозяин уже оповещен, что на его территорию вторгся посторонний. Это вселяло надежду, иначе, зачем Сигнальные, когда не живешь в доме? Проще поставить Защитные… Гарри громко постучал, затем, когда никто не открыл, ещё раз. — Профессор! Я не уйду! Лучше откройте. За дверью перестали изображать отсутствие, щелкнул замок и дверь распахнулась. Снейп выглядел изможденным, словно заключенный Азкабана, он осмотрел юношу с головы до ног. — Поттер. — Здравствуйте, профессор. А я к вам. — Понятно, что не к Оливандеру. Проходите, не маячьте на пороге. Внутри было темно и тихо, Гарри осматривался, но когда Снейп захлопнул дверь, стало совсем темно. Он ждал, пока хозяин что-то сделает — сам зажжет свет, или скажет в каком направлении двигаться. Доставать свою палочку, чтобы подсветить себе Люмусом, он посчитал невежливым. Снейп ловко обогнул гостя и распахнул другую дверь, теперь Гарри видел куда идти. — Что привело вас ко мне, мистер Поттер? — Я искал вас, сэр. Вы так неожиданно исчезли. — Странно, я считал, что мой уход обрадует вас. — Это не так. Я решил, что вас арестовали. — Ещё скажите, что переживали! — И скажу! Иначе меня бы здесь не было. Снейп прищурившись посмотрел на гриффиндорца, но промолчал. — Сэр, можно я задам вам вопрос? — Вы его только что задали. Гарри не повелся на попытку завязать спор: — Мадам Помфри сказала, что вы варили зелья для меня. Ну, когда я был болен. — Конечно, я же зельевар, это была моя прямая обязанность. — Я вот о чем хотел спросить. Они были нормальными? — Кто? — Зелья. В смысле, вы ничего на мне не испытывали? Там, новое Укрепляющее или ещё что. — Нет, Поттер, все зелья были стандартными. А почему вы решили, что зелья были другими? Он присел на край дивана: — После выздоровления я стал странно себя чувствовать. Улучшилось зрение и запахи… я стал различать запахи. Слышу, как пахнет спаржевая фасоль на другом конце стола в Общем зале. Или, что у вас шампунь с мелиссой и больше нет привычной остроты от перца, когда вы постоянно варили Бодроперцовое для Больничного крыла. — Это все странности? — Снейп теперь смотрел на Гарри, как Хагрид на хвосторогу. Парень покачал головой и, достав свою палочку, негромко сказал: — Экспекто Патронум. Вместо ожидаемого Сохатого из серебристого света соткалась летучая мышь и, описав два круга, исчезла. Последней неожиданностью стало то, что Поттер расстегнул три верхние пуговицы на своей рубашке и потянул ворот в сторону. Снейп бессильно осел — в том самом месте, где билась голубоватая венка, остались два крошечных шрама, следы от зубов вампира. В том самом месте, куда пришелся укус, исцеливший его. — Я читал, это незавершенная инициализация. — Мерлин! Я недооценил вас, Поттер. Не ожидал, что образуется связь… — Рассказывайте, сэр… Спустя час, он знал почти всю историю своего недообращения. Почти? Некоторые детали Снейп опустил. Но основная суть была изложена достоверно. — Вы не подумайте, я благодарен за спасение. Тогда я хотел умереть, чтобы перестало болеть. А почему вы не завершили обращение? — Поттер, вы в своем уме? Представьте, национальный герой — вампир! Темная тварь питающаяся кровью. Это немыслимо. Для вас это был бы неравный обмен. — А для вас? Вы пожертвовали всем, чтобы снова вытянуть меня. В слизеринце проснулось благородство? Не поверю. — Мои мотивы вас не касаются. Была возможность излечить вас, это сработало. Теперь можете уходить и заняться тем, чем обычно занимаются гриффиндорцы на каникулах. Догадки, одна нелепее другой, проносились в голове мужчины. Почему этот надоедливый юнец не оставит его в покое? Его тайна, бережно хранимая долгое время, оказалась почти разгадана. Ему, непревзойдённому шпиону, удалось одурачить двух сильнейших магов столетия, но спасовал перед мальчишкой. Снейп порывисто отвернулся, знакомым жестом скрестив руки на груди. На лице снова маска, образ Ужаса подземелий включен. Только Гарри знал, что это защитная реакция, боязнь подпустить кого-то очень близко, позволить пробраться под броню. Разумными доводами к нему не пробиться, в словесной перепалке Гарри неизменно окажется в проигрыше. Оставалось только… Он обнял зельевара со спины. — Прости меня. — За что? — За характер мой, дурацкий. За то, что влюбился в тебя, как мальчишка. — Ты и есть мальчишка. — Я останусь с тобой! — Убирайся!!! Пожалуйста! — Родной. У меня никого нет, кроме тебя. Я пропаду без тебя, жить не смогу. Для чего мне жить? Зачем? Я с тобой быть хочу, беречь, любить. Я вернулся в школу ради тебя, чтобы хоть иногда смотреть, когда ты идешь коридором, или в Общем зале. Слушать твой голос на уроке и понимать, что я ни черта не смыслю в зельях. Северус развернулся, но юноша не разомкнул рук, они молча стояли посреди гостиной. — Боюсь, понадобится слишком много времени, чтобы хоть крупица знаний осела вот здесь, — он высвободил руку и постучал пальцем по голове парня. — Ради тебя я готов пойти на все. Даже учить Зелья. — Какая жертвенность! — Хочешь, расскажу один секрет? В этом году у меня выходит итоговый Тролль по Зельям. — Гарри прижался к мужчине еще сильнее, говорил, выдыхая ему в шею. — Прихожу на урок и мозги отключаются — вижу только тебя. От запахов кончаю, иногда даже не прикасаясь к себе там. Новый зельевар засыпал директрису жалобами на меня. — Не можешь сдерживать себя? — Северуса заводили откровенные разговоры. — С тобой — не могу. Хочу тебя, — в подтверждение своих слов он потерся стояком о бедро Снейпа. — Ты потрясающе пахнешь. Хочу попробовать тебя везде, хочу целовать тебя, хочу твоей крови… — Нет! — он оттолкнул от себя «поплывшего» парня. — Ты начал обращение, из-за тебя я не пойми что — не человек, не вампир. — Ты будешь изгоем, понимаешь? Это совсем не то, что быть героем… — Да плевать я хотел на все титулы и звания. Свой долг я выполнил, пусть живут как хотят. Значение имеешь только ты. — В тебе говорит мой яд… — Ты сам себе веришь? Не было никакого яда, когда я закрыл тебя от Волдеморта. Ему мало было натравить на тебя змею, он хотел сжечь тебя заживо! То проклятье было предназначено тебе, «Пиро морте». — Бестолковый мальчишка! — бледнея, взорвался Снейп. — Ты хоть на мгновение задумался, что стало бы с тобой, не убей ты Темного Лорда? — Ни на миг. Не покусись Волдеморт на тебя, неизвестно, чем бы все закончилось, смог бы я, глядя ему в глаза, поднять палочку и убить его? В Визжащей хижине я послал в него Аваду. Кроме тебя больше никто не знает. — Мерлин, как же все безрассудно и глупо. Один порыв Избранного изменил их жизни до неузнаваемости. Не думая о последствиях, лишь по велению сердца, он творил историю. Может, он бы погиб сам, сгорев вместе со старой хижиной, погибли бы другие волшебники… Погиб бы и Гарри, не справившись с обезумевшим Лордом. Хогвардс был бы разрушен при атаке, сотни учеников сложили бы головы… — История не терпит сослагательного наклонения. Ты жив, я жив, Волдеморт мертв. Такой расклад меня вполне устраивает. Теперь же мы завершим начатое обращение, здесь и сейчас. — Я не могу. Ты не представляешь, о чем просишь. — Я читал. Сам. — Это ВЕЧНОСТЬ! Понимаешь? Умрут все твои друзья и знакомые, а ты останешься молодым. Не сможешь завести семью, детей. Никаких публичных выступлений. Даже просто пройтись по Диагон-аллее не сможешь. Станешь мишенью для тупоголовых авроров. Придется постоянно прятаться, вечно жить с оглядкой. Не имея права на свой дом, существовать в предчувствии побега. Ты даже человеком не сможешь себя назвать. Твоя магия бесповоротно изменится, многие привычные заклинания станут недоступны. Бессмертная темная тварь. Гарри упрямо тряхнул темной копной волос: — Я буду с тобой, остальное значения не имеет. Я знаю, что не принадлежу ни к одному из миров, ни маггловскому, ни волшебному. Может, этот окажется моим? Юноша потянулся вверх, так и не выпуская старшего волшебника из объятий. Прикоснулся к плотно сжатым губам своими, спрашивая разрешения на большее. Говорить они могут долго, каждый будет упорно гнуть свою линию, Гарри решил, что действия убедят упрямого мужчину быстрее, он сможет доказать, что его чувства подлинные, не очередная блажь… Секунды истекали, Северус не спешил отвечать. — Мое решение неизменно, — его голос слегка охрип, он отшагнул назад. — Ты трус, — сквозь зубы прошипел Поттер. — Хочешь в одиночестве упиваться своей жертвенностью? Подавись ею. Проще всего спрятаться, оправдать себя всегда можно. Особенно, если совесть по-слизерински пластична, не правда ли, мистер Снейп? Ой, простите мое невежество, вы теперь Лорд Принц! Гарри метнулся к двери, Северус едва успел перехватить взбешенного парня. — Оставь меня! Не смей! Мужчина с трудом удерживал извивающегося юношу, норовившего пнуть его по ноге или цапнуть зубами за руку. — Успокоился? — вампир немного ослабил хватку, Гарри выскользнул и зло смотрел, не пытаясь замаскировать обиду, разочарование и ярость, охватившие его. — Взбалмошный, предсказуемый щенок. Ты потакаешь своим сиюминутным желаниям не задумываясь о последствиях. — Мои желания вполне продуманны. — Неужели? Что ты будешь делать, когда тебе надоест вести полуподпольную жизнь? Когда ты устанешь от постоянной погони? Сдашься на милость властей? Что ты придумал на этот случай? — Ты уже решил, что я сдамся? Никогда не замечал за собой такой привычки. — Речь идет о десятках, сотнях лет! Ты еще слишком молод и неопытен… — Прекрати! Не принимай решений за меня. — Поттер, почему с тобой так нелегко? — Тогда бы я не привлекал тебя так сильно. Северус вздрогнул — неужели прямолинейный мальчишка всё понял? Снова на лице появилась довольная ухмылка, а глаза хищно засверкали. Гарри еще плохо контролировал эмоции, как любой подросток мгновенно вспыхивал, его внимание легко переключить на новую тему. Это шанс, чтобы… — Поцелуй меня? Нелегко отказаться от воплощенного соблазна, когда он сам ластится, провоцирует приоткрытыми губами, в мягкости которых так давно хотелось убедиться, робкими прикосновениями разгоняет все сомнения и кровь вскипает в жилах. Юноша не искушен в любовных утехах, позволяет вести более опытному магу, неопытность компенсирует рвением и желанием. Его ласки просты и незатейливы, юркий язычок бесстрашно касается клыков, исследует и от восторга Гарри стонет. С Поттером никогда не срабатывали стандарты. Другой на его месте жил бы и радовался — получить выгодные бонусы без жажды. Но не Поттер. Он сам сунулся в логово вампира с требованием завершить обращение. Ну, не глупец? Рассуждать на эту тему Снейп мог часами, но не сейчас, когда юноша прижимался к нему и шарил руками по телу. Рациональное мышление отключалось напрочь, вытеснялось томительным предвкушением и жадными поцелуями давно желанного Гарри. Осталось только душное, почти нестерпимое желание отведать молодого тела, вылизать откровенно подставленную шею. Северус не смог отказать себе в этом. Он избавлял юношу от одежды, зацеловывая открывающиеся участки кожи. — Да! Да! Только не останавливайся! Северус! — Гарри потирался о бедро мужчины пахом, не скрывая своего возбуждения. Заставить остановиться Снейпа в данный момент не смогло бы и возрождение покойного Волдеморта. Не сейчас, когда Гарри неловко пытается раздеть любовника, и долго сладко стонет, и вздрагивает от откровенных ласк. Соски сжимаются плотными комочками, их приятно ласкать языком и посасывать, обхватывая губами. Тщательно подавляемое месяцами вожделение вырвалось наружу, туманя сознание, оставляя только неуёмное желание целовать, прижимать и слушать его голос. Чувствовать его дрожь и теплые ладони на обнаженной коже, разгоняющие кровь. Он прижался губами к его шее, прикусил бьющуюся жилку и провёл по ней языком. Чувствительные пальцы исследовали торс юноши, пресс, выступающие тазовые косточки, затем твердую горячую плоть. Нет сил остановиться, перестать метить юного любовника поцелуями и укусами, оторваться на мгновение, чтобы полюбоваться стройным телом, идеальным в своей бесстыжей наготе. Не терпелось взять этого паршивца, Гарри тоже был возбужден уже до болезненных ощущений, он хрипло дышал, его щеки окрасились ярким румянцем, и ему хотелось, чтобы Северус сделал хоть что-то, только бы облегчить его страдания. Растягивающие девственную дырочку пальцы облегчения не приносили, дразнили, заставляли желать большего, задевали ту точку, от прикосновений к которой перед глазами начинали вспыхивать звезды. Юноша торопил Северуса короткими фразами и нетерпеливыми всхлипами, оседлал его бедра. Внутри было тесно до боли и горячо. Гарри впивался в плечи любовника ногтями, оставляя следы-полукружия, покачивал бедрами, насаживаясь на крупный член. Снейп откинулся назад, давая юноше свободу действий, от нахлынувших ощущений тяжело дышал, поддерживая юного исследователя. Он отрешился и совершенно упустил момент, когда Гарри изогнулся, переплел их пальцы, поднес сплетенные руки к лицу. В следующее мгновение вампир почувствовал острую боль — Гарри припал губами к пульсирующей ране на запястье, жадно слизывал выступающую кровь. Одновременно увеличивал амплитуду, опускаясь резче и размашистей. Северус задыхался, не имея сил остановить своенравного любовника. Мужчина немного сменил угол вторжения, удержал Гарри на месте, и следующее движение отдалось громким протяжным стоном юноши, который неожиданно вцепился зубами в заботливо подставленное плечо, оставляя глубокие отметины. Сначала один осторожный толчок, затем сильнее и вот он уже с силой вбивается в него, оставляя на его бедрах синяки, хватает ртом воздух и хрипло стонет. Северус ускорил темп, он проникает в горячее тело и двигает рукой по возбужденной плоти, а Гарри громко стонал. В паху всё скручивается в тугой узел, долгожданный оргазм захлёстывает с головой, не давая возможности различить, чьё это удовольствие — любовники проживают одно мгновение на двоих. — Теперь ты никуда от меня не денешься, — пообещал Поттер, соскользнув в сторону и довольно скалясь. — Это угроза? — Клятвенное обещание. Сколько у меня времени? — Полчаса. Гарри… — Молчи. Я люблю тебя, сердце моё. — Гарри уже начал чувствовать жар, расползающийся внутри. Юноша снова перехватил руку любимого и прижался губами к ране, туда, где под тонкой белой кожей туго бьется кровь, гонимая бесконечно любимым сердцем. — Если у нас впереди вечность, остается надежда, что ты сможешь вложить хоть какие-нибудь знания в мою голову. — Боюсь, на это не хватит даже вечности. Гарри слабо улыбнулся, это была последняя фраза, услышанная им. Яд вампира уже горел в крови, завершая превращение. Спустя десять дней Гарри Поттер перестанет существовать для магического мира, останется только юный вампир, влюбленный без памяти в такого же бессмертного. Они оба оставили позади прошлую жизнь, чтобы начать писать новую историю, где они будут принадлежать друг другу.