Принц

— Слушай, на кой черт сдался он тебе? А? — А что он тут перед глазами у меня мельтешит. Бесит, заноза в заднице, — забубнил я, сверля взглядом Ю. И никакая он не заноза. — Это потому, что он все никак не клюнет на твои выходки? — засмеялся Такуми, мой кореш, за что и отхватил от меня поджопник.       Выходки… А что, имеется. Парень я, что называется, со знаком плюс. С деньгами семейка, а собственно меня никак не обделить, да и физиономией — писанный красавец, купидон в кожаных заклепках. Возле меня симпатизанты и воздыхательницы так и вертятся вьюном, а ЭТОТ! Ю! Чтоб тобой маньяк пообедал!       Такой весь кавайный. Это потому, что сам он из себя такой весь няшка: высокий, худощавый, волосы от природы, естественно черные, но куда там! Как же! Университет искусств, твою ж меть! Взрослые мы — можно! Перекрасился в светлый, да и отрастил их малеха — ну чистый Ангел. А брови какие, утонченные, будто удивляется чему-то. Таскает подмышкой нотный альбом. Никогда с ним не расстается. Романтик-творец, млин. Весь женский пол от умиления духами ссыт. Вкореняют, что он невообразимо няшен: нежный, утонченный, стихи пишет, отлично рисует, фотограф от Бога и тэ дэ. Ну прям Принц всея Японии. Говнюк их Ю-кун, няшный пи***, а не Принц. Я к нему всевозможными способами, а он все заладил: «Ну надо же какая чуткость, не нуждаюсь в твоей!».       Ю старательный, отличник. Высоко хочет забраться. Всегда садится за передний стол, чтобы во внимании быть.       Сенсей, Абэ Еситоси ходит из угла в угол, конечностями, аки осьминог машет, рассказывает экстазно о Кацусика Хокусай и о его гравюрах «36 видах Фудзи», и глазки делает Ю.       А он что, внемлет все, внимательно, записывает каждое слово, поправляя очки с тонкой оправой. Он их только на занятиях и носит. — Ты сейчас дыру пробуравишь насквозь в нем! Психопат ты чертов. Да на тебя заявить надо куда следует, — сказал, ухмыляясь Такуми. — Я сейчас сам куда надо заявлю на тебя, чё ржешь? — огрызнулся я в ответ. Парень он простой, как букварь. Дружим крепко и давно на одном и главном предписании: "подъебать друга — заповедь всей жизни". — И что же в нем такого, а? — через некоторое время прошептал Такуми, ну просто штопор в попе, честное японское, - ну, если уж тебя так и манят «ванильные» мальчики, чего тогда не сходишь в «Агеху», там бы тебя быстро оприходовали, ну, или ты кого. Нафиг тебе этот светло-патлатый узкозадый дрыщ! — А ну завали хлебало! — резко отвечаю шепотом и косо смотрю на друга, и с какого это он задницу Ю разглядывал.       Пара последняя. Время звонка. Все стартанули грациозной ланью из аудитории. А вот Ю – нет. Он не торопится, аккуратно складывает очки в футляр, собирает в стопку тетрадки и альбомчик, чтобы положить в сумку. Я тоже особо не тороплюсь, дошел до двери и встал в проеме. Жду! — Конечности подбери — не фейс контроль! — пилит меня взглядом Ю-кун. — А кстати – да, о фейс контроле… Не желаешь со мной в клуб сходить? В Агеху? Туда, так сказать, простых людей не пускают! — Ну, допустим… Отвалишь тогда? — вздыхая, спросил Принц, и тут я почувствовал, что под моим напористым характером он сломается, как прутик. — Эм, ты согласен? — а я уже во всю представляю, как будем отжигать там везде: танцпол, за барной стойкой, в туалете и … — Как же! НЕТ! — обломал всю малину Ю, быстро прошмыгнув под моей рукой, уматывает. Ксо-о-о.       На улицу я выползаю с лицом старой избитой груши, Такуми и так все понимает. — Отшил? — растягивает улыбон и злорадствует. «Друг» редкостный. — Нет, бля! Признался в любви до гроба! — рявкнул я, кивая в знак приветствия девушке Такуми — Азусе. Эта Азуса, та еще паскуда. Можно было бы хуже, но дальше некуда — баба! И фиг с ней, с внешностью, а вот что внутри… Ж***а! Как прознала про то, что чахну по Принцу, так все — труба! Долго угарала, а потом говорит: «Я даже не удивляюсь, почему он тебя отшил, ты же ведь такой…»       Такой… Какой такой-то? Молчит, дрянь. Я бы ей, конечно, дал возможность выговориться, но своими методами, а вот Такуми, а вот он бы мне тогда точно кишки на локоть намотал бы. И чего он к ней так хорошо относится… Фу, писклявая, худющая — схватиться не за что, хитромордая… Я как — то предложил на праздник подарить ей купоны на приукрасы всякие, а может что и покрасившее сделали бы врачи. Так я потом с фонарем под глазом больше месяца красовался.       Дальше дорога домой у нас разошлась. У них там, вроде как, культурный вечер намечается, в который я никак не вписываюсь, и слава японскому журавлику!       Я почапал к себе домой, поел, улегся на кровать, вертя в руках телефон, уж очень мне хотелось узнать побольше о крашеном пареньке. Тут мне вспомнилась его фраза о том, что в моей чуткости он, видите ли, не нуждается!       Я зарылся головой в подушку, стараясь не думать к какой категории это ЧУДО относится мне. И что-то мне подсказывает, что эта «категория» ни разу не фортонет.       К вечеру настолько стало скучно, что решил забрести в эту самую Агеху, даже и без него.       Общо, я редко в клубешниках бываю, а если подумать, то вообще студент — золото! Родители надрессировали дальше некуда. Учусь на отлично, стараюсь в нагляк не впадать по всяким там заграницам, не привередничаю, поступил сам! А Принц у нас и носом не поведет…