Железное небо

Смерть не всегда означает конец, и наоборот. После смерти некоторых людей может начаться нечто новое, как, например, после смерти бывшего мэра Тэрроза, Адама Дита. Тело замученного до смерти мужчины нашли в его собственном доме, а после того, как установили, что убийцей был его сын, кремировали. Его место в мэрии вскоре занял Скай Дайлер, и люди были довольны своим выбором кандидатуры на роль нового мэра. Скай радовался этому только первые двадцать минут, после чего понял, сколько работы ему предстояло сделать, и уныло вздыхал следующие три часа. С его приходом к власти в Тэррозе всё постепенно становилось лучше: пострадавшие части города восстановили буквально за несколько дней, а после бумажной волокиты и ответов на вопросы журналюг парень занялся улучшением ситуации в трущобах. Там появились школы для младшеклассников, увеличился завоз продуктов и одежды, из-за чего у людей появилась работа и, соответственно, зарплата вместе с возможностью обеспечить себя и свою семью. Жители едва не боготворили Ская, ведь он, уже давно обладавший и деньгами, и властью, и особыми правами, не зацикливался на этом и не превратился по итогу в эгоистичного толстосума, а продолжал делать что-либо на благо Тэрроза, тем самым убеждая последних скептиков и неприятелей в том, что он — адекватный и перспективный парень, способный управлять таким аномально неспокойным городом. Многие его завистники гадали, не метит ли чрезмерно амбициозный Дайлер в Мировое правительство. К нему часто наведывался Кода. Не потому, что он сильно скучал по Скаю или кроме этого парня у него больше не осталось других знакомых, а потому что сам Скай попросил. Коде потребовалось время, чтобы начать улавливать в словах и поведении Дайлера обеспокоенность и осторожность, понять, что парень попросту переживает за него, и перестать относиться к этому с неприятным подозрением. Последующие визиты стали куда менее напряжёнными. Уже через пару месяцев Кода и вовсе переехал к Дайлеру, но лишь из-за проблем с социализацией, однако сие событие тут же породило вполне ожидаемые слухи о близких отношениях этой парочки. В ответ на вопросы об этом Скай театрально закатывал глаза, а Кода сухо говорил, что этот парень женат на работе. Карателям, как и обещали, позволили жить обычной жизнью среди людей, но предупредили, что если они будут нужны — их позовут снова. Железных такие условия более чем устраивали. Они вернулись в свои дома, некоторые — обратно в свои семьи, — и смогли официально восстановиться на своей обыкновенной работе, не связанной с убийствами. Люди ещё долго не могли привыкнуть к тому, что по соседству с ними продолжали спокойно существовать такие личности, но затем всё же смирились. Некоторые научились относиться к ним, как к простым людям, что не могло не радовать. Начальником безымянной полиций остался Томо. Скай хотел повысить его до Министра безопасности, но брюнет от этого предложения отказался, аргументируя это тем, что среди Охотников чувствует себя более комфортно, да и достойную замену ему нашли бы не скоро. Замечание справедливое, хотя у Ская всё равно свело скулы от того, как самодовольно это прозвучало. А безымянная полиция продолжала существовать, поскольку на это было целых четыре причины. Первая: полгода назад найдены были не все одиночки — в том числе и Дайк, — это подтверждали обнаруженные на улицах трупы людей, ставших жертвами не слишком порядочных железных. Вторая: после событий полугодовой давности несколько людей донесли в полицию информацию о том, что видели, как некоторые железные бежали прочь от двух офисных зданий. По вживлённым в Карателей чипам Томо легко определил, что те, кого увидели люди, были железными Первой группировки. Вполне вероятно, что трусливо сбежавшие железные могли оказаться теми, кто рубил прохожих и по сей день, но факт оставался фактом: копы искали и тех, и других, и делали это вполне успешно. Третья: Баг и его бессмертие. Все отрубленные головы Дита сожгли, а самого парня заперли глубоко под землёй, прямо под полицейским участком, намного ниже, чем находилась Песочница. Для подростка построили специальную просторную камеру из пуленепробиваемого стекла, из которой без посторонней помощи он не смог бы выбраться. Там было всё необходимое: кровать, туалет, душ, несколько книг и другое барахло, чтобы брюнет, чьё умственное развитие теперь оставляло желать лучшего, не скучал. Так как он не помнил даже самого себя, да и к тому же действительно не мог умереть, судить или казнить его было бы бессмысленно, а оставлять среди обычных людей — рискованно, поэтому Грин предложила кое-что получше. В результате Баг и оказался в этой камере, в которую, когда девушке было нужно, подавали газ, и парень отключался. Грин изучала его тело, подвергая его постоянному наркозу, а затем уходила, и подросток, просыпаясь, продолжал делать свои дела как ни в чём не бывало. На основе его крови Трейн удалось создать новые исцеляющие таблетки, подходящие и для людей, и для железных. Они никого не делали бессмертным, всего лишь излечивали раны, но спешить патентовать новое лекарство учёный не торопилась, продолжив изучать его на предмет побочных эффектов и совершенствовать. А четвёртая причина крылась в парне, который выжил. Полгода назад Роши примчался в участок, как в жопу ужаленный, шокировав своим приходом двух Охотников, оставшихся в Песочнице, чтобы приглядывать за Тодом и парнем, который, как они думали, и есть Роши. Подросток впопыхах схватил одного из мужчин за руку и поволок к служебной машине, умоляя отвезти его к Соре. Ничего непонимающий Тод остался в участке вместе с андроидом и вторым Охотником, а машина с двумя парнями на бешеной скорости неслась к нужной улице, едва не вылетая на встречную полосу. Очкарик оторопело замер, лицезрев множество отрубленных голов Бага, а затем, увидев неподвижно сидящего на асфальте Томо, побежал к нему, спотыкаясь и жадно хватая воздух ртом. Он буквально проехал несколько метров на своих же коленях, едва не упав рядом с копом, и вновь изумлённо застыл, заметив лежащее на земле тело с разодранной до костей спиной и беловолосой головой. Брюнет коротко сдавлено выдохнул и плотно прижал дрожащую ладонь ко рту, зажмурившись и тяжело дыша. Он пытался сглотнуть вставший в горле ком вместе с наворачивающимися на глаза слезами. На Роши эта картина подействовала лучше любой оплеухи, и он, мотнув головой, сжал пальцы на плече Охотника, заставляя его посмотреть на себя. — Его ещё можно спасти! Помоги мне затащить его в машину! — Чего?.. — вырвалось тихое в ответ. — Ну же, — шипел подросток, пытаясь взять мёртвого железного под руки, но едва смог приподнять его корпус над землёй. Служебный фургон подъехал ближе. — Мой дом недалеко отсюда, отвезём его туда. Я знаю, как ему помочь. — О чём ты говоришь? — обескуражено выдохнул брюнет, невольно поднимаясь на ноги и кося взгляд на вырванные позвонки. — Томо, мать твою, возьми себя в руки, а затем возьми в них Сору и помоги мне! — сорвалось грубое с губ подростка. Охотник тут же встрепенулся, жестом приказав парню отойти в сторону, и, перевернув Сору на спину, без труда взял его на руки и залез в машину. — Скажите Грин, чтобы она срочно ехала ко мне домой, сию секунду! — прогорланил шатен, забираясь в фургон следом за копом. Для Томо весь следующий час прошёл как тумане. Подросток отвёл Охотника к своей матери, а сам куда-то слинял, торопясь. Тамия удивлённо охнула, увидев в своей квартире малознакомого мужчину, покрытого подсохшей кровью и пылью, и осторожно поинтересовалась, нужно ли ему что-нибудь. Тот проигнорировал её, рухнул на стул в кухне и слегка съехал по нему вниз, а затем всё же коротко поинтересовался, можно ли ему здесь закурить. Женщина дала добро и даже нашла в ящике под столом старую пепельницу. Он был сбит с толку. Что произошло? Почему Охотники пустили парня на «неправильную» улицу? Для чего и куда он забрал Ямаруту? И, самое главное, что он мог сделать? Позвонки-то уже вырваны, обратно их не приделать. Разве что… Томо вылетел в коридор и уже открыл было дверь, чтобы отправиться на поиски очкарика, но тот уже стоял напротив, запыхавшийся и собиравшийся дёрнуть за ручку. Взгляд подростка сверкал какой-то радостью, а на его лицо стремительно наползала улыбка. — Я сделал это, — с придыханием произнёс шатен. — Я смог создать для него новые позвонки. Роши отвёл брюнета в свой гараж, являющийся мастерской, по пути рассказывая о том, каким долгим и упорным трудом ему далось создание этой штуки. Томо его не слушал, ещё не до конца вернувшись в реальность, и перекатывал на языке только одно: «Он жив?» Сора лежал на старой раскладной кровати, накрытый одеялом до самого горла, но его руки располагались поверх ткани. Глаза были закрыты, грудь едва заметно вздымалась вверх. Слышалось размеренное пиканье какого-то прибора, около которого вилась Грин. В противоположном углу гаража-мастерской валялся огромный мусорный пакет с выглядывающими из него окровавленными полотенцами и перчатками. — Вы что… — Грин помогла мне провести операцию. Она убрала всю грязь и обломки костей, а потом я установил новые позвонки. Мы нереально быстро управились, примерно за пятьдесят минут, но я уверен, что всё сделал правильно. Пусть и не в самых стерильных условиях, но операция прошла успешно, — воодушевлённо сообщил подросток, улыбаясь. — Его спина уже начала заживать благодаря остаткам вещества из таблетки в старых нервах, а новые должны отрасти за несколько дней, но пока что… — Пока что он в коме, — буркнула Трейн, повернувшись. — И вряд ли придёт в себя сегодня или завтра. — Издеваетесь, что ли? — обескураженно выдохнул коп, не понимая, как реагировать на услышанное. — Я же убил его… — Есть возможность спасти железного, если успеть заменить его позвонки в течение получаса. У нас ушло, правда, почти в два раза больше времени, но мы это всё-таки сделали, и ведь сработало же! Я надеялся прийти к вам раньше, чем он умрёт, но не смог, и тебе ничего не оставалось, кроме как… Я, в общем… Прости, что тебе пришлось пройти через такое, — тяжело вздохнул Роши, виновато опустив голову. Томо упёрся поясницей в стол позади себя, держась за него руками, и несколько минут обдумывал всё, что произошло. Потряхивать почти перестало, поэтому коп спросил: — То есть, он очнётся? — Да, только не ясно, когда это случится. Ближайшие пару дней новые нервы будут разрастаться по его телу, поэтому мы можем только перевезти его в больницу, а потом появится возможность пытаться насильно «разбудить» его. Железным можно колоть адреналин, им это не вредит, а в случае чего, у него ещё оставалась одна таблетка, так что мы сможем использовать её, если будет нужно, — улыбнулся очкарик, делая вид, что не замечает одобрительные кивки Грин в его сторону. — Только вот, — продолжила она, — помните, какие побочные эффекты были в прошлый раз, после того, как упал на стальные прутья? А, ну, Томо не знает… Когда Сора очнулся, то вспомнил всё лишь через несколько секунд. Ещё сутки он пытался заставить своё тело двигаться нормально, хотя в идеале должен был делать это постепенно в течение месяца, а потом всё чаще поддавался эмоциям. — Поэтому он такой злой был? — подхватил Ятсуме. — Да, так что теперь может случиться то же самое. Он может разучиться ходить, говорить, писать, или ещё что-нибудь в этом духе. Его придётся заново этому учить. Но он так же может что-нибудь забыть. Или же забыть всё, например, — беспечно пожала девушка плечами. — В любом случае, мы узнаем это только тогда, когда он придёт в себя, — развёл руками Роши, переводя взгляд на брюнета. Тот вздрогнул, будто его окликнули, и прекратил покусывать губу, потому что это легко выдало бы его задумчивость. — Завтра мы перевезём его в больницу. — Ясно, — сипло ответил Охотник и прочистил горло, чтобы голос звучал более уверенно. Роши немного помолчал. — Грин будет за ним присматривать, да и я буду наведываться. — Отлично. — Ты придёшь? — Приду. Томо соврал. Он не пришёл ни на следующий день, ни после него. Парень вообще старался не пересекаться с этими двумя и обходить их дома и больницу за километр, старательно избегая случайных встреч. Звонки игнорировал, как и все сообщения. Их он и вовсе удалял, не прочитывая. Брюнет не мог отделаться от мысли, что когда Сора очнётся, то не будет помнить его, а если точнее… — Я… не готов, — выдавил Охотник сквозь зубы. Скай задумчиво нахмурился и переспросил: — Повтори? Ты — что? — Я не готов услышать от него, что он меня не помнит, — пересилив себя, чётко произнёс Томо. — Не только тебя, — вздохнул Скай. — У него локализованная амнезия, причём и агнозия, и апраксия, и афазия сразу. Он забыл Всё, что только можно было забыть; универсальные знания также потеряны. Очнулся уже через четыре дня после того, как Роши вживил ему новые позвонки, но никого не помнил. Себя тоже. Даже говорить не мог, как Баг. Пока он был на реабилитации, Анемон учила его языку. Таким образом мы выяснили, что он быстро и легко учит то, что когда-то знал. Он научился говорить, писать и читать за две недели — две! — попутно начиная пользоваться словами, которых мы ему не называли, но которые, видимо, просто всплывали в памяти, потому что до своей смерти он их знал. — Ещё? — Учили ходить, двигаться нормально, взаимодействовать с окружающей средой. К слову, хвосты мы смогли убрать внутрь его тела, пока он всё ещё был в коме, так что он не знает о железе внутри себя. Он вообще ни о чём из того, что с ним было, не знает. Никто не говорил ему ни о существовании железных, ни о тюрьме, ни о том, что произошло после. В целом, сейчас он практически ничем не отличается от обычного парня, но… — Но? — Но у него другой характер. Другое поведение. Другой взгляд на вещи. — Не удивительно. Без своей памяти он совсем другой человек. — Да, но память однажды вернётся, если верить словам Роши и Грин, — ободряюще улыбнулся Скай. — Ятсуме вынул из его старых позвонков флэшку и вставил её в новые, чтобы у Соры был «резерв». Память с флэшки не вкачалась в мозг Ямаруты, потому что его мозг не новый, не «пустой». Роши сказал, что после смерти мозг Соры «перезагрузился», но воспоминания остались «заблокированными», и считает, что парню нужен импульс, который заставит его мозг «разблокировать» память и вернуть его прежнего. Роши полагает, что для этого ему нужно встретиться с тобой. — Я же сказал, что… — Уже два месяца прошло, Томо! Ты не сможешь убегать от этого вечность, Сора скоро будет в состоянии ходить по городу самостоятельно! — Ты не понимаешь, — прошипел брюнет, потирая переносицу. — Не понимаю? Да, возможно… Но мне тоже было обидно, когда я понял, что этот гавнюк меня не помнит! От него это слышали уже все, кого он знал: Анемон, Роши, Грин, Кода, Тод, Рей, другие Охотники и Каратели и даже та девка с сыном из трущоб! Все, кроме тебя! — Ты всё сказал? — прорычал Томо, теряя драгоценное терпение. — Нет, — хмыкнул Дайлер. — Послушай… Ты должен встретиться с ним. Должен услышать эти слова. Да, это тяжело, никто из нас и представить не сможет, насколько это невыносимо, но всё-таки… Всё-таки он жив и память всё ещё с ним, просто он нуждается в помощи. Ему нужно помочь вспомнить, и ты единственный, кто может это сделать. — Да ну? — сухо усмехнулся брюнет. — Представь себе. Я же сказал, он видел уже всех, кроме тебя. Не думаю, что после того, как он тебя увидит, то сразу же всё вспомнит. На это нужно время. Вам стоит начать общаться, и тогда у него появится шанс… — Я тут подумал, — резко оборвал коп, — без своей памяти он не железный, а обычный парень, как ты и сказал. Сейчас у него есть шанс начать жить обычной жизнью, как он и хотел. Так что… — Он хотел жить обычной жизнью с тобой. — Не думал, что ты умеешь говорить такие пафосные слова. — И тем не менее, — нахмурился Скай, смущённо почесав кончик носа. — Всё самое дерьмовое уже случилось, Соре больше не придётся помогать полиции. Вспомнит он или нет, теперь у него есть выбор, как прожить свою жизнь. Но если он не вспомнит, то несколько людей, включая тебя, будут этим сильно расстроены, а если вспомнит, то расстроится только он сам. — Поэтому пусть не вспоминает, — хмуро прокомментировал Охотник. — Эй, куда ты дел Томо? Он бы наплевал на то, чего хочет или не хочет этот болван, — фыркнул Дайлер, отмахнувшись, слово от мухи. — В любом случае, как я и сказал, скоро он будет ходить по городу сам, как и любой другой обычный парень, и у тебя всегда будет возможность найти его и поговорить с ним, — Скай подкурил сигарету, наблюдая за тем, как брюнет покидает кресло и направляется к выходу из кабинета, и, выдохнув сизый дым, добавил: — Но если ты действительно этого не хочешь, то уезжай из Тэрроза. Хлопок дверью слышало всё здание. Пусть Сора и не помнил, откуда взялись его навыки и рефлексы, об этом помнило его тело. Парню легко давалось изучение новых, как он думал, приёмов самообороны, даже лучше, чем изучение чего-либо ещё, а потому вскоре ему подыскали подходящую работу. Рей настояла на том, чтобы Ямарута преподавал уроки самообороны в средних и старших классах школы Тэрроза. Эти уроки были введены сразу после событий на «неправильной» улице, чтобы подростки, попав в безвыходную ситуацию, могли защитить себя, и Рей казалось, что нынешний Сора отлично подходил на роль преподавателя. Учителям и директору школы Скай лично объяснил ситуацию с Ямарутой, и те, пусть и испытывая неприязнь к железному, приняли его на работу. Сначала Тод настойчиво упрашивал Сору пойти работать к нему, но беловолосый вежливо отказался, аргументируя это тем, что не хочет доставлять неудобства людям, которые помнят его, но которых не помнит он сам. Парень думал, что попал в автокатастрофу, как ему и сказали ещё в больнице, но, если насчёт «авто» ребята слегка соврали, то по поводу «катастрофы» никто даже не приукрашивал. Ямарута иногда навещал заведение старика, испытывая жгучий интерес к историям о том, как он жил раньше. Ему не рассказывали ничего, что было бы связано с железными. Или с Томо. Но парень чувствовал, что ему недоговаривали нечто очень важное. В школе он проработал уже четыре с половиной месяца, тогда же прошло полгода с того дня, как он убил Бага. Соре удалось подружиться с парочкой преподавателей — особенно с весёлым часто пьющим физруком, — заполучить доверие и уважение со стороны учеников и даже получить слова благодарности от родителей одного из старшеклассников. Тот, благодаря урокам Соры, смог помять морды зажавшим его в углу гопникам, после чего и похвастался своим учителем. Сначала родители пришли в ужас, но перед тем, как заявились в школу, с ними связался Кода, объяснив, о чём не стоит говорить с Ямарутой. Мать и отец подростка отнеслись к этой информации с пониманием, а потому просто выразили слова благодарности и подарили беловолосому дорогущее вино, которое Сора оценил в тот же вечер. Квартиру ему купил Скай, но сообщил, что платить за неё будет лишь первые полгода, пока парень обустраивается и привыкает к жизни в городе. Хоромы были что надо, пусть и маловаты: одна большая комната, являющаяся и спальней, и гостиной, просторная светлая кухня, смежный санузел и кладовка. Ремонт явно закончили прямо перед въездом Соры в квартиру, поэтому в ней было так свежо и чисто с самого начала, что, конечно, не могло его не радовать. Однако со временем в кладовке образовался небольшой творческий срач из скомканной одежды и ещё какого-то барахла. Но парень всё же чувствовал, что чего-то не хватает. Он не мог понять, чего именно, поэтому силился сообразить, нравится ли ему жить так, как он это делает: пять дней в неделю просыпаться в шесть утра, идти на работу, разнимать заигравшихся старшеклассников, в шесть вечера возвращаться домой, смотреть новое кино — которое казалось Соре знакомым, — а затем ложиться спать, чтобы на выходных купить себе что-нибудь либо сладкое, либо бесполезное. Ну, во всяком случае, его это устраивало, но нравиться всё же не могло. Чего-то не хватало, как ни крути. Это заставляло Ямаруту напряжённо вздыхать и погружаться в долгие размышления, которые, как правило, так ни к чему его и не приводили. Томо, в свою очередь, прекрасно знал о том, чего, или, точнее, кого в его жизни не хватало, и это отсутствие начинало его раздражать. Долбанный двухвостый кот не мог заменить белобрысого идиота, хоть и был менее раздражительной компанией. После того разговора со Скаем коп не задумался о переезде, вместо этого мысленно послав нынешнего мэра нахуй, а спустя пару недель его и вовсе начало ломать. Желание встретиться в беловолосым взыграло с новой силой, и Томо уже не стал с этим бороться, не стараясь избегать случайных встреч с парнем. Иногда он видел Ямаруту неподалёку от мэрии — видимо, ходил к Скаю на проверку, — иногда сталкивался с ним взглядом, когда проходил мимо заведения Тода. Но чаще всего Сору можно было найти в школе. И сегодня днём брюнет планировал наконец-то нарушить его спокойную размеренную жизнь, ведь на то появилась причина. Охотник без труда пробрался на стадион и спустился к нижним лестницам трибун, размещенных вокруг. Сора даже не заметил его, приведя за собой класс, состоящий из пятидесяти учеников, и начал краткий инструктаж. Подростки тоже не обратили внимание на того, кто сидел на скамейке трибун и наблюдал за их преподавателем, а послушно разбивались на пары. Занятие длилось два часа с коротким пятнадцатиминутным перерывом — переменой. Этого было слишком мало для полноценного разговора, поэтому брюнет продолжал лишь наблюдать, замечая за Сорой новые манеры поведения и привычки. Например, с подростками он вёл себя холодно и строго, редко улыбался, но не скупился на похвалу, когда ученики делали что-нибудь хорошо. Он стеснительно краснел, когда ребята хвалили его навыки и сообщали, что добиться тех же результатов никогда не смогут. Ещё он чесал мочку уха, когда врал. И всё так же зарывался пальцами в волосы на затылке, когда раздражался. — Что, уже всё? — расстроенно протянул кто-то из учеников, вперив горящий взгляд в лицо Соры. — Но мы только разогрелись! — воскликнул он, оборачиваясь на толпу тяжело дышащих подростков, готовых свернуть горы. — Молодёжь… — буркнул Ямарута, надеясь, что его не услышат. — Невелика наша разница в возрасте, тебе всего двадцать два, не выпендривайся! Хей, ну давай сыграем во что-нибудь, домой идти вообще не охота! — Кому как, — вздохнул беловолосый, закидывая на плечо небольшой чёрный рюкзак. Он всегда таскал его на занятия и носил в нём всякие бинты и мази на случай, если кто-то во время занятий поранится. — Я хочу есть, а мне ещё журнал заполнять, так что в другой раз. Давайте-давайте, дуйте в раздевалку, — подгонял он, но, заметив, что взгляды подростков обращены за его спину, нахмурился и обернулся. А после усиленно делал вид, что не удивлён, увидев подходящего ближе мужчину. Брюнет остановился в паре метров от железного и не мог сдержать ехидной ухмылки. Хотелось едко прокомментировать всё увиденное и услышанное, но Томо помнил, что Сора попросту не понял бы, к чему эти колкости. Сам Ямарута удивился отнюдь не тому, что кто-то незнакомый оказался на территории школы, а тому, что этого кого-то он уже встречал. Да, парень заострил внимание на Охотнике, когда тот пару раз проходил мимо или случайно сталкивался с ним взглядом. Мгновенно запомнил его, хоть и не мог объяснить себе, почему. Теперь он предположил, что брюнет мог бы быть чьим-то родителем, но, взглянув на учеников ещё раз и поняв, что среди них нет того, кто был бы мужчине родственником, но уловив во взглядах какое-то щенячье восхищение, впал в ещё больший ступор. Ни о какой безымянной полиции Сора тоже не слышал. — Скай сказал, что наблюдать за тобой весьма увлекательно, но я не думал, что настолько, — ухмылка брюнета стала шире, и Сора поёжился, услышав имя Дайлера. Голос копа показался ему знакомым, но он точно не разговаривал с этим человеком раньше, возможно, слышал где-то, но… Беловолосый сглотнул, ещё секунду обдумывая чужие слова, и виновато констатировал: — Прости, я тебя не помню. — Скоро ты вспомнишь всё, Ямарута. Впрочем, смерть Соры стала началом для его новой истории.