***
Наследник Чумы больше не потревожит магический мир! Когда отправленная на переговоры с Наследником Татьяна Гроттер явилась в Скаредо, то не обнаружила там ничего, кроме бездыханного тела Ивана Валялкина. Тело отправлено на то же кладбище, где покоилось до этого. Теперь нас ждёт долгое и тяжёлое восстановление после месяца разрухи, но самое тяжёлое позади — Наследник окончательно и бесповоротно мёртв!
***
— Я только свыкся с мыслью, что Ванька жив, а теперь он снова мёртв. Таня и Ягун медленно прогуливались по океанскому берегу, наслаждаясь долгожданным покоем. Катя уехала на Лысую Гору, только там теперь она могла найти квалифицированных специалистов, а Глеб предпочитал общество приведений в одной из башен Тибидохса. Гроттер ничего не ответила другу, не сводя задумчивого взгляда с размытой линии горизонта, над которой постепенно разливался закат. — Я верила в то, что рано или поздно он осознает, что сотворил. Мы с тобой знали его лучше других, и, я уверена, ты тоже верил в это. Баб-Ягун невесело усмехнулся и, подняв округлый камешек необычно насыщенного бурого цвета, запустил его в океан. Фонтан брызг взметнулся в воздух слишком слабо, и внук Ягге запустил пару искр вдогонку, борясь с желанием обрушить в воду камешек покрупнее. Поймав удивлённый взгляд Гроттер, мужчина рассмеялся чужим, колючим смехом. — Успокаивает, знаешь ли. Знает. Знает, как никто другой. Правда, у неё была другая забава — прогуливаясь по лесу, Таня нашла кособокую скалу, очень твёрдую, явно стоящую на своём месте со времён строительства школы, и с той поры каждый вечер ходила к ней и пускала в неё искры. Зелёные, красные, скала по какой-то причине разрушалась от любых очень медленно, будто нехотя, делая одолжение разозлённой на неё волшебнице. Ягун знал о ее развлечении и ничего не говорил. За последнее время все они безупречно овладели искусством тактичного молчания. Запустив ещё парочку камней размером с голову Гоярына, Баб-Ягун повернулся к подруге, подозрительно сощурившись. Или всё дело было в заходящем солнце, слепившим глаза? — Ты ведь позвала меня сюда не для того, чтобы полюбоваться на моё профессиональное метание камней? Девушка вздохнула, понимая, что для него она и без подзеркаливания была открытой книгой. Сев на песок и опустив босые стопы в воду, она ещё немного помолчала, наслаждаясь шёпотом волн, лижущих берег, уничтожая их следы. — Когда я разговаривала с Ванькой, он сказал, что Глеб всё равно вернётся в подземное царство. Я разговаривала с Сарданапалом, и он согласился с ним. Пребывание Глеба в подлунном мире болезненно для него, в итоге он станет слабее самого захудалого призрака, пока не исчезнет совсем. Никто не знает, где он появится, на утёсе ли бесконечности, где царствует Танатос, или в обители Аида. Сарданапал придерживается теории того, что он исчезнет совсем. Как будто его и не было на свете. Баб-Ягун молчал в ожидании продолжения. Он не ожидал от Тани такого подробного ответа, поэтому сейчас боялся спугнуть её. — Единственное, что может спасти его — добровольное возвращение в подземное царство. А я… — Гроттер подняла глаза на друга, и тот впервые за долгое время увидел в них решительно-упрямое выражение, которое часто можно было увидеть до возвращения Наследника, — Я хочу пойти с ним. Ягун мог бы сделать многое. Заговорить Таньку, запугать, умолять. Но вместо этого он просто согласился.***
Ягге смотрела в око, как Бейбарсов и Гроттер сошли в подземное царство. Танатос лишь криво усмехнулся, наблюдая за тем, как болезненно скривилось лицо богини. — Ты слишком переживаешь. Пройдёт пару-тройку сотен лет, и ты снова привыкнешь к нашим играм. Старушка подняла на него злые глаза, а затем, не найдя ответа, просто развернулась и исчезла. Ей сейчас предстояло встретить новых обитателей царства Аида. Танатос же, прокрутив око, остановился на лице Ягуна — бесстрастном, безэмоциональном, но почему-то выражавшему облегчение. — Да, ты прав, Баб-Ягун, теперь всё закончилось. И бог Смерти разразился неприятным, торжествующим смехом.