По образу и подобию

В тот день дождь все-таки пошел. Как и на следующий. На югах такое бывало: с утра обманчиво светило солнце, но к обеду начинало парить, а потом лило до ночи. Однажды так было целый июнь, и Шурка помнил, как раздражало это непостоянство и хотелось нормального сухого лета. Ему оставалось несколько дней, он успел загореть, и было уже не так обидно, как, наверное, вновь прибывшим курортникам, вырвавшимся в отпуск и вынужденным полдня сидеть в домиках. А Шурка даже находил особую прелесть в том, что бы с утра ухватить пару часов солнца, а потом, под монотонный шорох дождя, валяться в спальне, жевать что-нибудь вкусное и читать. Или смотреть кино. Или отсыпаться. Это было уютно. На письма он так и не ответил. Не потому что не хотел, а потому что не знал толком, о чем писать. На следующий день после отъезда Тимофея и Леры, мобильный пискнул сигналом о доставке, Шурку от неожиданности даже обдало жаром, и какое-то время он тревожно ждал ответа на свое пьяное признание, но телефон молчал, и он успокоился, впрочем, ощущая в душе легкое болезненное разочарование. Хотя, лучше уж так, чем получить смс с каким-нибудь ехидным упреком. - Помоги, Шур. Вертится, зараза. Боюсь, еще глаза выколю. Сидящий на ступеньке крыльца Данил, судя по ножницам и ошметкам собачей шерсти на подстеленной газете, пытался облагородить изрядно запущенный вид болонки. Болонка, зажатая между колен, активно сопротивлялась, извиваясь всем тельцем. Шурик поставил на стол чашку с компотом, который собирался вкусить со свежим пирожком на лоне природы, то есть сидя во дворе и любуясь полоской моря поверх соседских алоэ, и пошел на помощь. - Красоту наводите? - А то, - выражение было Андрея, и даже бровями Данил дёрнул похоже. – Совсем лохматая. Надо хоть с глаз убрать, а то окосеет. - Собаки косеют? – Шурик присел напротив, примерившись, сжал голову болонки, удерживая на месте. – Давай быстрее. Данил молча защелкал ножницами, сосредоточено оттягивая кудрявые пряди и безжалостно их отстригая. Остриженная шерсть была уже не того грязно-серого цвета, как когда-то, а белая и мягкая. На шее у болонки красовался ошейник, которого еще вчера Шурик не заметил. - Купили? - Что? – Данил поднял голову. – А-а, это. Да. Сегодня, в Ялте, когда на прививки возили. - На какие прививки? - А я знаю? Какие-то. Против чумки, против еще какой-то фигни. Клеща, что ли. Сто баксов почти сбили, суки. Выгодное это дело, ветеринария, как я погляжу. Да стой же, мать твою! От окрика болонка замерла, Данил откромсал еще один локон, победно цокнул языком: - Все, вали, засранка, - и засмеялся, раздвигая колени. - Сучка? - Ага, - Данил смотрел, как собачка отряхивается. – Как назвать, только не знаю. Пока отзывается на «собаку». Но это же не дело. Хотя… - У Мураками в одной книжке кошку у мужика звали просто «кошка», так что, почему бы и нет? Даже стильно. Данил как-то странно поглядел на Шурика и принялся сворачивать газету, пакуя шерсть. Шурик невинно поинтересовался. - Не читал? Шуршала газета, Данил складывал концы на манер конверта, сосредоточенно глядя, будто не мусор заворачивал, а производил на свет какую-то концептуальную инсталляцию. Потом ответил: - Нет, не читал, - поднял взгляд и добавил преувеличенно серьезно: - Но читать я в принципе умею. Если что. Раньше бы Шурик, наверное, смутился от того, что его подколку так быстро разоблачили, принялся оправдываться мол: «Да я не к тому», но сейчас он просто хмыкнул и поднялся, одергивая шорты. - Кто бы мог подумать? - Прикинь? – Тоже восхитился своим умениям Данил, глядя снизу вверх. - И да, Шура, мне нравится, как вы эволюционируете! Глаза у него были хитрые и веселые, поэтому Шурик особенно словам не поверил, но впервые за все эти дни наедине с Данилом не чувствовалось напряга, и эта странная миролюбивость должна была чем-то объясняться. Уж явно не внезапно проснувшейся доброжелательностью. Может просто удачный секс? - Андрей спит? - Ага. - Данил, выбросив мусор, мыл вслед за Шуриком руки. – Я тоже хочу пирожок. Он с чем? - С яблоками. А зачем вы собаке прививки-то делали? - С собой заберем. С яблоками это вкусно. Угости. - С собой заберете?! В смысле, домой? – Шурик даже удивленно вытаращил глаза по дороге к кухне. Там отлепил от ряда остывающих пирожков на всякий случай три. Данил терпеливо ждал его возвращения, все так же сидя на ступеньке. - В смысле, да, домой. Мм…они еще и с корицей. Шик! Откуда ты знал, что я буду клянчить и второй? - Ну, а кто одним наедается? – Шурик забрал компот, с удовольствием развалился на стуле, нога за ногу. – А лишний раз вставать лень. - Это просто в детстве мама всегда смеялась, что когда я просил конфеты, это звучало так: «А можно мне конфету?». «Можно». «Две!». - Нахал, однако. - Шурик засмеялся, глядя как Данил, скусив край пирожка, осторожно дует в сладко дымящееся, горячее нутро. - Нет, просто у меня брат есть. - А-а. Ну, тогда благородный. Так собака – то вам на кой сдалась? Ты же говорил, что за ней все равно ухаживать некому. - Ну, как-то выкрутимся, - Данил поглядел на дремлющую под столом болонку. – Прицепилась же. Уже не бросишь. Кто там сказал, что мы в ответственности за тех, кого приручили? Кичится своей неграмотностью, да еще и так беззастенчиво, это еще нужно было уметь. - Экзюпери. В «Маленьком принце». - Мудрый был мужчина. Гей? Шурик даже озадачился. - Да, вроде нет. А что? - Название, как у порнухи с педофилией. - О, блин, нет! – Шурик страдальчески закатывая глаза, засмеялся. – Ты уже испохабил мне впечатление о чурчхеле, хоть литературу в покое оставь. Какая на хрен порнуха? Он про сына писал. - Так он еще был и извращенец? По виду невинно взирающего на него Данила, Шурик заподозрил, что тот просто развлекается, а не так уж непробиваемо туп. Что-что, а название книги почти каждый, хоть раз в жизни, но слышал. - Он был летчик и писатель, а извращенец – это ты. - Да. И даже не отрицаю. – с готовностью кивнул Данил. – Зато жить нескучно. А заповедь мне нравится. Ты вот, Шура следуешь этой заповеди? - Какой заповеди? – Шурик, доев пирожок, сидел, сплетя руки на груди и разглядывал преувеличенно серьезное лицо явно веселящегося Данила. - Про ответственность за тех, кого приручил. - А я никого не приручаю. - Это тебе так только кажется, - Данил кинул огрызок пирожка болонке и поднялся. – Ладно, пошел я будить мужа грязными домогательствами. Калории нужно сгонять, а то меня с работы выгонят. - Хороший способ похудеть. - И весьма приятный, - А я вот пойду еще один пирожок съем. - Съешь, Шура, съешь. - Данил доброжелательно хлопнул его по плечу, перед тем как зайти в домик. – Скоро будет и на твоей улице праздник. А не одни пирожки с яблоками и тоскливое распивание компота в гордом одиночестве. И, кстати, кошку в книге Мураками звали Селедка. Он смылся так резво, что Шурик даже не успел ткнуть ему «фак». * * * Облака то и дело закрывали солнце. Оно прорывалось сквозь них пронзительно-тревожными жаркими лучами, и стоило бы собираться домой, но они все равно валялись на нагретых камнях и лениво болтали, допивая второй литр белого сухого. От вина приятно щурило глаза, клонило в сон, и уже предвкушалось, как в скором времени можно завалиться в кровать и заснуть под мерный перестук вновь начавшегося дождя. - Послезавтра уезжаешь? - Ага. - Надо будет дать тебе визитку. Напомни, когда вернемся. - Думаешь, мне уже пора к тебе на прием? - Нет предела совершенству. - Андрей засмеялся, допил вино, смял хрустнувший стаканчик. – Может, как-нибудь пересечемся в Киеве, попьем пивка, вспомним Крым. Шурик тоже хмыкнул, потянулся за своим стаканом. Ему, конечно, дадут визитку, и он, конечно, ее возьмет, но девяносто девять процентов из ста, что они больше никогда не увидятся. Но обменяться телефонами и фразами в духе «Созвонимся» в конце курортного знакомства – это почти часть ритуала: нарушить можно, но отчего-то не хочется. Хотя, если признаваться себе откровенно, продолжить это знакомство он бы не отказался. - Какие еще планы на лето? - Да какие там планы. Работа. А вы еще куда-то собираетесь? Андрей обернулся, прислушался к Данилу, болтающему поодаль по телефону. - Ну, судя по ходу беседы, в Аргентину. - Аргентина? Ого! А что вы там забыли? – Шурик тоже обернулся, разглядывая бодро и весело щебечущего на английском Данила. На слух узнавались только отдельные слова, но суть разговора была ему совершенно не понятна. Хотя, впрочем, он не слишком–то и вслушивался. Английский стоило подтянуть, если даже такие гламурные кисы разговаривают на нем совершенно свободно. - Неделя моды. - Андрей снова улегся на полотенце, тоже зевая, потянулся. – Видимо, все таки его взяли. - А без сопровождения он у тебя не летает что ли? - Летает. Но я не был в Аргентине. Почему бы не промотнуться заодно на пару-тройку дней? - Хорошо быть самому себе работодателем. - По-большей части, да. Взяли? – Последнее адресовалось вернувшемуся Данилу, который тут же тихонько восторженно заныл, морща весело нос, вытягиваясь рядом с Андреем. - Четыре марки, девять выходов, один завершающий, Буэнос-Айрес, а потом Кобе, Япония. Да-а-а! - Даже завершающий?! Серьезно? Ну, это же супер! Шурик смотрел, как смеющийся Андрей чмокает довольно улыбающегося Данила в с готовностью подставленные губы, и тоже вежливо улыбался. Хотя и причины их радости, кроме самого факта поездки в Аргентину, от него ускользал. Вероятно, завершающие выходы чем-то выгодно отличались от обычных. - Ну, наконец-то, я доделаю этот сраный ремонт. - И отложишь на учебу. Данил, лежащий у Андрея на плече, недовольно замычал и мстительно щипнул его за грудь. - Смотри, помрешь бестолочью, и в эпитафии нечего будет написать. - Напишешь: «Он был красивый и преданный». - Отмахнулся в ответ на угрозу, Данил, принялся вырисовывать на мужской груди узоры, легко скользя подушечкой пальца в коварной близости от ущипленного соска. – Или вон полюби Шуру. Шура – программист. Шура – умный. Будете в койке логарифмы решать. В темноте. Андрей беззлобно шлепнул по снова ущипнувшим его пальцам. - Ай, - как-то совершенно не возмущенно и томно сказал Данил. Шурик поднял брови и насмешливо поинтересовался: - Ребята, я вам не мешаю, нет? Может мне уйти? - Было бы неплохо, - с готовностью согласился Данил, а Андрей хмыкнул и сжал скользящие по своей груди пальцы. - Да все уже сейчас пойдем. Чувствую, нас в дороге накроет. Небо, и правда, заволакивало. Солнце спряталось, и ветер тянул неприятной прохладой. Они расталкивали по сумкам вещи, и когда принялись подниматься, первые капли надвигающегося ливня уже черкали по темнеющим камням. - Вот же черт, - пригибая голову, Шурик карабкался наверх, отчаянно скользя шлепанцами по мокрым валунам. – Может, переждем? - Что? - Может, переждем, говорю? Хоть чуть-чуть. - А смысл? – Резонно спросил за его спиной Андрей, но под развесистое дерево вслед за Шуриком все таки нырнул, втягивая Данила. И вовремя. По листьям часто забарабанило, над морем гулко громыхнуло, прочертило небо косой ярко блеснувшей молнией, и дождь хлынул сплошной стеной. - В грозу под дерево самое то, - беззлобно пробурчал Данил, выжимая и растряхивая волосы. – Грей меня теперь. Андрей засмеялся, молча обнимая его, прижимая спиной к своей груди. Наверное, это было и правда глупо, застрять на склоне, под корявым низким деревом, вместо того, что бы выбраться на дорогу и добежать до дома, но иногда хочется делать глупости, как в детстве, когда бегаешь по лужам, нарочито топая ногами и разбрызгивая воду. Вдруг представилось, что на самом деле нет в каких-то двухстах метрах отсюда города, и не ждет теплая сухая комната, и они одни здесь, под нависающей скалой, ливнем, заливающим грязными потоками воды их ноги, и нужно что-то покорить, куда-то добраться, как в настоящем, опасном, но бодрящем приключении. Это было так наивно и прекрасно, что Шурик даже засмеялся, щурясь, смаргивая сочащиеся сверху, сквозь листву, капли. Оказывается, и в двадцать шесть, тебе хочется чувствовать себя супергероем. Он повернулся, переполненный этим совершенно детским, похожим на нервное возбуждение, восторгом и понял, что не одного его заводит дождь и гроза. Хотел подколоть, но почему-то промолчал, сглотнув и глядя, как эти двое целуются, совершено не обращая внимания на мир вокруг. И у Данила уже бесстыже торчат соски под мокрой майкой, а у Андрея откровенно топорщит ширинку тонких льняных шорт. Если бы желание пахло, Шурик бы сейчас задохнулся. Сердце заколотилось. Заныло в паху – требовательно и предвкушающе, и он, выдохнув, переступил ногами, успев подумать, что при нем еще никто и никогда не трахался, и на самом деле, это круче любого порно, когда вот так, прямо перед глазами. А потом Данил стонущее выдохнул и, открыв глаза, потянул к нему руку. Какое-то совсем краткое мгновение, оглохшему от буханья собственного сердца, Шурику показалось, что он схватит его, притягивая, и они тоже будут целоваться, так же жарко и неистово, но, вместо этого, растопыренные пальцы с силой толкнули его в грудь, и он едва не упал, оскользнувшись на мокром валуне. Домой он шел уже не пытаясь переждать под деревьями, стянув насквозь мокрую и потяжелевшую от воды футболку. Ливень стегал по плечам, с волос капало и текло по лицу, но ему было плевать. Злость, унижение и обида так кипели внутри, что хотелось орать во всю глотку и лупить кулаками. Желательно по наглой красивой морде Данила. Он прошел мимо детского санатория с мягко светящимися окнами, вместо короткого пути наверх, по лестнице, свернул на длинную дорогу - серпантин, навстречу льющимся потокам, надеясь смыть с себя это гадкое ощущение так демонстративно и пафосно выставленного вон. А потом будет дом, горячий душ, много сладкого чая, и сидя под пледом, с книжкой или копаясь в интернете, он уже наверняка забудет свою дурацкую обиженную растерянность, как страшный сон. Да, все так и будет. Черт бы побрал этого Данила и его ебаря вместе взятых! Он толкнул дверь, остановился в коридоре, отряхиваясь, выжимая на порог футболку и стянутые шорты. - Ох, и льет! А чем это так вкусно пахнет? - Варениками, - ответила тетка из глубины дома, где горел свет и бубнил телевизор. - Круто. Сейчас наемся. - Шурик развесил одежду на спинке стула, вытер руки и босиком пошлепал в комнату, здраво рассудив, что своим видом в купальных плавках, тетку уж точно не напугает. – А с чем они? - С вишнями. От неожиданности Шурик даже вздрогнул. Замер на пороге, а сидящий в обнимку с миской полной вареников, Сашка ухмыльнулся и, облизав сметанные губы, сказал: - Привет…стриптизер. * * * - А на письма ты так и не ответил. - Ну, ты на мое смс тоже не ответил, - отпарировал Шурик на беззлобный, но слегка укоризненный упрек, и, пропустив Сашку в комнату, зашел следом, закрывая дверь. До этого они сидели с теткой, доедали вареники и слушали рассказы о Праге. Потом тетка объявила, что вареники варениками, но на ужин хочется мяса, под вино, по случаю приезда дорогого гостя, и она отправляется к соседке за бараниной, а мальчики могут пока поваляться и «завязать сало», потому что потом на их совести шашлык. - Я ответил. Приездом. - Ну, в таком случае и я ответил. Смс. Они засмеялись, и Сашка потянул его за руку, разворачивая к себе. Как в тот первый раз, когда они целовались на замерзшем пляже за пустым товарным поездом. И ощущения были схожие: слегка неловко, слегка напряженно, но все равно как-то счастливо и будоражаще. Наверное, в браке по-итальянски есть свой резон: после каждого примирения, как впервые. Внутренняя вредность требовала так быстро не сдаваться, но по глазам Сашки Шурик вдруг понял, что тот боится. Его самоуверенный бывший парень-карьерист, привыкший ломиться буром в любой ситуации, боится. И он поцеловал первым. Какого хрена выделываться, если хочется обоим? Пусть если даже это и будет просто одноразовый дружеский секс. И успел подумать, что все - таки Бог есть. И как же хорошо вышло, что еще часом назад ему не позволили вляпаться в тройничок. Порой смысл событий становится понятным только через время, и ты прозреваешь от коварной логики мироздания. - У меня на следующей неделе собеседование. - Какое собеседование? Шурик напоследок чмокнул его в губы и сел на кровать, все еще не выпуская его руки. Хотелось продолжения, но тетка могла вот-вот вернуться, а, даже учитывая всю ее толерантность, наглеть не стоило. - В Киеве. Нашел работу. Берут. Примешь к себе? - Ух, ты! Ты же не хотел переезжать, - игнорируя последнюю фразу, вежливо удивился Шурик, но внутри уже нервно заколотило. - Был не прав. Исправляюсь. Так как? - Да без проблем. Если надо, приезжай и живи сколько надо. Не отель же снимать. Все таки… - Шура, - оборвал его Сашка и стал привычным Сашкой, без налета растерянности и опаски, которые были в его глазах еще совсем недавно. – Ты же понимаешь о чем я. Если ты согласен попробовать все начать снова, я перееду. Я в состоянии снять себе квартиру, ты сам это знаешь. Но суть–то не в этом. - То есть, - Все-таки они вляпались в серьезный разговор. Хотя, может это давно стоило сделать? – Ты хочешь сказать, что искал работу и переедешь только из-за меня? - Да. Шурик даже не нашелся, что сразу сказать. Возможно, это было слишком быстро, возможно, это было слишком странно, и все прежние обиды и недоразумения еще отравляли эффект от этого неожиданного «да». И предательски стало страшно, а вдруг согласишься, а все будет как прежде. И Сашка эти колебания уловил. Сжал его руку между ладоней и заговорил, спокойно и уверенно, как он, наверное, разговаривал со своими особенно капризными пациентками. - Послушай, я достаточно зарабатываю и у нас дома, и мне вполне хватает там работы. Понятно, что в Киеве я могу зарабатывать еще больше, но здесь мне придется все начинать с нуля. Это тяжело, Шур. И в принципе, само по себе мне не очень-то и нужно. Мне нужен ты. И ради тебя я на это пойду. Да, через год мы купим квартиру и будем копить на машину, но это будет потом. А сейчас ты просто реши, ты хочешь или нет. Я - хочу. Мне, правда, без тебя плохо. Иногда у меня реально едет крыша, я одно время не жрать, не спать толком не мог. Если в том, что ты ушел, виноват я, прости. Правда, прости. Не знаю, в чем эта вина, но, наверное, ты мне скажешь, и мы все постараемся исправить. Главное, реши нужно тебе это или нет. Если нет, я просто вернусь домой, и больше не буду писать тебе писем и доставать. Если да, тогда я сниму квартиру, уволюсь и перееду. - А ответить нужно прямо сейчас или можно сперва хотя бы потрахаться? – пробурчал Шурик, неловко хмыкнув. - Шур, я вообще-то не шучу. - Я понимаю, что ты не шутишь. Просто это все слишком вдруг. - У тебя кто-то есть? Шурик даже удивленно вскинул взгляд. Чертовски логичный вывод. - Никого у меня нет. - Тогда в чем проблема? Приехали. Вот так и было всегда. Сашкино сознание делило мир на четкие причинно-следственные связи, учитывая все, что угодно, но только не чужие чувства и эмоции. Черт, может иногда все-таки проще сказать обычное бабское «Я тебя люблю», чем долго рассказывать о возможных жертвах и уступках? - Проблема в тебе, Саша, - раздражаясь, сказал Шурик и отобрал руку. – И во мне. Проблема в нас. У нас почему-то не получилось ни хрена за три года, а сейчас ты внезапно сваливаешься мне на голову и рассказываешь, что готов на все, хотя еще год назад не был готов элементарно забить на дежурство, изосрав нам Новый Год. И хочешь, чтобы я вот так все просто решил. Ты сам давно это спланировал? - Что именно? – Сашка смотрел спокойно, и его действительно похудевшее лицо было непроницаемо, как у разведчика на допросе. - Все. Новую работу, этот приезд. - Работу - давно. Разослал резюме еще полгода назад, когда мне было особенно паршиво. Приезд…- Он хмыкнул, и, поднявшись, полез в рюкзак, стоящий тут же, у стены. – Приезд я вообще не планировал. - Ты же бросил курить, - зачем-то сказал Шурик, глядя, как он вытаскивает черную тонкую пачку. - Опять начал, - скупо бросил Сашка и кивнул на дверь. – Идем, постоишь со мной. Покурю на улице. Я думал, что позвоню тебе уже из Киева, и там встретимся, поговорим. Но потом узнал про твой намечающийся романчик, и решил послать эту Прагу на хрен, пока я опять не опоздал. - Чего?! – Шурик за его спиной даже остановился, ошарашено вытаращив глаза. – Романчик?! Какой еще на хрен романчик? - Ой, да ладно, Шур! - Не надо было даже смотреть Сашке в лицо, чтобы понять, что он досадливо морщится. – Думаешь, я не знаю, что тут к тебе мужики клеятся? Правда, твое смс меня успокоило. А то думал, припрусь, а Шура тут уже с новым лавером амуры крутит. Вот будет смешно. Приехал, называется, мириться. - Какие мужики? Ты вообще о чем? Маразм набирал обороты. Шурик, совершенно сбитый с толку даже не успел разозлиться, потому что все это звучало как полный и параноидальный бред. Сашка открыл входную дверь, и звуки дождя тут же ворвались внутрь вместе с прохладой, пахнущей озоном и прибитой пылью. - Я вообще об этом отдыхающем, с которым ты тусишь. Кто он там? Пластический хирург? - О, бля! - Шурик просто плюхнулся на стул и обалдело вздернул брови. – Откуда такие подробности? Ты следил за мной со спутника? Сашка на шутку не повелся. Подкурил сигарету, и, сунув зажигалку в карман, глубоко затянулся, выпустил дым длинной струей. - Я перезванивался с Надеждой Павловной с тех пор, как ты сказал, что в Симеизе. Не прикидывайся лопухом. Не думаю, что она врала, когда рассказывала, как ей плакался в жилетку парень этого хирурга, рассказывая, что его мужик глаз с тебя не сводит. Врачи, видимо, твоя судьба. - А, - только и смог выдавить Шурик. Если бы он стоял, то, наверное, просто ошарашено сел за задницу. Но, к счастью, он уже сидел. «Озарение» - такая красиво звучащая метафора. На самом же деле, то чувство, которое тебя накрывает, когда все части мозаики, о которых даже не подозревал, складываются воедино, трудно описать одним словом. - Что? – Сашка обернулся, недоуменно и сердито подняв брови. - Да так. - Шурик неопределенно махнул рукой, уточнил на всякий случай, хотя уже и так все было понятно. – Небось, тетка еще и знала, что ты приедешь. Если даже вареников заранее налепила. - Конечно, знала, - Сашка пожал плечами и буркнул. – В отличие от тебя, с некоторыми твоими родственниками вполне можно разговаривать. Его желчно-обиженное бурчание Шурика даже не задело. Вот и не верь потом в то, что, судьба – это просто закономерное стечение обстоятельств и событий, логику которого не всегда удается понять. Тандем тетка - Данил он бы не смог вообразить себе даже в пьяных фантазиях. От осознания масштабов заговора, стало так легко и весело, что он просто потрясенно засмеялся. - И что тебя так развеселило? - Потом расскажу, - все еще хмыкая, Шурик поднялся, прижался к широкой Сашкиной спине, обнял, сцепляя руки на его животе, легонько пощекотал большими пальцами. – Подозреваю, что у тебя даже билеты на тот же поезд, что и у меня. Надо попробовать поменяться потом так, что бы хоть в один вагон попасть. Спина под его щекой заметно расслабилась, будто от Сашки отключили напряжение. - У меня вообще нет билетов. Купим уже на вокзале. Или договоримся с проводником. - Ого! Как это ты рискнул без обратных билетов ехать? Даже уезжая из отпуска, Сашка умудрялся не потратить все до копейки, как они с Алькой, а иметь при себе солидную сумму так, «на всякий случай». А тут гляди-ка. Нет билетов. - Чего ради любви не сделаешь, - уже чуть дурашливо вздохнул Сашка и вытянул руку за дверь, гася под дождем окурок.