Грош цена слезам, угрозам, браваде, что рождает кураж. Всем придется умирать. Стефано Ланди — Passacaglia della vita
1.
На рассвете пошёл снег. Лето и на севере Дортониона редко бывало по-настоящему жарким, заморозки ночами случались с самых первых дней осени, и остатки зимних сугробов временами не стаивали до поздней весны, но снегопада в середине лета Райнен не припоминал. — Мы же не могли так быстро зайти так далеко на север, — прошептал рядом Даэрнир, следя, как редкие белые точки кружатся на фоне чёрных стен. — Печать Врага на всём в этих землях, — тихо ответил ему Этраньяр. Райнен тоже подумал о том, насколько далеко они теперь от пределов Ард-Гален, увидев медленно падающие снежинки, но промолчал. У него не было ни сил шевелиться, ни желания говорить. Орки гнали их по каменным тропам всю последнюю ночь, и эта ночь казалась бесконечной, будто в Железных горах дня вовсе не бывает. Под конец он, должно быть, начал терять сознание, потому что теперь, очнувшись, мог вспомнить лишь какие-то смутные образы совсем тёмных или плохо освещённых факелами тоннелей, отголоски громкого лая, странного визга, грохота, скрежета и звона металла. С трудом припоминалось, как их вывели (а его — выволокли) в маленький, криво изгибающийся двор, окружённый со всех сторон высоченными глухими стенами, теряющимися во тьме. Ещё он помнил, как огромный орк, такой сутулый, что выглядел почти горбатым, спрашивал у кого-то, что делать с захваченными. — Сторожить, — ответили ему. — Повелитель вот-вот прибудет. Тогда орки загнали пленников в угол и уселись поодаль, возле железных корзин с огнём. Рыжие отблески пламени на стенах были последним воспоминанием Райнена. Очнувшись, он увидел, что день здесь всё же бывает. Если это можно назвать днём. Непроглядная тьма сменилась неверным серым светом, каким-то бесцветным. И таким же серым, выцветшим теперь казалось здесь всё. Даже чёрные камни кладки будто пеплом присыпало. Двор при свете дня казался ещё меньше в сравнении с высотой окружавших его стен. Райнен словно смотрел со дна колодезной скважины, очень глубокой, глубже любой из ему известных. Как из очень-очень глубокой могилы, — подумал он. Проснулся он от боли: ногу возле колена жгло, а ниже колена он её совсем не чувствовал; боль в боку была тупой, но забыть о себе тоже не давала, тело затекло и одеревенело, горло саднило, хотя, к собственному изумлению, Райнен почти не замёрз. Не шевелясь и слушая, как перекидываются словами орки, он смотрел на падающий сверху снег и думал, отчего не чувствует холода. Дядя говорил, его не чувствуют замерзающие… Даэрнир увидел его открытые глаза и схватил за плечо. — Райнен! Ты не умер… Позади Даэрнира приподнялся на локте Магор. — Как ты? Райнен почувствовал шевеление за спиной, шорох, позвякивание. Никто, оказывается, не спал. — А я всё думал — лежу я в обнимку с покойником, или всё-таки нет, — с облегчением сказал Даэрнир. Магор ткнул его кулаком в плечо. Райнен улыбнулся им, как сумел. — Пока живой, как видишь. Не знаю, надолго ли. Сам он подозревал, что вряд ли надолго. Он не знал, насколько его ранения серьёзны. Поначалу, когда орки только-только отобрали у людей и эльфов оружие и заставили идти в сторону гор, он даже чувствовал себя не особо скверно, и сам этому удивлялся. Но возбуждение боя, притуплявшее боль, ушло быстро, и непростая дорога по Дор Даэделот для него обернулась кошмаром. Сумей они отбиться от орков и добраться до ближайшей заставы, глядишь, обошлось бы. Теперь же… Теперь надеяться особо не на что. С другой стороны от него кто-то шевельнулся, Райнен услышал шорох и почувствовал прикосновение ко лбу. Повернув голову, он увидел Финнеланна из эльфийского дозора. Эльф замер отрешённо, прикрыв глаза. Пальцы у него были неожиданно тёплыми. — Ну, — спросил Райнен, — скоро помру? Финнеланн улыбнулся. — Не так всё плохо, — ответил он, опуская руки. Согревшийся под его ладонями лоб обдуло холодом. — Жара нет. Даже странно. Или закономерно. Райнен увидел у него на запястьях кандалы, соединённые короткой, всего звена в три-четыре цепью, и, шевельнув под плащом ладонями, понял, что тоже закован, разве что цепь подлиннее. Попытался подогнуть здоровую ногу — почувствовал железо на лодыжке. Как и когда их успели заковать, он не помнил. — Почему закономерно? — спросил он и почувствовал, как пальцы эльфа на миг-другой сомкнулись на кончике уха, единственной черте, сразу же выдававшей его происхождение. В остальном во внешности Райнена не было ровным счётом ничего эльфийского, разве что борода никак не росла, но это сразу в глаза не бросалось. — Поэтому, — сказал Финнеланн. Он мог быть и прав. Райнен за всю свою жизнь ничем не болел, а обычные царапины на нём заживали намного лучше, чем на других мальчишках в деревне. Но это касалось царапин, а не ран от орочьих стрел и палашей. — Где мы? — спросил он. — В изрядной заднице, — проворчал Магор. — По ту сторону Врат, — негромко ответил Финнеланн. Райнен повернулся к нему. — Мне вчера не померещилось? Мы прошли Тангородрим? Эльф кивнул. — И что это за крепость? Сначала никто не ответил. Потом Райнен услышал голос Этраньяра: — Мы не знаем. Не так часто отсюда доходят вести… — Я не чувствую места, — добавил Сигилмир. — Нас долго вели подземными проходами, а теперь я будто ослеп и оглох. — И никто так и не сказал что с нами будет, — встрял Даэрнир. — Они ждут кого-то важного. Райнен заметил, что Финнеланн хотел было что-то сказать, но передумал и промолчал. Должно быть, решил не пугать Даэрнира его участью, хотя она была очевидна при всей неопределённости. — На что ты надеешься, интересно, — проворчал Магор. — Выпросить рудник потеплее и посветлее? Кирку потолще, кандалы помягче? Райнен вытащил руки из-под укрывавшего его плаща — посмотреть на цепь. — Совсем не помню, как это было, — признался он. Металл цепи выглядел так, будто её сковали неведомо когда, неровный, пористый, местами с ржавчиной. — Ты без сознания был, — сказал Даэрнир. — Орки сперва хотели бросить тебя своим волкам, но Этраньяр с Финнеланном их заболтали. А Магор сказал, что ему всё равно, с цепью тебя тащить или без. — Правда? — спросил Райнен, переводя взгляд с Магора на Финнеланна. — Правда! — самодовольно ответил Магор. — Мой топор тяжелее этих цепей, а ты легче моего мешка. — Неправда! — отозвался Этраньяр. — Я с орками не договариваюсь! Но голос звучал как-то уж очень нарочито, а промолчавший Финнеланн отвёл глаза. Райнену стало тепло и горько. О нём беспокоились и заботились. Он испытывал благодарность за заботу — и огорчение оттого, что она могла оказаться до обидного впустую. — Спасибо, — выдавил он севшим голосом и попытался подняться. Финнеланн ему помог, и, сев, он наконец смог оглядеться. Двор изгибался полумесяцем. По внутренней стороне этого полумесяца шла странная галерея. Невысокие своды опирались на массивные, грубо обтёсанные базальтовые столбы. Пол галереи был ниже уровня двора — вниз вели несколько ступеней. За проёмом мерцали блики свечей и зарешечённое окошечко в стене светилось масляно-жёлтым. Внешняя сторона полумесяца оставалась глухой, первые отдушины, проёмы и бойницы в ней появлялись ближе к середине высоты. Внешняя и внутренние стены в дальнем конце двора смыкались, и под ними виднелись перегороженные решёткой ворота. От ворот двор постепенно поднимался вверх, но противоположный конец Райнен не мог увидеть. Пленники находились в углу между внешней стороной полумесяца и стеной какой-то пристройки, закрывавшей от них верхнюю часть двора. Этраньяр, командовавший эльфийским дозором, сидел у этой стены, наблюдая за двором с самого высокого места. Финнеланн, Райнен, Даэрнир и Магор остаток ночи, похоже, провели, лёжа на камнях и прижимаясь друг к другу под накинутыми один поверх другого плащами; Райнен заметил, что из-под его грубого суконного виднеется краешек песочно-серого эльфийского. В ногах у них сейчас сидел Сигилмир, с его места должна была просматриваться и верхняя часть двора. Орки по-прежнему грелись возле огня. Один огромный, длиннолапый, с бороздами шрамов поперёк загривка, второй — с острыми, торчащими вперёд из пасти клыками, с приплюснутым, будто вдавленным носом. Прислушавшись, можно было различить разговор. — Когда уже, когда? — нудел тот, что поменьше. — Ринбор сказал, скоро, — пробурчал большой. — Что ещё за «скоро»? Скоро вечер. Скоро ночь. Скоро Грирош протянет лапы. Я хочу есть. Будут сегодня кормить? Будут? Казгрил, скажи, будут? Здоровый орк приподнялся. Согнутая спина, похоже, не гнулась и голову он поворачивал еле-еле; чтобы глянуть вбок, ему приходилось вертеться всем телом. Оглянувшись на пленников, он оскалился и ответил полухрипом-полурыком: — Будут. Даэрнир, услышав это, ужом пополз вперёд, поближе к Этраньяру, подальше от орков. — Ты чего? — спросил изумлённо Магор. — Куда?.. — Не хочу, чтобы меня орки съели, — поспешно ответил Даэрнир. — Дурак, — сказал ему вслед Магор. — Мы всё равно тут на корм пойдём. Не оркам, так волкам. Но Этраньяр подвинулся и позволил Даэрниру забиться в самый угол, у себя за спиной. — Мы не знаем своей судьбы, — сказал он. — Орки обычно приходят жечь и грабить, а когда им нужны пленники для работы, они нападают на селения, а не на дозоры, и… Он не договорил. В дальнем конце двора со скрежетом двинулись вверх решётки, перекрывавшие ворота. Орки поднялись. Тот, что помельче, обежал здорового и выглядывал теперь из-за его спины. Во тьме под арками вспыхнули факелы, сумрак наполнился тенями, шарканьем лап, рычанием и шумным сопением. — Орки, — с ненавистью сказал Сигилмир, вскакивая. — И варги, — добавил Этраньяр, вставая следом. Магор тоже поднялся. Финнеланн остановил Райнена, попытавшегося встать, и сам остался возле него. А Даэрнир только забился поглубже в угол, услышав про орков. Десяток орков верхом на уродливых волках проехали в ворота, и во дворе сразу стало тесно. Спешился лишь один всадник, и он орком не был. — Это что? — изумился Магор. — Человек? Здесь? С орками? — Враг совратил многих из твоих сородичей, — сказал Сигилмир. — Твоих, можно подумать, не совратил ни одного, — немедленно огрызнулся Магор. Сигилмир то ли не заметил его раздражение, то ли намеренно пропустил, и добавил: — Люди легче поддаются ему… Магор уже стиснул кулаки, но Сигилмира одёрнул Финнеланн. — Перестань, — тихо сказал он. — Оба. Не сейчас. Райнен подумал, что из них двоих старший вообще-то Сигилмир, но Финнеланн не первый раз кажется ему взрослее брата. Приехавший, вероятно, был тем самым ожидаемым «повелителем». Как только он спрыгнул наземь, к нему подбежал с докладом кто-то, с головы до ног укутанный в чёрную накидку с капюшоном. Пока он говорил, человек чесал морду своему варгу, а чудовищная тварь млела, закатывая глаза, и пыталась выразить благодарность языком, широким, как лопата. Его хозяин, дослушав, хлопнул варга по холке и зашагал к пленникам. — О чём они говорили? — спросил Магор. — Райнен?.. — Ни слова не понял, — признался Райнен, пытавшийся прислушаться. — Тёмное наречие, — сказал Этраньяр, следя за тем, как человек приближается. Волчий наездник лишь скользнул по людям и эльфам взглядом и почти миновал их, но остановился у самых ступеней, ведущих в галерею, и оглянулся. И ещё раз, уже куда внимательнее, оглядел пленников. Из-под багрового плаща резким взмахом поднялась рука, и прозвучал короткий приказ на том же непонятном языке. Орк двинулся к Райнену, оттолкнув попытавшегося встать у него на пути Магора и отпихнув в сторону эльфа. Он оттащил Райнена от его товарищей, толкнул на колени и схватил пленника за волосы, заставляя поднять голову. Райнен оказался лицом к лицу с прибывшим. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Пленник скорее с изумлением, чем со страхом, человек в багровом плаще — оценивающе. А потом снова зазвучало тёмное наречие, и орк повернул голову пленника в сторону. Перед глазами Райнена оказались каменные перила сторожевых переходов, чёрные стены и лоскуток серых туч. Орк после вопроса, заданного на том же языке, принялся шумно принюхиваться и почти прицельно ткнул сначала в рану на боку, потом в ногу. Райнен не закричал от второго удара только потому что ещё от первого перехватило дыхание. — Падаль, — пробурчал орк, разжимая лапу и позволяя ему свалиться на грязные камни. Сквозь навернувшиеся от боли слёзы Райнен видел, как человек смотрит на него, потом молча поворачивается и уходит в темноту арочных проёмов. Орк проводил его взглядом и сплюнул. Его напарник, переваливаясь на кривых, дугой выгнутых конечностях, подобрался к нему. — Добиваем? — прохрипел он. Казгрил сначала зарычал, потом оскалился, и тогда только из глотки вырвалось хрипящее: — Нет… Кривоногий присел возле Райнена, повёл головой, шумно сопя. — Жрать охота, — сказал он, слегка тыкая в спину пленника остриём маленького ножа. Сутулый орк, заметив его развлечение, поднял ногу и пинком отправил сородича чуть ли не на середину двора, взревев: — Пошёл прочь, Грирош! Похоже, сам он был раздосадован не меньше, и грозно потопал следом, собираясь выместить недовольство на подчинённом, а Райнен почувствовал, как его хватают за локти, за одежду, и оттаскивают назад, к стенке. Магор с Сигилмиром воспользовались тем, что орк отвлёкся. Райнен почувствовал, как к его ладони, зажимающей рану у колена, прикасаются пальцы и услышал Финнеланна: — Дай взглянуть… — Не надо, — выдавил он. Но руки трясло, и сопротивляться осторожным прикосновениям не хватало воли. Он сдался и замер, лёжа головой у кого-то из товарищей на коленях, глядя полуобморочно в корявый кусочек серого неба над колодцем двора и слушая грызню орков. — Всё равно же сдохнет, — скулил Грирош, елозя по чёрной грязи, покрывавшей центр двора. Если бы не холод, здесь была бы лужа, но заморозки превратили воду в лёд, а лёд орк разломал и смешал с чёрной слизью. — Раньше, чем ты даже думаешь! — яростно пиная его, шипел Казгрил. — Но не раньше, чем нам велят, ты, тупое, безмозглое, ленивое отродье червей… Чувствуя, что оглушённость болью понемногу сменяется пустотой в голове, а жжение становится теплом, Райнен попытался спихнуть с раны руки эльфа. — Хватит, — попросил он. — Ты меня здесь не вылечишь. Напрасный труд. Силы побереги. Но его ладонь настойчиво отвели в сторону. — Не мешай, — спокойно сказал эльф. Из них из всех он ухитрялся сохранять наибольшее самообладание и такую невозмутимость, будто они по-прежнему патрулируют пограничные земли или отдыхают на заставе, а не сидят, сбившись в кучку у чёрной стены вражьего укрепления, обезоруженные, измотанные и закованные в цепи. Райнен приподнялся и увидел, как Финнеланн поправляет на ране повязку. Ногу холодило. Руки у Финнеланна были испачканы чем-то, поначалу показавшимся грязью, настолько это было тёмным. И только когда Финнеланн обтёр ладони краем одежды стало видно, что это кровь. Почти чёрная. Магор хлопнул Райнена по плечу. — Ты бы спасибо лучше сказал, пацан. У тебя сразу вид получше стал, а то как неживой. — Я уж думал, он, — Магор кивнул на Казгрила, всё ещё топчущего второго орка, — тебе шею свернул. — Лучше бы свернул, наверное, — честно ответил Райнен. И никто ему не возразил. Лучшая доля для воина — смерть в бою. Райнен чуть было не встретил свою при нападении орков — он первым их заметил и его всерьёз пытались убить. Бунди помешал, уложив замахнувшегося орка стрелой и потеряв драгоценную секунду на собственное спасение. Умереть он мог и тогда, когда, пробираясь вдоль отрогов Железных гор на краю Ард-Гален, орки хотели бросить раненого волколакам, потому что он едва мог идти, но Магор поволок его дальше на себе. Он мог истечь кровью, изнемочь от ран, но его оградил от гибели Финнеланн со своей целительной магией. А в конечном счёте всё идёт к тому, что смерть была бы удачей, и никто уже не имеет мужества говорить (или сил врать) себе и другим, что это не так… Под сумрачными арками мелькнула тень и окликнула Казгрила. Орк ткнул напоследок подчинённого мордой в грязь и ушёл на зов, но почти сразу же развернулся и направился к пленникам. — Перебьёшься пока без свежатины, — рявкнул он, переступая Грироша. — Эй, ты, недоэльф… Он наклонился и рывком поставил Райнена на ноги. — Господин хочет начать с тебя, — объявил он. — Пошёл! Для убедительности он толкнул Райнена в спину. Тот еле удержался от падения. Орка совсем не устраивало, что пленный еле переступает с ноги на ногу, но от следующего тычка Райнен полетел в грязь. Казгрил с недовольным рычанием сгрёб цепь от ручных кандалов, и закинул Райнена себе на спину. Это оказалось ужас как больно. Орк тянул цепь вперёд, кандалы обдирали кожу на кистях, руки Райнена, повисшего спиной к спине орка, оказались заломленными локтями вверх, каждый орочий шаг отдавался в плечах, локтях и запястьях. Орк был здоровенным, ноги Райнена больше не доставали до земли, и цепь от ножных кандалов тянула вниз, добавляя телу веса и усиливая боль в суставах. Райнен почувствовал, как расходится рана на боку с почти неслышным, но ощутимым потрескиванием, и глаза снова становятся влажными. Шаге на пятом серое небо стало гаснуть, и он было обрадовался, но тут раздался громкий хлопок, будто доской стукнули плашмя по столу. Орк взревел, замотал башкой и остановился. — Казгрил, тупая скотина, — сказал кто-то невидимый, — что ты делаешь? Повелитель с ним собрался говорить, а ты его калечишь раньше времени? А?! Ты хоть понимаешь о чём я? Или тебе попроще втолковать? Бережнее, дубина! Орк что-то ответил на тёмном наречии, но цепь ослабла. Казгрил перехватил пленника и водрузил на плечо, ворча: — То им быстрее, то им бережнее… Последних сил Райнену хватило, чтобы приподнять голову и взглянуть на товарищей по отряду. Магор, Этраньяр и Сигилмир выглядели так, будто собираются наброситься на орка со спины. А Финнеланн, кажется, просто хотел догнать, но оставшиеся во дворе орки заметили подозрительное напряжение. Четыре-пять волчьих наездников окружили пленников, оттесняя их обратно в угол. Последнее, что Райнен увидел — как Сигилмир рывком выдёргивает Магора чуть ли не из пасти варга, а Этраньяр оттаскивает Финнеланна. «Всё, — безнадёжно подумал Райнен, опуская голову. — Не увидимся».