***
— Ты с ума сошёл?! Зачем ты это с ним сделал?! Он же ещё ребёнок! — Он один из… — Заткнись, тварь! Я… Я не понимаю, зачем тебе понадобилось это! Как тебе это в голову пришло?! Колоть ему эту дрянь, чтобы он… у него… Да ты сумасшедший! Погнался за мифом! И этот наркотик тебе никак не поможет! — кричала женщина на своего мужа. Она была в гневе. В ярости. Она была готова убить его за то, что он натворил с её сыном. Однако мужчина был спокоен, как удав. То, что он принимал, действительно имело эффект наркотика, и он стал зависим. На него напала апатия и лишь одно желание — принять дозу. Его лицо стало болезненно-бледным, под глазами залегли тени, а речь была медленной и без намёка на эмоциональную окраску. Все его действия были неспешными, плавными; реакция заторможенная. — Он Твой сын. В вашем роду были «Боги». Это доказывают твои глаза, — произнёс мужчина, растягивая гласные. — Опять за своё? — зло прошипела женщина, испепеляя мужа взглядом. — Это миф! Чёрт возьми, «Боги» — это дебильное сравнение, данное нашему роду пару веков назад! И это Миф! Миф, твою мать! — буквально взорвалась она, глотая подкатившие к горлу слёзы, но голос всё равно дрожал. — Шон, зачем ты это сделал? — Хотел проверить, — спокойно ответил он, садясь на широкий диван. — Все эти «мифы» про ваши глаза довольно интересны… Будто бы вы, приобретая свой истинный цвет глаз, можете видеть в темноте, словно кошки. И убивать взглядом… Я захотел это проверить… А тот наркотик часто использовался для того, чтобы вернуть цвет глаз «Богу». — Ты — ненормальный! — заорала женщина, всё же зарыдав. — Это долбанные сказки! Шон, мы не живём среди мифических существ и магов, мы живём в РЕАЛЬНОСТИ! А здесь такого не бывает! Не может никто убивать взглядом! — У тебя слепые глаза, но ты всё прекрасно видишь, — протянул в ответ мужчина, даже не моргнув. Мать ребёнка, чей отец бесстрастно колол его наркотиками, взглянула в стоящее рядом с диваном зеркало. Она чётко увидела свои слепые поблёкшие бесцветные глаза и судорожно выдохнула. Гнев отступил — на его место пришло разочарование и боль. — Это генетическая мутация, Шон. И не более, — тихо выговорила она, стараясь прийти в себя. — Я не хочу, чтобы Томо думал, что его отец — наглухо отбитый психопат, а мать — убийца. Но если я узнаю, что ты продолжаешь накачивать моего сына наркотой, я убью тебя. Понял? Убью. Сама. Зарежу кухонным ножом и скормлю твой труп дворовым собакам. У мужчины не было ни малейшего сомнения в серьёзности этой угрозы, пусть и осознание этого не отразилось на нём внешне. — Ты понял меня? — повторила она вопрос, выразительно смотря мужу в глаза. — Да, я понял.***
Настоящее… Оказавшись на первом этаже полицейского участка, Сора первым делом потащил Томо не в сторону выхода, а в сторону двери с рисунком писающего человечка. — Пошли-пошли! — приговаривал Ямарута. — Может, было бы лучше, если бы тебя тупо пристрелили? — проворчал брюнет, не понимая, на кой хрен парень тащит его в туалет. В принципе, когда Сора втолкнул брюнета в одну из кабинок, защёлкнул щеколду, вдавил парня спиной в стенку и буквально навалился на него, начиная целовать, Томо догадался, что беловолосый незамедлительно хочет свой обещанный приз. — До дома не потерпеть, да? Остальные быстро передумают работать с тобой, если спалят нас здесь, — усмехнулся Хейз, тем не менее пробираясь пальцами под чёрную кофту Соры и прижимая его к себе. — Не спалят. Мы тихо, — выдохнул он, кусая копа за нижнюю губу. — И ты, и я, можем умереть в любой день: сегодня, завтра, послезавтра… А я не хочу упускать вот эти моменты, — усмехнулся Ямарута, поглаживая ширинку брюнета и начиная тереться стояком об его бедро. — Это я уже понял, — уже более хрипло выговорил коп, резко поменявшись с Сорой местами. Теперь он прижимал парня к стенке кабины, вдавливаясь в него всем своим телом и опуская ладони на его зад. — Охранник видела, что мы сюда пошли. — Да-а, она странно на нас посмотрела, — выдохнул Ямарута, запрокидывая голову назад и открывая шею, на которой полицейский тут же оставил несколько красочных засосов-укусов. — Это она на тебя так посмотрела, жестянка, — пробормотал коп насмешливо, расправляясь с ширинкой беловолосого. — Ох, ну, может и на меня. Подумаешь, железный в сортир пошёл. С копом. Ничего не обыч… Уф… М-м-м… Томо, я ещё вот о чём подумал, — еле ворочающимся языком пробурчал Сора, толкаясь членом в ладонь копа. — Может, я заслужил что-то более необычное? — облизнулся он, смотря брюнету прямо в глаза. Тот усмехнулся парню в губы и, немного подумав, отпустил его член, но стал задирать свитшот парня кверху, спускаясь дорожкой из поцелуев вниз по его телу. Сора активно кусал губы, неотрывно глядя на спускающегося к его паху копа, царапая короткими ногтями стену. Томо опустился на колени и, вновь обхватив стоящий колом член железного, поднял на него взгляд, проводя мокрым языком по тазобедренной костяшке беловолосого и слыша в ответ шумный вдох. — Хочешь, чтобы я взял у тебя в рот? — ухмыльнулся брюнет, нарочно горячо выдыхая прямо на головку, но не касаясь её ни губами, ни языком. Сора залился краской, закрывая глаза, дабы спрятать смущённый взгляд, но утвердительно закивал, еле подавляя желание толкнуться бёдрами вперёд. — Губу закатай, — послышалось фырканье Томо у самого уха, и Ямарута протяжно застонал.***
Обычно в безымянной полиции собрания если и проводились, то очень редко, и устраивал их только Эдисон, как начальник. На них присутствовали не все — Эд делал такие собрания лишь за тем, чтобы дать определённой группе Охотников общее задание и информацию, чтобы не беседовать с каждым по отдельности. В этот раз общий сбор устроил Скай, созвав абсолютно всех копов на самом большом стрельбище в участке, ибо ни в один кабинет такое количество людей бы не поместилось, а в полиции ни много ни мало чуть меньше тысячи сотрудников на весь Тэрроз. Все они стояли со стороны, где обычно размещали мишени, а Скай встал у противоположной стены. За его спиной располагался настоящий склад самого разнообразного огнестрельного оружия. В просторном белом зале от стен эхом отдавался шёпот полицейских, их возмущённые возгласы и обсуждения темы собрания: — Я на такое не подписывался! — О чём только думает Скай?! Это самая глупая вещь, которую он только мог сделать! — Действительно. — Тому парню нельзя верить. Он ведь железный! — И Томо тоже верить нельзя. Он скрывал его всё это время. Может, Томо вообще стоило убить… — Замолчали. Все, — холодно, но громко сказал Скай, моментально затыкая протестующих полицейских. — Мне совершенно наплевать, как вы относитесь к моему решению. Я вас понимаю, но мне наплевать на ваше несогласие. Сора Будет работать на полицию, — Дайлер сделал особое ударение на слово «будет», окидывая находящихся в помещении взглядом. — Тогда я не буду работать на такую полицию, — фыркнул кто-то позади всех. Скай вздохнул. — Вы молчите — я говорю. Или кто-то хочет остаться без передних зубов? Нет? Тогда я продолжу. Этот железный Будет работать на полицию. Он будет подчиняться только Моим приказам, а в остальное время он сможет продолжать вести свой привычный образ жизни. Пусть Хейз продолжает находиться с ним. Томо — не предатель, он честно выполняет свою работу, а так как Сора не убивал людей, то и его мы трогать не будем. Но следить за ним — обязаны. Поэтому слежку за ним я оставляю тому, кто хорошо его знает и может находиться с парнем постоянно, иными словами — за Томо. Никаких возражений я слушать не собираюсь, — нахмурился он, вновь окидывая мужчин взглядом. Те откровенно буравили парня злым недоверчивым выражением глаз, но терпеливо молчали. — Не пытайтесь убить Сору или Томо, ибо я сразу же приму меры. На ваши плечи теперь свалилась ещё одна задача — защищать Ямаруту, если тот находится в серьёзной опасности и не может себя защитить самостоятельно. Не мешайте ему работать здесь; не мешайте ему жить обычной жизнью. Не давайте простым людям причинить ему вред, чтобы ему не приходилось давать сдачи. Не распускайте о нём лживых слухов, это может подорвать весь рабочий процесс; как его и мой, так и ваш. Если вы не доверяете ему, не знакомы с его делом и историей, то у вас всех теперь есть доступ к этой информации, так что вам её предоставят по первому же требованию. Это делается для того, чтобы вы не думали, что от вас что-то скрывают. Если захотите узнать о нём Ещё больше, то всегда можете спросить у Томо и Роши Ятсуме. Последний — друг Соры в обычной жизни, поэтому обратиться к нему за информацией вы сможете только в участке. Если парня здесь не будет — что ж, придётся потерпеть. Это понятно? — Понятно, — синхронно и громко, но крайне хмуро ответили Охотники. — Дальше. Вам ЗАПРЕЩЕНО приходить к Ямаруте в магазин без моего ведома, общаться с ним и работниками этого магазина в самом заведении или же за его пределами. Вам также ЗАПРЕЩЕНО навещать дома этих работников. Нарушите этот запрет — я быстро об этом узнаю и, опять же, приму меры. Список работников довольно мал: Сора Ямарута, Ятсуме Роши, Ансунемон Суйрен. К хозяину заведения тоже не приставать, не подкатывать, не подходить, не подъезжать и даже не чихать в его сторону. Из Охотников с ними общаться можем только я, Томо, и сам Роши — парень теперь работает с нами. Поясню сразу: Сора работает НА нас, поэтому работником полиции не считается. Это все поняли? — Да, сэр, — отозвались мужчины, мрачнея всё больше. Скай скрестил руки на груди, немного помолчав. Это самое сложное дело, которым ему пришлось заняться лично. Теперь на Дайлера тяжёлым грузом свалилась ответственность за Ямаруту, и в случае, если он взбесится и начнёт убивать всех подряд, разбираться с этим будет именно Скай, и отвечать за это тоже будет только он сам. Это риск, но оправданный. А Скай уже всё для себя решил. — Парни, я понимаю, вы против этого. Вы не доверяете Соре, теперь не доверяете Томо, и, возможно, под прицел недоверия попал и я сам. Я отлично понимаю, что делаю, зачем и для чего. Поэтому и вы постарайтесь хорошенько всё обдумать, взвесить все «за» и «против», прежде чем окончательно придти к какому-то решению, — вздохнул Дайлер, подумав, что некоторые Охотники действительно не готовы к подобному, и придя к выводу, что нужно дать им шанс сделать шаг назад. — Завтра утром я лично буду принимать заявления об увольнениях, если вы всё же не передумаете. Свободны.***
Парни вывалились из-за двери, ведущей в туалет, чуть не застряв в узком дверном проёме. Томо застегнул верхнюю пуговицу рубашки, а Сора закатал рукава кофты до локтей. Оба на всякий случай огляделись вокруг, ища нежеланных зрителей этой немой сцены. Приметили они лишь охранника, что продолжала стоять около будки и смотрела в упор на них. Теперь девушка театрально закатила глаза и сделала вид, что ничего не знает. — Я же говорил, кто-нибудь да спалит, — напомнил Томо. Но от этого факта ему не было неловко. — Ну, подумаешь. Она же охранник! Какая ей разница, чем мы занимались? Она за входом следить должна. Ну и за тем, чтобы никто тут не буянил. А мы буянили? Думаю, нет. Хотя вот ты… — Замолчи, блять, пожалуйста, — раздражённо пробормотал брюнет. — Нет, серьёзно, объясни. Ты хочешь успеть за оставшийся тебе год потрахаться даже там, где никто бы не додумался этого сделать? — поинтересовался он, усмехаясь. — На самом деле… Как только мы выйдем отсюда, ситуация резко изменится. Станет хуже. Потом будет некогда, — кивнул Сора в сторону туалета, намекая на то, что там только что происходило. — Я же говорил: не хочу упускать момент. А в скором времени нам будет совсем не до этого. — Что это с тобой? Вечно придурковатый железный начал думать о чём-то серьёзно? — наигранно ахнул Томо. — А, нет, погоди. Ты думаешь о том, как бы найти время для секса. Это же такая важная вещь, разумеется, об этом нужно думать серьёзно! — всплеснул он руками. — Ну вот, видишь, ты же понял меня, — ухмыльнулся Ямарута, скрещивая руки на груди. — Идиот.***
Новость о железном, которого мало того, что не убили, а поймали и допрашивали, и, в конце концов, отпустили на свободу с условием, что тот будет работать на Охотников, разлетелась по всему городу, словно болезнь. Журналисты теперь ночевали у дверей полицейского участка и магазина Соры; самого парня по этой причине подвозили до участка в бронированном фургоне, разгоняя репортёров и операторов, которые моментально и бесстрашно налетали на Ямаруту с миллионами вопросов, словно от этого зависела чья-то жизнь. Как Скай и ожидал, некоторые Охотники подали в отставку, не собираясь доверять собственные жизни железному. По его подсчётам уволились двадцать три копа. Остальные приняли нововведённые правила и условия и выполняли теперь ещё и их: именно они отгоняли журналюг, катали железного в фургоне и сопровождали по участку, так как сам он там не ориентировался. Но, разумеется, никто не хотел даже разговаривать с Сорой, молча выполняя свои обязанности и лишь изредка задавая вопросы («К кому тебя сказали отвести?», «Сколько времени ждать?») или отвечая на них («Да, Томо сейчас занят», «Нет, в нашей столовой сладкого не дают», «Нет, тебе тоже не дадут», «Хватит со мной разговаривать»). Дайлеру пришлось много раз подумать, прежде чем объясниться перед мэром Тэрроза — Адамом Дитом. Разговаривали они буквально целый день: мэр спешно отменил все свои дела, дабы разобраться с этой весьма необычной, шокирующей и не укладывающейся в голове ситуацией. В итоге Адам, пусть и сильно сомневаясь, всё же согласился с решением Ская. Но теперь Дайлеру придётся два раза в неделю приезжать в участок, а то и вообще работать там какое-то время. Люди перестали доверять полиции. И сами Охотники, и Скай, и мэр это прекрасно понимали. Но они всё равно решили рискнуть, ведь Сора мог оказаться полезен, и с его помощью можно бы было поймать и убить гораздо больше железных, и спасти собственных людей. Прохожие швыряли банки, окурки сигарет и прочие предметы в бронированный фургон, проезжающий мимо. Они даже могли что-то гневно ворчать и тихо шипеть Охотникам вслед, обзывая их и откровенно ненавидя. Посетителей у старика практически не осталось — приходили разве что Очень близкие его друзья, и те лишь тогда, когда Ямарута не маячил на горизонте. Сам парень больше, естественно, не работал в магазине, ни посыльным, ни официантом. Он мог разве что мыть посуду или изредка готовить, но, в основном, старик справлялся сам, ведь работы почти не было. Посылками занималась Анемон, но даже на неё теперь смотрели, как на отброса общества. Ей сильно хамили. Но она, в силу скверного характера, защищалась и остроумно огрызалась в ответ, не забывая заступаться и за Сору, если кто-то при ней поливал его грязью. Роши тоже бросил работу в магазине, с головой окунаясь в ту, что предлагал ему Эдисон: копался в архивах, попеременно читая об интересных и громких делах, связанных с железными, изучая истории и досье об убитых или живых, но не найденных железных; помогал Грин лаборантом, внимательно слушая её монологи о том, что она знает о железных. Но очкарик не забывал про своих друзей и частенько наведывался в магазин, делился новостями, слушал старика и оказывал моральную поддержку Анемон. Мать подростка с болью в глазах провожала его на работу, а младшие сёстры ещё не понимали, с чем связался их брат. Томо пусть и приставили к Соре в качестве охраны (защищающей его ото всех и всех от него), но в магазин он приходил редко; чаще брюнет находился в участке, изучая дела и ища что-то подходящее для него и Ямаруты, а остальное время он проводил дома. Обстановка в участке его угнетала. Основная часть коллег с Томо больше не разговаривала. Разве что Эдисон продолжал с ним нормальное общение, ибо был готов к тому, какое отношение у Охотников будет к Хейзу, и твёрдо решил быть его опорой на работе. Сора и вовсе нигде не светился. Большую часть времени железный проводил в своей комнате, где узнавал все новости из интернета и после очередного ментального камня в голову ложился спать. Периодически ночные кошмары его ещё посещали, но он научился просыпаться без криков. С утра его уже никто не будил, парень просыпался самостоятельно — без будильников, без угроз и криков старика. Раз в два-три дня его вызывал Скай; парень молча забирался в фургон, не ведя бесед с Охотниками, также молча добирался до нужных кабинетов или стрельбищ в сопровождении одного из полицейских, затем слушал подробную обрисовку ситуации от Дайлера — точнее то, как ведут себя горожане и железные. Скай рассказывал парню об этом для того, чтобы тот смог выходить на улицу сам, не боясь, что на него накинется какой-нибудь обезумевший от горя человек, простой сумасшедший, желающий смерти железным, или фанатик, мечтающий, чтобы его прикончили железными хвостами. Но лучше не становилось, и Сора всё так же молча (если Дайлер не задавал вопросов) возвращался в фургон, а затем домой. Парень практически не выходил из комнаты в зал, не желая чувствовать на себе взгляды прохожих за панорамными окнами магазина; он мало разговаривал даже со стариком, а детям и вовсе отвечал лишь кивками. С Томо он если и виделся, то обсуждал лишь всё то же самое: новости о ситуации в городе. — Люди не поверят тебе до тех пор, пока чётко не увидят, что ты действительно нам помогаешь. В тот раз они могли подумать, что с группировкой ты просто не поладил, — сказал ему как-то брюнет, и Ямарута с этим согласился. Парень начинал чувствовать себя изгоем. Раньше такого с ним не было. Да, его всегда ненавидели, и на то у ненавистников были причины. Когда Сора был ещё совсем маленьким, когда был ещё «человеком», он чувствовал себя уличным бродягой. Уже тогда в голове отложилось это слово, хотя мальчик бродил скорее по развалинам, граничащим с пустыней. Став железным, на зачистке он чувствовал себя живым оружием, инструментом для решения спора важных шишек. В тюрьме он чувствовал себя ложнообвинённым. А сразу после этого — встретившись со стариком, — первое время Сора чувствовал себя чужаком, находясь среди людей; затем несмело начал называть себя человеком вслух. Теперь у него было стойкое ощущение того, что он изгой. Ведь сами обстоятельства не слишком изменились: его друзья в магазине старика всё ещё хорошо к нему относятся, Томо не отвернулся от него, полиция, пусть и скрипя зубами, приняла его. Даже мэр это одобрил. Простые люди и раньше ненавидели железных — очень многие люди, — всячески старались поливать их грязью, мешать с дерьмом, не боясь, что на них нападут. Просто они не знали в лицо всех тех, к кому испытывали ненависть. Сора единственный железный, которого теперь в лицо знает весь Тэрроз. Поэтому именно на него и свалилась вся накопившаяся словесная гниль людей. Железный чувствовал на себе вину за то, что теперь стало с мечтой старика, ведь в магазин больше практически никто не приходил, а значит, у старика нет прибыли, а хобби вновь превратилось в ежедневную потребность, в роде: «Делаю, чтобы просто поесть самому». Четыре дня в неделю магазин откровенно пустует. Поэтому Соре было стыдно смотреть мужчине в глаза. Беловолосый даже хотел ему предложить, чтобы он ушёл куда-нибудь, но не успел он задать вопрос, как старик, будто по его взгляду прочитав, что ему хочет сказать парень, помрачнел, нахмурился и прогнал Ямаруту обратно в комнату, словно ребёнка. Всё это подорвало веру Соры в себя и свои силы, поэтому он закрылся в себе на какое-то время, пытаясь убедить самого себя в том, что это пройдёт, что когда-нибудь потом он снова сможет свободно идти по улице. И ему полегчало в первую же ночь, когда Скай отпустил парня домой после нескольких часов вынужденного сна, «пыток» и допроса. Но послевкусие от гневных выкриков, доносящихся с улицы, пока он спускался по лестнице и ехал в фургоне, осталось до сих пор. Он бы и хотел давить лыбу дальше и вести себя как обычно, но не мог даже заставить себя говорить больше двухсот слов в день. Он не объяснял своё состояние Томо, старику и детям — они прекрасно понимали. Пусть и не всё, не до конца, но понимали. Всё это продолжалось мучительно долгие полторы недели.***
Сегодняшним утром было на редкость жарко. В девять часов утра на улицах Тэрроза было обычно оживлённое движение, но не в этот раз; из-за жары мало кто выходил из дома, предпочитая просто открыть окно нараспашку, разлечься на кровати и, поковыривая ложкой мороженое, включить кондиционер, бесцельно пялясь в стену. Стоило старику выйти на улицу, дабы выбросить мусор, как тело мгновенно начало потеть от жары, а одежда стала прилипать к коже. Мужчина поставил мусорный пакет у стены, закатал рукава белой рубашки, и только затем закинул пакет внутрь бака и выдохнул, вытирая пот со лба. Старик окинул взглядом улицу, сам стоя в маленьком переулке, а затем его взгляд невольно упал на кирпичную стену его заведения. На ней чёрным маркером маленькими буквами было выведено кривое робкое «жопа». — Долбанные дети, — позволил себе выругаться мужчина, фыркнув. Вернувшись в магазин, он включил телевизор. Шло какое-то интервью-опрос. Женщина задавала случайным прохожим вопрос, касающийся железного — Соры, — а те отвечали ей, что думают по этому поводу. Затем предметом обсуждения становилась полиция. — Сору этого убить надо было. Он же железный, так почему полиция не выполняет свою работу? — Чем думала полиция, позволяя такое? Вот когда этот монстр начнёт убивать нас, простых людей, тогда Охотники и поймут, что натворили! — У меня там муж работал. Уволился. И правильно сделал. — Сора? Слышал, он работал в одном заведении… Проверьте его сотрудников, может они тоже все железные. Окажется, что они раздавали нам пивко, а мы и не знали, кто они на самом деле. Вот смеху-то будет! — Мне вообще плевать, пусть делают, что хотят. И всё подобное в этом же духе. — Зачем ты это смотришь? — раздался голос Соры слева. Старик вздрогнул от неожиданности, чуть не выронив пульт. — А как же? Хочу знать, что эти ублюдки говорят про тебя, чтобы запомнить лица и при встрече в морду дать, — серьёзно ответил мужчина. — Смешная шутка, — хмыкнул беловолосый, садясь за барный стол. — И вовсе я не шучу. Ты им жизни спасал… — Давай не будем об этом. Старик замолчал. Вместо неприятных разговоров он принёс с кухни завтрак. — А где Анемон? — прожёвывая жареное мясо, поинтересовался Ямарута. — У меня дома спит. Ты же, вроде, никогда у неё не спрашивал, где она ночует, раз живёт, как бродяга, — резонно заметил хозяин. — Сразу, как начала работать у меня, в моём доме и жила. — Вот как, — проворчал Сора. — Жарковато сегодня… — заметил он. — Да, поэтому лучше бы тебе приобрести что-нибудь помимо чёрных шмоток, — кивнул старик на кофту и джинсы парня. — Из-за них ещё жарче будет. — Не, они лёгкие, мне и так хорошо. И голову не печёт — волосы светлые, — усмехнулся он, наматывая на указательный палец прядь из чёлки. — Как там Томо? Мы с ним почти не разговаривали. — Живой, вроде, — пожал плечами Сора и заулыбался. — Он рассказывал, что… Ну, сразу поясню: в полиции уже все знают, что мы с Томо спали… Старик подавился. — Ну так вот. Он рассказывал, что как-то направлялся в архив к Роши, а ему навстречу другой Охотник шёл. Тот ему в спину бросил: «Парашютист», — а Томо нахмурился, продолжая идти, и не понял, что это значило. Только потом он вспомнил, как переводится моё имя. Сказал, что одновременно хотелось и врезать тому парню, и посмеяться. Старик захохотал, успев проглотить до этого кусок картошки, чуть не застрявший у него в горле. Он отсмеялся, вытер выступившие на глазах от смеха слёзы и простонал: — Я бы тоже на его месте растерялся. — Ну, это… — хотел было что-то сказать парень, как вдруг раздался звонок. Точнее, раздался длинный тихий гудок пластины. Он прикоснулся к уху, улыбка тут же исчезла с его лица. Старик напрягся. В динамике раздался голос Томо: — Жестяныч, твоя помощь нужна. Тут железный — одиночка, — напал на прохожих, — коп замолк. Послышалась возня, лязг металла и выстрелы, а следом крики людей и сорванное дыхание брюнета. — Скай не стал отправлять Охотников — решил дать тебе шанс. Я здесь с ещё одним копом, но он ранен. Вдвоём мы железного не завалим. — Говори адрес. Томо усмехнулся. — За тобой уже едет фургон. Водитель знает адрес. И действительно, уже через минуту у входа в магазин остановилась огромная машина. Сора запрыгнул в кузов, постучал кулаком по стене со стороны водителя, и фургон рванул с места. Через десять минут они прибыли на нужную улицу: здесь почти не было высоток, лишь немногочисленные девятиэтажки. Людей на улице практически не было, однако в магазинах сквозь широкие панорамные окна можно было заметить несколько человек, укрывшихся там от опасного гостя этой улицы. Сора выскочил из фургона, сразу же надевая маску, чтобы абсолютно все вокруг знали, кем он является. За углом двухэтажного длинного здания послышались выстрелы, и парень рванул с места именно туда. Томо и ещё один Охотник старались отогнать железного от машины, в которой заперлись несколько людей. Они оказались в ловушке, не имея возможности убежать в более безопасное место, а железный словно бы насмехался над этим, шатая машину двумя хвостами, третьим припугивая копов и не давая к себе подойти, а четвёртым обмотав собственный торс, дабы защитить позвонки. Стоило ему заметить беловолосого, как машину с пассажирами пришлось оставить; железный начал пятиться назад, хлестая хвостами и рыча. Сора окинул одиночку взглядом, пытаясь понять, знаком ли с ним. Бритоголовый, на вид чуть старше Ямаруты. Он не придерживался старых привычек, и в отличие от большинства железных тяжелым ботам предпочёл кеды, а балахону — синие джинсы. Также парень заметил у него два серых колечка в левой брови и, очевидно, очень-очень старый белый шрам, рассекающий ту же бровь на месте проколов. — Помогите им! — выкрикнул Ямарута, пробегая мимо автомобиля. Копы жестами объяснили сидящим внутри, чтобы те либо открыли двери и убегали прочь, либо спрятались в одном из магазинов — железный вряд ли бы стал нападать на людей в небольших помещениях, ибо простора для движений хвостов банально не было. Сора незамедлительно начал лупить хвостами одиночку, отгоняя его на перекрёсток, где не было людей. Тот судорожно оглядывался в поисках какого-нибудь большого и желательно тяжёлого предмета, который бы можно было запульнуть в Ямаруту. Последнему на подобное было плевать — он использовал лишь хвосты и прекрасно с этим справлялся. Беловолосый успел схватить железной конечностью один из хвостов парня и резко дёрнул его к себе, рубленым движением других хвостов разрезая ему торс. К сожалению, Сора не попал по позвонкам — железный, пошатнувшись, быстро восстановился (точнее, нижняя и верхняя части тела моментально срослись обратно) и стал атаковать в ответ. Охотники быстро вернулись к Соре, пытаясь зайти за спину одиночки — ведь ему нужно отбиваться от четырёх хвостов беловолосого всеми своими, при этом оставляя спину незащищённой. Но и сам парень, прекрасно это понимая, подставляться не стал и, резко прекратив лупить по Ямаруте хвостами, побежал в сторону переполненного магазина. Стрелять по нему сейчас было опасно — копы могли попасть по людям, — а вот Сора попытался его догнать. И он бы успел, если бы железный не ворвался внутрь, пробив хвостами стекло в огромном окне, и не подхватил на руки какого-то ребёнка. Люди закричали. Мать малышки в ужасе и панике чуть не кинулась на железного, но её быстро оттянули назад. Сора остановился в нескольких метрах от парня, поднимая стальные конечности вверх так же, как и руки. Гарпун одного хвоста одиночки был направлен на горло плачущего ребёнка. — Ну? Чего не стреляете? Боитесь малую задеть, да? — зло выкрикнул парень, смотря на Охотников. Те выругались, опуская пистолеты окончательно. — Слабаки ебаные, — фыркнул он презрительно, а затем перевёл взгляд на Сору. — А ты, типа, тот, что работает на безымянную полицию? Продажная сука! Лучше бы они тебя грохнули. — Давай ты отпустишь ребёнка, чувак? — проигнорировал оскорбление Ямарута. — Нихуя. Трое на одного — это не честно, — усмехнулся железный. — А, то есть, то, что ты напал на людей — это честно и нормально? — съязвил беловолосый, стараясь заболтать одиночку. — Зубы мне не заговаривай. Лучше уёбывай отсюда, а то я перережу ей глотку, — предупредил он, покрутив гарпуном у тоненькой шеи маленькой девочки (на вид ей было примерно три года). Сора напрягся, чувствуя на себе испытующие взгляды копов и людей, спрятавшихся в магазине. — Нет, давай ты отпустишь девочку, а мы подерёмся с тобой один на один? Это же будет честно? — предложил беловолосый, а затем глянул на копов. — Парни, сдайте назад. — Пусть лучше пистолеты выбросят, — ухмыльнулся одиночка. — Тогда я согласен. Охотникам пришлось подчиниться. Они откинули пистолеты к ногам парня — правда додумались незаметно вынуть обоймы, чтобы железный не смог воспользоваться оружием. — А теперь твоя очередь. Отпусти ребёнка, пусть бежит к маме, — кивнул Сора на женщину, стоящую у дверей выхода из магазина. Она плакала и рвалась к девочке, но её продолжали удерживать два взрослых мужика. Одиночка медленно опустился на колени, не спуская глаз с Соры, и отпустил малышку. Та тотчас побежала к матери и вцепилась в неё, как в спасательный круг, плача так громко, что, наверняка, её было слышно на другом конце улицы. Парень без труда растоптал пистолеты копов так, словно они были сделаны из пластика, изначально не собираясь их использовать, зато лишая этой возможности самих полицейских. Драка между железными возобновилась, и в ней Охотники уже не могли участвовать. Сора ухватился хвостом за фонарный столб, подбрасывая себя высоко вверх, дабы уклониться от летящей в него машины — той самой, из заточения которой он и полицейские освободили троих людей. Вот только она полетела как раз в полицейских. Те успели отбежать в разные стороны: Томо — ближе к магазину, а второй коп — к соседнему зданию. Авто врезалось в угол дома, стоящего напротив того, к которому отскочил незнакомый Соре полицейский. Бросок железного получился таким мощным, что при столкновении машина взорвалась. Ямарута, понимая, что обломки машины и мощный порыв огня в следующую секунду накроет молодого полицейского, не способного ходить, рванул к нему. Сора закрыл парня своим телом, горизонтально вытягивая хвосты и скручивая их по спирали, а затем стал резко и быстро разматывать их обратно, словно пропеллер. Это напоминало работу лопастей вентилятора. Огонь, сталкиваясь с воздушным барьером, образованным из-за быстрых круговых движений длинных хвостов, так и не коснулся даже спины самого железного, и уж тем более не добрался до полицейского. Обломки машины рикошетили от стальных конечностей, так же не задевая их обоих. Охотник, впавший в ступор, раскрыл рот в немом шоке, взирая на запыхавшегося железного. Подобный манёвр дался ему с трудом и отнял много сил, ведь ему пришлось со скоростью спринтера добежать до копа, а уж затем спасать его от огня. — С-спасибо, — неуверенно выдавил мужчина, попытавшись подняться. Сора улыбнулся ему в ответ, выравнивая дыхание. Следом раздался чей-то крик. Сначала один — крик знакомого парню голоса. А следом короткие вскрики людей. Ямарута оглянулся в сторону, где был Томо, и сначала не понял, что произошло. Железный стоял на краю крыши двухэтажного дома; скалился, медленно размахивая хвостами на уровне окон. С одного из хвостов капала кровь. Томо пытался подняться на ноги, опираясь левой рукой на стену и рвано дыша, а правой закрывая лицо. Между железных пальцев стекала кровь. Его ранили? Сора даже не успел подумать о том, что начинает злиться. Он мгновенно сорвался с места, в две секунды преодолевая расстояние до железного и с особой яростью нанося ему удары. Тот не ожидал подобного: Сора будто вмиг стал вдвое быстрее, сильнее, жёстче. Но на самом деле он был зол. Ни копы, ни люди не видели самой драки, продолжившейся на крыше, но уже через пять минут всё затихло. Ещё через минуту находившиеся внутри магазина услышали глухие шаги. С крыши под ноги второго копа упало что-то маленькое, размером с пачку сигарет. Он бросил на окровавленный предмет взгляд и узнал железные позвонки, а затем воззрился на Сору, спрыгивающего вниз к Томо. Парень поймал брюнета, чуть не свалившегося на землю, и мягко посадил его у стены. Руки Ямаруты начали дрожать, внутри всё похолодело от вида крови. — Томо, пожалуйста, убери руку от лица… И он убрал. На Сору стала накатывать настоящая истерика. Огромный порез рассёк глаза копа вдоль, от виска до виска; по щекам градом лилась кровь и ещё какая-то жидкость. Железный проглотил подкатывающий к горлу ком, стараясь сдерживать наворачивающиеся слёзы. Он поднёс дрожащие ладони к лицу Томо, едва касаясь его и пытаясь что-то сказать, но слова застревали в глотке, вырываясь наружу лишь короткими рваными выдохами. — Я ничего не вижу, жестянка. Ничего не вижу…