Время моей любви

      Мне не нужен шум железноязыкого колокола,       Что звонит в башнях земных королей.       Скачи, скачи же на своей гниющей лошади       По этой истлевшей земле.       Порты разрушены, и башни пали в прах.       В руинах замки, сгинул весь народ.       Я не могу не слышать этот зов,       Что медным колоколом стонет и поёт:       - Тебя ждёт конь!       - Истлевший конь, скорее ты на нём скачи вперёд!       - Гнилым копытом попирая твердь!       - Алалминор тебя в надежде ждёт!       Туда, где мшелый камень и трава       Лежат под гнётом неизбывных чар.       Где слава смертных зыбка, как туман,       Сухие вязы там скелетами торчат.  — Summoning «The Rotting Horse on the Deadly Ground».

      Серсея еле добежала до ночного горшка, и ее желудок тут же выплеснул из себя все содержимое. Дрожащими руками женщина умыла лицо розовой водой. Она была в ужасе. Ежемесячная кровь не пришла, и это было бы еще полбеды, если бы король возлег с ней. Но Людовик был умен и выжидал время. Он всегда признавал своих бастардов и всегда хотел быть уверенным в том, что они действительно от него. Муж Серсеи погиб, но мог оставить ребенка в ее чреве, поэтому король держал женщину при себе, в покоях рядом со своей спальней, но так и не тронул ее. Ни зазывные улыбки, ни соблазнительные реверансы не заставили его прогнуться - Людовик был упрям, как мул, когда дело касалось таких дел.       Это была жестокая насмешка небес. Если она действительно понесла, то уж точно не от мужа. Джейме, ее постоянный партнер, вполне мог являться отцом этого ребенка. Джоффри родился — вылитый он. Хорошо, что бог ослепил Роберта и тот ничего не видел дальше собственного носа. Но ведь еще был Сандор… Но проблема была сейчас не в том, кто отец, а в том, что, если родится ребенок, он останется ни с чем. Людовик всегда заботился о своих незаконнорожденных отпрысках, но это дитя не получит ничего.       А что еще хуже — он может отослать ее подальше от двора на время беременности, найти новую фаворитку, и все, чего она добивалась с таким трудом, полетит псу под хвост. Людовик обожает женский пол, и, если она удалится со двора, это будет конец всему. Отец опять выдаст ее замуж, ее опять будут брать, когда заблагорассудится, этого нельзя было допустить. Она больше не будет игрушкой в чьих-то руках. Пьяница Роберт был для нее пыткой, наказанием и бичом. Она терпела все, стиснув зубы: его измены, перегар, карточные долги и жадность. Теперь, обретя свободу, Серсея из кожи вон готова была лезть, чтобы дорваться до самых верхов.       Ходили слухи, что на окраине живет некая ведьма по прозвищу Магги-жаба. Старая карга могла предсказывать будущее, готовить приворотные зелья и оказывала женщинам некие услуги запрещенного характера. Но как узнать, реальна ли она или это просто сплетни глупых придворных куриц? Избавиться от нежелательной беременности, чтобы никто не узнал об этом, было весьма сложно. Такого пятна на репутации ей попросту не простят. Надо будет расспросить служанок, но осторожно, так, чтобы они ни о чем не догадались. А пока надо держаться как ни в чем не бывало — сверкать на приемах, ходить в салоны, улыбаться и быть красивой. ***       Лошадь Арьи устало перебирала копытами по булыжной мостовой, алое солнце уже грозило скрыться за горизонтом. Какую же глупость она сотворила! Надо было просто вернуться домой или к королю. Теперь она напрочь заблудилась. Незнакомая местность, угрюмые люди, смотрящие исподлобья на девушку в красивом платье. Это обычные горожане, они ее не трогали только из-за страха. Старая нянечка Нэн, бывало, рассказывала страшные сказки на ночь о жизни людей "на дне". У них не было ни бога, ни черта, им было плевать на короля, они жили и умирали в нищете, воровали и их казнили, убивали или погибали от ножа в грязном переулке. С грудным молоком матери они впитывали ненависть к знати, которая, в отличие от них, досыта ест и сорит деньгами.       Порыв ветра пробрал до костей. Шелка не могли защитить от вечерней прохлады. Драгоценности не могли накормить ее. У нее было только одно - монетка. Арье доводилось видеть валюты из нескольких стран, но эта была ни на что не похожа. Непонятные слова по бокам, тяжелая, серая, она, как путеводная нить, предавала девушки силы двигаться вперед и искать неизвестно что.       «Сегодня ты спасла одного из наших, бескорыстно. Если случится беда, найди Двор Чудес, покажи любому эту монетку и промолви: Валар Моргулис. Тогда тебя приведут ко мне, моя милая добрая девочка», — сказал ей незнакомец, и она поверила. Поехала искать его поддержки, не зная, что такое Двор Чудес и где его искать. А что если это все обман? Тогда зачем он вообще к ней подходил? И какие у нее есть гарантии, что даже если ей и удастся отыскать этого мужчину, то он поможет вызволить отца и брата из Бастилии? Она, наверное, так же глупа и наивна, как Санса. Едет навстречу своей гибели. Где же она вообще?       Девушка оглянулась вокруг. Всюду покосившиеся старые дома, потрепанные вывески магазинов, явно для бедных слоев общества. Арья пыталась отыскать ярмарку, где судьба столкнула ее с незнакомцем, а вместо этого забрела черт знает куда. Нигде не было видно служителей закона в формах, приветливых цветочниц с их ароматным товаром. Надо было поворачивать обратно. Может, стоит вернуться в Версаль, умолять на коленях короля о прощении, рассчитывая, что ее слезы смогут смягчить его гнев.       — Эй, Кусака, посмотри, какая красотка, — юная Старк вздрогнула и вскинула глаза. Из тени здания вышли двое безобразных мужчин в фетровых грязных шляпах, облаченных в коричневые хламиды. — А ну-ка, составь нам компанию, — толстый и приземистый человек с мощными ручищами подхватил испуганную кобылу под уздцы.       — Пусти, — рявкнула Арья, замахнувшись на него кнутом.       — Только попробуй сделать это, и я тебе в задний проход засуну этот кнут, — мужчина поднял обезображенное лицо с отрезанным носом и оскалился. Огромный лысый толстяк с заостренными зубами и мокнущими язвами на щеках, стоящий рядом с ним, зашипел на нее: — Давай сюда кошелек и все драгоценности. И может быть, мы тебя отпустим.       — У меня есть одна ценность, — Арья не боялась их. Если они не отреагируют на монетку, она пустит лошадь в галоп, раскидает их по разные стороны. Главное, не подавать вида и выглядеть напуганной. Людей легко обмануть, особенно простолюдинов. Им не приходится каждый вечер притворяться, натягивать улыбки на лица, кланяться тем, кого презираешь. Вращаясь в высшем обществе, учишься лгать и играть на публику. И безусловно, эти навыки ей не раз пригодятся.       — И какая же? Ценнее этого блестящего ожерельица, что у тебя на шее? Снимай его, да поживее, — в руке безносого сверкнул нож.       — Ценнее, — хоть бы так оно и было, — это монета. Вот. Валар Моргулис.       Девушка думала, что оборванцы заберут монету и она тут же хлестнет лошадь. Но их реакция заставила ее помедлить. Оба побледнели и бросили поводья, отступив на шаг в сторону. Слова подействовали на них магическим образом. Арья все равно осталась напряжена, готовая в любую секунду рвануть прочь.       — Где ты это взяла? — ей показалось или это страх засветился в их звериных глазах? Страх - это хорошо, если он искренний. Стоит рискнуть.       — Я ищу Двор Чудес. Если вы знаете человека, который обладал этой монетой до меня, приведите меня к нему, — Арья продемонстрировала мужчинам золотой перстень с топазом. — И это будет ваша награда.       — Ступай за нами, — вся агрессия слетела с безносого. Он действительно боялся. Но только чего? Арья тронула пятками лошадь, держась позади страшных оборванцев. Она им не доверяла, они могли завести ее куда угодно, но выбора не было — скоро ночь, а остаться одной на улице, да еще и в таком платье, — смерть. Но ей нельзя было умирать, кто тогда спасет отца и Робба? Санса в заложниках, мать далеко, Джон уплыл воевать с пиратами. Остается только она. Маленькая, одинокая девушка на чужой лошади. Кто спасет ее саму? Видимо, никто.       Мужчины свернули с широкой улицы на тропу, сплошь устланную помоями и гниющими фруктами. Они не оглядывались на нее, шли быстрым шагом, удаляясь от построек. Резкая вонь ударила в ноздри, и девушку чуть не вывернуло. Куда они ее ведут? Что это за ужасное место? Кобыла упрямилась, не желая идти по узкой грязной тропе, ей с трудом удавалось направлять животное вперед. По периметру, на кольях, белые черепа провожали ее своими пустыми взглядами. Она поежилась. Было жутко и даже немного страшно.       — Поторапливайся, скоро сядет солнце, а я не намерен потом держать ответ перед королем за опоздание.       «Королем? — подумала Арья недоуменно. — Неужели эти люди служат Людовику?»       Желудок свело от боли. Она за весь день так ничего и не поела. А сейчас ее мучил голод и тошнило одновременно. Вдалеке показались высокие постройки и свет от костров, до ее ушей доносился шум голосов. Словно их было сотни. Гремели барабаны, лязгало оружие. Арья не знала, куда направить свой взор, метаясь от одной странности к другой. А их тут было предостаточно.       — Скорее, король уже собирает дань, — они обошли здание с высоким куполом на вершине, и перед Арьей открылась весьма интересная картина. На деревянном помосте, освещенном факелами, на настоящем золоченом троне восседал мужчина в богатых одеждах с длинными бело-рыжими волосами. К нему тянулась длинная вереница людей, которые что-то бросали в котел, стоящий рядом с ним. Бледная девушка в странном платье благородной дамы писала в длинный свиток, видимо вела учет. На Арью никто не обращал внимания. Разномастный сброд после сдачи, судя по всему, дани разбредался к кострищам, на которых дымились котелки с едой. В животе заурчало. При дворе это был бы конфуз, но, похоже, всем тут было на это глубоко плевать. Это что, и есть тот самый Двор Чудес?       - Все, мы тебя привели. Ступай к королю и не забудь сказать, кто тебе помог. Валар Дохаерис, - безносый выжидающе уставился на нее.       Арья уронила в протянутую ладонь перстень. Свои обещания надо исполнять.       - Попадешься нам еще раз, это будет последнее, что увидишь в жизни, - оскалился безобразный мужчина.       Девушка встала в очередь, возвышаясь над всеми людьми на своей кобыле, несуразно выглядя среди простолюдинов в лохмотьях в своих шелках и сверкающих драгоценностях. Мужчина на троне наконец-то поднял на нее глаза. На его лице было изумление, словно он не верил тому, что видел.       — Разойдитесь, — его мягкий голос словно обволакивал атласным покрывалом, обещал укрытие и опору. Девушка подалась вперед, величественно приближаясь к нему.       — Твоя дань на сегодня? — девица рядом с ним обожгла Арью злым взглядом.       Девушка бросила в чан монетку. Не король ли ей ее дал? Судя по его реакции, именно он.       — Вот моя дань.       Король поднялся с трона.       — Закончи сбор, — бросил он девушке рядом. - И сегодня пусть никто не тревожит и не входит наверх, кроме Ломми, пусть принесет поесть и затеплит очаг. Герцогиня, — обратился он к Арье, — прошу следовать за человеком… ***       Санса плакала. Плакала на собственной свадьбе, хотя и свадьбой это было сложно назвать. Пара свидетелей — Оленна Тирелл, Серсея Ланнистер - и король. Ее будущий супруг с угрюмым видом взирал на окружающих. Он произнес лишь одну фразу за всю церемонию: «Беру ее в жены». А разве не этого она хотела? Не потому ли так долго тянула с ответом для других претендентов? Но…       Как Клиган мог так с ней поступить? Она исполняла все его указания — держалась подальше, не заговаривала с ним. За что он так с ней? Она теперь опозорена перед всем королевством. Каждый думает, что она порочна и черна. Только недавно она была на высоте — блистала своей красотой, окруженная поклонниками, а сегодня все отворачиваются от нее, называют падшей женщиной, В глазах придворных вместо восхищения - насмешка, вместо почтения — презрение. Ее отец объявлен предателем и врагом короны. Арья исчезла, и неизвестно, жива ли она или лежит убитая в каком-нибудь стоке. Чем Старки прогневили небеса, что им были ниспосланы такие страдания?       Король, который когда-то был благосклонен к ней, после произнесения Сансой брачной клятвы холодно промолвил:       — Я не желаю вас видеть при дворе. Сегодня же покиньте столицу.       Сандор кивнул. Новоиспеченная герцогиня Клиган посмотрела на мужа из-под длинных ресниц. А ведь ей говорили, ее предупреждали, что Сандор Клиган - порождение дьявола. Но Санса по глупости своей не верила слухам и теперь сама виновата во всем. Девушка, глядя в пол, следовала за мужем. Она слабо представляла, что ждет ее дальше. Отец, когда выйдет из темницы, наверное, и знать ее не захочет. Да и мать тоже. Она воспитывала благовоспитанную девушку, а не бордельную шлюху.       Спросить, куда герцог ее ведет, Санса не осмеливалась. Теперь ее жизнь и судьба в чужих руках. Они вышли из треклятого дворца, и только тогда Сандор соизволил заговорить с ней.       — Мы уезжаем в Тулузу. У тебя остались какие-нибудь неизъятые вещи?       — Нет, — хлюпая носом, ответила девушка.       — Тогда нас здесь больше ничего не держит, залезай в карету.       — Я не могу. Отец здесь. И Арья. И Робб, и служанки — Шая и гувернантка Мордейн.       — В пекло их. Тут оставаться опасно, надо ехать. Твои служанки, скорее всего, уже нанялись к кому-нибудь на службу. Как только станет известно, что твоих родственников освободили, я пошлю им весть.       Санса покорно села в его карету. Сандор сам полез на козлы, оставив ее одну. Девушка позволила себе разрыдаться в голос. Сколько всего свалилось на ее бедную голову в последние дни! Арест отца и Робба, пропажа младшей сестры… Ей хотелось домой, попасть в ласковые объятья матери, чтобы та убаюкала ее, расчесала волосы, спела песню, как в детстве, перед сном. Хотелось бежать прочь от этого позора, прочь от злых языков, косых взглядов и презрения.       Как она могла пасть так низко? На самое дно. Как могла допустить, чтобы такое произошло? Почему она не кричала, не сопротивлялась, когда герцог тянул ее за собой? А ведь, несмотря ни на что, она верила ему. И попалась по собственной наивности. Даже сестра, ее юная сестренка, пыталась предупредить ее. Веки слипались от слез и от бессилия. Санса и сама не заметила, как задремала. Ей снились большие серые волки, бегущие по снежному полю, снился замок с высокими стенами и башнями, горгульи на их вершинах, снилось прозрачное озеро и дерево, белое, словно кость, с кроваво-красными листьями. Чувство безмерного счастья наполнило ее бедную душу.       — Приехали, — голос грубый, скрипучий, как дверь на несмазанных петлях, ворвался в ее сон, выдирая обратно, в ужасающую реальность.       — Это Тулуза? — растерянно спросила Санса, выбираясь из кареты.       — Ты что, дура? До Тулузы полмесяца пути. Это всего лишь гостиница. Остановимся тут на ночь. Лошадям нужен отдых, и я проголодался. Давай, шагай вперед.       Девушка не спорила, не смотрела на него. Ее воля словно угасла, она поплыла по течению, не сопротивляясь ничему. И все же ее сердце дрогнуло, когда Сандор кинул хозяину гостиницы пару серебряных монет.       — Нам большую чистую комнату, горячую ванну, ужин и вино в спальню, да поскорее.       Конечно, Санса была осведомлена, что после вступления в брак жена и муж должны возлечь на одном ложе, но из-за печальных событий совсем не подумала об этом. Руки покрылись гусиной кожей, ее затрясло от страха.       — Пойдемте, я провожу вас, ваша светлость, — девочка-служанка, немного похожая на Арью, услужливо улыбнулась Сансе, ни живой ни мертвой от ужаса. ***       Эддард поморщился, когда стражник осветил темницу факелом. В Бастилии сидели два вида заключенных: те, кого король мог помиловать, и те, которых готовили к казни. Они, видимо, входили в список смертников, потому что еды им так и не принесли, кинули всех троих в одну камеру на нижних этажах крепости. Сколько времени прошло с их ареста? Никто не знал, в темноте оно течет медленно и однообразно.       — Ваша светлость, — Старк с удивлением узнал в человеке Барристана Селми, лучшего друга Рейгара. Таргариен тут же припал к решетке.       — Как ты сюда попал?       — Деньги решают все, — белобородый и все еще статный мужчина протянул другу фляжку и краюху хлеба. — Тут вино. Напиться, конечно, не хватит, но промочить горло сможете.       — Сколько мы тут сидим? — подал голос Робб.       — Ночь и два дня.       — Что с моим сыном? С сестрой и братом? — Рейгар разделил хлеб на три части. В тюрьме даже враги становятся союзниками.       — Дейнерис успела сбежать на восток, наняла корабль, она направляется к своему жениху в надежде, что он укроет ее. Я думаю, она будет в порядке, Бриенна Тарт сопровождает ее. А эта огромная женщина сможет защитить ее при случае. Эйгона я спрятал у Джона Дарри, он слишком малозначимая фигура при дворе, король давно не приглашал его на сезоны, никто и не догадается, что твой сын у него.       — А Визерис?       — Визерис в вашем поместье. И при дворе. Как ни в чем не бывало. Твой брат предал тебя. Тебя и Эддарда. Рассказал королю ваш секрет. Он знает про Лианну и направил в монастырь кармелиток Петира Бейлиша, чтобы он притащил ее ко двору. Освелл Уэнт опережает его на полдня, возможно, получится перехватить девушку.       Эддард закусил губу. Лианна! Кровь Христова, что с ней будет, если Освелл не поспеет вовремя?       — А мои дети, что с ними? — Старк отпил вина, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло. Камера была холодной и продуваемой, и теперь вино казалось ему просто живительным огнем.       — Боюсь, вести не радостные, — сердце герцога пропустило удар. Робб подскочил, тоже приникнув к решетке. — Санса… Она была опозорена черным герцогом. Он воспользовался тем, что у нее не осталось защитников, и изнасиловал ее, — Эддард почувствовал на губах соленую влагу. Его старшая дочка. Нежная, любящая песни и сказки. Изнасилована уродливым мужланом. Уж лучше смерть, чем такая судьба. — Он увез ее. Никто не знает куда, скорее всего, в свое поместье. Мне очень жаль. Этого никто не ожидал.       — А Арья? — хриплым голосом спросил Эддард, предчувствуя беду.       — Пропала, ваша светлость. Гвардейцы короля прочесывают город в ее поисках, но тщетно. Она как сквозь землю провалилась. За ее поимку назначена награда в сто луидоров. Король очень желает ее заполучить. Мне надо идти, мое время вышло, я постараюсь прийти через пару дней. У вас много союзников, мы постараемся что-нибудь придумать, чтобы вызволить вас. Боюсь, если вы выйдете отсюда по приказу короля, то только на плаху… ***       — Как там отец? — Эйгон с досадой провел рукой по лысому черепу. Барристан обрил его, опасаясь, что какой-нибудь ушлый слуга сможет признать в нем разыскиваемого сына герцога Бретаньского.       — Его содержат в плохих условиях. Маленькая камера, их всех троих туда бросили, — ответил белобородый крепкий мужчина. — Я не представляю, как вызволить Рейгара оттуда. Но опускать руки еще рано.       — А что с Арьей? — в голосе юноши была слышна глубокая печаль.       — Девчонка как сквозь землю провалилась. Ее не нашли ни мои люди, ни ищейки короля. А ну-ка, скажи мне, не ты ли причастен к ее пропаже?       Эйгон отрицательно мотнул головой.       — Я не знаю, где она. Знал бы — не спрашивал, — юноша прикусил губу. Зря он ее отпустил… ***       «Сорок семь, сорок восемь, сорок девять, Кровь Христова, да сколько же здесь ступенек?» — Арья совсем запыхалась, поднимаясь за загадочным человеком по высокой винтовой лестнице, ведущей, очевидно, на вершину башни. Она то и дело спотыкалась, путаясь в полах длинного платья. Какой дурак придумал такие подъемы? Когда они добрались до места, с девушки сошло семь потов. Будь на ней удобный костюм и крепкие сапоги, она бы взлетела по лестнице, но корсет туго сдавливал ребра, не позволяя вздохнуть во всю грудь, а туфли больно натирали ноги.       — Прошу, — король распахнул перед ней обитую железом дубовую дверь. Он вошел первым, лучиной зажигая свечи и масляные лампы, пока помещение не залил мягкий желтый свет. Арья несмело зашла в святая святых правителя отверженных и удивленно присвистнула. У стены стояли несколько сундуков, которые даже не закрывались, доверху набитые всевозможным добром. Широкая постель, застланная превосходным шелком, могла посоперничать даже с ее собственной. Столбики, щедро отделанные позолотой, сверкали на солнце, словно приглашая усталую девушку прилечь и забыться в мягких перинах. На стенах висели канделябры в английском стиле, никак не сочетающиеся с персидским ковром на полу, картины с изображением эпизодов древних воин скорее бы были к месту в старом замке, а не в такой комнате. Убранство больше напоминало свалку награбленного, чем чье-то жилье. Мужчина оторвал ее от разглядывания странного интерьера: "Человек слушает".       Арья развернулась и посмотрела в его кристально чистые серо-зеленые глаза. Человек был красив. И даже очень.       — Это ты дал мне монетку на ярмарке? Как тебя зовут?       — Человек имеет честь быть Якеном Хгаром, девочка вернула монетку ее владельцу, девочке нужна помощь, человек слушает, человек готов помочь, — сложно было определить, сколько ему лет. То ли двадцать, то ли тридцать. Странная манера речи напрягала ее, взгляд красивых глаз пугал. Дверь отворилась, и в комнату скользнул мальчишка с подносом дымящейся еды и двумя кубками вина. Он задержался ненадолго, разжигая очаг. Мужчина, назвавшийся Якеном, жестом пригласил Арью присесть к столу. Было странно смотреть на него: ухоженный, в одеждах, что носит знать, и при этом в опальном обществе, на самом дне Парижа.        — Человек просит прощения за свои манеры, он давно не был наедине в обществе прекрасной дамы.       Юная герцогиня была весьма смущена, но старалась этого не показывать. Она с трудом сдерживала себя, чтобы не наброситься на баранью похлебку, как голодный зверь. Негоже показывать свои худшие манеры незнакомому человеку. Она немного пригубила вино, наслаждаясь его мягким тонким вкусом. Сразу чувствовалось, что дорогое. Отец разрешал им на праздники выпить совсем немного, учил их отличать хороший продукт от дешевого. Откуда у Якена такое прекрасное вино? Оставив все разговоры на потом, Арья наслаждалась угощениями, разглядывая мужчину из-под длинных пушистых ресниц.       На его лице не было ни одной морщинки, кожа бледная и гладкая, как у аристократа, длинные волосы, чистые, собраны сзади и перехвачены зеленой лентой. С одной стороны рыжие, с другой - белые. Она таращилась на него вопреки приличиям, но ничего не могла с собой поделать. Этот Хгар не обращал на нее никакого внимания, сосредоточенный на пище. Собрав всю свою волю в кулак, девушка выпалила:       — Я приехала за помощью. Помоги мне освободить брата и отца из Бастилии.       Мужчина, казалось, был обескуражен этими словами. Он отложил ложку, впиваясь в девушку тяжелым взглядом. Арье стало не по себе.       — У девочки храбрости больше, чем мудрости. Как можно не знать, что такое Бастилия? Это тюрьма. Тюрьма, в которую попадают неугодные самому королю, — без всякого суда. Знатные пленники, которых надежно охраняют денно и нощно. Узники в Бастилии находятся там десятилетиями, иногда и до самой своей смерти. Друзья человека могут проникнуть туда, отнести письмо, одежду или кувшин вина - да, но побег… Это невозможно.       Арья прикусила губу, чтобы не расплакаться. Последняя надежда сломалась, разбилась, рассыпалась прахом под ногами. Что ей теперь делать? Куда идти? Девушка поднялась с места, направляясь к выходу, но Якен схватил ее за запястье, сомкнув вокруг него сильные теплые пальцы.       — Пусти, — не хватало, чтобы он видел ее слезы.       — Куда же милая девочка идет? Она не доживет до рассвета, если покинет эту комнату. Обитатели Двора Чудес ее не знают, они сорвут с нее платье и украшения и сделают с ней плохие вещи. Человек не может помочь девочке с отцом, но он все же может помочь ей.       — Я не девочка. Я Арья Старк, дочь герцога Бунгурдского. И раз ты не можешь мне помочь, то и не надо, я сама справлюсь, не нужна мне твоя защита, — Арья выглянула в окно башни. Внизу горели костры, люди сливались с темнотой, но даже во мгле, едва ли разгоняемой светом огня, было видно, что их там сотни. Сотни таких же чудищ, что привели ее сюда, в этот Двор. А теперь у нее нет монеты. И даже лошади нет, ее забрали. Якен прав, ей не дожить до утра. А если она умрет, то и отцу не поможет.       Мужчина спокойно заканчивал трапезу, он знал, что никуда она не денется. Это злило Арью еще больше. Она вернулась за стол, признавая свое поражение.       — Значит, ты теперь мой покровитель? — девушка брякнула ложкой. — И что я должна делать? Как себя вести? Кем я буду в твоем мире?       — Королевой, — мягко произнес Якен, сверкнув прекрасными глазами.