Помутнение

Ее сознание пробивалось сквозь толщу густой и вязкой тьмы. Где-то в глубине этой темноты Скинтель слышала голоса и доверчиво шла за ними. В те моменты, она кромешно не понимала, что происходит и что с ней случилось. Темнота медленно выцвела и рассеялась. Мираж обнаружила себя в ванне бакты. Ее голову кто-то заботливо поддерживал, не позволяя соскользнуть в мерзкую целительную массу. Сознание удержать не удалось: перед глазами мигнули лампы на потолке, а затем снова наступила тьма. Во второй раз Мираж пришла в себя медицинской палате. Рана оказалась плотно перевязана с бактой, к руке тянулась трубка капельницы. Скинтель вяло пошевелилась, пытаясь вспомнить, что было накануне и почему она в таком состоянии. Пока она лежала под обезболивающими, ей снова снился кошмар о том, как она перерезает Лейде горло. Мираж словно чувствовала в руке длинный нож с белой рукояткой. Ей понадобилось несколько минут, чтобы полноценно осознать, что все это было дурным сном и они уже давно остались с Альдой вдвоем. Мираж не могла понять, где именно находится, и, что с ней будут делать дальше. Внутри все похолодело от мысли, что ее снова вернут на Вджун и запрут, словно в клетке, до следующего раза, когда она сможет быть полезна. Альда... Здесь где-то должна быть Альда, затеявшая опасную и непредсказуемую игру, которая наверняка сгубит не одну тысячу жизней, и может сгубить ее саму. А, что еще хуже, - в одном из тысячи миров, которые может поглотить очередная война, прячется Лея. Мираж казалось, что подруга давно забыла и оставила ее. Хоть она уже не ждала и не надеялась на Альду, увидев ее тогда у своей постели, Скинтель почувствовала забытое мягкое тепло, которое ощущала почти всегда рядом с ней. Теперь мысли об Альде добавляли тревогу. Скинтель боязливо ощупала рану под повязкой и зашипела сквозь стиснутые зубы. Ей так плохо, но нужно вставать. Собрав волю, Мираж осторожно приподнялась на руках, чтобы меньше тревожить рану, и села на постели. Отсоединяя капельницу, она мрачно размышляла о том, что заключение в роскоши замка на Вджуне выглядело куда привлекательнее необходимости снова забираться в доспехи. Однако раньше, чем Мираж успела заставить себя подняться на ноги, двери палаты распахнулись и в комнату влетела женщина в имперской медицинской форме. Скинтель дернулась и замерла. - Миледи, вам еще нужна помощь, - твердо произнесла врач. - Вам вообще еще лучше лежать... Мираж позволила себе опереться на руку женщины и, встав на ноги, направилась к креслу в углу комнаты, где был свалены части ее брони. Когда Скинтель потянулась к поддоспешнику, врач запротестовала: - Вам принесут другую одежду... Мираж было подумала, что можно и так. Тесный поддоспешник может давить на рану, однако, громыхнувший вдали взрыв заставил ее быстро отказаться от этой идеи. Судя по всему, звук шел откуда-то с первых этажей здания. - Что происходит? - зло спросила Скинтель, одеваясь. - Где дели оружие? - На медицинское крыло напали мятежники, но их остановят, - растерянно ответила медик, обреченно наблюдая за тем, как, пересиливая боль, Мираж облачается в доспехи. - Ваша броня и оружие здесь, их просто не успели унести. Скинтель, уже хватая бластер, сдвинула пластину на плече и приказала: - Обезболивающее, - колите быстро. Чувствуя, как тонкая иголка входит ей в руку, Мираж тоскливо смотрела на винтовку, которая была слишком тяжела для ее нынешнего состояния. Облегчение от препарата волной разошлось по телу, однако, она знала, что нужно торопиться, - эффекта хватит от силы на пару часов. Прежде, чем шагнуть за порог, Скинтель, чертыхнувшись, все же подняла винтовку и направилась к выходу. В здании царил полнейший хаос. Если бы она сама не приказывала отстраивать этот отсек дворца, то не смогла бы найти дорогу. Ей нужно было добраться до взлетной площадки и убраться отсюда. Свою часть сделки Мираж выполнила - отбила город и дворец. Единственное, что оставалось для нее непонятным - зачем вообще мятежникам нужна была эта атака? Это такое проявление отчаяния или за бездумным, на первый взгляд, действием стоит какой-то план? Времени поразмыслить над этим ей не дали. Скинтель укрылась за поваленной колонной, на ходу вставляя в винтовку запасную батарею. Она зло размышляла о том, как будет сподручнее наложить на себя руки в случае, если ее людей перебьют. Ей начинало казаться, что все это с самого начала было ловушкой, но Мираж не могла понять, кому такое вообще было бы выгодно. Она давно не играла важной роли и смысла убивать или брать в плен ее больше не было. К дворцу через завалы пробиралась имперская армия и у нападавших было не больше двадцати минут до того, как остальные войска успеют подойти. Мираж крепче сжала винтовку, готовясь выбраться из укрытия и выстрелить по двум солдатам в северной части зала. Едва она высунулась из-за колоны, ей в голову ударила оглушающая волна из бластера. Скинтель рухнула на пол. Над ее головой скрестились выстрелы, но ни один не задел. Она силилась удержать ускользающее сознание, но удар пришелся в незащищенную шлемом голову. Когда Мираж вынырнула из темноты, то почувствовала, что ее куда-то тащат, перебросив через плечо. Вокруг было очень мало света, но Скинтель поняла, что находится в подземельях под дворцом. Несколько коридоров выходили на взлетные площадки. Плохо слушающимися пальцами она потянулась к штык-ножу, спрятанному в наруче доспеха, но замерла, услышав до боли знакомый голос: - Имперцы вошли во дворец, у нас есть считанные минуты, чтобы уйти отсюда. Мираж дернулась и сипло вскрикнула: -Альда! Ее тут же поставили на ноги, а затем подхватили под плечи, заставляя двигаться дальше. Все еще слабая от оглушающего удара Скинтель тяжело опиралась на свою спасительницу, но покорно шла, куда ее вели. Они были в середине процессии солдат. - Прости, что оглушила, - впопыхах пробормотала Альда, перехватывая Мираж за талию. - У нас было очень мало времени, а это был первый шанс забрать тебя у ситха за все эти годы. И прости меня за то, что заставила тебя тогда выйти за него замуж. Скинтель не смогла сдержаться и хрипло рассмеялась. Ей стало как никогда легко и весело. Пересиливая боль, она бежала по узкому коридору, опираясь на плечо своей старой подруги. *** - Я знаю, где твоя дочь, - произнесла Альда, пересиливая страх. - И я помогу вернуть ее если ты вернешь мне Мираж. Желтые глаза Вейдера полыхнули злостью, но она быстро угасла. На его устах зазмеилась усмешка. - Неужели ты веришь, что Мираж оставит свою дочь со мной после всего, что было? - спросил он, подняв бровь. - Она не так уж сильно похожа на тебя, она не струсит так, как ты тогда. Альде стоило чудовищных усилий сохранить лицо. Она не без усилия гордо подняла голову, встречая острый взгляд ситха, хотя гордости в те моменты совершенно не испытывала. Ей было бесконечно горько, как и каждый день с тех пор, как Мираж улетела на Корусант и там оказалась в плену. Альда поймала себя на том, что ей даже не с кем было искренне поговорить с тех пор, как у нее отняли Скинтель. - Она уже оставила девочку с этим Кеноби, - надтреснувшим голосом парировала Ренон. - Тогда Мираж спасала ее от меня и моего страшного учителя, - он снова улыбнулся, но глаза его остались холодными, как сталь. - Она возненавидит тебя, Альда, ей давно пора это сделать. В те моменты Ренон уже понимала, что переговоры идут не туда, однако, у нее был план на этот случай. - Я нечасто бывал с ней рядом, но, когда мы засыпали вместе, Мираж не раз звала тебя во сне, - продолжил Вейдер, внимательно глядя на Альду. - Я знаю, ты не считаешь то, что сделала предательством, однако, это было оно. На мгновение между ними повисла тишина. Ренон казалось, что ее сердце пропустило удар. Он может расправиться с ней одним движением, но пока она нужна ему. Этот человек уже не был тем, кого ей довелось знать, он стал чем-то другим, более опасным и безжалостным. Ещё эта его странная привязанность к Мираж, которую он раньше к ней не испытывал и, которую он тщательно пытался скрыть, хотя Альда отчётливо видела, каким недобрым огнем загорались его нечеловеческие глаза, когда зашла речь о свободе для Скинтель. - Она пойдет с тобой, если захочет, - наконец сказал Вейдер, - однако, этого не произойдет на самом деле. Мираж устала от вашей гнилой страны и от борьбы за нее. Я знаю, что у нее в душе, лучше ее самой, она позволяла мне касаться ее сознания. Ей причиняет боль даже вид улиц вашей столицы, но, если она захочет, я позволю тебе ее увести...