*****************
Итак, что мне делать? Пока мой неожиданный гость принимает душ, я лихорадочно обдумываю сложившуюся ситуацию. За последние пять минут, узнал несколько вещей, которые, пожалуй, знать такой любопытной особе как я не стоило, для моего же блага, теперь надо быстро решать, что со всем этим делать. Кай – бета – это хорошо. Ему двадцать два, значит он на три года старше меня – это нормально. А вот то, что когда я предложил обратиться в больницу из-за его состояния, а парень стал юлить, уклончиво отказываться, при этом даже попятился и глазки забегали – это было плохо. Очень-очень плохо! Какие приключения я опять нашёл на свою задницу? Хотя в этот раз скорее – подобрал. Складывалось впечатление, что Кай от кого-то скрывается и ему нельзя нигде отсвечивать, где бы его могли быстро найти. В больницу он не хотел, а вот у меня спросил, можно ли ему ненадолго остаться здесь перевести дух и прийти в себя? Я беззаботно разрешил, но блин… Ненадолго – это сколько? Какое-то малость неопределённое понятие. И что скажут родители? Как я понял они уехали по делам. Почему я так поступаю? Нет, конечно, пройти мимо, бросив его в том проулке, я не мог, но оставлять его в доме тоже не совсем разумно. Или мне уже стало интересно? На этом вопросы, которые возникли, не заканчивались. Под серой невзрачной неприметной блёклой обёрткой пряталась, как оказалось начинка полная сюрпризов. Пока бета был в душе, я закинул его мокрые от пота шмотки в стиралку, а ему временно принёс папины вещи. Отцовы были бы слишком большими, а мои наоборот маленькие. Если судить на глаз (мерки с него я не снимал), то размер как у папы, примерно. Кай стоял, обмотав полотенце вокруг бёдер и явно чувствуя себя неловко и неуютно, пока я отдавал ему одежду, объясняя, что решил его вещи постирать. Вот тогда-то и были совершены мною новые открытия. Первое из которых – это шрамы. Они были по всему телу, а не только на животе. Стоя передо мной прикрытый одним полотенцем он ничего не мог поделать с тем, что я видел весь этот ужас, покрывающий его кожу, словно художник-садист использовал его как холст, нанося рисунок на тело парня. Шрамов не было только на лице и шее, поэтому он, наверно и носит летом брюки и рубашки с длинными рукавами, а не шорты и какие-нибудь майки. Скрывает? Хотя, кожа с тыльной стороны ладоней так же покрыта белыми шрамами. Второе открытие – на обеих руках, насколько я могу судить, не хватает по одной фаланге на безымянных пальцах. На это я сначала внимания не обратил, а сейчас как-то бросилось в глаза. Третье – ноги. Ступни, голени практически до колен, кожа неровными рваными полосами неестественного белого цвета, будто там были сильнейшие химические ожоги. Откуда я знаю о таких повреждениях? Всё очень просто. Мой дед когда-то работал на заводе, военно-оборонная промышленность. И однажды ему на руку попала капля какого-то химического вещества, коих там было в избытке. Я не в курсе как было сначала, но у него так до конца жизни и остался след от того происшествия, как клякса и кожа побелела, да и восприимчивость в том месте пропала. Но Кай ходит, это всё прошлое, единственная мысль, которая приносит облегчение, даёт силы, чтобы не содрогаться, видя всё это. Но меня поджидали ещё два «сюрприза». Один из шрамов пересекая грудь, вертикально разрезал правый сосок пополам. Должно быть, дабы исправить этот «дефект», бета проколол его, вставив штангу, пытаясь таким образом соединить то, что от него осталось, а может и вернуть, хоть часть былой чувствительности. Ну и последнее открытие озадачило меня на всю катушку. Чуть ниже затылка у парня имелась татушка. Небольшая, ничего особенного, просто имя, но… Чёрт! Знаю, набивают имена родителей, братьев, сестёр, детей, чаще возлюбленных, реже закадычных друзей, но такое вижу впервые. Кто будет делать татуировку своего собственного имени? Зачем? Это как-то странновато… Подписать своё тело своим же именем? Для чего? Чтобы не забыть, как тебя зовут – глупость! По виду не скажешь, что парень страдает нарциссизмом. Да и место такое, без помощи двух зеркал фиг увидишь. За то время, что Кай был в ванной, я успел выяснить, родителей не будет до глубокой ночи, а ещё позвонил Артёму извиниться, что не смогу забежать к нему. Не мог же я выставить человека, который десять минут назад терял сознание, на улицу? — Спасибо за одежду, душ и вообще, – бета на секунду прикрыл глаза и удержал своё пошатнувшееся тело, схватившись за спинку стула, – что помог и не прошёл мимо. — Не за что. Так что случилось? – сажусь на кровать, поджав под себя ноги. — Я и сам не понял. Стало душно, жарко, голова закружилась и вот я уже оседаю на землю. — Вообще-то я не об этом спрашивал, – пятернёй взлохмачиваю волосы. – Что произошло, из-за чего тебе нельзя в больницу? — Почему нельзя? Можно, но я же говорю, в этом нет необходимости. – Кай присаживается на стул и облегчённо выдыхает. Он хотел сделать это незаметно, вот только ничего у него не вышло, я заметил. Кажется, ноги его ещё плохо держат. – Всё в порядке. Верну тебе вещи, когда смогу переодеться в свои и больше беспокоить не буду. Папины вещи всё-таки оказались немного коротковаты для беты. Но он что правда думает, что я так просто его отпущу? Ха. Наивный. От меня не так-то просто сбежать. Не на того нарвался. Я же знаю, чем мне грозит такой исход событий – смертью от любопытства. К такому ещё не готов, так что… — Плохо? – смотрю как парень, скривившись, прикрыл рот тыльной стороной ладони и позеленел. Прикладываю титанические усилия, дабы не разглядывать искалеченный палец, прикусываю кончик языка, пресекая поток бестактных вопросов готовый сорваться с него. — Мутит что-то. — Ты когда ел в последний раз? — Вчера… Позавчера… Я как-то упустил из виду этот момент. – Бета задумался над моим вопросом, а вот его желудку над этим размышлять, похоже, надобности не было. По комнате поплыло недовольное бурчание. — Ясно. Пошли. – Встав, хватаю за руку парня и тяну к выходу за собой. Лучше сразу его придержать, не хватало, чтобы он с лестницы навернулся. — Не стоит беспокоиться, Тим! – интересный он тип! Падает в обморок, не пойми от чего, то ли от жары, то ли от голода, а я должен проигнорировать сей факт? А как же старая добрая помощь ближнему? Или в современном мире это уже неактуально? — Цыц. А ну тихо! Из нашего дома ещё никто голодным не уходил и ты первым в этом деле не будешь. – Не теряя время на досужие разговоры, веду его в сторону кухни, парень покорно следует за мной, поняв и приняв, что сопротивление бесполезно. — Так от кого ты скрываешься? – на столе появился хлеб, сыр, ветчина, салями, помидорчики, огурчики, кетчуп, пиала с ассорти из орешков, вазочка с конфетами, крекеры. Достав из ящика два ножа, с сомнением покосился в сторону Кая, но мотнув головой, один протянул гостю, подключив его к работе. — С чего ты взял, что я от кого-то скрываюсь? – в четыре руки мы лихо настрогали себе бутербродиков и приступили к трапезе. – Похож на уголовника-рецидивиста? Одариваю его снисходительной улыбочкой: «Чай, кофе?» — Чай. А масло можно? – достаю из холодильника по бутылке холодного чая, ставлю маслёнку со сливочным маслом перед бетой и, усевшись, выразительно смотрю на него. – И вон то ещё, можно? – палец Кая указывает на полку, где в ряд выстроились стеклянные банки с различным сыпучим содержимым. — Что? – что его могло там привлечь и понадобиться? Соль, перец, мука, разные крупы. Навряд ли что-то из этого. Разве что… – Это? – стянув банку с разноцветной посыпкой, какой обычно притрушивают куличи, протягиваю парню. — Да! Спасибо! Серая одежда, неприметная внешность (если конечно не заглядывать под одежду), знаете, создаётся впечатление, что он пытается быть как можно более незаметным, слиться с серой массой, мимикрировать и у него почти получилось, но стоило ему улыбнуться… Скажем так, до сегодня я не подозревал, что улыбка настолько меняет человека. Милый, обаятельный, симпатичный, осветился, я бы даже сказал, засверкал каким-то внутренним светом. И где та серость, которой он уподоблялся? Он яркий! — Кай, я с тебя не слезу, – напоминаю о своём вопросе, который так и остался без ответа. Бета понимающе хмыкнул, но продолжил размазывать масло по куску хлеба. Я заворожено смотрел как он, посыпав всё это присыпкой, смачно откусил и довольно зажмурился. – Вкусно? – с подозрением кошусь на странную помесь бутерброда-тоста-десерта. — Ага! Мне мама такое в детстве перед школой давала. А когда вырос этого, – стучит по банке с разноцветными разномастными крупинками, – не покупал. Незачем было, да и забыл, наверное. А вот сейчас увидел и вспомнил. Это должно быть странно, но, – вытирает пальцы о салфетку и доверительно смотрит мне в глаза, – до сих пор вкусно. Вроде ничего особенного, но отчего-то вкуснее многого, что я пробовал. — Ничего странного, – пожимаю плечами, вздыхаю и делаю себе такое же «лакомство», для пробы. – Для тебя это готовил любимый человек, с любовью, когда ты это ел в детстве то, скорее всего, был счастлив. Вот и запомнил. Ассоциация, которая пробудила ассоциативную связь. Ешь то, что ел в детстве – значит вновь доволен, это вызывает чувство радости. Ностальгия. — Воспоминания о том времени? Возможно. Хотя мама умерла, когда мне исполнилось девять, так что… моё детство довольно рано закончилось. — Прости… — Ничего. Это было давно. – Парень отмахивается, словно говоря не брать это в голову, ведь я не знал, но.… Всё равно это печально, грустно, больно. Какая разница, когда ты потерял самого близкого человека? Вряд ли боль от потери утихает, к ней просто привыкаешь, с ней учишься мириться и жить дальше. — Хочешь сказать невкусно? – Кай, прищурившись, уставился на меня, потянувшись через стол, выхватил приготовленное мной нечто и ткнул этим в мою сторону, ожидая вердикта. Разглядываю как сахарные крупинки, окрашенные в разноцветный пищевой краситель, подтаивают в масле, от жары оставляя на поверхности, целую палитру расплывающихся и смешивающихся цветов. Закрыв один глаз, скривившись, наклоняюсь и осторожно откусываю маленький кусочек, не забирая этот чудо-бутерброд у парня. Вот чёрт! Резко врубаю задний ход и отшатываюсь. Он словно кормит меня, а я будто уже ем из его рук. Так, Тим, осторожнее. Верный признак того, что ты скоро потечёшь, раз мозг стал отключаться. Такое время лучше не проводить с незнакомыми людьми, нужно держаться подальше. — Ну как? – бета вернулся к поглощению пищи, сделав вид, что ничего не произошло. Или он, правда, не понял, не заметил, что только что случилось? — Нормально, – недовольно бурчу. Я недоволен? Блин, да я радоваться должен такому положению вещей, а я недоволен? Ну всё, течка не за горами, жди в гости. А «лакомство» на удивление ничё так, действительно нормальное.*****************
— Ты прав. Меня кое-кто ищет. – Перебравшись в гостиную развалившись в разных концах дивана разморенные безжалостной жарой, я наконец-то услышал то, о чём подозревал с самого начала. — Ах-а! – моих сил хватило только на этот незамысловатый возглас. Скашиваю глаза в сторону беты. – И кто? Какая-нибудь группировка, кредиторы, мафия, полиция, ФСБ, КГБ, ФБР, якудза, Интерпол? Мне нашествие ОМОНа и Беркута ждать? Ты скажи, я хоть папины вазочки приберу. — Ничего с вазочками не случится, никто из вышеперечисленных тобою мной не интересуется. — Тогда кто? — Один альфа. – Кай стал задумчивым и, погрузившись в мысли, бессознательно поцарапал обивку дивана. — Это он…? – спрашиваю шёпотом, кивая на его торс, одновременно стучу себя по ноге, потом по пальцу на руке, намекая на другие увечья парня. Вся безмятежная атмосфера испарилась бесследно и безвозвратно. – Из-за этого ты от него скрываешься? — Ты про это? – Кай проводит пальцами по тыльной стороне ладони, очерчивая тонкие нитки белых шрамов. – Нет, конечно! – на его лице появляется громадное удивление (как я мог сказать такую чушь?), которое быстро сменяется возмущением (как в моей голове могла появиться такая мысль?). – Нет. Он ничего такого мне не делал. То, что ты видел, осталось в наследство от непростого периода в моей жизни. — Непростой период? Что ты имеешь в виду? – до сих пор почему-то разговариваю шёпотом, будто боюсь кого-то потревожить. — Было время, когда мне пришлось продавать своё тело. Я, кхм, не горжусь этим, да и думаю, уже сполна заплатил. – Кай ещё раз пробегает кончиками пальцев по шрамам и нервно одёргивает рукава рубашки, прикрывая кисти рук. В папином гардеробе я нашёл самую лёгкую летнюю рубашку и штаны, правильно рассудив, что бета в жизни не сможет расслабиться и отдохнуть, если придётся напялить шорты и футболку. Мне много чего захотелось узнать, но понимаю, разговор на эту тему лучше прекратить. На некоторое время погружаемся каждый в свои мысли, сидим в полной тишине, только шум с улицы изредка доносится. Нет, ну не сволочи мои соседи? Когда я пёр бету на своём горбу, улица как будто вымерла, а теперь судя по звукам, у нас за окошком проходит центральная магистраль. Кай сказал, ему пришлось продавать своё тело. Торговать собой? Проституция? Так остро нужны были деньги? Но ведь можно найти любую другую работу, даже если нет специальности, диплома, образования. Ему двадцать два, шрамам, я не специалист, но полагаю не меньше трёх лет, а то и больше, гораздо больше. Предположим, встала острая потребность в средствах и парень решил, что самый быстрый и лёгкий способ «срубить бабок» побольше – это продавать собственную задницу. О`кей. Но когда пошла такая жара, такая пляска, когда его впервые покалечили, неужели он не прекратил этим заниматься? Не понимал насколько это опасно? Всё это с его телом случилось же не за один раз? Нет. Шрамы разные, это даже я вижу. Ему нравится боль? Сильно сомневаюсь. Не похож он на человека, который кайфует от боли, не тянет он на мазохиста в моём представлении. Почему он начал это делать, почему продолжал? Окажись я на его месте, то после первых двух шрамов кинулся бы искать другой способ заработка. Да хоть дворником, хоть кем. Почтальоном, продавцом, грузчиком, разносчиком пиццы, распространителем листовок, клейщиком объявлений, срывателем этих самых рекламок. Уборщиком, их вечно в любых заведениях не хватает. Не понимаю причин беты выбрать занятие такого рода, тем более это привело к печальным последствиям для его собственного тела. — Так, а что там с альфой? – за окном медленно вечерело. Мы перебрались в мою спальню, чтобы, вернувшись домой, родители нас не застали восседающими в гостиной. У Кая было немного налички и всё. Ни телефона, ни знакомых, у которых он мог бы на время остановиться. Я предложил, по крайней мере, эту ночь перекантоваться под кровом этого дома. Но отчего-то я знал, что родители такое моё гостеприимство не одобрили бы. Именно поэтому решено было Кая прятать. Да, мне девятнадцать и я прячу в своей спальне бету от своих родителей. Узнай о госте предки бы выели мне мозг, парня забросали подозрениями, надо признать небезосновательными, а после два варианта развития событий: либо в больницу, либо вызов дежурного патруля полиции на дом и дальше этапировать Кая в СИЗО. Я понимаю, что они волнуются за меня, оберегают, опекают, но всему есть предел. Это трудно объяснить, как интуиция, но я верю, что Кай не сделает нам ничего плохого. Не ограбит, не прирежет посреди ночи. Во мне вспыхнуло доверие к этому парню. — Я ушел, не взяв с собой ровным счётом ничего. Мне ничего его не нужно, да и чтобы напоминало о нём, не хочу. Всё оставил: одежду, ключи, прочие вещи, кредитки, потому что по ним легко можно отследить передвижения человека и где он ими расплачивается. Паспорт есть, но светить им нежелательно (я видел документ, который вытащил из нагрудного кармана рубашки перед стиркой). В этот раз и мобилку оставил. В прошлый раз взял, выключил, но оказалось, что запеленговать сигнал можно даже с выключенным телефоном. Надо было батарею вытянуть, а я не догадался… — Стоп-стоп, подожди, что? В прошлый раз? – округляю глаза и, не задумываясь, хватаю его чуть ниже локтя. – Так ты что же, не первый раз от него уходишь? — Нет. Не первый. — Сколько ты уже с ним? — Примерно с девятнадцати лет. – Кай откидывается на подушку и устало потирает лоб. Смотрю на него с сочувствием и жалостью. День выдался длинный, ему было плохо. А теперь после душа, одетый в чистое, сытый неудивительно, что парня клонит в сон. Его тело взывает подарить последнюю милость – забыться сном. Глаза парня осоловелые, веки медленно опускаются, но он пока ещё держится, из последних сил, разморенный. Хе! Мысленно коварно потираю руки, и смеюсь как заправский злодей замысливший, по меньшей мере, завоевание мира. Самое время аккуратно приступить к расспросам-допросам. — И сколько попыток уйти за эти три года ты предпринимал? — Хм… По одной каждый год. – Кай вытягивается на моей кровати и сладко зевает. — Как стабильно. Почему возвращался? – сажусь в ногах у беты по-турецки. — В том-то всё и дело, что я не возвращался. Каждый раз он меня находит и возвращает. У него словно компас внутри, стрелка которого всегда указывает на меня. По-другому я не знаю, как объяснить то, что он всегда меня находит. Чувствует? Жучков на мне и передатчиков быть не может, я ничего уже с собой не беру. — Тогда как он это делает? Откуда знает, где тебя искать? — Вот и мне интересно. Но если в первый год знакомства с этим альфой я ещё чему-то удивлялся, то потом понял – он всегда добивается того, чего хочет. Чего действительно хочет! Он знает обо всём, что его интересует. — Но если ты всерьёз решил уйти, скрыться от него, то он не сможет найти тебя. Стрелка говоришь? Звучит так, будто вы истинные и альфа чует тебя на расстоянии, – прикусываю язык. Вот идиот! Это больная тема для каждого беты, нахрена я её поднял? — Истинные… Хе… Ну, да, – Кай повернулся на бок и тяжело вздохнул, – это же невозможно. Ну, то есть с таким как я. И как это понимать? Он имеет в виду: с таким как он – бетой, или с таким как он – искалеченным, который продавал себя? — Ты его любишь? — Нет. – Бета ответил, прямо глядя мне в глаза ни секунды не сомневаясь в своём ответе и не размышляя. — Нет? – сказать, что я удивился – это ничего не сказать. Услышав, как он говорит об этом альфе, а при упоминании истинных в интонации парня появилась печаль и грусть я подумал, что он влюблён. Хотя учитывая, с какой твёрдостью в голосе он сказал это «нет», сомневаться в искренности и правдивости не приходится. – Тогда почему ты с ним? — Он многое для меня сделал. Я ему всем обязан. Можно смело сказать, он спас мою жизнь. Если бы не он, то меня бы уже, скорее всего, в живых не было, либо моя жизнь была бы сущим адом, и я завидовал бы мёртвым. — Ясно. Он тебе помог. Молодец. Хвала ему за это и честь. Но ведь из-за одной благодарности невозможно быть с человеком, так нельзя! – даже не замечаю, как повышаю голос. – Или этот альфа тебя шантажом удерживает? Типа, ты ему за всё должен? — Нет, Тим, ты не понимаешь. Это не только благодарность за всё, что он для меня сделал и делает, но и… привязанность. Глубокая привязанность, гораздо глубже, чем я сам могу понять и объяснить. С подросткового возраста у меня проблемы с доверием окружающим. Но стоило только этому человеку появиться в моей жизни, как он приобрёл надо мной безграничную власть, добился полного доверия, заслужил своими действиями и поступками, если быть точным. Всё это до боли похоже на какую-то зависимость, беспрекословное подчинение, повиновение. Даже уходя, я до конца и сам не верю, что уйду. Меня как будто что-то держит рядом с ним и не отпускает. — Может поэтому он тебя так легко и находит всякий раз, м? – задумчиво разглядываю бету. – Ведь на самом деле ты сам хочешь, чтобы он тебя нашёл и вернул. Поэтому и скрываешься недостаточно хорошо. Если человек твёрдо решил уйти – он уйдет, и хрен что его способно будет остановить. — Ты не прав. – Кай отрицательно качает головой. – Я принял окончательное решение, и менять его не собираюсь. Хочу раз и навсегда покончить с этим. — Почему? – вытягиваю ноги и ложусь валетом с бетой на своей кровати. – Зачем тебе это, если ты говоришь, что он не плохой и хорошо к тебе относится? — Потому что это бессмысленно и бесполезно. Ни к чему хорошему такая ситуация всё равно не приведёт. Лучше прекратить всё раньше, пока не зашло слишком далеко. Если не сделать этого сейчас, то потом… — Ты боишься, что влюбишься, но наступит момент, когда вам придётся расстаться? Даже если сейчас тебе тяжело от него уходить, но потом может быть гораздо хуже и больнее? Так? Превентивные меры? — Как не прискорбно это признавать, но ты прав, Тим. Я же прекрасно понимаю, что не пара ему. Он – альфа и рано или поздно встретит подходящего омегу, создаст семью, заведёт детишек, даже если сейчас у него этого в планах и нет. И тогда я стану помехой, от которой нужно будет избавиться. Нас тянет друг к другу обоих, странная привязанность не только с моей стороны, она обоюдная. И даже если наступит время, и он мне не скажет ничего о расставании, то уж его будущая половина вряд ли будет терпеть такой довесок к избраннику как меня и молчать. — И ты делаешь попытки сбежать когда… — Когда чувствую, что мы слишком сближаемся, что он близок к тому, чтобы зацепить мои чувства, задеть за живое, достать нутро. — Тогда ты, Кай, берёшь тайм-аут, делаешь перерыв, даёшь вам обоим время остыть? — Да что ж такое-то, а?! – бета резко садится на кровати и от резкого подъёма хватается за голову, сжимая виски пальцами. – Я ухожу конкретно, без намерений вернуться! Это не перерыв, не передышка, не пауза, это побег! — Ну да, да, конечно, – расплываюсь в улыбке, а Кай стонет и падает назад на подушку. Кажется, я смог довести бету до нервного припадка. – Именно с таким твёрдым убеждением и намерением ты и сбежал. А для пущей убедительности, что тебя точно в этот раз не найдут, выбрал местом где скрываться наш маленький городок? Логично парень! – смеюсь в голос. — Я не идиот и знаю, что затеряться легче в крупном городе. – Кай садится и, морщась, потирает лоб, но должно быть голова уже не так сильно болит, потому что он остаётся в сидячем положении. — Так что тебе мешало…? Как ты оказался в нашем захолустье? Почему не драпал в центр округа или в столицу? — Я же тебе уже говорил, что оставил всё. Абсолютно всё, ничего не брал. Как понимаешь для дальнейшей жизни, без разницы в крупном городе или нет, нужен хоть какой-то стартовый капитал. Наличных у меня оказалось слишком мало. А тут выпал неожиданный шанс быстро заработать приличную сумму. Дальнейший логический вопрос боюсь задавать, учитывая то, что я знаю о том, как он зарабатывал раньше. — И что тебе нужно было сделать? Какое такое дело привело тебя в наши края? — Надо было проверить кое-что, подтвердится или нет. После я сразу же собирался затеряться в крупном мегаполисе, но… жара спутала мои планы, и я свалился без сознания. — Ну так, а деньги получишь? Ты проверил, что необходимо было? Подтвердилось? Нет? У Кая в глазах вновь появилась какая-то грусть. Он посмотрел в мою сторону и в его взгляде обращённом на меня мелькнула… жалость? Бета опять улёгся и в тишине комнаты мы услышали, как внизу хлопнула дверь, оповещая, что мои родители вернулись домой. «Проверил», – прошептал Кай, когда я уж было подумал, что мой вопрос останется без ответа. Вот только отчего-то от его ответа и то, каким голосом парень это произнёс, у меня мороз пробежал по спине, и судорожно свело пальцы.