13 марта 2011 года Воскресенье
Частично разрушенный атомный реактор отражался в глазах Ваи, стоящего у телеэкрана на Синдзюку. Он напряженно следил за тем, как покрывается дымом АЭС Фукусима-1, медленно, с мрачной торжественностью. От статичности кадра веяло обреченностью, словно ветер уносил вместе с клубами дыма последнюю надежду. Становилось ясно: это не просто очередная напасть после землетрясения и цунами. ЭТО – решающее слово, это – уже приговор. Он набрал номер Шигеко. – Вая-кун? – Ши-чан. – Вая-кун, не волнуйся. Я с тобой. – Не волнуюсь я, – соврал он. – Что сказал сенсей? – Папа хочет отправить меня на Окинаву. Я сопротивляюсь, конечно, хочу сначала экзамены сдать. – Какая сессия, ты новости вообще смотришь? – И что теперь, бросать учебу? – Ты не понимаешь, насколько все серьезно! – Да понимаю я, Вая-кун. У нас электричество до сих пор восстанавливают, листаю учебники при свечах. Но я не буду прятаться и бояться. Сегодня еще есть время. И сегодня я снова хочу увидеть тебя. – Я тоже. Ему показалось, что она улыбается в ответ, и готов был дорого заплатить, чтобы увидеть ее улыбку. – Ши-чан, Исуми сказал, что проводит Мингжу на Токийском вокзале в шесть. Давай тоже приедем? – Обязательно! – Хорошо. Встретимся на Токийской станции в 17:00 у выхода на платформы JR Central. – А как дела у Шиндо и Тои? Они успеют сегодня доехать? – Нет. Я разговаривал с Шиндо утром, он сказал, что они поздно уехали из Сендая и добрались только до города Саката, который на северном побережье. К тому же, у них кончался бензин, а его продажу ограничили. Сегодня ближе к вечеру они сделают остановку в Ниигате, заправятся и повернут уже к нам, на юг. Заодно маршрут у них так составлен, чтобы по дуге объехать Фукусиму. Так что я не удивлюсь, если они окажутся в Токио не раньше завтрашнего утра и заявятся прямиком в академию, чтобы Тоя смог закончить матч с Исуми. – Жестокие организаторы. Могли бы матч отсрочить и до вторника. – А, по-моему, это хороший стимул поскорее вернуться. Хотя Тоя наверняка тешит себя мыслью, что даже с одним проигрышем сможет отнять титул. – Вая, не вредничай! – Прости, Ши-чан. Честно говоря, я тоже думаю, что Тоя уже не шибко парится по поводу турнира. Нелегко ему пришлось. Как и всем нам. – Исуми-сану совсем-совсем не до матча теперь, – было слышно, как Шигеко сочувственно вздохнула. – Но если они и встретятся завтра, то, как оппоненты, уже станут сильнее. И ближе, как друзья. Правда? – Здорово ты сказала. Это значит, что партия с середины изменит свой характер и запечатлеет в себе момент перемен. – А я хочу, чтобы этих дурацких перемен было как можно меньше, и вообще, чтобы все наладилось. До скорого, Йоси-кун. – До встречи, Ши-чан. Казалось, никогда еще Вая не ждал новой встречи с Шигеко с таким нетерпением, как сегодня, и притащился раньше назначенного времени. Как он и ожидал, она опоздала из-за задержек поездов, но, стоило ей промелькнуть вдали, он сразу же ее заметил. Подхватив с пола слетевшую оранжевую туфлю, Ши-чан подбежала к нему, пропрыгав последние несколько шагов на одной ножке, и чмокнула его в губы. Тут же сорвавшись с места, они, держась за руки, вдвоем взлетели по лестнице на платформу. Вая давно не видел такую толпу: того и глядишь, кто-нибудь да свалится на рельсы. Шинкансен «Нозоми» уже собирал пассажиров. Выискивая наверху цифры, обозначающие номера вагонов, Вая и Шигеко поспешили вперед, протискиваясь между провожающими, и не успевали добраться до нужного места. – Исуми-сан! – Исуми-и-и! Еще с минуту они расталкивали людей и без конца извинялись, прежде чем заметили Исуми, одиноко стоявшего у одного из окон. Он казался спокойным, но с трудом озаметил их появление, когда они подошли. В окне поезда они заметили Мингжу, сидевшую с сыном напротив, там, откуда ее было почти не видно. Никакой суеты, тем более паники, на платформе не было, будто стихийная миграция токийцев на юг состоялась из-за наступившего пораньше сезона отпусков. Однако, как только поезд дернулся и потихоньку двинулся мимо людей, на платформе номер восемь воцарилась робкая, многозначительная тишина. Исуми вместе с остальными смотрел на его ускользающий тонкий хвост. Вая и Шигеко ждали, пока он не повернулся к ним с потемневшим взглядом. Он слабо приоткрыл рот, моргнул, думая, что сказать, и, наконец, тихо произнес: – Спасибо, что пришли. С Шигеко по правую руку, с Исуми по левую, Вая невольно закрыл глаза и молча взмолился о пощаде. И вдруг, в тот момент, ему привиделось, что его молитва была услышана – и не только богами, но и самыми дорогими ему людьми, и остальными провожающими, которые тоже молились о спасении и о защите. На платформе Токийского вокзала, на шумных площадях, в битком набитых вагонах метро, в домах на побережье Токио, где не работало электричество, в переполненных аэропортах, где семьи прощались друг с другом, а иностранцы ждали обратных рейсов, и даже за пределами Токио – в Корее и Китае, а, может быть, и на дальних материках, где Вая когда-то побывал, миллионы голосов объединялись в единый хор молитвы. Как хочется... как хочется, чтобы хор, как заклинание, скрепил землю, на которой они стояли. Она не успела прогреться под весенним солнцем, на ней не успели распуститься цветы. Она маленькая и нуждается в защите. Кто, как не он, сможет взяться за руки с остальными и объединить усилия? Он готов. Он не станет бояться, не станет убегать. Даже если выхода больше не будет. *** Хикару остановил машину у края дороги и, переглянувшись с Акирой, вышел наружу и захлопнул дверь. У входа на территорию храма Хакусан их встретили два каменных пса комайну, сидящих по обе стороны у входа. Они прошли под высокими красными ториями и решительно направились дальше. Мелкие снежинки покалывали обоим лицо и таяли, превращаясь в мелкие капельки; в вышине миллиарды белых искорок спускались к длинным горным цепям, парили среди маленьких поселений северного побережья и над пустыми рисовыми полями. Они оба хорошо знали этот парк в Ниигате, и нельзя было ехать дальше, не зайдя сначала сюда. «Спасибо», – благодарила мать Сатору, когда смогла добраться до гостиницы в Сендае, где он, Акира и Сато-кун дожидались ее. До этого довольно долгое время она скиталась по улицам и убежищам в поисках сына и мужа, но удача отвернулась от нее, и в момент долгожданного воссоединения бедная женщина была вконец измучена и напугана. От отца Сато-куна все еще не было вестей: он работал неподалеку от дома и вроде как после начала землетрясения поехал в сторону побережья забрать сына из дома. Хикару надеялся, что все сложилось иначе, и с этой надеждой он и Акира попрощались с семьей Фуджиока, переоформив гостиничный номер на них. Продлить бронь больше чем на три дня, предусмотрительно оплаченные академией, им не удалось из-за тех, кто тоже не желал ночевать в полуразрушенных домах и успел выкупить комнату на свободные даты. Вся гостиница была распродана. Без электричества и тепла, но Сато-кун и его мать смогут пожить нормально хотя бы первые дни. А дальше… а дальше…. «Спасибо», – говорила его мама сквозь слезы, но ее благодарность полоснула по Хикару ножом. Он совсем не хотел, чтобы те, кто все потерял, чувствовали себя перед ним в долгу. Он почувствовал, как Акира сжал его руку крепче. В воздухе усиливался аромат дыма от сандаловых палочек по мере того, как они приближались непосредственно к храмовому комплексу. Мимо неторопливо прошла молодая девушка-служительница в белом кимоно и ярко-красных хакама. Кроме нее во всем парке и, казалось, даже районе и городе больше не осталось не души. Только тишина. Хикару выбрал одно маленькое святилище и подошел к нему; Акира остался стоять чуть позади. С растущей ностальгией Хикару сначала принялся рассматривать деревянный домик, не намного выше него самого, маленькую крышу, покрытую тонким слоем снега. Почувствовав готовность быть услышанным, он взялся было за лямку рюкзака, чтобы найти в кошельке монетку в дар, но затем вспомнил, что оставил рюкзак в машине. Что же делать? Он опустил руку в карман пальто и почувствовал знакомый холодок. Затем осторожно вытащил… покоцанный белый камушек. Он бережно поднес его к глазам. Го-клуба в школе Кабаномачи больше нет. Класс, где был подобран этот камень, стал жильем для оставшихся без дома. Судьба этих детей и остальных учеников покрыта мраком. Он не может просить бога, чтобы время вернулось вспять – он уже знал, что так не бывает. Из «Еженедельного го» звонили вчера, просили дать интервью, когда он с Акирой вернется, для сбора средств пострадавшим. Хикару поддержал идею, но просьба поделиться в интервью «опытом» его рассердила, о чем он не преминул сказать и сбросил звонок. То, что люди должны друг другу помогать, вместе преодолевать трудности и придумывать новые решения для существующих задач, было для него прописной истиной. Он не извлек «опыта» из того, через что прошел. Стихийное бедствие не учит ничему. Только отнимает. Сай явился ему, чтобы подарить надежду, когда он ее потерял. Сегодня не конец света. Юкари найдут живой. Это лишь вопрос времени. Она там, на опустевшем берегу, ждет Сато-куна и, когда проснется, снова позовет его за собой. Даже стихия не смогла их разлучить. Разница между ними была в том, что Юкари в себя верила, а Сатору – нет. А теперь, когда они встретятся, все будет по-другому. И обещание доиграть вместе партию обязательно сбудется... Хикару вздрогнул. Крепко сжав камень в руке, он дернул другой рукой за веревку колокольчика, дважды поклонился, два раза хлопнул в ладоши и поклонился снова, закрыв глаза. «Ками-сама, – подумал он, – я хочу, чтобы люди поняли, что они сильнее, чем сами думают». Он медленно выпрямился обратно. Было слышно, как Акира тихо подошел и встал рядом. Хикару невольно вспомнил о признании, которое Акира выдал ему вчера: что он всегда верил в Хикару и ждал его, даже когда на заре их знакомства был жестоко разочарован и пытался его забыть. С момента вчерашнего воссоединения они не расставались, изгоняя самую страшную разлуку и чувствуя, как с каждой минутой боль уходит, подобно тому, как после травмы снова срастается ткань. Они были вместе всего десять лет, им надо было еще столько всего сказать друг другу. – Я вспомнил, когда молился, – сказал Хикару, – о втором приезде в Сендай, когда профессор Эндо, Юкари и я пошли загадывать желания на фестиваль звезд. Была сильная жара, с деревьев повсюду свисали гигантские гирлянды, а фейерверки загорались в небе... Надеюсь, он состоится в этом году. – Давай мы вот что сделаем, – ответил Акира, – позвоним Хидеки-чану и покажем ему через камеру храмовый комплекс. Заодно ты расскажешь ему про фестиваль. Хидеки за нас больше всех переживает, да и теперь боится, что больше не приедет сюда. – А, по-моему, он вообще не переживает и считает, что мы лучше всех. Но я не спорю. Звони. – Погоди, ты кое-что забыл. – Что же? Вместо ответа Акира пронзил взглядом его правую руку, все еще сжатую в кулак, который Хикару, в свою очередь, прижимал к груди. Дар богу еще не был сделан. Хикару разжал ладонь: стеклянный камушек для го, казалось, уже наэлектризовался до предела, вобрал в себя столько чувств владельца, что, если бы эмоции были материальны, его было бы невозможно удержать. – Он теперь больше, чем дар, – Хикару слабо улыбнулся. – Он звезда, которая подарит всем надежду. Он подхватил его указательным и средним пальцем и, выпрямив руку, опустил камень в деревянный ящичек. Во мраке раздался глухой рокот, и в нем Хикару послышалось ответное эхо летних фейерверков.Эпилог:
Академия го собирала пожертвования пострадавшим с 11 апреля по 15 сентября. Итоговая сумма в размере 7 133 175 йен была передана в Японский Красный Крест. Той же зимой в Академии состоялось дополнительное мероприятие для сбора средств «Сердце и го» («Kokoro no go»). Почти двести посетителей встретились с 51 профессионалами, среди которых были титулованные игроки и мастера высоких данов. Спустя месяц Хикару и Акира вернулись в Сендай, чтобы в больнице, где лежала Юкари, доиграть в ее присутствии обещанную партию с Сатору. Юкари, потерявшая возможность ходить, не отказалась от планов работать в науке. Родственники отца оформили над ней опекунство. Сатору начал обучаться го у Хикару, чтобы стать профессионалом. Мать осталась его единственным членом семьи. АЭС Фукусиму-1 будут восстанавливать ближайшие сорок лет. Восстановление инфраструктуры региона Тохоку будет продолжаться до 2020 года. Район Арахама превратился в пустырь. Больше ста тысяч жителей Сендая все еще проживают во временных убежищах, бремя бездомности несут многие районы севера. Им продолжает оказываться благотворительная финансовая помощь от организаций и частных лиц по всей стране и за рубежом.Конец.