***
Церковь Святого Иосифа, Аризона, Финикс, 1 августа, вечер Весь громадный квартал, от самого начала и до конца, был совершенно безлюдным, и напоминал своей необитаемостью настоящий Сайлент Хилл, в точности, как из фильма. Ни единого человека в поле зрения. Да что там человек — здесь даже бродячая кошка ни разу не перебежала дорогу от мусорника к мусорнику. Если бы китайцы вдруг начали бомбить город атомными снарядами, то именно так бы и выглядела ядерная война: тишина, пустынность, ветер катит вдоль улиц обрывки старых газет и журналов, а где-то на фоне этой постапокалиптической постановки играет зловещая музыка в исполнении Ханса Циммера. И это при том, что здесь располагались жилые дома, в которых обычно должны жить семьи с шумными детьми, парочкой лающих собак и несколькими проблемными подростками, которые пакостят соседям. Вместо этого здесь было слишком мрачно. Посему на ум приходит только два варианта: первый — здесь живут действительно ну очень верующие и набожные люди, либо второй — церковь скупила все близстоящие дома и постройки, чтобы шумные жители оставались как можно дальше от обители Божья. Настоящий рай для фанатиков, не так ли? Даже ближайший киоск располагался в двадцати минутах ходьбы — аж на роге другой улицы, почти что в соседнем квартале. Не удивительно, что это место напоминало умерший город. Вот скажите, какой нормальный — развратный, грешный, блудливый и похотливый, — человек станет жить в месте, где за пачкой сигарет и бутылочкой пива нужно переться к чертям собачьим? Верно, только Папа Римский или настоятель церкви. Элементарно. Новенький «Тахо», отполированный до непристойного блеска, припарковался у самих ступенек храма, перекрыв собой добрую половину тротуара и образовав чёрное пятно на фоне желто-песчаных домов. А хотя какая разница, если пешеходов здесь меньше, чем амурских тигров в дикой природе. Сегодня не было службы, внутри так же пусто, как и снаружи. К тому же вечер, середина рабочей недели — совершенно никакого повода, чтобы осквернять святыню Господа своим присутствием. И ведь сегодня даже не праздник. Мексиканец медленно прошёл вдоль пустеющих лавочек. Он никогда ещё не посещал католические церкви в Соединённых Штатах, но теперь можно поставить галочку и напротив этого пункта. Ну, что можно сказать на первый взгляд? Наверное, сдержанное «неплохо» подойдёт лучше всего. Церковь, как церковь. Безо всяких вычурностей, как в Ла Енсенанса, и грандиозности присущей Сан-Бернардо. Небольшой алтарь, позолоченное распятие, купель святой воды, столик с молитвословами, несколько икон — вот и все атрибуты, необходимые Дому Господнему, чтобы душа каждого нуждающегося могла обрести покой и гармонию. Мужчина открыл дверцу конфессионала* и шагнул в кабинку, оказавшись в тесном, тёмном и замкнутом помещении, стены которого были хорошенько пропитанные ароматом ладана. — Вы готовы покаяться, сын мой? — Только после вас, отче. Человек за тонкой стенкой хмыкнул. — Я думал, вы не придёте, мистер Ерреро, — мужской голос за перегородкой звучал серьёзно, но с какой-то загадочной насмешкой, отчего пробуждал противоречивые чувства. — Вынужден высказать благодарность за вашу глубочайшую пунктуальность. — Я оценил ваш энтузиазм и креатив в плане выбора места для встречи, мистер Фокс, — ответил в той же манере Рамон, обращаясь к собеседнику по весьма красноречивому псевдониму. — Чем вы только руководствовались, когда назначали встречу в церкви? — Наверное, дело в том, что я насмотрелся американских фильмов, — человек-инкогнито широко улыбнулся. — Захотелось хоть раз в жизни прийти на стрелку, как показывают в кино. Надеюсь, у вас под подкладкой пиджака спрятан автомат Калашникова или, хотя бы, УЗИ, иначе как мы тогда устроим зрелищную мокруху в святая святых? — Господи Иисусе, в вас нет ничего святого, — Рамон подавил нервную усмешку, надеясь, что его голос прозвучал достаточно строго. — Даже не сомневайтесь в этом, сеньор, — елейно протянул Лис. — Уверен, в аду мне уготовано персонально ложе с потрясающим видом на преисподнюю, где я целую вечность буду нюхать дурь, пить «Джек Дэниэлс» и трахать хорошеньких проституток, — мечтательно завершил он, поделившись грандиозными планами на загробное будущее. — Это уже привилегия самого Сатаны. — Вне всякого сомнения, своим фаворитам он предоставляет выгодные бонусы. Скажите, сеньор Ерреро, вы часто молитесь? — Я верю в Бога, если вы об этом. — Ну конечно вы верите в Бога, — прозвучало с иронией и даже с разочарованием. — Найдите мне латиноса, который в него не верит, и я покажу вам политика, который говорит правду. — Напомните мне, почему мы разговариваем о Боге? — наконец-то спросил Рамон, абсолютно не понимая в какую степь понесло их диалог. Именно сейчас, единственное, чего он требовал — конкретные ответы на чётко поставленные вопросы, а не дискуссии с уклоном в философию и религию. Хотя, чего таить, такое начало знакомства как минимум интриговало. — Простое любопытство. Всегда было интересно, почему люди ищут спасения у Бога. Даже самые последние мрази и ублюдки, которые знают, что он повернулся к ним задницей. — Да какая, нахрен, разница, чем и к кому он повёрнут, если это всё равно не мешает ему слышать? — тихо, но с нотками раздражения, выдал Рамон, уловив весьма прозрачный намёк, и сразу же прикусил язык: злословить в церкви не позволяло воспитание. Чтоб его. И он правда верил, что Бог слышит всех. Даже конченных убийц, насильников и больных уродов, которые чертят пентаграммы и едят маленьких котят на старых, заброшенных кладбищах. Даже его — классического наркодилера, для которого бизнес, бабки и кокаин значат больше жизни, ведь по сути, это и стало его жизнью. Тут скорее дело в самой обыкновенной и банальной надежде на прощение. Что-то смахивающее на ситуацию, когда ребенок разбивает вазу и обещает больше такого не делать. Родители вскоре забывают об этом и покупают ребёнку леденец, который он так давно хотел. Затем он разбивает окно, витрину, отцовскую машину или чью-то голову бейсбольной битой. Эффект тот же — каждый надеется выйти сухим из воды, не смотря на тяжесть совершённого преступления. Одни разбивают вазу, другие — чью-то жизнь. Не все, конечно, испытывают раскаяние, но, тем не менее… — Значит, вы работаете на ФБР? — решил задать хоть один информативный вопрос Ерреро, так как за два коротких телефонных разговора он не узнал ровным счётом ничего. — Кто вам такое сказал? — «мистер Х» так правдоподобно опешил, что Рамон наверняка поверил бы в искренность его удивления, если бы начало их разговора не походило на театр абсурда. — На самом деле это ФБР работает на меня, — выдал Фокс, улыбаясь своим же словам. Он чертовски остроумен сегодня. Ерреро хмыкнул, покачав головой. Он мысленно ругнулся и на испанском проговорил что-то о том, с каким идиотом ему придётся иметь дело. Мужчина за стенкой никак на это не отреагировал, хотя и глупцу понятно, что ничего хорошего на чужом языке говорить не станут. — Вы мне нравитесь, сеньор. Поэтому я бы хотел предложить вам сделку, — как ни в чём не бывало продолжил лжесвященник, начиная серьёзный разговор. — Правда? — Рамон приподнял бровь от таких заявлений, удивлённо смотря в тёмный угол кабинки, будто требовал ответа именно от него. — С чего вы взяли, что я захочу с вами работать? Вы очень подозрительный человек, мистер… Фокс. Настоящий серый «кардинал», если можно так высказаться. Я вас не знаю. Вести с вами дела рискованно, и идти ва-банк мне не хочется. — Кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Верно? — Кто не рискует, тот живёт чуть дольше. — Начните работать со мной, и это станет одним из ваших самых удачных решений. — Диего вы так же говорили? — с нескрываемой иронией спросил Рамон. — Диего превратился в маразматичного психопата. Он опасен, а бешеных псов принято пристреливать. Если хотите прочно укрепиться на наркорынке, советую не пренебрегать дружбой со мной. Я хорошо осведомлён о делишках «Хуареса» и их кампаниях, имею связи на таможне и держу под рукой копов в разных точках вдоль всей границы. Только представьте, я как золотой рудник, только круче. Смекаете? Здесь вопрос лежит в другом: что вы можете мне предложить? Тихуанский картель, картель Гольфо или даже тот же «Лос Сетас» не станут пренебрегать помощью такого человека, как я, да ещё и в столь неспокойное время. Рамон шумно выдохнул и ещё раз пожалел, что согласился на встречу с этим гринго. Не то, чтобы его не заинтересовало данное предложение, вовсе нет, даже наоборот. Но работать с федеральным агентом всё равно, что играться с техасским гремучником в детской песочнице. Повторять судьбу собственного брата не хотелось, но никто не потрудился предоставить ему хоть какой-то выбор. Рамон мог со стопроцентной вероятностью сказать, что Вито Дельгадо уже перебирает возможных кандидатов для его замены, ведь дела «Соноры» оставляют желать лучшего. — Ладно, и в чём же ваш интерес? — Бинго! — Фокс щёлкнул пальцами, наконец-то дождавшись нужного вопроса. — Ну чтож, я беру не дороже остальных, и мой интерес в большей мере спортивный: я заинтересован в том, чтобы наркотрафик, полиция и гражданские не пересекались. — Вы хотите слишком многого, сэр. — Я просто не хочу, чтобы из-за этих грязных игр страдали обычные люди. А так же мои коллеги. Вы слышали, что недавно был убит агент ФБР? — как бы невзначай спросил Лис, начиная разыгрывать партию. — Нет, — на автомате ответил Рамон. — Не интересуюсь местной прессой. — Зато убойный отдел интересуется вами. Возле дома убитого, накануне его смерти, были замечены несколько человек из вашей банды. Ерреро проглотил вязкий ком образовавшейся в горле слюны и расстегнул несколько верхних пуговиц. Теперь уже и не пахло безобидным разговором, которым они начали беседу. Хотел конкретики? А теперь давись ею, сука. Вот только этого дерьма ещё и не хватало. — Не там ищете, капитан. «Сонора» непричастна. Фокс закинул первую удочку и, — о чудо, — клюёт. Он недобро и победно улыбнулся в темноту. — Тогда, может быть, вы подскажите, в каком направлении стоит искать причастных? — он давил, но мягко и нежно, почти что ласково. Конечно же «Сонора» непричастна: этот сеньор Ерреро не казался безнадёжным идиотом, который стал бы ещё более усугублять и без того взрывоопасную обстановку в картеле, и по словам Леонсио — Рамон прислушивается к его мнению. Поддерживая связь с Леонсио Моренте на протяжении нескольких месяцев, Фокс с уверенностью мог сказать, что этот человек внимательно следит и курирует все действия новоиспечённого Дона. — Хотите, чтобы я настучал? — Фу, как некрасиво, — притворно-брезгливо скривился Лис. — Стукачей не любят, верно? Но вы можете дать мне нужные координаты, а я уже сам сделаю логический анализ. И вовсе не стукачество. Блять. Рамон почти зарычал от досады. Какого хрена это всё происходит? Заработать клеймо стукача не было желания, схватить парочку пуль в голову — тоже. Прям ебаная дилемма какая-то. — Мои несколько раз видели в том квартальчике очень злых псов. Если у кого-то и хватило наглости «цапнуть» федерала, так это у них, — сообщил Ерреро, намекая, что спрашивать следует с головорезов «Perros del mal». — Знаешь, кто у них покровитель? Как там говориться? «Враг моего врага — мой друг»? Рамон решил выбрать меньшее из двух зол. Фокс промолчал. Вот и последний пазл лёг на своё место, представив полную картину в истинном виде. Каждый коп в Финиксе знает, что «Злые псы» работают на «Хуарес», а если убийство агента ФБР и впрямь их рук дело, тогда всё обстоит ещё хуже, чем может показаться на первый взгляд. — Считайте, что это был аванс, — оборвал паузу мексиканец. — Надеюсь, мы сработаемся. — О, уже сработались, — как-то замысловато выдал Лис. — Надеюсь, вы глубоко спрятали Чавеса? Рамон задержал воздух в лёгких и приоткрыл рот от удивления. Какого… Откуда, блять, он знает? — Впрочем, об этом поговорим позже. Я свяжусь с вами, сеньор Ерреро. Будет отлично, если вы задержитесь в Финиксе хотя бы на несколько недель. Рекомендую отведать «Nox», уверен, вам понравится, — на этих словах он театрально перекрестил затянутое чёрной материей небольшое окошко и наигранно-высоким голосом протянул: — Мужайся, сын мой, грехи твои прощены и замолены. Да пребудут с тобой Бог, Иисус и Дух Святой. Аминь, — и задвинул деревянный засов резким пафосным движением. Дверь конфессионала скрипнула с другой стороны, Рамон остался стоять в тёмной кабинке, устало потирая глаза и анализируя состоявшеюся встречу: — Херов клоун.***
Аризона, Финикс, Отделение ФБР 2 августа, 16:35 — Грэйвер, мать твоя шлюха, это мой кофе! — Рекс рвал и метал с самого утра, разбираясь с новым делом, которое подняло немало шума. Журналисты с местных телеканалов, вооружённые камерами и блокнотами с сотней и одним вопросом, дежурили у фойе целый день, нападая при каждой возможности, стоило кому-то из сотрудников засветиться в поле их зрения. Спасибо Дэйву и окружной полиции, которые потрудились разогнать пытливых журналюг хотя бы к концу рабочего дня, иначе Рексу пришлось бы ночевать в офисе. Мало того, что последние сутки напоминали день всемирного Армагеддона, так ещё и этот упырь, мистер У-меня-значок-работника-ЦРУ-и-я-могу-всех-иметь-в-зад мозолит глаза, и каждый божий день выедает темечко чайной десертной ложечкой, словно шоколадный чизкейк. — Моя мать святая женщина, Вэйланд. Если у тебя есть сдача с сотки, то я отдам тебе три доллара за кофе, — Мэтт закинул ноги на рабочий стол и, откинувшись на удобное мягкое кресло, отхлебнул горячего эспрессо. — Будь душкой, передай два пакетика с сахаром, а то не могу пить эту гадость с автомата, — попросил он Форсинга, наигранно поморщившись. Стив безропотно потянулся к распечатанной пачке стиков (уже явно свыкся с ролью официанта), но тут Рекс выхватил упаковку почти что у него из рук, раздражённо подобрал со стола четыре вывалившихся пакетика и показушно выбросил всё это в мусорник, при этом громко захлопнув крышку металлического бачка. — Я напишу на тебя рапорт, — не предупреждение — явная угроза. Вэйланд ткнул пальцем в сторону Мэтта, всё ещё будучи в крайне возбуждённом состоянии. ЦРУшники что-то задержались в их отделе, и подобное расположение дел Рексу не нравилось. — Я напишу на тебя рапорт, — перекривил Грэйвер искажённым голосом, скорчив при этом рожицу. — И что ты там напишешь? Что у крошки Вэйди дядя Мэтт забрал кофе? Они помрут со смеху, и кто тогда будет нас финансировать? Форсинг прыснул, но тут же подавил смешок, пытаясь прикрыть его покашливанием; Алехандро просто молча наблюдал, переводя взгляд с одного к другому, а сидевший в дальнем углу офиса Дэйв Дженнингс гневно прочистил горло, строгим взглядом призывая прекратить сей цирк. Мэтт выглядел довольнее кота объевшегося сливок. Да, этот поганец получил ежедневную порцию чьих-то нервишек. А доставать Вэйланда и вовсе нечто божественное. Все они из наркоконтроля какие-то дёрганые. Взяв в зубы сигарету из новой пачки, Рекс стремительно вышел в коридор. Заебал, мудак.***
Кейт машинально заполняла бланк, думая о чём угодно, но только не о работе. Из-за тонкой стенки можно было отчетливо услышать матерщину Рекса и Мэтта, не смотря на то, что она сидела в соседнем кабинете. Иногда Кейт даже переставала писать и прислушивалась, не достал ли кто-то из них табельное, чтобы перейти на новый уровень их постоянных конфликтов. Все уже заметили, что когда-то спокойный отдел превратился в самый настоящий ад, где Мэтт Грэйвер весьма правдоподобно играет роль Сатаны. И что самое важное, этот мерзавец даже не спешил побыстрее разобраться со своими сверх-мега-невероятно секретными махинациями с мексиканскими картелями. Складывалось впечатление, что Грэйвер приходит на работу только для того, чтобы выпить пару чашек кофе, подпортить психику сотрудникам и отточить своё кривое чувство юмора, которое уже всем стало поперёк горла. Мэтт цеплялся ко всем и по любому поводу, но когда его подколы касались Рекса, то даже Дженнингс не всегда мог разборонить этих двоих. И вот, сейчас это повторилось снова. Абсолютный, тотальный абзац. Они начали ругань с кофе и закончили близкими родственниками. Конечно же, бесов вурдалак Грэйвер не смог удержаться, даже не смотря на то, что за последние два дня они наработались так, как некоторое полицейские не отрабатывают за целый год. Мэйсер попыталась сосредоточиться и наконец-то дописать документацию. Перед начальством нужно отчитаться за каждую пулю и подробно расписать план операции, будь он неладен. Буквы начали плясать перед глазами в хаотическом беспорядке, но бланк нужно заполнить, во что бы это не стало. Бумажная волокита — самая занудная и, чего уж тут, самая объёмная часть её увлекательной работы. Хотя с недавних пор Кейт только рада, что её не так часто дёргают на рейды. Вчера, в районе десяти вечера, их группа была вызвана на экстренный захват. Агрессивный мужчина взял в заложницы собственную сестру и её малолетнего ребёнка, поначалу требуя денег, а потом вовсе начал нести несусветный бред. Хорошо, что бдительные соседи вовремя вызвали патрульных (которые в итоге вызвали оперативную группу СВАТ, поняв, что разбираться придётся вовсе не со школьниками или буйными пьяницами, — это было так профессионально с их стороны. Полицейские вовсе от рук отбились. Можно предположить, что вскоре их работа будет состоять лишь в том, чтобы кататься улицами на служебных машинах и иногда включать мигалки для видимости деятельности). «Мне нужен Билли! Отдайте мне Билли, мрази! Эта паскудная шлюха выбросила моего Билли! Я убью эту дрянь!» — орал мужчина, прижимая нож к горлу избитой и напуганной женщины, стоя в дверном проходе на пороге дома. Кажется, он даже не понимал, что происходит и вовсе не контролировал собственные действия. Эта операция была самой громкой в Финиксе в нынешнем году. В ходе задержания мужчина был застрелен, когда попытался убить заложницу. К несчастью, нож всё же задел шею, женщина потеряла достаточно крови и на данный момент находится под бдительным наблюдением врачей в больнице. Судмедэкспертиза обнаружила в крови убитого значительную дозу экстази. Как оказалось, это и был тот самый «Билли», как бы странно это не звучало. Мужчина уже несколько месяцев регулярно употреблял наркотики, из-за чего постоянно возникали ссоры в кругу семьи. Четыре недели назад его жена подала на развод и он перебрался к сестре, которая, кстати говоря, также оказалась не в восторге от увлечений родича. Переломный момент оказался фатальным. Кейт наконец-то поставила точку, дату и подпись. Тяжело выдохнув и стряхнув кисти рук, она позволила себе расслабленно откинуться на кресло и прикрыть глаза, предоставляя им минутный отдых. Часы над входной дверью громко тикали, было непривычно спокойно. О, да не может быть, что же это за беспредел! Грэйвера действительно не слышно уже минут пятнадцать, или это её перегруженный мозг создал звуконепроницаемый вакуум в этой комнате? Причём второе кажется правдоподобней первого. Мэйсер сложила бумаги в папку и отодвинула их на край стола. Отчёт нужно занести Дженнингсу, а он в соседнем кабинете — там же, где и черти из ЦРУ. Идти туда хотелось, пожалуй, ещё меньше, чем писать доклад, но, увы, документы сами на стол управляющего не переместятся. Простояв перед закрытой дверью около минуты, нервно сжимая-разжимая в руках папку, Кейт наконец-то рискнула войти. Уверенно распахнула дверь, решительно перешагнула порог, крепко держа бумажки, и сразу же врезалась в Алехандро, который, судя по всему, собирался в противоположную сторону. — Извини, — сказали оба одновременно, однако Кейт вовсе смутилась, как девчонка-школьница. Какая нелепость! И, как на зло, время в тот момент совершенно остановилось, создавая ещё большую паузу, отчего хотелось взять пульт и промотать вперёд — желательно сразу к тому моменту, когда она будет дома пить какой-нибудь коктейль со льдом и просматривать вечерние новости. Можно было физически ощутить, как кипят извилины Мэтта, подбирая словечки поострее и изощрённей, чтобы выдать очередную шутку. Прошло уже десять секунд. Грэйвер молчит. Неужели он не… — Я понимаю, что Алехандро — мужчина горячий и холостой, но Кейт, не на работе же шашни крутить. Гляди, за такое и выговор схлопотать можно, — он как-то неоднозначно подмигнул ей, а затем посмотрел на наручные часы. — Постойте! Это что же, уже ровно семь минут, как конец рабочего дня. Пожалуй, возьму свои слова обратно. Воркуйте, голубки, — он премерзко улыбнулся, отчего захотелось взять грязную тряпку и стереть с его лица эту гадкую, довольную улыбочку. Ничего особенного, всё стандартно. Конечно, остряк Мэтт в своём репертуаре. А она надеялась избежать абсурдных комментариев. Ага, щас. Скорее учёные обнаружат на Земле стаю живых единорогов, чем Мэтт Грэйвер упустит шанс подколоть кого-то. Мэйсер промолчала: она — не Рекс, чтобы вести словесную войнушку с ним. Кейт бросила на спецагента недовольный взгляд и подумала про себя, что с такими юмористическими показателями ему следует работать в цирке, а не зарывать свой уникальный талант в ЦРУ. Боковым зрением она заметила, как за Алехандро закрылась дверь. Честно, стало немного обидно, что он проигнорировал Мэтта. Неужели ему действительно глубоко похрен, что говорит — нет, ляпает, — этот мудак? А в прочем, действительно, не похрен ли? Это же Мэтт. Кейт подошла к столу Дэйва, который, казалось, абсолютно игнорировал происходящее в кабинете: он продолжал штамповать листки синей печаткой, проделывая это с таким усердием и сосредоточенностью, словно писал письмо самому президенту. — Я принесла отчёт, сэр, — более приятным голосом сообщила Кейт, и даже попыталась слегка улыбнуться. Она присела на свободный стул и положила папку. Дэйв всё же оторвался от бумаг, обратив к ней глаза. Он снял очки и потёр переносицу пальцами, одновременно невнятно пробубнив, что очень рад, что она справилась так быстро, и теперь ему удастся пораньше пойти домой. Управляющий без лишнего интереса полистал страницы и, как показалось Кейт, особо даже не вчитывался в протокол, останавливая взгляд только на некоторых пунктах. — Очень хорошо, Кейт, — он сдержанно улыбнулся ей и спрятал папку в стол. — Уверен, в конце года ваша оперативная группа будет лучшей в штате. — Надеюсь. Ребята отрабатывают каждый раз на сто один процент, — она, как командир, не могла не похвалить свою группу. Возможно так совпало, но коллектив у них действительно был отменный, без конфликтов и мелких служебных разборок, которые обычно бывают в каждом подразделении. — Я могу идти? — она выровняла спину, положив руки на подлокотники, готовая услышать одобрительный ответ и сорваться с места, чтобы быстрее покинуть офис, в котором витающее в воздухе напряжение физически покалывало кожу. — Я хотел ещё поговорить с тобой, Кейт, — вдруг выдал Дэйв, и взгляд его стал серьёзней. Она выдохнула, момент был испорчен, и снова откинулась на спинку кресла, хотя что-то ей подсказывало, что предстоящий разговор будет не сахарным. — Кетти, — столь ласковое обращение не предвещало ничего хорошего, но она не стала перебивать, — я вижу, тебе всё ещё трудно без Рэджи, может, всё же стоит взять… «Отпуск»? Да ни за что на свете. Она останавливающе подняла ладонь и натянуто улыбнулась, чтобы выражение лица не казалось слишком хмурым. — Уверяю, сэр, всё хорошо, — вежливо отказала агент, пытаясь всем своим видом показать, что она в норме. — Или есть какие-то проблемы с исполнением моих обязанностей? — с лёгким подозрением поинтересовалась Кейт, надеясь, что вопрос прозвучал не слишком резко. — Конечно же нет, дорогая! — наверное, Дэйв даже обиделся такому заявлению. — Ты одна из лучших специалистов в нашем отделе. Просто я знаю, что вы с Уэйном были близкими друзьями, а тут такой ужасный инцидент, — он ослабил галстук, ему так же было тяжело говорить об этом, хотя Рэдж проработал не так уж и долго в их коллективе. У парня был потенциал. Жаль, очень жаль. — Да, мы были друзьями, — машинально повторила Мэйсер, неосознанно делая акцент на предпоследнем слове. Она встала и одёрнула вниз простую серую футболку. — Я справлюсь с этим, сэр, будьте уверенны. Получив одобрительный кивок, Кейт быстро покинула кабинет. Грэйвер, кажется, что-то кинул ей вдогонку, но она не услышала. В голове мелькали воспоминания из похорон Рэджи. Несмотря на то, что всё было сделано идеально, и провожали его со всеми военными почестями, это были просто ужасные похороны. Звучит нелепо, ведь какими ещё могут быть похороны? Прекрасными? Мэйсер зашла в свой кабинет за пиджаком. Сегодня её рабочий день закончен. Отлично. Осталось всего-лишь проторчать полдня дома, и опять можно собираться на работу. Всё таки нужно завести собаку или, хотя бы, кота, потому что такими темпами действительно можно подцепить нервное расстройство, что как раз таки плохо для её работы. На улице было ветрено и облачно. Погода последние недели сходила с ума: то палящее солнце, то ветер, то внезапные дожди. Кажется, никто не удивится, если в нынешнюю зиму выпадет снег (хотя это стало бы настоящим феноменом для Аризоны, и свидетельствовало бы, что на Земле опять какая-то лажа с климатом и человечеству грозит очередной Ледниковый период. Пфф, звучит, как бред неудавшегося учёного). Кейт открыла новую пачку любимых сигарет, оперевшись локтем о перила ступенек. Ветер перекинул распущенные волосы на лицо, и она мысленно выругалась, что забыла резинку в офисе. Возвращаться не хотелось. Мэйсер почти достала сигарету, как кто-то сзади схватил её за предплечье и развернул на девяносто градусов. — Пошли, нужно поговорить, — скорее не просьба, а прямое указание. Прокурорское прошлое даёт о себе знать. Алехандро с небольшим нажимом потянул Кейт в сторону стоянки, где было несколько приватных автомобилей вперемешку со служебными. — Что-то срочное? Я спешу. — Врёшь ты неубедительно, но много твоего времени я не займу, — заверил её Алехандро. Кейт открыла рот, чтобы возмутиться, но он её перебил таким же приказным тоном, как и до этого: — Садись в машину. — А здесь мы поговорить не можем? — Слишком много вопросов, — он галантно открыл перед ней дверцу чёрного внедорожника, кивнув в сторону кабины: — Садись. И она села. Безропотно, послушно, словно к её виску был приставлен ствол. А ведь можно было просто обойти машину, выйти с другой стороны и уйти домой (или в ближайший бар — неважно). Не станет же он за ней бегать, в самом-то деле. Ну какого хрена она опять ищет приключений? Вся дорога прошла в совершенном молчании. Минут пятнадцать они выбирались из многолюдного центра, удачно попадая четыре раза подряд на красный свет светофора; потом проехали несколько километров спальных районов и оказались за пределами города, держа курс строго на северо-запад и оставляя Финикс позади. Мэйсер одолело будоражащее напряжение, когда мексиканец внезапно вовсе съехал с шоссе на грунтовую дорогу. Автомобиль остановился только через полкилометра возле какого-то заброшенного участка земли. Чуть-дальше можно было разглядеть ржавую табличку с полустёртой надписью «Частное владение, въезд запрещён!». Кейт вышла вслед за Алехандро, будучи серьёзно настроенной добиться объяснений, хотя подозрительная мысль, что он хочет её застрелить и закопать где-то возле ближайшего камня, казалась чересчур навязчивой. Агент оглянулась назад — в нескольких милях от точки их местонахождения на раскалённом горизонте виднелись высотки Финикса. Молчание затянулось. Алехандро спрятал руки в карманы брюк, ковырнув несколько раз носком туфли пыльную землю, а затем бросил на Кейт взгляд, словно бы это она чуть меньше получаса назад затолкала его в машину и привезла на этот Богом забытый пустырь. Он хмыкнул и опять уставился под ноги. — Не нервничай, я ничего с тобой не сделаю, — словно разглядев тревогу в её глазах, успокоил он. — Ладно, и зачем мы тогда здесь? — Мэйсер тяжело выдохнула, сложив руки на груди, беглым взглядом исследуя округу. Или скорее местность или просто территорию, потому что если снести старый деревянный амбар с проломленной крышей и выбитыми дверьми, то и не скажешь, что здесь ступала нога человека. Даже ржавый забор из тонких плоских железяк стоял кусками, появляясь то там, то тут, будто его разрубили на части и разбросали вокруг, как элементы детского конструктора. В неограждённых местах из земли торчали обычные деревянные колья с нацепленными на них коровьими черепами, которые соединяли между собой части забора. Если кто-то и пытался сделать из этого кошмарного места подобие ранчо, то он потерпел полное и сокрушительное фиаско. Алехандро не спешил отвечать. Он сошёл с места, неторопливым шагом направляясь ближе к разрушенному амбару, увлекая за собой обескураженную Кейт. — Тебе нравится это место? — вдруг спросил он, сцепив руки за спиной, решив проигнорировать поставленный ранее вопрос. — Не очень. — А мне нравится, — так же спокойно продолжал мужчина, прогулочным шагом пересекая запустелый двор. В рубашке и пиджаке было душно, но внешне он оставался таким же невозмутимым, как и всегда. — Лучшее из тех, что было, — загадочно проговорил мексиканец, не обращая внимания на замешательство своей спутницы. — Я хочу тебе кое-что показать, — воспользовавшись её растерянностью, заявил Алехандро. Он уверенно шёл вперёд, направляясь мимо живописно разваленного амбара и заколоченного колодца, в противоположный конец, так званого, двора. Они остановились возле ряда вбитых в пыльную, сухую землю кольев. Один из черепов был относительно свежим: на нём остались куски мяса. Ветер разносил запах палёной на солнце гнили, но Кейт даже не скривилась, только несколько раз отмахнулась рукой от противных мух. Алехандро сегодня не отличался разговорчивостью и, судя по всему, ждал, что Кейт возьмёт инициативу в свои руки. И она не выдержала: — И что же ты хотел мне показать? — голос был спокойным, хотя руки мало не дрожали от нервов. Ей не нравился этот разговор — или скорее монолог с попытками телепатии, — не нравилось это место, и ей, чёрт возьми, до дури хотелось курить, что Кейт боялась, как бы у неё не началась ломка, словно у конченной наркоманки. В Алехандро кивнул ей под ноги: — Ты как раз там стоишь. Недоумевающий взгляд Мэйсер опустился на носки собственных ботинок, где под ногами была такая же пыльная комковатая земля, как и по всей Аризоне на многие мили вокруг. Возле одного из кольев рос колючий сорняк с мелкими фиолетовыми цветками. — И что это должно значить? — Ты знаешь, что картель делает с теми, кто перешёл им дорогу? — наконец-то начал отвечать Алехандро, хотя Кейт успела подумать, что лучше бы он и дальше молчал. — Они не будут сообщать где, когда и как, просто в один прекрасный день ты исчезнешь и никто тебя больше не найдёт. В голове словно раздался пушечный выстрел, из-за которого в ушах образовался низкочастотный гул. Когда Алехандро закончил, Кейт даже не смогла найти слов, чтобы съязвить. Именно в этот момент в разуме родилась ужасающая догадка, куда привёз её Алехандро, и чем на самом деле является это всеми забытое место в глуши Соноры. — Ты что, — в горле стало так же сухо, как и в этой дрянной пустыне, отчего слова застревали прямо в глотке, вырываясь наружу вместе с противной хрипотцой, — привёз меня на грёбаный могильник? Он оставался спокойным, как Северный Ледовитый океан, и взгляд его был таким же — совершенно холодным и безмятежным, будто речь шла о чём-то обыденном. Кейт отшатнулась назад. — Здесь примерно двадцать семь трупов, — голос ровный и беспристрастный, по которому нельзя вычислить ни единой эмоции. Алехандро вытянул руку, указывая на другую сторону, где в промежутке между кусками забора были колья, но без коровьих черепов: — А вон то место тебе нравится? Она молчала, потому что горло и рот онемели, как от хорошей дозы анестезии. Внутри Мэйсер давилась невообразимым возмущением, для которого не могла даже подобрать подходящего слова. Желание развернуться и уйти прочь, наплевав на всё, отчаянно билось в висках, но ноги, как на зло, отказывались двигаться с места. Хотелось закрыть лицо руками от отчаяния, но она продолжала стоять, как истукан, безотрывно пялясь в землю, где находился чей-то труп. Десятки трупов, блять. И как он только это делает? Хренов сикарио. Вместо того, чтобы пугать её, лучше бы сообщил об этом шефу. Это же просто самое, что ни есть, глумление над людьми, высшая степень кощунства и прямое доказательство всей бесценности и мелочности человеческой жизни. Это просто за гранью понимания. — Это место будет твоим, Кейт, — он посмотрел на неё, как на неразумного ребёнка, которому в сотый раз поясняют что-то элементарное. — Ты меня совершенно не слушаешь и даже не представляешь, что может случиться из-за твоей беспечности. Мэйсер действительно не слушала, начиная с того момента, когда поняла, что это за пустырь такой. Господи Иисусе, она не могла поверить, это просто не укладывалось в голове, наравне с формулами по высшей математики. Он. Привёз. Её. На. Грёбаный. Могильник. — Я говорил тебе уехать, но ты осталась. И вот, что получилось. Твоего напарника застрелили, как докучающего поганого щенка, — за эти слова Кейт захотелось его ударить, но она лишь сильнее сцепила зубы, отчего челюсть ощутимо свело, — но ты всё равно не делаешь никаких выводов. Я спрашивал, нравится ли тебе это место, только потому, что оно действительно лучше, нежели свалка на другом конце города или заброшенная скотобойня возле Роуч-роуд. — Ты мне сейчас угрожаешь? — Нет, всего лишь предупреждаю, возможно, в последний раз. Пойми же, что ни я, ни Мэтт, ни все федеральные спецслужбы вместе взятые не помогут, если люди из картеля закажут тебя. Ты ходишь по чужой территории, Кетт, а это влечёт последствия. Алехандро не знал, как по другому вразумить её, вставить дурацкие мозги в черепную коробку, пока в этой же голове не наделали дырок. Даже с Мэттом проще найти контакт, чем с мятежной Кейт. Будучи прокурором в прошлой жизни он был таким же упрямым, неотступным, настойчивым и жаждущим справедливости; гонялся за правосудием, как за святым духом, а потом вся жизнь рассыпалась на мелкие кусочки, как по чьей-то злой насмешке. Ничего хорошего из его слепой жажды справедливости не вышло. Ничего хорошего. Абсолютно. Не стоит гоняться за призраками. Гиблое это дело. Он знает не понаслышке. А Кейт только то и делает, что охотится за миражами, напрочь забывая о реальности и возможных последствиях. Он попытался взять её за локоть, но она увернулась, сделав ещё один шаг назад. — Значит, это всё же сделал картель? Это они расправились с Рэджи? Ничего удивительного, но Кейт не ожидала, что он станет об этом говорить, ведь какое дело волкам из ЦРУ до обычных служащих ФБР, исполняющих обыденную работу. Проще оставить всё, как есть, и лишний раз не ворошить осиный улей. — Брось, Кейт, — ему смешно, но он не подаёт виду, — об этом знают все: Грэйвер, Форсинг, даже твой горячо любимый босс. Все знают и всем плевать. И если с тобой случится то же самое, то ты дождёшься в лучшем случае бетонной плиты со звездой на кладбище и нескольких дней траура, а в худшем — будешь закопана на пустыре в безымянной могиле, и хорошо, если тебя не порежут на куски и не сложат в пакет для мусора, который выкинут в ближайший контейнер. А ведь ты этого и добиваешься. Разве я не прав? Кейт слабо ударила его ладонями в грудь и он пошатнулся совсем немного. — Да пошёл ты. Пошёл ты, Мэтт, картель и ваши тупые операции. Я больше не в деле, ясно? Сами разбирайтесь с наркос, без меня. Она хотела уйти к машине, подальше от этого места и Алехандро, но мексиканец резко развернул её к себе лицом, совсем не по-джентльменски: — Я не услышал ответ. — Ты привёз меня в место, где около трёх десятков трупов! — её голос был выше обычного на несколько тонов, но она не кричала. Однако, Алехандро чувствовал, как дрожит от напряжения её рука. Они смотрели друг другу в глаза, когда Кейт прочеканила медленно, слово за словом: — Я. Останусь. В Финиксе. Баста. Тема закрыта. Она не собиралась пасовать. Какого чёрта посторонние люди должны давать ей наставления и советы? Сначала Дэйв, теперь Алехандро. А дальше кто? Она взрослая девочка, сама разберётся. Обратно к машине Кейт почти бежала, чувствуя, как скользят камешки гравия и земли под ботинками, словно нарочно препятствуя ей. Явно по гороскопу сегодня неудачный день. Да что там день — целый месяц тупых неудач, провалов и потерь. Если в умных книжках пишут, что жизнь похожа на зебру, со своими «белыми» и «чёрными» полосами, то для Кейт судьба приготовила в подарок адски-чёрную взбесившуюся лошадь. Ещё одна система не оправдала себя. А теперь ещё и это. О Боже, она думала, что после трупов в стенах её уже ничем не испугать, но оказывается — это ещё не предел человеческого зверства. — Зачем? Зачем ты всё это делаешь? Почему ты так хочешь, чтобы я уехала? — стоя к нему спиной, спросила Кейт. Да, она знала, что является не-волком, но и к агнцам её приписывать не стоит. Кем-кем, а овечкой, покорно идущей на заклание, она отродясь не была. Такие, как Кейт — промежное звено между хищниками и добычей, дверь на границе ада и рая, белое из вкраплением чёрного, не имеющего определённого цвета — только непонятный оттенок. И это намного сложнее, чем быть просто хищником в дикой среде. — А ты ещё не поняла? — голос Алехандро раздался прямо за спиной, будто он говорил ей на ухо. Или это просто слишком сильный порыв ветра? Как же она его ненавидела. Нет, не за пистолет у подбородка, не за то, что опять появился в её жизни, и нет, — грубая насмешка, — не за то, что пятью минутами ранее выбирал для неё яму поудобней да попросторней. Всё дело в его манере играть на чужих нервах. О, наверное, он ловит кайф от того, что вынуждает её задавать вопросы, а потом не отвечает на них. Это должно быть божественно — видеть, как она бесится, когда он загадывает очередной ребус, вместо простого ответа. Этот человек просто неспособен давать чёткие ответы на конкретные вопросы. Не его принцип. — Нет, — откликнулась Кейт, не скрывая раздражения в дрожащем голосе, — я федеральный агент, не гадалка. Алехандро опёрся плечом о дверцу автомобиля, наконец-то ловя озлобленный взгляд Кейт. Она всё знает, конечно же знает — не глупая ведь. Просто не верит. Не хочет поверить. Хорошо, ему не сложно сказать. Если она этого так хочет. Алехандро сложил руки в замок, уставившись в пыльную землю под ногами. — Я не хочу, чтобы однажды мне позвонил Мэтт и сказал, что тебя убили. Не хочу найти тебя застреленной или изрубленной на куски. А ты всё только и делаешь для этого, — ответил честно, хотя мотивы его поступков лежат куда более глубже, но и этого вполне достаточно, чтобы понять — между ними не всё так просто. Алехандро бы вновь сравнил её с дочерью, только теперь это уже невозможно. Всё изменилось слишком резко и кардинально. — Это моя работа, — Кейт ответила, словно обречённая. Хотя оно отчасти так и было. — Эта работа тебя убьёт. Открой глаза, Кейт. — Нет. Нет, — она подняла ладони вверх, останавливая его, — Это. Моя. Работа. Моя. Грёбаная. Работа, — прорычала, как озлобленный волк. Потому что, чёрт возьми, да, это её работа, будь она неладна! Конечно, она здесь не кофе варит и не пирожки печёт, и в дипломе у неё стоят все штампы и подписи об окончании Академии ФБР, а значит — она добровольно подписалась на всё это. — Твоя работа — умереть? — его голос по прежнему спокоен, словно он ведёт светскую беседу. Кейт почти что рычит, когда слышит это. Она хороший специалист и, более того, полностью уверенная в собственных возможностях. — Да пошёл ты, — она дёрнула дверцу и села в машину, понимая, что на самом деле Алехандро прав. Он снова чертовски прав, как всегда, а ей просто не хочется воспринимать это, как должное. Не смотря ни на что, Рэджи тоже был отличным агентом, но это не особо помогло, когда ему пять раз прострелили голову прямо на пороге собственного дома. Хорошо, что сквозь тонированное стекло автомобиля ничего не было видно, потому что Кейт закрыла лицо ладонями, не дав вырваться из горла вою отчаяния и безысходности. Господи, что же это за день такой? Наверное, Алехандро хочет не столько, чтобы она бросила работу, сколько довести её до нервного срыва. Как же она устала.