Линия неба (Резонанс)

      – Я слышал, тебя считают чудаковатым. Зовут экспертом по Шусаку, но с некой такой насмешкой.       – Да ладно, мне это даже нравится. Хикару сидит у окна. На столе между ним и профессором Эндо завершенная партия. В небольшой аудитории, где они находятся, светло и спокойно. За соседними столами студенты играют друг с другом: кто-то чешет голову, кто-то весело шуршит пальцами в чаше, предвкушая ошибочный ответный ход.       – Но я бы предпочел звать тебя его другом. Хикару расплылся в детской улыбке.       – Спасибо. Это правда. Но он и один из Ваших друзей тоже.       – Ну, что ты, я-то лишь старый любитель. Темные глаза Эндо Кодзи искрятся от наивной доброты. Профессор имел привычку долго думать над своими ходами, но мысли и чувства красиво переливались на его лице во время игры.       – Эндо-сан, Вы учились и по партиям Шусаку тоже. Он Вас вдохновляет! Знаете, у меня случались трудные времена, когда я был младшим даном. Я сомневался в себе. Но однажды мой друг открыл мне глаза. Он сказал мне, что Шусаку и я неразрывны. Потому что Шусаку не только в моем го. Он освещает всю мою жизнь, – Хикару прижал ладонь к груди. – Благодаря Шусаку мой мир навсегда изменился. И мой друг, который помог мне это понять, самое первое тому доказательство. Ведь без Шусаку мы бы никогда не встретились.       – Как и мы с тобой?       – Именно. Шусаку привел меня к вам.       – Значит, так? - Эндо Кодзи задумчиво смотрит в окно. Его бесконечно грустный взгляд опускается на доску.       – Понимаю. Мы стираем грань между прошлым и будущим, потому что связываем их в единое целое, - его широкая ладонь поднимается над цепочками черных и белых камней в завершенной партии. – Время всегда утекает. Остаются только люди.       – Эндо-сан?..       – Прошлое позади. Но я всегда буду с вами.       Веер заскрипел в крепко сжатой руке Шиндо. Он с трудом разомкнул глаза и заметил его, смутно белеющий в ночи. Веер был в левой руке, пальцы правой впивались в сырую почву. Хикару совершенно не мог двигаться, словно прикованный к земле под тяжестью собственного тела. С большим трудом заставил он себя подняться и уселся. Синева ночного неба выцветала, открывая вокруг только пустырь. Где он? Что за ужасное место?       Но все-таки… Он был не один. Он это сразу почувствовал.       Позади него… Спиной к спине… Сидя в белом кимоно, с длинными темными волосами, струящимися по земле…       – Сай, – пролепетал Хикару. – Я в порядке. Я живой! Они развернулись навстречу друг другу – Хикару поспешно, а Сай мягко. Хикару задрал голову, разглядывая его во все глаза. Бесконечная нежность в лице Сая лучше всяких слов выражала, что он все знал.       – Сай… я так рад тебя видеть. Я… я старался изо всех сил. Но я все еще должен отыскать друзей. Мы где? – Хикару огляделся. Вдали он с трудом заметил маленькое здание, одно-единственное в кругу обзора. – Это… школа Арахама? – Он оторопел. – Мы в Арахаме? Вокруг остались лишь каменные основания домов, чуть выступающие из земли. И тишина.       – Сай… все закончилось? Сай прикрыл рот рукавом и слегка кивнул.       – Здесь будущего нет? Сай отрицательно покачал головой и посмотрел в сторону с болезненной печалью в глазах. Хикару замер, не веря, боясь. Сердце в груди сжалось от боли.       – Я даже не понимаю, где был их дом, – продолжил он дрогнувшим голосом. – Или же он прямо здесь? Да... Я узнаю форму комнат, – он поник головой, силясь сдержать слезы. – У нас было мужество. Бороться с тем, что сильнее нас. Но ведь все снова повторится, и что тогда? Надеяться, что утраты будут меньше? Но мы должны держаться вместе, – он прижал веер к груди. – Даже Эндо-сан в это верил. Так он мне сказал. Сай поднялся на ноги, повернувшись в сторону берега. С большим трудом взяв себя в руки, Хикару поднялся вслед за ним.       – Ты же что-то хотел мне показать?       Вместо ответа Сай двинулся вперед, Хикару последовал за ним. Они ступали в синем мраке, направляясь к океану.       Оголенные сосны чернели на фоне розовеющего неба, они были неестественно накренены в сторону суши. Хикару прошел между шершавыми стволами и попал на песчаный берег, который тянулся вдоль всей морской границы города. Грозный гул ветра становился мощнее, поднимая вихри песка.       Хикару двигался вперед, пока Сай, который теперь отстал и шел позади, не остановился.       Солнце поднималось на горизонте, разделяя линию океана и линию неба. Океан почернел и пошел неровной рябью. Алые лучи распростерли гигантские объятья над водой. Они донеслись до берега. Хикару на мгновение ослеп. Но когда он снова отнял руку от лица, то увидел прямо напротив у самого края воды маленький силуэт девочки. Она стояла. Волна выплеснулась к ее босой ноге, но она сделала шаг назад. Она была такая хрупкая, уязвимая, что, казалось, вот-вот будет проглочена разинутой пастью океана и сгинет, как пылинка.       А она не сгинула.       Морской ветер метал в нее соленые брызги. Она сжимала руки в кулаки. Распущенные волосы развевались. Она смотрела на океан. Затем обернулась в сторону Хикару с горящим взглядом. ***       Трещины на лобовом стекле окрасились в красный цвет. Акира, уткнувшийся лицом в руль, приподнял голову. Паутина искр переливалась, как электрический ток. Рассвет. Машины снова тронулись в путь. Их цепочка спускалась с горы вниз и вправо, на восток. Они, наконец, приближались к Сендаю.       Дороги: неизвестные, закрытые, потрескавшиеся, изрезанные рытвинами проселочные, проложенные напролом через поля.       Объезды, переходящие в новые объезды и новые объезды как в безумном сне.       И мучительное ожидание, растущее, как нарыв, самое страшное в жизни.       На протяжении всего пути он ехал почти вслепую. Навигатор барахлил. Водители помогали друг другу. Один из них служил ему некоторое время проводником. Однако ночью во время афтершоков в горах случился оползень, который обрушился на дорогу впереди Акиры, намертво засыпав две машины. Справа оставалось немного свободного места, и он смог объехать.       Еще издалека он разглядел столбы черного дыма, поднимающиеся к небу. Это Сендай!       «Хикару в средней школе Кабаномачи, адрес 9-1 Кабаномачи, Вакабаяши ворд, Сендай, Мияги», – гласило смс от Ваи.       Хикару жив… жив! Ему хотелось рыдать. Значит, это правда? Он попал в зону бедствия? Но если жив, почему не вернулся в отель? Что его там держит? Не ориентируется в местности? Или ранен?!       Маленькие сельские домики на окраине Сендая были окружены людьми, сбежавшими из центра города.       Почему Хикару не забрали из убежища, как обещали? Не успели? Не смогли? Конечно, им не до Хикару, у них свои заботы. Акира скоро приедет туда сам и заберет его сам.       Въехав на территорию Сендая, он был вынужден вести более осторожно. Асфальт в некоторых местах треснул или был завален обломками и мусором, и, чем дальше он двигался в центр, тем труднее казалась обратная дорога, будто его затягивало в болотную трясину. Машины двигались, в основном, в противоположную сторону, прочь от моря. К тяжелому запаху гари прибавился едкий привкус соли, который усиливался при приближении к береговой зоне. Небо без конца бороздили вертолеты. В опустевшем центре города спасательные бригады и служебные машины разъезжали по улицам. Дома кое-где покрылись трещинами или частично обрушились, и из-под тающего снега выглядывали осколки стекла. Город казался заброшенным. Умирающим. Опасным.       Красные ленточки, ограждающие разрушенные дома и дороги, жалобно трепетали. Он сворачивал в поисках другого маршрута и полыхал от ярости, ведь тем самым он только удлинял свой путь. Но гребаная машина была нужна, чтобы сразу посадить туда Хикару и отвезти в больницу или прочь отсюда – навсегда.       Наконец, завидев школу, большую и выделяющуюся, потому что она стояла у открытого поля, он бросил автомобиль и поспешил вперед. Впереди оставалось всего метров триста, и сердце уже колотилось как бешеное. Из-за дымки деревья и дома не отбрасывали теней, но он заметил стаю птиц, обогнавших его: они улетали в сторону океана. Эвакуационный центр «Кабаномачи» 10:00 утра       Перед школой белели несколько машин скорой помощи, какие-то автобусы. Непривычно оживленно, шумно. Будто в тумане, он пробрался внутрь но четко объяснил, кого он ищет и зачем. Следуя указаниям, он пересек внутренний двор, дойдя до спортзала. Там ли Хикару? Хикару… Хикару… Хикару…       Он не сразу сообразил, что делать, когда оказался внутри. Зал был переполнен до отказа. Он начал лихорадочно озираться, но Хикару не увидел. Его окликнула сонная, изможденная женщина, работавшая совсем рядом за столом с документами и телефоном. Услышав ее голос после второго оклика, он обернулся. Но пожилой мужчина вдруг опередил его, подойдя к столу первым и загородив Акиру широкой спиной.       – Извините, вы не подскажете, где здесь в го играют?       – А-а, это там, – она указала куда-то сжатой в пальцах пишущей ручкой.       – Спасибо.       Чуть поклонившись, мужчина повернулся и двинулся через ряды сидящих на полу людей. Акира оцепенело последовал за ним. В правом глазу выступила слезинка, и он, не мигая, на автомате вытер ее, едва дыша. Он хотел обойти мужчину, заглянуть вперед, но на полу везде были люди, и их пожитки: мужчина, по сути, прокладывал ему путь. Они продвигались в левый угол зала, куда падал рассеянный утренний свет.       Ноги Акиры шагали будто по воздуху над пропастью. В ушах гудело, взгляд буравил толпу прямо по курсу. И вот, среди сотен чужих тел и голов показалась та, одна. Склоненная голова в профиль. Свет падал на волосы. Глаза смотрели вниз. Хикару.       Хикару, его Хикару. Ужас, что с его лицом? Серая кожа, тени под глазами, впалые щеки. Он словно никогда, никогда не улыбался. Его едва можно узнать. Хикару, нет….       Сердце готово было разорваться. Он дошагал в сумраке безумия к своей цели, готовый броситься к Хикару, и вдруг замер. Ему открылась вся картина. Группа людей неподвижно сидела вокруг Хикару, который склонялся над пятью досками. Одна была магнитная, его, остальные старые, заимствованные, на всех были разложены партии или задачки. Дети и взрослые думали, кутаясь в пледы, шепотом переговаривались, из их ртов вырывался холодный пар. Хикару сидел, укрывшись светло-синим пледом, и сжимал в руках веер. Его взгляд был спокойным и глубоко сосредоточенным.       Мужчина кое-как вклинился в общий круг. Хикару заметил его… А потом почувствовал что-то, выпрямился, поднял голову и повернулся Акире. Тот стоял совсем рядом, в черном пальто, с волосами, завязанными в растрепанный пучок; его глаза блестели от слез.       Хикару почувствовал растущее изумление. Акира… Акира? Настоящий Акира? Здесь? Но почему? Какое-то воспоминание смутно зашевелилось на дне его памяти, что-то о его проигранном матче за титул Кисей.       – А…кира? – пролепетал он. И затем добавил: – Я так лажово играл?       Акира услышал не слова, а только голос. И голос Хикару тоже изменился: стал очень тихим, обрывистым, другого тембра. Но это был Его голос. Подчинившись ему, Акира упал на колени и сжал Хикару в объятьях. Тот пораженно ощутил, как ожесточенно впиваются пальцы Акиры в его спину, как неукротимое сердце колотится рядом с его, и вдыхал знакомый до головокружения аромат одеколона.       Присутствующие рядом с ними переместились чуть подальше, забрав доски с собой. Хикару больше не замечал ничего, кроме Акиры. Его медитация таяла, прозрение наступало. О том, как он удивлен и невероятно счастлив видеть его. Что пережил Акира, когда Хикару надеялся, что никто ничего не знает.       Приподняв края пледа, Хикару обнял его, прикрыв согретой тканью. Затем прошептал его имя. Эвакуационный центр «Кабаномачи» 6:00 утра       Хикару очнулся. Он долго приходил в себя, прежде чем снова понял, где находится. Была все еще ночь, кругом слабое копошение. Время на часах почти не сдвинулось. Спал не больше получаса. Сатору пропал!       Руководители проверили списки и сообщили, что Сатору забрали в больницу.       – В какую? – воскликнул Хикару растерянно.       – Вы его родственник?       – Нет, я... я...       – К сожалению, мы не знаем, – последовал ответ. – У него была высокая температура. Обычно увозят в ближайшую больницу или туда, где есть свободные места. Учитывая теперешнюю ситуацию, его могли отправить в другой город. Пожалуйста, не волнуйтесь и проверяйте горячую линию.       Хикару, пошатываясь, отошел в сторону. Он схватился за голову. Даже если Сато-кун получит медицинскую помощь, мальчик остался совсем один. Как его найдут родители? Как Хикару его отыщет? Лучше прямо сейчас направиться в отель с вещами и звонить уже оттуда. Пора!       Он направился за рюкзаком. Когда он пробирался к своему месту, его внимание привлекли не спящие. Некоторые старики, дети, семейные пары сидели в неподвижной скорби, так и не заснув. Он невольно подумал о том, насколько станут страшнее страдания потом. Ведь все еще только начиналось. Он отыскал свое место и начал складывать одеяла, чтобы вернуть их волонтерам, но помедлил.       Не двигающийся, но движимый, он вышел во внутренний двор и запрокинул назад голову, смотря, как плывут облака по неотвратимо светлеющему небу. Луна и звезды вместо фонарей всю ночь освещали лишенный электричества город, передавая эстафету выглядывающему из-за горизонта солнцу.       Хикару переместился в здание школы. Он не знал, зачем все еще нужен здесь, едва поддерживал себя в вертикальном положении, но интуиция и память о пылающем, гипнотическом взгляде девочки толкали его вперед.       Он начал плутать по коридору первого этажа, робко обходя тех, кто неподвижно стоял или сидел на полу. Никто не обращал на него внимания. Ушли в себя. Утонули без воды. Обстановка была тоскливой и удуша…       Он обернулся.       На доске объявлений висели плакатики, и среди них…. Дрожащие пальцы скользнули по шершавой бумаге.       – Не может быть… И здесь… тоже?       На третьем этаже он медленно приоткрыл дверь в класс истории. Парты были убраны. На полу спало несколько семей с домашними животными. Хикару сделал шаг вперед и наступил на что-то. Под ботинком оказался прижат потерянный белый камушек. Он поднял его, отливающий оранжевым, и бережно убрал в карман. Слева в углу класса стоял шкаф, и путь к нему был свободен, несмотря на обитателей. Хикару предчувствовал чудо, но все еще не верил в него. Старый кот, проснувшийся рядом со своим хозяином, наблюдал за его медленными, неровными шагами.       Дверца со скрипом открылась, и тень Хикару легла на полки. Складные, исцарапанные деревянные доски для го были поставлены кривой стопкой. Рядом со скрученными в трубку картами мира белели пластиковые коробки с камнями. Много. Много коробок и досок.       Хикару вытащил доску, которая лежала поверх остальных, и уставился на нее, сложенную, как книгу. Черные линии тянулись идеально ровно по горизонтали и вертикали. Тонкие пересечения манили, напоминали о прошлом. Сколько разных, веселых партий было сыграно на них! Как весенние цветы, они быстро распускались и исчезали, легко забытые. Хикару и его друзья играли в кабинете химии, не следя за временем, использовали старые наборы, потом мыли камни, убирали класс. Серьезный Цуцуи-сан всегда с учебником в руке. Ухмыляющийся Кага из клуба сёги. Рыжий Митани. Акари-чан. Первый турнир, где Хикару прикидывался учеником средней школы, но школьная форма на нем мешком висела... Первые радости командной игры. Первые поражения - противостояние клубу школы Кайо. Где учился Акира – тогда далекая цель. Сай был рядом с ним все время. Сай, Акира, Кага, Акари, Цуцуи, Митани, Кумико, Канеко…       Хикару прижимал старую доску к груди и беззвучно плакал. Его плечи слабо сотрясались. Воспоминания быстро вспыхивали в сознании подобно пляшущим солнечным зайчикам, и он словно снова был дома. Токио Японская академия го 11 часов дня       Директор Отакэ Хидео достал зажигалку.       С крыши академии ему открывалась панорама Токио. Столица выглядела паршиво после вчерашнего дня, и скорбное впечатление от городского ландшафта венчал погнувшийся шпиль Токийской башни.       – Перенесем матч Исуми и Тои на понедельник.       – Но разве Тоя успеет вернуться к этому времени? – спросил Ашивара.       – Вполне. Хотя ситуация на Фукусиме ухудшается, я уверен, что Тоя настроен любой ценой вернуться вовремя. К тому же, он уехал без нашего разрешения. Я уверен, что он осознает всю ответственность. Продолжим матч в понедельник. В случае неявки у него будет проигрыш.       «Как стремно!», – Ашивара внутренне поежился. Но господин директор прав: хоть сегодня и суббота, те, кто должен был работать, выходили на работу. Даже директор после бессонной ночи оставался здесь и пускал кольца дыма. Правительство не издало никаких указов по поводу отмены рабочего дня.       – Кстати, как там Исуми?       – Э-э-э… Кажется, он пропустит сегодня учебное заседание.       – Этого я ожидал. Что насчет завтра?       – Я пытаюсь узнать. Простите! – Ашивара согнулся в низком поклоне и зажмурился. – Как и Тоя, Исуми-сан тоже не хочет отвечать на звонки! Район Асакуса Дом Синичиро Исуми       У Исуми было необычное утро. Он проснулся, умиротворенный, рядом с вибрирующим телефоном. Кажется, тот жужжал довольно долго и даже почти разрядился. Притянув мобильный к себе, Исуми с удивлением обнаружил около дюжины пропущенных звонков из Китая. Не считая звонка из академии и смс Ваи о том, что Хикару, слава богу, нашелся, отец Мингжу, ее мать и даже Ли Пин пытались с ним связаться. Он открыл сообщения.       «Исуми, перезвони срочно!»       «Езжайте к нам. Здесь опасно!»       «Спасайтесь! Вы все умрете!»       И в таком духе. Последняя смс его особенно напугала: «Где Мингжу?! Где вы?». Он поднялся с футона и отодвинул седзи в гостиную. Затем проверил кухню. Никого нигде не было. Тишина. Даже Вая и Шигеко пропали. Один телевизор все продолжал тарахтеть.       – «…в пять утра была объявлена чрезвычайная ситуация. Для снижения давления во втором корпусе энергоблока открыли клапан и выпустили пар…»       В стране чрезвычайная ситуация?       Исуми набрал номер Мингжу. Нежная мелодия ее звонка тут же достигла его слуха: она оставила телефон на кухонном столе напротив экрана телевизора. Она испугалась? Уехала? С сыном? Почему не разбудила его? Или же ее кто-то забрал?       Исуми вернулся в гостиную и упал на колени рядом с городским телефоном. Он набрал номер Ваи прежде, чем заметил, что связь… отключена.       Провод от телефона был отсоединен и валялся неподалеку.       Что все это значит? Его мобильный зазвонил снова. Отец Мин. Дрожащая рука Исуми медленно потянулась к карману. Он был в растерянности. Но отец неодобрительно относился к их браку. Мин просила никогда с ним не разговаривать, пока Исуми не обсудит любые вопросы сначала с ней. Но где же Мин и Юичи? При этой мысли Исуми оглянулся в прихожую: вещи его жены и ребенка все еще были там.       Исуми накинул на себя пальто прямо поверх пижамы, надел ботинки и вышел наружу. Входная дверь вела в открытый балкон-коридор, соединяющий все квартиры на этаже их дома. И ответ не заставил себя ждать: слева он увидел Мин, которая приближалась с двумя продуктовыми пакетами в руках и Юичи, посапывающим в слинге.       – Мин!       – Синичиро? Исуми подбежал к ней, сжал ее хрупкие плечи, осмотрел с рыжей головы до пят и с трепетом обнял. Она выронила пакеты и обняла его в ответ. По полу покатились овощи. Юичи слегка лягнул папу ножкой.       – Мин, куда ты пропала?       – Вышла в магазин… О, прости, прости! Я не хотела тревожить твой сон. По телевизору ужасы, да и родители обзвонились. Я побежала в магазин, пока есть еда. Но там жуткая очередь, и почти все уже разобрали…       Исуми слегка отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо. Красивые, длинные ресницы не могли скрыть покрасневших глаз, щеки побледнели.       Он помог ей занести пакеты в дом. Часть того, что ей пришлось купить, они обычно не ели. Вряд ли есть пока повод волноваться, они все же живут в Токио. Но все-таки… Пока Мин готовила завтрак, он посадил ребенка на детский стульчик и всецело обратил свое внимание на трансляцию новостей. Он вникал в новый поворот событий - взрыв реактора на Фукусиме и утечку радиации - и думал о требовательных звонках и сообщениях. Общая картина начала складываться. Кажется, наоборот, в Токио теперь небезопасно... И будет только хуже.       Как только его телефон зажужжал снова, Мин вздрогнула и выронила нож, обхватив левую ладонь правой.       – Не беспокойся, это всего лишь Ли Пин, – Исуми быстро отправил смс «мы в порядке» и встал из-за стола, чтобы сходить за пластырем.       – Прости, я не хотела. Исуми молча наклеил пластырь ей на палец.       – Я выключу телевизор. И сегодня я готовлю завтрак, – видя, как ее глаза наполняются слезами, он бережно повел ее в гостиную. Они подошли к окну. Он все еще не отпускал ее руку. Она, уставшая и напуганная, сдавленно плакала. Он мягко улыбнулся ей и еще немного подождал.       – Я не уеду, – сказала Мингжу. Ее слова прозвучали просто, но ясно, как заранее обдуманное и взвешенное решение.       – Ты знаешь… – ответил Исуми, чувствуя предательское чувство облегчения и вместе с тем сдавленный ужас. – Я живу… Мы с тобой живем на островах. Здесь мы изолированы. Бежать можно только транспортом: на самолете или корабле. Но если из-за радиации или в будущем, из-за очередного сильного землетрясения, случится самое худшее – хоть я и надеюсь, что нет, – правительство не будет нас спасать. Сначала они станут вывозить национальных героев, предметы искусства, сокровища страны. Простые люди, вроде нас, окажутся последними в списке. Ты это понимаешь?       – Конечно. Я не уеду. Только если с тобой. Но ты не захочешь уехать. Не можешь.       – Я ненавижу себя за это сейчас. Но я хочу, чтобы ты и Юичи были в безопасности. Это мое самое большое желание.       – И как же ты – пропадешь? Почему вы, японцы такие гордые? Мое горе ничего не будет значить для тебя? Моя любовь?       – Ты и Юичи мне дороже жизни. Сейчас… вам надо уехать.       – Нет.       – Хотя бы ненадолго. Пока все не уляжется.       – Соседи перестанут уважать нас. Я не вынесу даже мысли об их издевательствах над тобой. Жены-иностранки уже бегут, бросают своих мужей. Я не такая!       – Мин…       – Я люблю тебя, Синичиро. Я отправлю Юичи в Китай, если ты скажешь, но сама не уеду. Здесь мой дом. Мы вместе останемся. У нас обоих твердые принципы. Я такая же, как и ты. Не в силах подобрать слова, Исуми спрятал лицо в руках. Он не мог согласиться отправить сына в Китай – родители Мин попросту не вернут его обратно, даже если утечку радиации чудом остановят. В стране все изменилось. Надо было найти какой-то выход, чем-то пожертвовать.       – Кагосима, – пробормотал Исуми. – Это далеко на юге, и мои друзья примут вас. Землетрясений почти не бывает. Самое безопасное место. Если что случится здесь, я смогу приехать к вам. С кухни до них донесся требовательный крик Юичи: он не любил оставаться без внимания.       – Обещаешь?       – Обещаю.       – Хорошо, – прошептала Мин. Она скрепила обещание поцелуем в лоб, затем в губы. Исуми отвечал на поцелуй, сжимая ее лицо в руках и чувствуя соль ее высыхающих слез.       Затем, прижавшись друг к другу, они посмотрели в окно на внутренний двор, где так часто бывали втроем. Исуми заранее ощущал грядущую тоску по ней. То, что Мин была частью его судьбы, помимо го, он знал с самого начала, но в такие моменты ему не верилось в свою удачу. Он пока еще не понимал, чем ее заслужил, но чувствовал, что сделает все, что в его силах, чтобы спасти семью и выйти победителем.       Малыш Юичи притих, с любопытством уставившись на картинку в телевизоре: белая постройка атомной станции покрылась облаками дыма, как будто с нее запускали ракету. Ведущая новостей объясняла, что случилось, но он ничего не понимал и понимать не хотел. Г. Сендай Больница 17:30 вечера       Белые тени пролетают вперед…       Белые тени проносятся мимо – назад…       Сатору спал в коридоре, где его оставили в кресле для посетителей, укрыв пледом, потому что в палатах больше не было свободных мест. Он слабо дышал сквозь медицинскую маску, дремал, уронив тяжелую голову на плечо. Кошмарные видения длились уже днями, как казалось ему, и их паутина начала отлипать от воспаленной сетчатки, только когда впереди замаячила темная, грозная фигура, которая приближалась навстречу, очевидно, именно за ним.       – Сато? – незнакомец опустился на одно колено, оказавшись на уровне его лица. – Фуджиока Сатору? Глаза мальчика приоткрылись от испуга. Чье это чужое лицо? Чей голос? Такой… заботливый…       – Сато-кун, – позвали его снова, ласково и тепло произнося его имя, – не бойся. Я друг Шиндо. Услышав хорошо знакомую фамилию, Сатору вздрогнул.       – Шиндо-сенсей… Где он?       – В порядке, просто заснул в машине. Мы приехали за тобой. Ясные глаза, сверкавшие так близко, напоминали искрящиеся глаза сенсея; пронзительный взгляд был смягчен чувством заботы. Внешность очень знакомая, но лично они не встречались точно. Взрослый склонялся к Сатору, опустив руку на подлокотник кресла, словно защищая его, пытаясь разбудить и получить ответы. Сатору стянул с лица медицинскую маску.       – Заберите меня отсюда.       – Тебе все еще нужна медицинская помощь?       – Я в порядке, это только простуда. Уже сбили температуру.       – Твои родители еще не связались с тобой?       – Мой мобильник не работает.       – Зарядим в машине по дороге в гостиницу. Тебе больше не придется возвращаться в убежище. Однако, послушай, пожалуйста: в городе больше не безопасно, потому что в соседней префектуре есть угроза радиоактивного заражения, и она может перенестись сюда. Тебе лучше уехать сейчас вместе с нами. Мы уедем на самый север, в город Ниигата. Как поступишь, Сатору? Мальчику было очень трудно соображать от невыносимой слабости и головной боли, но основную идею он уловил и ответил сразу же:       – Нет.       – Как скажешь, но у тебя еще будет время подумать.       – Нет, – Сатору выпрямился в кресле, – Я должен найти Юкари… И родителей тоже, ведь они ищут меня. Мои родственники живут в Ивате, там еще хуже, чем здесь. Я даже не знаю, живы ли они теперь. Может быть… может быть... я...       – Ты не один. Держись, скоро все станет известно. Хикару сказал мне, что Юкари-чан жива. Пока новостей нет, но когда Хикару утверждает некоторые вещи, ему нужно верить.       – Юкари-чан? Тот кивнул.       – Правда?       – Да. Сатору, дрожа от волнения, вдруг вспомнил, где видел это лицо: это же Тоя Акира, только теперь в настолько неопрятном виде, что сразу и не признать.       – Я не оставлю Юкари и моих родителей, когда за стенами холод, голод, может даже радиация. Наверное, Юкари где-то в больнице в другом городе или префектуре, проснулась, ей нужна поддержка. Она ждет меня. Вы ведь тоже приехали сюда ради Шиндо-сенсея? Тоя мягко улыбнулся ему в знак согласия и солидарности.       – Тоя Мейдзин, уж не вы ли это? – отозвался вдруг, кашляя, пожилой пациент, который занимал кресло чуть подальше.       – Тоийя? – прошамкал его сосед слева. – А хто это?       – Простите, вы меня с кем-то путаете.       – Я хочу пить, – признался Сатору, чьи силы после всплеска эмоций снова начали угасать. – Как вы нашли меня? Тоя, как по волшебству, выудил бутылку из кармана и сам отвинтил крышку. Мальчик невольно стиснул ее – это нежданное сокровище – и тут же начал проглатывать вкусную, восхитительную воду.       – В городе работает всего несколько больниц. Когда я нашел Хикару, он хотел сразу же поехать за тобой, но совсем ослаб и сам нуждался в помощи. Я отвез его в гостиницу, и, как только ему стало лучше, мы взялись за розыск, но новостей о тебе все еще не было. Сейчас почти шесть вечера, поэтому, когда мы оставим тебя в номере, сразу поедем на север. Но запас еды, воды и денег у тебя будет, об этом не беспокойся. Сатору хотел слушать внимательнее, но вода... Живительная влага за секунды смягчила пересохшее горло, и дышать сразу стало легче. Бутылка выскользнула из его рук и упала на пол, разбрызгивая воду. Он спрятал лицо в руках, больше не в силах сдерживать рыдания. Смутно он почувствовал, как его крепко стиснули за плечи, и Тоя твердо произнес:       – Успокойся.       – Все хорошо, юнец снова дышит, – отозвался морщинистый сосед. – Теперь он будет в порядке.       – Сато, ничего постыдного здесь нет, – пробормотал Акира. – Шиндо тоже плакал над раменом из конбини.       – Вы знаете Шиндо? Ух, значит, это точно вы, вы и вправду Тоя-сама!       – И защем Шындо приехал? Што он здесь забыл? Сатору прошептал, вытирая кулаком слезы:       – Здесь жили мы.