***
Аризона, Финикс, 2 августа, 22:02 — Ты ещё не закончила? — Нет, Кейт, не закончила. И, будь добра, дослушай меня до конца хоть раз в жизни. Мэйсер нервно мерила шагами гостиную на первом этаже, изо всех сил стараясь не бросить хренову трубку телефона, тем самым избавив себя от тошнотворных лекций сестры, которые знает на память. — Валяй уже. — Ты могла хотя бы позвонить маме! О тебе ничего не слышно почти три месяца, Кейт. Три гребаных месяца, чёрт тебя дери. Ты же знаешь, что у мамы сахар, ей нельзя волноваться. — Я работаю, — старая пластинка в новом магнитофоне, железобетонное оправдание на все случаи жизни, и, как правило, оно всегда срабатывало. — И, вообще-то, я поздравляла её с днём рождения в июле, Энн. — Ты отправила грёбанную смс-ку! Ну же, называй вещи своими именами. Кейт хотелось лезть на стены. Энн штурмовала её мозг уже больше получаса, и за это время она успела раз двадцать пожалеть, что вообще ответила на звонок, а не включила автоответчик, как всегда. — Только не говори, что думала, будто я брошу всё и прилечу к вам в Канаду! — Да, Кейт! За пять долбаных лет ты ни разу к нам не приехала. Может хватит уже? Хватит сбегать на работу, бегать с винтовками и штурмовать дома драгдиллеров? Тебе не надоело? Не пора бы остепениться? — Знаешь что, Энн? — Что? — Знаешь что? Не звони мне больше, ясно? — Какая же ты дрянь, Кейт… Её палец наконец-то нажал на заветную красную кнопку «Завершить разговор». Тяжело выдохнув, Мэйсер положила нагревшийся телефон на журнальный столик. Пиздец, отлично поговорили. Энн, как пронырливая лисица, лезет во все щели, и это доводит до белого каления. Так и хочется, чтобы её придушил какой-то капкан, чтобы перестала лезть в её жизнь и давать наставления. Из-за этого разболелась голова. Каждый раз, когда мама или сестра начинают говорить о её работе, хочется оглохнуть, чтобы не слушать в очередной раз, как опасна её работа, что из-за её работы она лишилась мужа, что у всех сверстниц уже давно семьи и бла-бла-бла… Почему так трудно смириться с её выбором, понять, что не всем суждено сидеть в супермаркете на кассе или заваривать кофе шефу, одевая каждый день юбку покороче и рубашку с декольте поглубже, чтобы получить жалких пару сотен надбавки к зарплате. Кейт налила в стакан со льдом апельсинового сока. Её мелкая дрянная сестра знает, как вывести из себя. И, как бы ненормально это не звучало, Кейт была рада, когда узнала четыре года назад, что Энн переезжает в Канаду к маме. Их отношения с самого детства не ладились, постоянно приходилось жить, словно кошка с собакой. Порой они даже на публику не трудились притворяться любящими сёстрами, отчего неоднократно получали от родителей. Все эти мысли и воспоминания только обострили усталость и моральное истощение. Наверное, каждый испытывал в жизнь хотя бы один раз чувство, когда всё происходящее кажется нереальным, и ты — вовсе не ты, а только сон, «Матрица», лживая галлюцинация, кошмарная иллюзия… В последнее время она ощущает себя живым мертвецом. Такое впечатление, что жизнь проходит мимо. Обычно это называют «плыть по течению», но если вникнуть в суть, то можно с ужасом обнаружить, что её собственная река пересохла. Она не двигается ни вперёд, ни назад — она погрязла в болоте. Кейт поднялась в спальню на втором этаже, прихватив с собой полупустую упаковку апельсинового сока. Её взгляд зацепился за пачку сигарет на прикроватной тумбочке — такой невообразимо большой соблазн, хотя ещё каких-то двадцать четыре часа назад обещала самой себе, что бросит эту пагубную привычку. «Но это последняя пачка. Не выбрасывать же». Пальцы уверенно тянут тонкую сигарету, которая заманчиво пахнет не очень дорогим, но таким знакомо-приятно-сладким табаком, отчего во рту стало больше слюны. Она вышла на балкон. Вид такой же, как и всегда: несколько мрачных соседских домов, в которых живут такие же угрюмые люди, как и она сама; пустая дорога, живая изгородь из декоративных кустов вдоль обочины, и парочка припаркованных машин. Не особо весёлый район. Правда и жаловаться особо не на что. Мэйсер делает несколько затяжек. На улице слишком темно — три фонаря перегорели ещё на прошлой недели, и их всё никак не соберутся починить. Настроение всё ещё маячило где-то между отметками «блядски плохо» и «нажраться до потери пульса», но пить в одиночестве категорически не хотелось, а звать кого-то в паб — слишком поздно (да и некого). Именно в такие мелочные моменты острее всего сказывалось отсутствие Рэджа. Казалось бы ерунда, не с кем распить пива или просто поговорить по телефону — банальная мелочь, не стоящая внимания. Но именно из подобных мелочей состояла вся жизнь Кейт. Рассказать пошлый анекдот, угостить необычной сигарой, по-дружески взять кофе, когда закрутишься на работе… Вот, что по-настоящему важно. Размышляя о бренности жизни, Мэйсер невзначай заметила, что соседи приобрели новую машину — тёмный пикап. И с чего бы это? Только в прошлом году купили же подержанный «Шевроле» в отличном состоянии. Внизу что-то щёлкнуло, но сообразить она так и не успела, так как к соседнему дому подъехал автомобиль — тот самый красный «Шевроле Малибу», — водитель которого начал сигналить чёрному пикапу, что полностью загородил въезд к гаражу. В этот момент Мэйсер из всевозможных вариантов возникновения данной ситуации догнала лишь одна-единственная догадка. Окурок выпал из пальцев, и застывшая Кейт ещё несколько секунд неотрывно смотрела, как сосед выходит из машины, желая разобраться, в чём дело. Она бросается прочь с балкона, рывком открывает белую тумбочку возле кровати. Стакан с соком летит на пол, когда Кейт стремительно высовывает выдвижной ящик. Хватает служебный пистолет и пытается мыслить хладнокровно, чтобы не упасть в панику, как какой-то курсант. Сейчас ей больше всего хочется, чтобы всё это стало больной фантазией её параноидального воображения. Потому что год назад произошло то же самое. Нужно убедиться. Кейт снимает табельное с предохранителя и с осторожностью кошки выходит с комнаты. Собственное сердце в оглушающей тишине звучит непозволительно громко, ладони постепенно становятся влажными от напряжения. Мэйсер слегка перегибается через невысокую балюстраду на втором этаже и… она понимает, что не одна в этом доме. Человек в чёрной маске поднимает голову. Он видит её и направляет пистолет. Она не успевает прицелиться. Кровь в ушах шумит слишком громко, мешая сосредоточиться. Кейт делает всего лишь один выстрел, в то время когда в её сторону успевают выстрелить трижды. Ей повезло вовремя отступить обратно в спальню, спрятавшись за стенкой. Кейт сделала ещё один выстрел вниз, не глядя, когда нападавший прекратил огонь. Мгновение спустя снаружи раздался визг шин и рёв мотора. Кейт бросилась к окну — пикапа уже не было, остались только чёрные следы от резины на асфальте. Она глубоко вдохнула ртом. Воздух показался слишком неприятным на вкус. Ощущение, будто сейчас выплюнешь внутренности. Или это из-за того, что её чуть не пристрелили несколько минут назад? Гребаное дерьмо. Мелкая дрожь пробежала по позвоночнику, вынудив передёрнуть плечами. Кейт плотно зашторила окна тёмными занавесками. По возни снаружи можно было сделать вывод, что соседи уже вызвали патрульных, а это не сулило ничего хорошего. Кейт со злости скомкала наполовину пустую пачку сигарет и бросила куда-то в тёмный угол комнаты. Достав телефон, она набрала номер человека, который способен был помочь. О случившемся никто не должен узнать.***
Аризона, Финикс, 2 августа, 23:52 »…Важно не то, проиграем ли мы в игре, а важно как мы проиграем и как благодаря этому изменимся, что нового вынесем для себя, как сможем применить это в других играх. Странным способом поражение оказывается победой…» Кейт захлопнула книгу, которую взяла, дабы хоть немного успокоиться, и положила обратно на полку, ведь брать без спросу чужие вещи — верный признак дурного тона. К тому же, содержимое случайно открытой страницы не вызвало никакого желания углубиться в чтение и уж тем более никак не успокоило. Её состояние и так не в лучшей форме, не хватало ещё вникать в философию бытия, путая собственные мысли с чужими, более острыми и оголёнными. На корешке коричневой обложки обычным, незамысловатым шрифтом, хорошо можно было различить слегка потёртую надпись: «Мост через вечность» Р. Д. Бах 1984. Чтож, теперь она будет знать, что почитать, если вдруг захочется упасть в глубокую и беспросветную депрессию. Виски смочило горло и пустой стакан почти бесшумно опустился на журнальный столик, покрытый тоненьким слоем пыли. Оглянув комнату быстрым взглядом ещё раз, можно было смело заявить, что здесь куда уютней, чем в её собственном доме. — Я уладил вопрос с полицией. Они запишут инцидент, как хулиганство, — Вэйланд вернулся в гостиную с бутылкой спиртного и ещё одним стаканом. — Но теперь я хочу услышать объяснения, Кейт. Что, чёрт возьми, происходит? И во что ты вляпалась? — Я не знаю, — три слова, семь букв, и один миллион вопросов, от которых разрывалась голова. — Я ни черта не знаю, Рекс. — Нужно сказать Дженнингсу. Он должен знать… — Нет, не должен. — Он поможет, Кейт… — Нет, даже не думай говорить ему или ещё кому-либо! — Блять, да ты вообще соображаешь, что тебя заказали?! — Вэйланд нервно шагал со стороны в сторону, раздражённо размахивая руками. — Тебя чуть не застрелили, как Уэйна, а ты хочешь, чтобы об этом никто не узнал! Ты вообще в курсе, чем всё это может закончиться? — Я знаю только то, что Дэйв отстранит меня от всех дел и отправит хрен знает куда отсиживаться, пока не пройдёт угроза, потому что два мёртвых агента за один месяц — это слишком для ФБР. Это будет конец моей карьере, Рекс. Грёбаный конец. Я не хочу сидеть в архиве и писать истории преступлений и вносить поправки в уголовные дела до пенсии. Она говорила, и надеялась лишь на то, что не выглядит сейчас слишком жалко, потому что на самом деле готова была разрыдаться, как обычная слабохарактерная и истеричная женщина, с которыми часто сталкивалась на спецзаданиях и которых потом часами успокаивали штатные психологи. Красное, опухшее от слёз лицо, сопли, текущие по подбородку, размазанная тушь и растёртая губная помада, что превращало любую более-менее симпатичную женщину в рыдающего Джокера, истерию которого просто невозможно остановить. Да, а никто и не говорил, что женская истерика это зрелище для слабонервных. Последняя надежда была на Рекса, хотя, точнее сказать, Кейт надеялась, что не оплошала с выбором человека, который мог бы, как ей казалось, помочь в этой ситуации. Они работают вместе всего лишь несколько месяцев, но иногда Кейт казалось, что агент Вэйланд куда более важная фигура на игровой доске, нежели обычный сотрудник Отдела по борьбе с наркотиками. И почему-то ей не хотелось задавать никаких вопросов. Возможно, ответы на них стали бы тем самым ядом, который способен добить Кейт Мэйсер. Где-то на фоне собственных мыслей она слышала, как Рекс плеснул в стакан виски и выпил одним глотком. Странно, но ей самой не хотелось пить. Разве что от ароматной сигаретки она бы не сумела отказаться. — Эй, — Вэйланд щёлкнул перед её лицом пальцами, — только не уходи в себя. Сейчас это сыграет не на пользу. — Это ебучий пиздец, — Мэйсер на несколько мгновений закрыла лицо ладонями. — Что мне делать, Рекс? — это прозвучало так жалко, что ей захотелось вернуть слова обратно. Увы, это непозволительная роскошь. — Для начала, рассказать, как всё было. Медленно, не спеша и во всех деталях. Было бы неплохо для начала хотя бы узнать, кто так сильно вожделеет твоей смерти. Тяжёлый вздох вырвался наружу, вместе с осознанием того, что придётся напрячь память и изрядно пошевелить мозгами, ведь когда на тебя наставляют пушку в собственном доме, то как-то не сильно обращаешь внимание на злоебучие детали. — Я пришла домой, поговорила по телефону, затем вышла на балкон, чтобы покурить. Когда курила, услышала шум на первом этаже и… — Стоп, стоп, стоп. Какой именно шум? — Не знаю, вроде щелчка, как при взломе замка, — попыталась объяснить Кейт. — Ну, а потом я увидела возле соседского дома машину, чёрный внедорожник. Марку не разглядела, слишком темно было. Сосед ещё вышел выяснять отношения с водителем. Ну, а что было дальше, я уже рассказывала. — Давай ещё раз, — Рекс пытался разложить всё по полочкам и воссоздать в голове картину происшедшего, — возможно ты вспомнишь какие-то детали: одежда, рост, телосложение, может быть татуировки. Любая мелочь. — Он был в грёбаной маске, чёрная футболка, тёмные штаны. На счёт роста не уверена, но, кажется, не очень высокий. Татуировки были, но я не рассмотрела. Вэйланд устало откинулся на мягкую спинку кресла, сжав пальцами переносицу. Да, информация была скудной, как завтрак помойного кота. — И, я не уверена, но, кажется, на футболке была нарисована собака, — неожиданно для самой себя припомнила Мэйсер. Возможно это имеет какое-то значение. — Ты куда? — Вэйланд посмотрел на Кейт, когда та поднялась с диванчика. — В отель. — Да ты сумасшедшая, Мэйсер. В отелях мокрухи больше, чем в мексиканских тюрьмах. Неужели ты не смотришь криминальные драмы? — Не парься, сегодня уже точно ничего не случится. И я хочу побыть одна, мне нужно собраться с мыслями. — Дженнингс не простит мне, если с тобой что-то случится. Даже если он не будет в курсе всего этого дерьма. — Ну, тогда, может быть, подбросишь меня? Тут недалеко.***
Аризона, Финикс, 3 августа, 02:45, паб «Грот» Центр города переливался огнями, словно громадный термитник, который не утихает ни днём, ни ночью, постоянно находясь в движении. Фары машин, подсвечиваемые билборды, свет фонарей и ламп на магазинах, мерцающие вывески — слишком много красок для природной черноты ночи. В пабе сидело не так уж и много людей, но оставшихся посетителей никто не торопил: заведение работало до последнего клиента. Хорошее место, несмотря на то, что когда Рамон прикурил сигару, официантка вежливо указала на табличку «Не курить». Здесь действительно было спокойно, неплохая кухня и ненавязчивая музыка, не слишком людно. Он точно не забудет оставить хорошие чаевые красотке-официантке. Ерреро вышел покурить. Достал из глубокого кармана брюк пачку сигарет и прикрыл огонёк зажигалки ладонью, прикуривая. — Сэр. Он успел затянуть всего один раз. Обернулся на женский голос, расправив плечи. — Доброй ночи, мадам, — сказал ухмыльнувшись, убрав со рта сигарету. — Доброй. Вы не местный? Не знаете чья это машина? — патрульная указала на чёрный внедорожник на противоположной стороне улицы, возле которого припарковалась полицейская машина со включенными мигалками. — Да, это моя машина. Какие-то проблемы? — Никаких, кроме той, что там нельзя парковаться. Он спрятал одну руку в карман и сделал затяжку, неопределённым взглядом посмотрев на собственную машину, словно решал, стоит ли её перепарковать или ещё немного подоставать эту смазливую дамочку в форме. Сегодняшний день и так не задался: Луис Хименес сообщил весьма неутешительные новости касаемо поставок кокаина, а Ричи — о проблемах с подкормленными копами, которые хотят больше бабок за свои услуги. Все словно сговорились, проблемы следовали одна за одной, как патроны из автомата — уворачивайся, как хочешь, но какая-то по любому заденет. Рамон посмотрел на именной значок приколотый к тёмно-синей униформе. «Елена Сантана». Он задумчиво затянул сигарету, одновременно играя пальцами с фамильным перстнем на другой руке — нервная привычка. — Эй, сэр, вы меня слышите? — женщина легко махнула рукой, привлекая к себе внимание. — Перегоните машину с того участка, иначе придётся вызвать эвакуатор. Там же висит табличка «Не парковать, круглосуточный выезд». Рация на поясе патрульной зашипела, она нажала кнопку. Напарник спросил, всё ли в порядке и не нужна ли помощь, на что услышал, что ситуация под контролем. — Сейчас три часа ночи, могу поспорить, что ещё ближайших три часа никто отсюда выезжать не будет, — Ерреро вновь бросил взгляд на значок, — сеньора Сантана. — Мисс, — с недовольством поправила женщина, явно не обрадовавшись игривому настроению нарушителя, — а лучше — мэм. И да, я вам всё же выпишу штраф. Она деловито достала блокнот и ручку. — Я с удовольствием оплачу любой штраф, если на обратной стороне листка будет ваш номер. Она ничего не ответила, но Рамон увидел, как сменились разные эмоции на лице — смесь удивления, неожиданности и смущения . Ручка быстро чертила что-то на полосатом клочке бумаги. Резким движением оторвала листок от корешка блокнота и сунула в руки мужчине. — Я проверю через пятнадцать минут. Перепаркуйте автомобиль, а лучше и вовсе езжайте домой. Доброй ночи, сэр, — посмотрев глубокими тёмными глазами на мексиканца, развернулась, шагая к напарнику, который курил уже вторую сигарету, пристально наблюдая в открытое окно. Он был уверен, это та самая женщина, которую он видел совсем недавно. События приобрели неожиданный поворот. Теперь ему по настоящему стало интересно. На долбанный штраф было плевать, Рамон посмотрел на обратную сторону листка. Конечно же, там ничего не было. — До встречи, мисс Сантана. Только сейчас он заметил, что сигарета догорела до фитиля.***
Мексика, Хуарес, 3 августа 12:25 Солнце. Адово солнце. На улице было жарче, чем на гриле у повара, готовящего бифштексы. Земля в этой местности давным-давно выгорела, превратившись в бесплодную пыль, которая густым облаком поднялась вверх, стоило небольшому кортежу из нескольких машин проехать мимо. — Дон, извините, что так получилось, но возникли определённые обстоятельства, — коренастый мексиканец подошёл ближе. Двое других парней стояли возле старой хижины, наблюдая за происходящим издалека — не каждый день сам Гробовщик приезжает на базу, чтобы решить вопросы лично. Диего раздражённо дёрнул щекой. Он достал из кармана пиджака небольшой пузырёк, поспешно высыпал в ладонь две таблетки и закинул в рот, разгрызая тоненькую капсулу, и даже не запивая: головная боль в последнее время нестерпима. — К чему же странная закономерность, — Кастаньеда слегка поморщился от противного привкуса лекарства, — каждый раз, когда я приезжаю на склад, мне приходится разгребать то дерьмо, которым должны заниматься вы. Они прошли вперёд, остановившись возле колодца с низким ободом. Рядом лежал грязный, вымазанный старым машинным маслом брезент. Смотровой без излишней брезгливости дернул за край, откинув его в сторону. — Их привезли из Галеанны. Диего сморщил нос. Шесть трупов в камуфляжной армейской униформе уже мало напоминали людей. — Вы их что, пристрелили, закопали, а потом обратно выкопали, чтобы мне показать? — высказал недовольство Кастаньеда. Изуродованные опухшие лица начали гнить, опарыши шевелились в запёкшихся от крови волосах. Хорошо, что остальные части тела были прикрыты одеждой. Но если присмотреться, можно было заметить лёгкое шевеление роя насекомых под испачканной униформой. — Простите, сеньор, я сказал своим людям сообщить вам ещё три дня назад. Это разведчики мексиканской армии… ... Мексиканской армии… Был ли смысл слушать до конца? Судьба только что сходила ферзём и объявила ему шах и мат с коварной улыбкой на устах. Он вживую слышал её насмешливый демонический хохот. — …Они собирали информацию о картеле, завербовали несколько наших людей. Но мы вовремя их вычислили, предотвратив облаву. Тех четверых допрашивали, — он указал пальцем, — а двоих во время перестрелки грохнули. Диего отошёл назад. Вонь пекла глаза до слёз. Если военные интересуются картелем Хуареса, это могло значить только одно — грядёт война. Долгая. Кровавая. Уничтожительная. И она уже началась. Новый порядок совсем не на руку наркоторговцам, и Диего Кастаньеда знает это лучше других. С тех пор, как прошли новые реформы и национальная армия полностью приняла сторону правительства, они стали их главными оппонентами внутри страны, а недавно прошёл слушок, что они собираются сотрудничать с гринго, что сделает погодку в Мексике на пару градусов жарче. Много лет назад в Хуарес уже вводили войска. И картелю пришлось отступить под внезапным натиском армейских сил, которые сыграли недурную конкуренцию. Бандиты, привыкшие, что купить можно всё, начиная от батончика «Snickers» и заканчивая городским отделом полиции, впервые столкнулись с некоррумпированными силами нацгвардии, так зваными борцами с преступностью, бесстрашными псами правительства, зараженными идее о светлом будущем и лучшей жизни. Жизни без убийств, насилия, жестокости — жизни без картелей и больших боссов. Эффект неожиданности стал решающим. В максимально короткие сроки картель Хуареса понёс максимально большие потери, уступая только «Синалоа», который так же отхватил сполна. — Сеньор, … Диего подошёл ближе, склонившись над третьим телом. Его лицо было обезображено, но он всё равно узнал его. Выколотый глаз, срезанная кожа со щеки, и почерневший след от удавки на шее. Он сорвал именной брелок, висевший поверх формы. «Фернандо Мигель Хосе Калантэс, — на другой стороне, — Вооружённые силы Мексики.» — Сеньор. Он знал, что рано или поздно это случится. С того самого момента, когда Бьянка сказала, что Фернандо собрал вещи и уехал в Мехико, чтобы поступить на службу. Это было его личное решение, он знал, на что подписывается и против кого ему придётся пойти, стоит только принять присягу. — Сеньор, — ещё раз обратился смотрящий, — мне жаль… — Кто ещё об этом знает? — Только эти двое парней, — он незаметно кивнул на стоящих возле хижины мужчин. — Они увидели бирку, когда уже хотели избавиться от тел. Гробовщик ничего не ответил. Медленным движением поправил шляпу на голове, прочистил горло от образовавшегося кома. Челюсть свело судорогой, он еле её разжал. — Что прикажете делать, босс? Диего сомневался только один миг. Но стоило лишь представить полное немого ужаса и ненависти лицо Бьянки, решение пришло сразу же, не оставив более времени на колебания. — То же самое, что и с остальными, — сухо, холодно, никаких эмоций. Мексиканец кивнул. Двое других принялись тащить трупы, сбрасывая их поочерёдно в пересохший колодец. Металлический брелок нагрелся в ладони и, казалось, прожигал руку до мяса, подобно раскалённому железу, которым клеймят скот. Эта тайна навечно останется погребённой среди безлюдного пустыря, в самой беспросветной глуши Мексики. Фернандо Калантэс — застрелен и замучен псами из картеля Хуареса, возглавляемым родным дядей — братом сестры собственной матери, — убит при исполнении, вместе с пятью другими разведчиками, но без вести пропавший для всех, кто станет искать его.***
Аризона, Финикс, 4 августа 8:10 Он сидел в пустой кафешке на заправке, заняв один из пяти крохотных столиков возле окна. Людей не было совсем, хотя это неудивительно: заправка почти на самой окраине города, да и на часах раннее утро, если учесть выходной день. Наконец-то отпил эспрессо, который официантка принесла минут пятнадцать назад. Напиток стал холодным и противным на вкус, но он всё же бросил две ложки сахара, как будто это могло спасти ситуацию. В окне небо порозовело, на границе горизонта смешиваясь с жёлтой полоской в необычный красный цвет. Пожалуй, рассветы и закаты невероятно прекрасны именно в Аризоне, как нигде в другом штате. Резкий контраст лёгкой утренней прохлады, которая уже к одиннадцати сменится пустынной жарой, а в обед будет парить, как в хорошо протопленной сауне. Что-то в этом есть, от чего не хочется переезжать в Вашингтон или Неваду, где было бы комфортней. Мысли в голове продолжали сбиваться в хаотичный клубок. Кто бы мог подумать, что всё так внезапно перевернётся с ног на голову и полетит чёрт знает куда. Всё шло по плану, идеально гладко и ровно, он делал это уже десятки раз, и тут его безупречная схема раскрошилась, как кусок соли в руках. Замкнутый треугольник. На двух сторонах враждующие картели, на третьей — собственно спецслужбы, которые пытаются есть одновременно с двух мисок, неспособные выбрать что-то одно. Шестое чувство навязчиво шептало: «Шоу-у начало-ось», и если подумать, то уже действительно поздно уходить в подполье и «умывать руки». Теперь каждый держит друг друга под прицелом, и все ждут, кто же первым сделает ошибочный ход. Всё слишком стремительно перешло с обычных тёрок «полиция-наркоторговцы» в какую-то обезбашенную мясорубку картелей и федералов, где каждый готов перегрызть глотку противнику. И проблема не в том, что нельзя договориться. Обе стороны хотят крови. Сначала раскопают топор войны, а потом уже раскурят трубку мира. А ещё его беспокоила Кейт. Дэйв не соврал, когда говорил, что она одна из лучших в отделе. Но он забыл упомянуть, что Мэйсер видит только собственный значок, напрочь забывая посматривать вокруг, упрямо веря, что способна что-то изменить. Уэйн был таким же, хоть с этим парнем он почти не разговаривал. И где он сейчас? Там же, куда вчера ночью почти не отправили Кейт. В этом деле попахивало палёным. Теперь он обязан разобраться, что же за херня здесь творилась до него, и какие скелеты хранятся в шкафу этих двоих борцов за справедливость, что мексиканские бандиты готовы завалить их любой ценой, наплевав на всевозможные последствия убийства федеральных агентов. И какое к этому имеет отношение ЦРУ? Что за игру ведёт скользкий гадёныш Мэтт? Кто такой Алехандро? Что их всех связывает с мексиканским наркокартелем? Что это за операция «Эль Пасо» о которой говорят, но никто ничего толком не рассказывает. Он не знал наверняка, что за картель решил их убрать, но одно было известно точно — если это дело рук сикарио из Хуареса, то у Кейт о-очень большие проблемы. Он набрал номер, приложил телефон к уху, считая длинные гудки, долго чередующие друг друга, пока наконец-то на звонок не ответили, и его собственный голос не развеял тишину у всё таком же пустом кафе: — Привет старик. Это Рекс. Надеюсь, ты не забыл, что за тобой должок? Мне нужны все записи и данные об операциях ЦРУ совместно с ФБР за прошлый год в Аризоне и Техасе.