Эта война никогда не закончится

Воздух пропитался дымом и гарью. Недавно всё небо горело настоящим пламенем. Наш отряд на передовой, уже третью неделю торчим здесь в окопах в ожидании наступающей армии. Я, Хопкинс и Роули на сторожевых вышках, но сейчас сидим в палатке после смены и курим. Рыцарь ордена Катерины, наш командующий, ходит где-то снаружи. Мы находимся на самой границе Эрафии, и здесь пахнет смертью и серой. Периодически отдельные отряды демонов пытаются прорываться, но мы отбрасываем их. Не без потерь, конечно. На прошлой неделе огненным шаром снесло голову Фрэнклину, нашему знакомому с восточного фронта, которого перебазировали сюда. И троих дней не протянул, бедняга. Тело его мы тогда так и не нашли. Сейчас все тихо. Вдалеке временами в небо поднимаются столбы пламени — срабатывают огненные мины. Курим, молча глядя вперед. — Как думаешь, Крэгсли, мы уйдем из этой бойни живыми? Война-то только недавно началась. У меня смутные сомнения, что не удержим мы старую границу Эрафии. Западный фронт наполовину прорван, там сейчас бойня идет. — Роули ежится. Осень выдалась холодная, а стеганки ни черта не греют. В таких условиях, когда пальцы еле гнутся, даже арбалет зарядить проблема. — Не знаю, Роул. Как бы то ни было, мы все равно не можем вернуться, пока демоны топчут нашу землю. До столицы еще далеко, но я не вижу, чтобы силы Эофола подходили к концу. Подкреплений нет, у нас даже болтов осталось на донышке. Скоро зубами с адскими отродьями мериться будем. Все же надеюсь, королева Катерина не забыла о нашем существовании. Холодает, ветер усиливается, и приходится дополнительно воткнуть колья в края палатки, чтобы не сдуло. Костер на улице уже потух, теперь вокруг темно. — Поздно уже, надо выспаться перед сменой, — сонно протягивает Роули и, сняв сапоги, ложится на подстилку, накрывшись небольшим солдатским одеялом. Хопкинс пошел по своим естественным делам под слова засыпающего Ро: — Только подальше отойди. — Смеемся, затем всё смолкает. Абсолютно всё. — Ты слышишь? — спрашиваю, прислушиваясь. — Что? — настораживается Роул. — Ничего, в том то и дело. — И правда, ничего. Ни звука взрывающихся мин, ни молний, ни звона стали в глубине фронта. — Может... Победили? — Встает, снова прислушиваемся, выходим из палатки и находим сторожевых. — Все тихо, — с недоумением сообщают те. Затем один из солдат восклицает: — Да это ж мир, братцы! Кончилась война! Смотрим на него, как на сумасшедшего. Мир с демонами? Он точно не в себе. Внезапно раздается очередной взрыв, довольно громко, и мы выдыхаем. Нет, значит, все как прежде. — Пошли спать. Возвращаемся в палатку и уже все трое готовимся ко сну. Хопкинс перед сном съедает яблоко, Роули просто лежит, закрыв глаза, а я, убрав книгу, которую читал на посту, стелю свой плащ на голую холодную землю. Снаружи слышатся шаги. Высокий, крупного телосложения мужчина заглядывает. Это рыцарь, его палатка находится рядом с нами. — У вас лишних дров не будет? Костер надо поддерживать, а в лес идти что-то совсем не хочется, — оборачивается, глядит на черную сплошь гниющую рощу. — Посмотри за задней стенкой, — сквозь сон бубнит Роули. — Спасибо. — И собирается уходить. На поясе у него висит какой-то светящийся предмет. — Стой. А что это у тебя? — В недавнем бою у инфернала одного отбил. Он с этой штукой половину нашей роты сжег. Однако греет! — Не одолжишь на одну ночь? А то костер в палатках разводить... Чревато. Задумался, потом снял артефакт с пояса и протянул нам. Благодарим, Хопкинс берет алый шар в свою руку. Внутри будто бы переливается жидкое пламя всеми оттенками алого. — И что? Какой-то он холодный. Может, надули? — Дай сюда, — говорю. Взяв артефакт, смотрю на него и вспоминаю своего прежнего учителя. Я ведь когда-то хотел магом быть, да не сложилось, даже первую ступень осилил с трудом. На том и забросил. Освежив в памяти способы взаимодействия с артефактом, мысленно вызываю ощущение тепла, исходящее из шара. И правда — нагревается. Таким образом в считанные минуты в палатке становится довольно тепло. — Пробудил. Все, можно спать, так точно не замерзнем. Кладу шар в маленький чехол себе на пояс. Чехол для всяких мелочей, но артефакт туда помещается. Уставшие, засыпаем теперь уже быстро. Война... На войне каждая ночь может стать последней. Резкий взрыв оповещает, будто бы кричит: Тревога, тревога! Как заведенные игрушки, вскакиваем, скорее натягиваем жилеты, шлемы на головы, арбалеты в руки и бегом наружу. Оглядываемся: вокруг огонь, остальные в такой же панике несутся к окопу. Сторожевые вышки горят, часть арбалетчиков уже за земляным валом, стреляют в темноту. А там, в черноте красным пламенем виднеются силуэты. Рогатые демоны с яростным ревом бегут, несокрушимые. Один уже почти прорвался. Вскидываю заряженный арбалет — выстрел. В правый глаз. — Не растерял навык, — подбадривает Хопкинс, смеясь. Укрываемся за землей, держа арбалеты наготове. Заряжаю свой. Уже несколько десятков трупов на поле, а в лесу какое-то шевеление. Стоим, затаив дыхание, ждем новой атаки. Роули ранен, прихрамывает на одну ногу, штанина пропиталась кровью. — Тебе к медику, Роул! — кричу сквозь очередной взрыв в небе. Отнекивается, крепче сжимая арбалет. Несколько силуэтов появляются между деревьями, в следующее мгновение дюжина пылающих сфер огня обрушивается на окопы. Несколько из соседней роты не успели укрыться, так и упали головешками. — Твою! — ругается Хопкинс. — Что, опять приперло? — охрипшим от сухости голосом смеется Роул. — Да иди ты, шутник! В воздухе зависает гудение, низкое, гортанное. — Что за дрянь? — удивляюсь. Аккуратно выглядываю из окопа. — Портал! — кричу, — Надо найти капитана, мы должны отступать! — Стоило пламенной двери сформироваться, как наружу хлынула орда бесов, стремительно несущихся в нашу сторону. Две дюжины арбалетчиков снова примерзают к земле, посылая стальные болты. Первая волна падает замертво, но по ним несутся другие. Чувствую тепло, в голову приходит безумная мысль. Суетливо, раза с третьего, достаю шар из подсумка и поднимаю руку с ним вверх, мысленно представляя, как в болотного цвета дьяволят летят пламенные шарики. Слышу шипение, поднимаю взгляд и вижу, как с шара слетает, буквально стекает ртутью огонь, несется туда, вперед, следом за ним еще один, и еще. Невозможно. Враг отступает. Похоже, подумали, что здесь есть маги, и решили поберечь силы. Друзья с удивлением косятся, остается лишь пожать плечами и убрать шар обратно. Рыцарь за ним так и не пришел. — Кончилось? — выдыхает Хопкинс. — Ненадолго. Еще полчаса ждем, но всё тихо. Снова выставляют часовых, а мы возвращаемся к палатке, изможденные и пропахшие землей. Роули не дает покоя с распросами о шаре. — Давай потом об этом? — и отворачиваюсь к стенке. Утро хмурое. Грозовой фронт близится, черный, как ночь, уже к полудню подойдет. Суета по всему лагерю, невыспавшиеся люди вяло занимаются делами. Не помню, когда у нас был последний хороший сон. Мы стоим у окопа вдвоем, я и Хопкинс. Роули стало хуже с ногой, поэтому оставили его в медблоке. Рана загноилась, а вокруг неё образовалось несколько язв. Если с ближайшим подкреплением не прибудут маги-лекари, будет хуже всем нам. После вчерашнего боя лазарет забит перевязанными, убитые уже погребены недалеко от лагеря в общей могиле. Снова курим, чтобы хоть как-то отвлечься от плохих мыслей. Гром войны стабильно продолжает громыхать за лесом. Эта война никогда не закончится...