Лабиринт искажений

             

2.

Пока Казгрил топал по сумрачным коридорам, Райнена успело затошнить и от размашистых покачиваний, и от запаха прогорклого жира и мертвечины, которыми от орка несло невыносимо. На эту вонь наслаивался запах какой-то кислятины. Орк шагал размеренно, куда — сложно было понять, но путь был ему знаком, он без заминок сворачивал из коридора в коридор и поднимался по лестницам. По пятам за ним безмолвно следовала фигура в тёмном одеянии. Когда орк проходил мимо огромной двустворчатой двери с двумя факелами по обе стороны, Райнен приподнял голову, надеясь рассмотреть того, кто шёл следом. Безуспешно. Сопровождавший их на ходу рассматривал листы с какими-то записями, капюшон скрывал лицо, одеяние — контуры фигуры. Из-под длинных рукавов высовывались лишь кончики пальцев; они, впрочем, выглядели вполне человеческими. Видеть здесь людей было странно. Конечно, Райнен знал, что орки порой угоняют их так же, как временами они захватывали эльфов. Но все всегда полагали таких пропавших погибшими. Ходили разговоры, что некоторых пленников Враг заставлял отречься от прежней жизни и они становились его слугами и орудиями воплощения его замыслов, но звучали эти рассказы страшными байками, и то, что пленников просто заставляли работать в копях и шахтах, пока они не падали замертво, казалось более правдоподобным. Но вот он сам здесь и видит людей, и эти люди не прикованы к тачкам и рудничным колёсам, а ходят с прямыми спинами и командуют орками, а орки слушаются. Кем они были раньше? Почему примкнули к полчищам Врага? Райнен поймал себя на мысли, на тени мысли — о возможности спасения. О том, что если предложат, можно ведь и согласиться… И сам себя тут же с ужасом одёрнул. Как можно?! Прежде, слушая о тех, кто перешёл на сторону тьмы, он не очень в это верил, потому что все известные ему самому пропавшие были людьми безусловно хорошими, порядочными, честными и добрыми, он не мог даже представить, что кто-то из них согласится служить врагу, пусть даже в обмен на собственную жизнь. И вот, оказывается, как легко на деле поддаться соблазну… Орк, проходя под низкой аркой, пригнулся, а потом резко выпрямился, почти подпрыгнул, поправляя ношу. Рывок отозвался болью не только в боку и ноге, но и в плече. Райнен зажмурился, стиснув зубы. Что там говорил Этраньяр? Что нападать на дозоры орки обычно остерегаются. Особенно на эльфийские дозоры. Когда их крохотный отряд встретился с эльфами, и Финнеланн сказал, что людей неплохо бы проводить, а Этраньяр согласился, Райнен обрадовался. Не то, чтобы тогда он орков сильно боялся. Он их и видел-то живьём всего пару раз и прежде лишь однажды встречался с орками в бою, но Сигилмир сразу, как только подъехал, предупредил, что поблизости видели большую стаю варгов, а с ними ехал Даэрнир, который не то что оружие держать — и в седле-то сидеть как следует не умеет. Напади на них варги, он, несомненно, стал бы их жертвой или серьёзной обузой. Райнен подумал, что и варги и орки вряд ли нападут, увидев в отряде эльфов. Бунди, должно быть, тоже так думал, принимая предложение. Хотя вслух заявил, что варги его не пугают, но от хорошей компании он отказываться не будет. Эльфийский дозор и Степная стража — это не поселковые земледельцы, — подумал Райнен, вспоминая груду мёртвых волков и орков, оставшуюся на месте схватки. Их было семеро: трое людей, трое эльфов — и он, не пойми что, полукровка. Даэрнира можно не считать, он в первую же секунду свалился с коня и заполз под обломок скалы. И правильно сделал, хоть не затоптали. Финнеланна Райнен поначалу тоже не посчитал. Оказалось — напрасно. То, что он отродясь Сигилмирова брата с оружием в руках не видел, ещё не значило, что он им пользоваться не умеет. Раз орки, пренебрегая потерями, так старались их захватить, значит, целью были именно они. А для чего в Железных горах могут понадобиться люди из Стражи и эльфы из Дозора? Казгрил остановился в конце сводчатого прохода, стряхнул его с плеча и протолкнул вперёд себя в проём, придерживая за шиворот. «Что я такого могу знать? — подумал Райнен, переступая порог. — Такого, что было бы важным? О чём мне надо молчать?» По ту сторону двери оказалась не то большая комната, не то маленькая зала. Три ниши по правую руку и три арки по левую. В нишах было темно, за арками сумрачно, хотя там угадывался тот свет, который здесь заменял дневной. Однако вид из проёма открывался только на глухие стены. Это окно, должно быть, выходило в тот же двор, где остались пленники или в какой-то подобный ему. Человек, носивший багровый плащ, стоял возле стола, спиной к двери. Плаща на нём больше не было, а остальная одежда оказалась чёрной, только металлические накладки поблёскивали на куртке. Он оглянулся и выпрямился, и Райнен снова изумился, как и в первый раз, когда его увидел. Эльфы говорили, что всё, соприкасающееся с Врагом, изменяется. Изменяется в худшую сторону, искажается, уродуется. Стоявшего перед ним сейчас человека никак нельзя было причислить к уродам. Он был хорошо сложен и уверенно держался. — Как твоё имя? — спросил он на привычном Райнену диалекте без малейших признаков того, что этот язык может быть ему не родным. Райнен чуть было не ответил, но вовремя закрыл рот. — У него есть язык или его варги выели? — поинтересовался человек, не дождавшись ответа. — Есть, — ответил из-за проёма Казгрил. Орк протискиваться в узкую для него дверь не стал, он по-прежнему стоял снаружи, протянув в комнату только руку, которой держал Райнена за воротник. — Только что шептался со своими.  — Пусти его, — сказал человек приказным тоном. — И ступай назад. Ринбор останется. Райнен пошатнулся, когда пальцы орка разжались, но сумел устоять на ногах. Мимо него внутрь проскользнул боком тот самый человек в накидке с капюшоном и с кожаной папкой в руках. Молча поклонился на ходу, обошёл стол и замер у стены по другую сторону, неподвижный, как статуя. Тот, кого тут называли «повелителем», присел на край стола, разглядывая Райнена. — Значит, — сказал он, — говорить ты можешь. Но отказываешься, полагаю, почтить меня беседой. Он покачал головой. — Как грубо. Голос у него был спокойный, ровный, Райнену стоило труда сосредоточиться на словах, а не интонациях. И на том, чтобы держаться прямо. Свежих ссадин на запястьях он почти не чувствовал. Но бок болел, будто по нему молотом ударили, рубашка липла к рёбрам и животу ниже раны, ногу опять стянуло пульсирующим огненным кольцом, а тянущая боль в плече намекала на вывих.Тошнота по-прежнему подкатывала к горлу. Райнен с удовольствием прилёг бы. Так, чтобы больше не подниматься. — Придётся мне начать, — сказал собеседник. — Можно называть меня Альтакано. Наместник Цитадели отсутствует по делам, я сейчас за него. В остальное время командую здешней охраной и парой других отрядов. Вернёмся теперь к тебе: расскажи, как твоё имя и кто ты? Райнен молчал. Заместитель Наместника терпеливо ждал. Выдержать его взгляд оказалось нелегко, Райнен чувствовал, как мышцы шеи начинают подрагивать от напряжения. Молчание тянулось, пока не шевельнулась фигура в балахоне. — Сирга позвать? — донеслось из-под капюшона. Командир охраны отмахнулся. Он соскочил со стола и подошёл ближе, встав перед пленником. Вблизи он оказался ненамного выше самого Райнена, хотя во дворе показался очень высоким. — И почему же ты не хочешь со мной говорить? — спросил он. — Мне с прислужником Врага разговаривать не о чем! — заявил Райнен. На лице Альтакано мелькнуло оживление, и появилась улыбка. — Ошибаешься, — сказал он. — У меня множество тем для разговоров и поболтать давно уже было не с кем. Так с кем же я говорю? Смотреть на него вблизи Райнену было тяжело. Внимательный взгляд и лёгкая улыбка вызывали непонятное смятение, он чувствовал, как сердце замирает, и уверенность покидает его, но отвернуться — значило бы признать поражение. Ещё хуже было то, что на Альтакано хотелось смотреть. Прежде Райнен думал, что так бывает только с эльфами, но сейчас перед ним было лицо без единого намёка на эльфийские черты, а завораживало оно точно так же. Не в силах дольше это выносить, он закрыл глаза. — Не скажешь, — скорее утвердительно, чем вопросительно подвёл итог Альтакано, отступая. Сквозь ресницы Райнен видел, как командир орков оглянулся на стоящего у стены Ринбора. — По-хорошему попробовали, — сказал он, словно прося засвидетельствовать попытку. — Почему-то по-хорошему никто никогда не хочет. Ладно. Что бы такое ему сказать, чтобы вывести из себя, думал Райнен. Боль, идущая кругом голова и белые пятна перед глазами очень мешали думать. Рот пересох, как мелкий пруд в засушливый год. На поясе у командира стражи нож, можно было бы попытаться вытащить его и напасть. Если повезёт — убьют. Но он уже отошёл на несколько шагов — непреодолимое расстояние, когда ноги не держат. Альтакано заметил, как на него смотрят, но истолковал по-своему. — Что, — спросил он, — гадаешь, с чего начнём? С калёного железа или ледяной воды? — Я не боюсь, — сказал Райнен. Страшно ему действительно не было. Было очень плохо. Сердце то начинало колотиться часто-часто, то замирало, через силу выдавая редкие удары. В горле пересохло, а воздух начал казаться густым и липким. Райнен тряхнул головой и чуть не свалился от этого движения, но сумел восстановить равновесие.  — Это потому, — с усмешкой сказал Альтакано, — что в ваших деревнях ничего о нас толком не знают и вообразить что-то страшнее иголок под ногти от скудоумия не могут. Дышать стало совсем тяжело, говорить тоже. Райнен с трудом выдавил: — Можете что угодно делать… В следующий миг ладонь Альтакано закрыла ему рот. — Вот от этого меня избавь, раз уж собрался молчать, — сказал командир стражи. — Во имя всего для тебя лично святого! Не помню, сколько раз я слышал эту песню на разные мотивы, она очень скучная. Ладонь у него была неожиданно тёплая, почти горячая, и слишком мягкая для воина. Райнен судорожно пытался вздохнуть. Воздуха не хватало. Альтакано заметил и выпустил его. — Ты плачешь, — заметил он. — Нет, — огрызнулся Райнен. С детства, стоило разбить коленку или порезать палец, слёзы немедленно наворачивались на глаза. Ему никогда не удавалось удержаться. Пока он был маленьким, мальчишки над ним постоянно смеялись, но когда подрос, оказалось, что большинство девушек находят это трогательным. Разъяснять всю эту историю орочьему повелителю Райнен не собирался, но обвинение его задевало. — Да, — Альтакано показал ладонь с влажными кончиками пальцев. Он казался изумлённым. Райнен помотал головой. Комната тут же качнулась перед глазами, раненая нога подломилась и перед глазами оказался потолок. Воздух по-прежнему не шёл в грудь. Кто-то его тормошил, потом Альтакано приказал: — Приведи в чувство. Голос, тот же, который распекал орка во дворе за неаккуратное обращение с пленником, ответил: — Быстро, боюсь, не выйдет. Он ранен. И похоже, орочий яд попал ему в кровь. — Сможешь справиться? — Нет, повелитель, я же не лекарь. Можно попробовать замедлить действие яда. Если он не умер до сих пор, может, протянет ещё немного, пока я не найду кого-нибудь смыслящего в исцелении побольше здешнего коновала. — Давай. Тень в капюшоне кивнула. Чья-то рука приподняла Райнену голову, в рот полилась жидкость, которую он сначала принял за воду и жадно глотнул, но через мгновение она обожгла язык и горло, и показалась уже не водой, а раскалённым свинцом. Задыхаясь и давясь, он корчился на полу, а издалека долетали приглушённые звуки голосов. — Ты что ему дал? — Противоядие. — Оно такое противное? — Нет, но едкое. — Он говорить-то потом сможет? — Ну… может, не сразу. Если переживёт. Но надо ещё. Кто-то схватил Райнена за волосы, заставляя повернуть голову, жёсткие пальцы не давали сомкнуть зубы или вытолкнуть горлышко флакона. Жидкость снова полилась в горло, обжигая и разъедая. Потом его отпустили. Снова открыв глаза, он увидел стоящего над ним заместителя Наместника и завинчивающего крышку на плоском пузырьке Ринбора. Помощник Альтакано скинул с головы капюшон, внешность у него была, насколько Райнен мог разглядеть сквозь муть, вполне человеческая. Альтакано хмурился. — Оркам же велели всех встреченных брать живьём, — сказал он. — Почему они пошли на такое задание с от-рав-лен-ным оружием? — Потому что орки, — фыркнул его помощник. — Ринбор! — Простите, повелитель. Недоследил. Они говорили о чём-то ещё, но Райнен перестал их понимать. Лица расплылись и слились с тенями, речь распалась на невнятные звуки, и Райнен провалился в темноту, надеясь, что больше не очнётся.