Лабиринт искажений

11.3.

Райнен ожидал чего угодно, от немедленной смерти до любых из прежде упомянутых Альтакано пыток и казней. Но командир орков, связав ему руки и лодыжки, перевернул его на бок, и сам улёгся позади.  — Я за такие вещи обычно руки обрываю, — сказал он, просовывая колено Райнену между ног сзади и опуская руку к интимным частям спереди. — А иногда и головы заодно. Судя по тому, на чём при этом сомкнулась ладонь Альтакано, лишиться в этот раз провинившийся должен был отнюдь не руки. Но пальцы скользнули вверх-вниз осторожным поглаживающим движением, ничего общего с попыткой что-нибудь оторвать не имеющим. Альтакано подождал немного и повторил жест. Райнен замер, ожидая, что это всё — лишь ради обмана, чтобы потом как-нибудь побольнее уязвить утратившую бдительность жертву. Но Альтакано не останавливался, гладил, сжимал, пропускал сквозь ладонь, слишком мягкую для воина, слишком гладкую, без мозолей, без ссадин, без малейших следов заусенцев или огрубевшей кожи. Было, вроде бы, очевидно, чего он добивается, но командир орков убрал руку, едва только Райнен почувствовал, что вот-вот… ещё буквально раз-другой… И ровно в этот момент Альтакано перестал что-либо делать и прижал Райнена к себе, ничего больше не предпринимая. Райнен слышал его дыхание и чувствовал шершавую ткань повязки и влажное тепло обнажённой кожи. Возбуждение требовало завершения и не получало его. Альтакано лежал, приобняв Райнена, положив руку ему на запястья, не сдерживая, но он наверняка бы почувствовал любую попытку шевельнуться. Райнен попробовал подумать о чём-нибудь неприятном, настолько неприятном, чтобы сразу всё упало. Орки очень пригодились, но едва болезненное напряжение начало спадать, Альтакано снова за него взялся… …и снова бросил, почти добившись результата, чтобы вновь довести почти до предела некоторое время спустя. Сопротивляться было невозможно, Райнена малодушно предавало собственное тело, которое на опытные ласки велось с готовностью и послушно принималось отвечать прикосновениям, как бы Райнен ни пытался отвлечься. Он бы в жизни не подумал, что это можно превратить в то ещё мучение. Скоро неудовлетворённые места заломило так, словно по ним конь копытами прошёлся, а не командир охраны своими мягкими ладонями. Времени у Альтакано раз за разом уходило всё меньше, а спадало возбуждение всё медленнее. Вдобавок, голова после удара раскалывалась от боли. В висок словно гвоздь забили. Иногда в паузах, когда Альтакано переставал его непрерывно изводить, Райнен проваливался не то в сон, не то в забытьё. Скорее, всё же в сон, потому что ему что-то снилось. Но и в снах продолжалось непотребство. Сначала привиделась мельникова дочь из Беличьего Брода. Когда Райнен навещал мать в последний раз, тамошние девушки устроили на него свою девичью охоту, и Этильда пустила в ход свои тяжёлые осадные орудия, не упуская возможности лишний раз наклониться перед ним так, чтобы всё её богатство рисковало каждый раз сбежать из выреза блузки, как расстоявшееся тесто из бадьи. И теперь ему привиделась она, с развязанными тесёмками и пышной белоснежной грудью, поднимающейся из-под волн кружевных оборок. Этильда стояла перед ним на коленях в одной только этой блузке, спускающейся лишь чуть ниже пояса и томно облизывала его достоинство розовым нежным язычком… Он хотел её остановить и сказать, что так не надо, и что её отец их обоих пришибёт, если увидит. Он слышал голос мельника совсем рядом, за перегородкой в сарае, где хранили мешки с зерном. Но Этильда поймала его за руку и прижала его ладонь к своей груди. Пальцы утонули в податливой, как свежесмолотая мука, мягкой, шелковистой, прохладной плоти и от одного этого он чуть не кончил… … но его тряхнули за плечи.  — Не смей спать, — прошептал ему на ухо голос, который он успел возненавидеть. И всё опять началось по новой, раз за разом, пока он не забылся в очередной паузе. Ему примерещился гарнизон. Все сидели за столом, — сам он тоже, — и Магор увлечённо рассказывал про него и орков. Его слушали. Потом Кербин вдруг повернулся и сказал:  — А отсоси-ка и у меня. Райнен сказал «нет», но все начали орать «да! да!», и никто не стал слушать возражений.  — Я что же, хуже орка? — возмутился Кербин, запуская руку в штаны. — Брезгуешь? Райнена сообща поставили на колени и заставили открыть рот. Кербин был первым, а потом держал его за руки. И за Кербином был Магор, который, кончая, стонал, что хотел его прямо с того самого момента, когда его орки кормили белой кашей. А потом все… все… даже мёртвый Бунди с раздавленной головой и смятым лицом… Он очень быстро смирился и перестал им сопротивляться, признавая их правоту. Чего уж там из себя можно строить, если позволил оркам себя поиметь. Только такого обращения и заслуживает…  — Смотрите, — сказал кто-то, — да у него стоит. Вот потаскуха… Он был почти благодарен Альтакано, когда тот растолкал его снова, хотя его ласки к этому моменту вызывали ощущение уже откровенно болезненное.  — О, ты всё маешься о друзьях? — спросил Альтакано поглаживая его живот, задерживаясь ненадолго на подёргивающихся от напряжениях мышцах. Райнен подумал, что во сне наверное что-то сказал, назвал кого-то по имени.  — Никакие они тебе не друзья — ещё убедишься, — пообещал Альтакано. Райнен промолчал, вжимаясь ушибленным виском в постель. Голова болела до тошноты, хотелось заснуть по-настоящему, но жгучий жар мешал.  — Ты уже подумал о том, что будет, если этот твой приятель до ваших доберётся? — шептал Альтакано. — Расскажет о твоём героическом подвиге. И долгие годы будут твои сослуживцы друг другу рассказывать о Райнене-Ублажителе-Орков… Может, ему лучше и не возвращаться с такими-то новостями? Райнен молчал, стиснув зубы. Альтакано провёл рукой вдоль его спины, скользнул ладонью между ягодиц и сунул пару пальцев в то место, которому и так уже досталось.  — И это он ещё не знает, как ты потом время проводил, — прошептал он, поглаживая изнутри так же невыносимо возбуждающе, как снаружи. Райнен с трудом удержался от стона.  — Ему бы ещё рассказать про то, как ты об эльфе печёшься, — продолжал Альтакано. — Квэнди оценят… Под его шёпот Райнен всё глубже и глубже сползал в свои бредовые видения. …Он видел мать. Она стояла посреди мелкой реки, он обрадовался и кинулся к ней, но она посмотрела на него, как на чужого. И когда он назвал её мамой, она ответила, что у неё отродясь не было детей.  — Мой муж умер до свадьбы, — сказала она, указав под ноги. Там в воде среди речных валунов лежало замотанное в полотно тело. — И ты не можешь быть моим ребёнком, ты и на человека-то не похож… … Он видел бесконечные коридоры, решётки, клетки, вонючие лужи на полу, чадящие факелы, полумёртвых пленников. Он заметил на полу в одной из клеток эльфа с длинными светлыми волосами и присел у решётки, окликая, в надежде, что это Финнеланн. И не ошибся. Они протянули друг другу руки сквозь прутья железной дверцы, а потом вдруг Финнелан обнял его за шею, вынуждая наклониться к решётке, и Райнен вдруг понял, что целует эльфа почти как ту девчонку, которой будто бы понравились его уши. И это было чудовищно и неправильно. Так неправильно, что он со слезами шарахнулся от решётки и почти проснулся, но не удержался в сознании долго… …он видел Беличий Брод. Деревня горела, дома обваливались в ревущее пламя, почерневшие деревья были увешаны телами, среди которых он с ужасом узнавал соседей, а вода в речке текла розовая, потому что возле самого брода её почти перегораживала куча трупов — людей, эльфов, коней, варгов, орков… …он видел огромный зал. Орки притащили его туда на цепи, привязанной к железному ошейнику на его шее, и заставили сесть на пол на возвышении у стены. Рядом на высоком троне со скучающим видом развалился Альтакано. Огненно-алая мантия струилась вниз по ступеням, у подножия которых, в зале суетились орки. Сначала они засунули Даэрнира в какой-то жуткий механизм из валов с иглами, исколов и раздавив его. Потом привели Сигилмира, бросили на покрытый узорами пол и размозжили молотом сначала суставы, а потом и оставшиеся целыми кости. Райнен видел, что эльф был ещё жив, даже когда ему проломили грудь, и здоровенный орк просунул лапу между обломков рёбер и раздавил бьющееся сердце. Его скинули в пропасть под лестницей, ведущей к трону, и притащили Финнеланна. Горбатый Казгрил схватился за цепь на его руках, закинув эльфа себе на плечо так же, как когда-то Райнена. Орки содрали с него одежду, потом двое встали держать его за ноги, а остальные выстроились в очередь. Они подходили и отходили довольные, и с их уродливых членов капала кровь… Время казалось остановившимся. Альтакано молча взирал, пока вдруг не повернулся и не спросил:  — Что же ты не просишь за друзей? Мог бы замолвить словечко… Но у Райнена не было языка во рту, а губы стягивал грубый шов. Он мог только смотреть…  — Вставай! — приказал ему Альтакано. Он попытался, но не смог.  — Вставай, — повторил Альтакано. Голос до него доходил словно сквозь воду. Райнен увидел перед собой комнату, край постели, каменные стены… Жуткое виденье померкло и исчезло, но ужас, его сопровождавший, никуда не делся, а в душе он всё ещё переживал очередные смерти. Альтакано подошёл, присел на край постели, протянул руку… Райнен невольно попытался избежать прикосновения, но командир орков поймал его за связанные запястья, и принялся ловко развязывать узлы. — Отряд, с которым я выпер твоего дружка уже, наверное, возле Врат, — сказал он. Повязка на нём спереди была насквозь мокрой, с почерневшими, подсохшими кромками, по животу под ней кровь размазалась, застыла в углублениях, подчёркивая рельеф мышц, засохла разводами, но сейчас он словно ранения не замечал. — Придётся поторопиться, чтобы их догнать. «Что?» — подумал Райнен, подозревая, что это ещё один кошмар.  — Ты же всё ещё хочешь убедиться в моей честности? — поинтересовался Альтакано. Видя, что Райнен слабо реагирует на его слова, он схватил его за волосы, заставляя повернуть голову в свою сторону, и спросил:  — Или уже нет? Райнен не верил своим ушам. И глазам.  — Нет… — с трудом ответил он, — хочу…  — Тогда вставай, — как ни в чём не бывало сказал Альтакано, выпуская его и поднимаясь. Будто вчера ничего не было, ни угроз, ни провального покушения. — Начнём с человека, — сказал командир орков, подбирая с пола свою разорванную рубашку. — Эльф-то от нас никуда не убежит. Он усмехнулся. — Я буду ждать во дворе. Ринбор тебя проводит. Не задерживайся долго. Он ушёл, а Райнен остался лежать. На деле он не хотел. Ничего. Ни вставать, ни шевелиться, ни думать, ни видеть что-то сейчас. Нужно было заставить себя, подняться и получить свои доказательства. Но тело отказывалось подчиняться. Тело требовало забиться в самый тёмный из возможных углов и впасть там в оцепенение, а сознание увязло в кошмарах и перестало доверять чувствам. Райнена затопила та же отчаянная беспомощность, которая накатила на него, когда он понял, что орки — это выше его сил. Но тогда орки и сами справились, а теперь в комнату явился позёвывающий Ринбор, с каким-то свёртком под мышкой и спросил, кивая на смятое покрывало с пятнами крови. — Тут что, кого-то девственности лишили? Ничто так не помогает утром подняться, как желание убивать… Райнен молча, рывком сел. От движения заболело всё и везде, даже то, чему вроде бы болеть было не с чего — плечи, спина, шея, поясница, руки и ноги, — словно минувшие сутки он провёл на каменоломне вкалывая. Голова по-прежнему казалась пробитой болтом, висок ныл. Причинное место горело, словно его крапивой полировали, и в мошонку будто свинца налили. Но от злости откуда-то силы появились. Он откинул одеяло, потянулся к связанным лодыжкам, и увидел на постели здоровое влажное пятно, алое с потемневшими краями. Ринбор тоже увидел. Глаза у него стали по-настоящему встревоженными. — Я тебе сейчас лекаря позову, — быстро сказал он. — Это не моя, — ответил Райнен, с ненавистью дёргая неподатливые узлы. Глаза Ринбора стали ещё больше. — Ну-ка, пошути теперь насчёт девственности своего повелителя, — предложил Райнен. — Нельзя потерять то, чего отродясь не было, — ответил Ринбор, подходя к постели. — Ты что сделал? — Вот его и спроси, — сказал Райнен, подозревая, что Ринбор ни за что не решится задать такой вопрос и, глядишь, помрёт от любопытства. — Это моя одежда? Ринбор кивнул, не отводя глаз от залитого кровью белья.  — Давай, — потребовал Райнен.  — Иди вымойся сначала, — ответил Ринбор, обшаривая взглядом комнату. Райнен рывком потянулся к стопке в его руках, но тот повернулся, отступил и Райнен, потеряв равновесие, свалился с постели.  — Вымойся, говорю, — повторил Ринбор. — В себя придёшь. Он бросил одежду на неиспятнаный кровью край и нагнулся, очевидно, намереваясь помочь Райнену встать. Райнен хотел было его отпихнуть, но руки плохо слушались, а Ринбор, при необходимости, способен был, похоже, двигаться со скоростью ящерицы. Он нырнул, под руку Райнена, и выпрямился, поднимая его на ноги.  — Сволочь, — пробормотал Райнен, смиряясь. — Ты же ему сказал… сказал про то, что он не лучше орков.  — Сказал, — спокойно ответил Ринбор. — А… ты полагаешь… он рассердился, а я виноват? Нет, знаешь, если бы я ничего не рассказал, то тебя бы выебли молча и без надуманных предлогов — вот и вся разница. Идти можешь? Ну тогда шагай. Он потащил Райнена к двери на лестницу. Несмотря на злость, Райнен был ему почти по-настоящему благодарен хотя бы за его трёп. Разговор позволял отвлечься от боли и чувства жжения, от слабости, от кошмаров, от желания лечь и умереть на месте. Ринбор, конечно, всего лишь выполнял приказ Альтакано, но выполнять тоже можно было по-разному. Помощник у Альтакано был хоть и вредным, но на удивление беззлобным для этого места человеком. Во второй раз Райнен в горячую воду влез без разговоров, торопливо, почти обжигаясь. Ринбор на него посмотрел внимательно и посоветовал:  — Ты бы… Он сделал характерное движение рукой.  — А то штаны не застегнёшь. И ушёл, получив мысленное благословение Райнена, потому что терпеть было невозможно, а спускать в присутствии Ринбора — невыносимо. Когда белые струйки смешались с мутной водой, помощник Альтакано как раз вернулся с одеждой и без тени смущения понаблюдал за финалом.  — Не пялься, — попросил Райнен.  — Почему? — пожал плечами Ринбор. — Что с тобой такого, чего я тут раньше не видел? Хотя день у вас был бурный, может, тебе всё-таки лекаря позвать?  — Обойдусь, — вспыхнул Райнен, натягивая одежду со всей возможной скоростью. — Некогда.  — О, вы только что расстались, а ты уже торопишься опять в его объятия… Райнен не выдержал, и схватил Ринбора за ворот накидки, намереваясь, раз уж получилось эту медянку-вертихвостку изловить, макнуть помощника Альтакано в воду.  — Ой! Не надо! — очень правдоподобно взмолился Ринбор, упираясь. — Не надо!!! Я же плавать не умею! Воды в чаше, даже в самом глубоком месте, было от силы по пояс. Райнен не смог удержаться от смеха. Он выпустил Ринбора, и смеялся над дурацкой шуткой, пока слёзы из глаз не полились, и пока смех не превратился в плач…