Алое пламя

Тишина давила на уши. Пустой коридор уходил на много метров вперед, многочисленные двери были закрыты, не было даже слышно собственного дыхания. Будто ты уже мертв. Шинья стоял посреди этого тоннеля. Давление будто резко повысилось, придавливая его к каменному полу. Было очень трудно даже дышать. А может, он уже не дышал? Все же он, пересиливая себя, пошел вперед. Лампы были чистыми, свет слишком ярким, он как будто попал в свой детский кошмар, где все выглядит ненатурально. Ноги еле передвигались, а голова начала раскалываться через пару секунд. Он не заметил, когда почувствовал, что за ним кто-то есть. Оно шло по пятам, не настигая, но и не отставая. Мертвенно-холодный взгляд уставился в затылок, словно конвоир толкая вперед. И солдат шел, боясь обернутся. Вдруг тишину прорезал истошный детский крик. Эхо принесло топот босых ног и задушенные всхлипы. Мужской голос что-то прокричал вдогонку, но Шинья не смог разобрать ни слова, словно он был под водой. Через минуту из-за поворота появилась девочка. На удивление, она была ухоженной, в красивом ночном платьишке, к груди она прижимала совсем новую игрушку. По ее пухлым щекам текли слезы, из открытого рта вырывался плач. Она обернулась и закричала, и вдруг Шинья услышал слова, словно их говорили ему в самое ухо: - Папа, не надо, папочка, что ты делаешь? Шинья стиснул зубы и попытался побежать к девочке, но не смог выжать из себя больше, чем простой быстрый шаг. Тут напротив девочки появился мужчина в белом халате поверх военной формы. Как блондин не силился, он не мог разглядеть его лицо, оно было то слишком белым, то наоборот, напоминало сплошное черное пятно. - Дорогая, ты же понимаешь, это для всеобщего блага. Ты окажешь нам неоценимую помощь, если прямо сейчас пойдешь со мной, - он тянул свои руки к ребенку, и Шинья с ужасом заметил на них свежие пятна крови. - Я не верю тебе. Зачем ты это делаешь, папочка? Я люблю тебя, люблю! – девочка отступала от мужчины спиной к Шинье, она вертела головой, пытаясь найти спасение. Но все двери были закрыты, а взрослый будет всяко быстрее маленького ребенка. Спасения не было. «Любовь так холодна», - шепот опалил льдом ухо Шиньи, но он не посмел даже дернуться в его сторону. Дверь справа от генерал-майора скрипнула, и оттуда вышел кто-то еще, девочка обернулась, и на ее милом личике отразился вовсе не ужас. Отчаяние. Безысходность. Она поняла, что бежать уже некуда. В больших зеленых глазах отразились часы, что стояли в кабинете за большим столом. Их циферблат был еще чистым, а золоченые стрелки неминуемо приближались к шести часам. - Ненавижу тебя, - слетело с губ девочки, прежде чем вышедшие люди не взяли ее под руки. – Вы все пожалеете об этом. На секунду Шинье показалось, что глаза ребенка загорелись алым. Тут его будто обухом ударили по голове. Он охнул и впился пальцами в волосы. Виски гудели, затылок пульсировал, ноги подкашивались от давления. Он опустился на пол, глухо застонав, и уперся лбом в колени. «Любовь убьет нас», - снова зашептал кто-то, но на этот раз голос был везде. В нем еле-еле угадывался звонкий голос той девочки. «Он предаст тебя. Ты ему не нужен. Ты всего лишь разменная монета. Ты ведь понимаешь это». - Что ты хочешь?! – рявкнул Шинья, резко подняв голову. Он оцепенел, когда встретился с широко раскрытыми зелеными глазами. Они уже не напоминали цвет зеленой летней травы. Они ничего не отражали, словно подернутые изумрудным туманом. - Я хочу, чтобы ты не повторял моих ошибок. Пойдем со мной, - голова девочки упала на бок, а ее губы разъехались в улыбке. Прежде чем Шинью поглотил кровавый туман, он почувствовал, как крепко сжимает в руках свою винтовку. *** - Шинья! Эй, Шинья! – Гурен тряс за плечи своего друга, иногда выдавая ему крепкие пощечины, пытаясь привести того в чувство. - Генерал-майор? – Юичиро сидел с другой стороны от упавшего без чувств Шиньи и не знал, куда ему деть руки. – Он же не умер, правда? Мика стоял, скрестив руки за спиной, и напряженно смотрел на стремительно бледнеющего человека. Ему не давало покоя произошедшее: Шинья буквально на секунду смог дотронутся до часов, а пламя, всколыхнувшись, опалило его пальцы. Что-то не давало вампиру покоя. Что-то стремительно шло не так, но он не мог понять, что. Инстинкты вопили об опасности, но видимых причин тотчас же подскочить и убежать не было, поэтому приходилось переступать с ноги на ногу, иногда оглядываться по сторонам и пытаться держать себя в руках. - Шинья, - Мика вздрогнул и посмотрел на блондина, который только что открыл глаза. Если бы у вампиров стучало сердце, у Микаелы оно бы сейчас остановилось. Все его нутро похолодело, когда он встретился с ало-красными глазами, внимательно смотрящими будто прямо в душу. Вампир молниеносно вцепился в плечо Юичиро, оттаскивая того ближе к себе. - Мика, ты чего? – парень обернулся и зашипел, когда пальцы на его плече стиснулись сильнее. Мика понял, что было не так. Запах этого человека…практически исчез. Каждый уважающий себя вампир знает, что такое происходит только в одном случае – при смерти. Блондин стоял и во все глаза смотрел, как на бледном лице расползается широкая, безумная улыбка. - Шинья, какого черта ты в обморок бахаешься? – Гурен разрушил леденящий душу зрительный контакт, привлекая внимание Шиньи. Тот обернулся и посмотрел на Ичиносе, будто первый раз того видит. А потом медленно на его лице появилась детская, невинная радость. - Папочка, - слетел с губ тонкий девичий шепоток. Гурен сам не понял, как смог буквально за одно мгновение увернуться от вскинутой винтовки. Он подскочил на ноги и отступил на пару шагов назад, кладя руку на рукоять меча. Тихонько хихикнув, Шинья (или уже не он?) медленно поднялся на ноги. Он осмотрел оружие в своих руках, будто бы ему первый раз в жизни дали в руки оружие, а потом снова посмотрел на Гурена. - Я тебя так люблю. Ствол винтовки начал медленно подниматься, а рука в перчатке скользнула на курок. - Бегите! – заорал Гурен застывшим Мике и Юи, и сам бросился к дверям. Он прекрасно понимал, что от первого выстрела им не увернуться, и кто-то окажется ранен. Сам того не осознавая, он встал между Микой, который пытался открыть дверь, и уже возведенной винтовкой. Щелк. Осечка. Гурен пытался не признаваться себе, что был этому рад. Они с Микой разом дернули дверь и выскочили в темный коридор. - Что с ним? – прокричал Юи, и тут же захлопнул рот, когда эхо с радостью отразило его испуганный голос. - Ничего хорошего, - вместо Гурена процедил Мика, привычно хватая брата за руку, и бросаясь в ту же сторону, откуда пятью минутами ранее выбежали Гурен и Шинья. - Папочка, - голос за их спинами придал им скорости, и вот они уже бежали куда-то в темноту, совсем не разбирая дороги. Вокруг них то и дело раздавались какие-то потусторонние крики и стоны, но они не смотрели по сторонам, закрывали глаза, когда видели сбоку от себя алые огоньки. Гурен, что бежал впереди всех, сам не понял, почему прибежал в ту самую столовую, из которой недавно ушел. С тех пор здесь ничего не изменилось: все та же дыра в потолке, неровно стоящие столы, пыль, летающая в воздухе, если принюхаться, можно было еще почуять запах еды хотя старые макароны были уже давно съедены. Ичиносе полуобернулся. Мика и Юи отошли в сторону, прижимаясь друг к другу и вопрошающе смотрели на подполковника: Юичиро – как-то совсем затравлено, а Мика – более серьезно, он скорее беспокоился за своего брата, чем боялся за свою жизнь. - Гурен… - начал было Юи, но тот поднял руку, приказывая замолчать. Гурен прислушался. В коридорах было тихо, где-то далеко была слышна капающая вода, а над дыркой в потолке завывал ветер. Шагов слышно не было, так что у них было еще немного времени. Ичиносе опустил руку, подумал секунду, а потом с ногами залез на ближайший стол. Он был в смятении. Он не понимал, что произошло и что послужило причиной очередного захвата тела Шиньи. А раз уж так думать, то почему захватывают именно его? Почему не этого вампира или тупого Юичиро? Они ведь там раньше были. Гурен вскинул голову и посмотрел на двух парней. Они о чем-то совсем тихо переговаривались, все еще прижимаясь друг к другу и иногда кидая взгляды в его сторону. Подполковник понимал: сейчас он играл роль авторитета, все будет так, как скажет он. И это угнетало его больше всего. С одной стороны, он должен был поступить как солдат: наплевав на потери выйти из этой битвы с теми, кто выживет. Но с другой, он просто не мог. Не мог оставить здесь человека, с которым провел почти полжизни, только не после того, что произошло здесь, на этих столах. Но никто не знает, что их ждет на обратном пути. Чутье Гурена подсказывало, что если они найдут Шинью, то они найдут ответы на все вопросы, но он был более чем уверен, что ответы будут охраняться еще лучше, чем информация об эксперименте Последнего Серафима.