Ламмас 1260 года. В окрестностях Голополья.
Одинокий красноватый листок сорвался с ясеня и полетел по ветру, то взмывая в синевато-белую высь, то почти касаясь желтеющей травы. Это был один из первых вестников осени, один из многих в конце ламмаса. Высокое солнце всё ещё дарило скупое тепло, но здесь, на севере, этот драгоценный дар слишком зыбок. Геральт облегчённо выдохнул, вытянул из ямы тяжёлое тело василиска, напитавшееся кровью и непривычного цвета сукровицей. Ухватив чудовище за чешуйчатый хвост, ведьмак кинул труп к ногам сельского старосты. Тот выпучил глаза и отпрыгнул, споткнувшись об обломок стены. — Василиск, — выдал белоголовый мужчина и отряхнул одежду от белёсой пылищи. — Пожалуйте обещанную плату, милсдарь. И без фокусов, а то знаю я вашу братию. Трясущимися руками войт полез за пазуху, извлекая потёртый с залатанным уголком кошель, а Геральт огляделся: он отметил прыщавого мужичка, у ног которого в дорожной пыли небрежно валялся нож. Ведьмак неприветливо перевёл взгляд на другого человека: его немного кудрявые тёмные волосы непослушными вихрами растрепались на ветру. На ватном кафтане виднелся герб — три чёрные птицы в ряд на золотистом поле. Отдельного ведьмачьего внимания удостоились девушки за спиной безоружного мужчины. Две черноокие зерриканки с синими стрелками в уголках глаз, с крепкими бёдрами в рысиных шкурах, за их спинами виднелись рукояти сабель. Но третья заставила Геральта нахмуриться. Невысокая, лишь до подбородка южанкам, девушка стояла вполоборота, прикрывая мужчину справа. Белые, словно первый снег, волосы собраны на затылке простенькой заколкой. Пара мечей за спиной рассказала о ней многое: стальной — с широким кровостоком и более светлый серебряный клинок, покрытый эльфийскими рунами. Как таковых доспехов на девушке не было: стёганная тёмно-серая курточка, обтягивающие штаны, заправленные в высокие сапоги. Намётанным глазом воина Геральт заметил и другое оружие — несколько кинжалов в голенищах, трубка с иглами на поясе, там же и пара метательных ножей. Когда она повернула к нему лицо, чтобы взглянуть на трофейного василиска, ведьмак заметил и вытянутые зрачки, словно скопированные с его, только глаза отливали сталью хмурого грозового неба. Ведьмак решил пока не думать о том, кто перед ним, и сменил тему: — Как всегда, — вздохнул он, мешочек с оплатой перекочевал из рук напуганного солтыса к ведьмаку. — Я для вас жизнью рискую ради паршивых денег, а вы тем временем подбираетесь к моим вещичкам. Никак вы, мать вашу, не научитесь. — Мы не трогали, — невнятно замямлил один из мужичков, пятясь назад. В мутных глазках плескалась смесь страха и алчности. — Не трогали мы ваши вещи, милсдарь. — Весьма рад, — белоголовый хмыкнул и недобро улыбнулся, отчего ряды зевак стали быстро редеть, словно пшеница, побитая градом. — И потому, братец, я тебя тоже не трону. Иди с миром. Только быстро. Путник в ватном кафтане усмехнулся, и на лице светловолосой девушки мелькнула неуловимая тень улыбки. Лишь суровые, натянутые словно струны зерриканки всматривались в оставшихся людей. Во внешне непринуждённых позах только опытный глаз воина мог разглядеть напряжение и готовность вступить в бой. Прыщавый мужичок тоже стал пятиться, похоже, собирался бежать. На бескровном лице пунцовыми холмами издевательски красовались гнойнички. Нервно дёрнулся левый глаз. — Эй, погоди-ка, — человек с птицами на груди лениво поправил перчатку. — Ты кое о чём забыл. — О чём, милсдарь? — Ты поднял на меня нож. Мгновение, и одна из зерриканок резко размахнулась, вложив в удар всю силу. Сабля выпорхнула из ножен одним молниеносным движением и коротко запела, рассекая воздух. Голова с пунктирным кровавым шлейфом взмыла вверх и по крутой дуге мимо Геральта упала в провал входа в подземелье, откуда совсем недавно выбрался ведьмак. Одинокое безголовое тело, как неустойчивая скала на берегу океана, грузно обвалилось в красно-белое крошево. Остатки зевак дружно и громко выдохнули, а другая зерриканка, прикрывавшая со спины, хищно присела, готовая выхватить саблю. Третья — покачала головой и цокнула, наблюдая разбегающихся горожан, а потом тихо на неизвестном языке произнесла: — Out bu umuaka.* — Kedu?* — одна из воительниц свысока глянула на беловолосую. — Прекрасный удар, — голос ведьмака был холоден, как снега Ковира. Отерев перчаткой пыль с лица, он продолжил: — Прекрасный удар зерриканской саблей. Склоняю голову перед ловкостью и красотой свободных воительниц. Я — Геральт из Ривии. — А я, — мужчина указал на герб, украшающий его грудь, — Борх по прозвищу Три Галки. А это мои девочки, Тэя и Вэя. Так их называю я, об их настоящие имена можно язык сломать. Обе, как Вы догадались, зерриканки. А это… — Келлария, — перебила Борха ведьмачка и чуть склонила голову в знак приветствия. Геральт кивнул, глянув на неё исподлобья. — Если бы не вы, я, похоже, остался бы и без коня, и без имущества, благодарю вас, девушки. Благодарю и Вас, благородный господин Борх. — Три Галки. И никаких господ. Тебя что-нибудь держит в этих краях, Геральт из Ривии? — Отнюдь. — Прекрасно, — Борх весело хлопнул рукой по руке. — Предлагаю тут неподалеку на перекрестье дороги к речному порту трактир, «Под Задумчивым Драконом» называется. Тамошней кухне нет равных на сто верст окрест. Я как раз направляюсь туда перекусить и переночевать, буду рад, если составишь компанию. — Борх, — Геральт опустил голову, уставившись на низко свисающие поводья Плотвы, а потом повернулся к незнакомцу, заглянул тому в глаза. — Хочу разъяснить кое-что. Я — ведьмак. — Я уж понял, — хмыкнул Три Галки. — И что с того? — Не всем нравится наше общество, некоторые бывают разочарованы, некоторые напуганы, боятся нас, как прокажённых. — Я сочувствую им. Думаешь, я бы был в подобном сопровождении, если бы боялся? Повторяю предложение. — Принимаю. Рад знакомству. — Ну так в путь. Я голоден, как волк. Девочки, по коням, — Борх махнул рукой и девушки, выстроившись в защитный треугольник, двинулись к лошадям, чьи поводья аккуратно обвивали ближайшую дикую яблоньку. Всю дорогу до трактира Геральт чувствовал пристальное внимание ведьмачкиных глаз, она ехала позади всех. За их спинами за горизонт медленно скатывалось холодное осеннее солнце.***
Трактирщик поплевал на столешницу и старательно вытер её полотенцем, поклонился и деланно улыбнулся, демонстрируя приличную щербинку. — Та-а-к, — уставившись в покрытый копотью потолок, Три Галки ненадолго задумался; особо тёмные углы были увиты тонким кружевом паутины. – Так, дорогуша, для начала принеси пива целый бочонок, а к пиву чего-нибудь остренького или кислого. — Советую взять угорьки с чесноком в уксусе или маринованные стручки зелёного перца. — Очень хорошо, и то и другое. Потом уху плотогонов, потом ягнячье жаркое с луком. Потом побольше раков. Только клади укропа нормально! А потом… овечий сыр и салат, а там посмотрим. Они сели вчетвером за крепко сколоченный стол в тёплом эркере, Келлария забралась на высокий стул у главной стойки, словно на сторожевую вышку, и бросала цепкие хищные взгляды в зал. Как только её внимание падало на одного из посетителей, он тут же тушевался, отворачивался. Пару раз Геральт ловил и на себе эти холодные кошачьи глаза. Было так странно встретить её. Он думал, что только один дефектный мутант топчет землю. А в Каэр Морхен был лишь один беловолосый ведьмак — седой старик Весемир. А тут она, явно не из волчьей школы, на её груди висел такой же медальон, но изображал он то ли рысь, то ли ещё какую кошку. Геральт никогда не слышал о школе кошки, да и ведьмачек он никогда не видел. И уже успел об этом пожалеть: девушка красива, даже не смотря на жестокие ледяные глаза и хмурую складочку меж бровей. Чётко очерченные губы, острые скулы, маленький аккуратный нос. Длинная шея с несколькими точками белых шрамов. Тонкие руки, неизвестно как удерживающие меч. — Точно, забыл, девочки фигуру блюдут, — Геральт сдержанно улыбнулся Борху, он привычно пропустил долю болтовни. Пока Три Галки общался с трактирщиком, ведьмак скинул кафтан на лавку рядом с собой и ослабил ворот рубахи, закатал рукава по локоть. — Неси пиво с угорьками, а с остальным не спеши. Мы пришли не обжираться, а провести время в приятной беседе. Трактирщик округлил глаза, но промолчал, только буркнул: — Понятно, — принял весьма щедрые беговые и исчез в зале. — Недостатком наличности, вижу, не страдаешь, — усмехнулся ведьмак. — Рыцарь? — Можно и так сказать, — лукаво улыбнулся Борх. — Можно и так… — Почему с тобой ведьмачка? — словно невзначай задал давно мучавший его вопрос. — У меня с ней контракт. Не имею права разглашать, но можешь спросить у неё. Смотрю, ты ей приглянулся. Ведьмак снова выглянул в зал, где Келла о чём-то тихо переговаривалась с трактирщиком. Бочонок стремительно пустел, а угорьки незаметно исчезли с блюда. Девушки с татуированными глазами перестали стесняться и разошлись не на шутку: смеялись, скалили зубы и перебрасывались неясными словами. Внезапно Вэя расхохоталась совершенно дико. Из разговора с Борхом, Геральт понял, что девушки со всеобщим языком знакомы весьма поверхностно. В присутствии вкуснейшего супа, жаркого из молодой баранины ведьмак и рыцарь вели беседу о ведьмачьей работе. — Я понял, — прихлопнул Борх ладонью по столу. — Ты не стремишься встать ни на сторону Порядка, ни на сторону Хаоса. Просто делаешь своё дело. Геральт кивнул, продолжая краем глаза следить за ведьмачкой. — И даже дракона бы убил? Злобного, уничтожающего всё на своём пути… — Нет, драконов я не убиваю, — Геральт продолжил трапезу: когда ещё удастся так попировать. — Чего это вдруг? — Борх смачно облизал жирные пальцы. — Ведь среди чудовищ дракон, пожалуй, самый вредный, самый жестокий и самый яростный. Людей жрёт, скот и девиц похищает… — Я не охочусь на драконов, — холодно оборвал ведьмак. — Вилохвостов, ослизгов, летюг. И на истинных драконов тоже. Прими это к сведению. — Удивляешь меня, Геральт, — Три Галки покачал головой. – О, а вот и раки! Выпьем! Чтобы добраться до белого солоноватого мяса, они разгрызали рачью броню, которая хрустела на зубах. Зерриканки ещё пуще распоясались, зыркали на мужчин татуированными глазками, соблазнительно облизывали губы. Три Галки шутливо пригрозил девушкам раком, взятым за хвост. Те захихикали. — Ну прям лесные коты дикие! Но стоят любых денег. Если бы ты знал, на что они способны… — Знаю, — ухмыльнулся Геральт. — Лучшей охраны не найти. — Я не о том. — Борх сплюнул рачью шелуху на стол. — Я имел в виду, какие они в постели. Ведьмак хмыкнул, обвёл взглядом разбушевавшихся воительниц, а потом его внимание вновь вернулось к ведьмачке. Она сидела в нарочито свободной позе и продолжала лениво оглядывать зал таверны. И в тот миг, когда взор его вернулся к ракам, он уловил серебро, блеснувшее в её глазах, взглянул вновь — будто и не шелохнулась. — Что? — Борх снова смачно сплюнул красноватые осколки панциря и вытер мокрые от сока губы видавшей виды и почище салфеткой. — Нравится? Ведьмак промолчал, принявшись за очередную рачью шейку, но после всё же произнёс: — Просто интересно. Никогда не встречал подобных себе. Три Галки удивленно приподнял бровь, но вопрос, который он собирался задать, словно прозвучал для Геральта. — В Каэр Морхен были ведьмаки, но чтобы с мутацией последней степени… и женщина… Даже Тэя и Вэя притихли прислушиваясь. — После Третьего этапа выжил только я — беспощадный мутант с побелевшей головой. Весемир рассказывал, что существуют ещё школы ведьмаков, но связь с ними утеряна, и больше он никого из них не встречал. — Ну, у вас ещё будет время поболтать о ведьмачьем бремени, — Борх приложился к кружке с пивом, над верхней губой выросли пенные усы. — Итак, Геральт, на драконов ты не охотишься, ни на зелёных, ни на чёрных, ни на красных. Принял к сведению. Только на эти три цвета? — Четыре, если быть точным. — Ты перечислил три. — Тебя интересуют драконы, Борх? Есть какая-то особая причина? — Нет, просто интересно. Расскажи мне о драконах, Геральт. — Угу. А что до цветов, то так принято классифицировать истинных драконов. Хоть это и не совсем точно. Зелёные драконы, самые распространенные, скорее серые, как обычные ослизги. У красных фактически красноватый или кирпичный цвет. Больших драконов тёмно-коричневого цвета принято называть чёрными. Самые редкие — белые драконы, мне такой никогда не встречался. Они держатся далеко на севере. Якобы. — Интересно. А знаешь, о каких драконах я ещё слышал? — Знаю. — Геральт отхлебнул пива. Это был отличный каэдвенский стаут бархатистой консистенции с чудесным привкусом тёмных фруктов. — О тех же, о которых слышал и я. О золотых. Таких нет. — Почему ты так утверждаешь? Только потому, что никогда не видел? Белого ты тоже не видел. — Не в том дело. Золотой дракон — существо мифическое. Легендарное. Как, скажем, феникс. Или чудесный восьминогий конь со Скеллеге. Их просто не существует. Вэя, поставив локти на стол, с интересом глядела на него и совсем загадочно улыбалась. Даже скорее скалилась. — Ну конечно. Ты ж ведьмак, знаешь, о чём говоришь. — Борх набрал пива из бочки. — Однако, я думаю, у каждого мифа, у каждой легенды должны быть какие-то корни. И у этих корней что-то лежит. — Лежит, — согласился Геральт и наполнил собственную кружку до краев пенистым пивом. — Чаще всего случай. — Именно что случай. Может, когда-то и был золотой дракон, единичная, неповторимая мутация, а может даже и парочка? — Если и так, то их постигла судьба всех мутантов, — отвернулся ведьмак и с тоской поглядел на ведьмачку. — Он чересчур отличался от других, чтобы выжить. — Хе-хе! — произнёс Три Галки. — Теперь ты противоречишь законам природы, Геральт. Мой знакомый колдун говаривал, что в природе у каждого существа есть продолжение. Конец одного — это начало другого, нет предела возможному, во всяком случае, не в природе. — Крупным оптимистом был твой знакомый колдун. — Чего это «был»? — наигранно возмутился рыцарь. — Живёт и процветает. А он с некромантией по молодости шалил, так что поверь, он знает, о чём говорит. — Только одного он не принял во внимание: ошибки, которую совершила природа, — Геральт облизал губы от пивной пены, которая всё никак не осела. — Или те, кто с ней играл. Золотой дракон и другие подобные мутанты если и существовали, то сохраниться не могли. Ибо мешала тому сама природа, предел возможного. — Что ещё за предел? — не понял Борх, но от рака не отвлёкся. — Мутанты, — на скулах Геральта заиграли желваки, — стерильны, Борх. Только в легендах может выжить то, что в природе выжить не может. Только легенде и мифу неведомы пределы возможного. Три Галки молчал, на этом он оставил еду в покое и уставился на свои мокрые пальцы с покрасневшей кожей. Геральт взглянул на девушек, на их вдруг посерьезневшие лица. Даже ведьмачка теперь в упор смотрела на Геральта, в этом взгляде он отметил жалость и тоску. — Любят они тебя, — медленно проговорил Три Галки, тайком меняя тему. — Пусть меня скособочит, они тебя любят. Даже моя вольная ведьмачка глаза с тебя не сводит! — Что тут странного? — грустно улыбнулся ведьмак. — Ничего. Но это надо обмыть. Хозяин! Ещё бочонок! — Иди ты! — Геральт шутливо толкнул Борха вбок локтем. — Ну разве что кувшин. — Два кувшина! — рявкнул Три Галки. — Тэя, на минуточку выйдем. Зерриканка встала, подняла с лавки саблю, окинула зал тоскливым взглядом. И хотя, как заметил ведьмак, несколько пар глаз хищновато разгорелись при виде пухлого кошеля рыцаря, никто не решился выйти вслед за Борхом, нетвёрдой походкой направлявшимся к выходу во двор. Тэя пружинистым шагом последовала за работодателем. — Как тебя по-настоящему зовут? — спросил Геральт оставшуюся за столом Вэю. Девушка сверкнула белыми зубами. Рубаха у неё была расшнурована почти до пределов возможного. Ведьмак не сомневался, что это очередной вызов залу. — Альвэаэнэрле. — Красиво. — Ведьмак смотрел на ведьмачку, которую видел поверх плеча воительницы. Вэя неожиданно наклонилась к нему, охватила его шею жёсткой сухой рукой, прикоснулась к щеке губами, влажными от пива. И прошептала с кривым акцентом: — Она — наша сестра, если ты её обидишь… Три Галки ввалился в эркер, на ходу застёгивая штаны и громко отдавая распоряжения трактирщику. Державшаяся в двух шагах позади Тэя, прикидываясь утомлённой, осматривала залу, купцы и плотогоны старательно избегали её взглядов. Вэя уже снова безмятежно улыбалась и высасывала очередного рака, то и дело бросая на ведьмака многозначительные взгляды. — Повеселимся, ведьмак! — Три Галки плюхнулся обратно на лавку рядом с Геральтом. — Эй, хозяин, а ну жми сюда! Тот подбежал, торопливо вытирая руки о измазанный в чём-то желтоватом фартук. Его маленькие глазки бегали, но смотреть напрямую на рыцаря не решались. — Найди-ка, дорогуша, нам бадью, такую, большую, для стирки! — Сколь большую, милсдарь? — На четверых! — рыцарь оглядел Тэю и Вэю, потом взглянул на Геральта. От его зорких глаз не укрылся акт заинтересованного рассматривания ведьмаком сидящей неподалеку девушки. — Хотя всё же можно и на троих. Вэя обижено надула губы и сощурила татуированные глаза.