Чудовищная справедливость

      — Почему ты не ужинаешь с нами? – Геральт подошёл к высокой стойке корчмаря и сел рядом с девушкой на добротно сколоченный из дубовых брусков и досок стул.       — Сегодня я на страже, — Келлария легко пожала плечами, не сводя взгляда с удаляющегося вверх по лестнице Борха.       Тот изрядно шатался, но надёжно удерживался с помощью гибких станов зерриканок.       Ведьмачка ловко соскочила с места наблюдения и, направившись вслед за Борхом, бросила Геральту:       — Ты тоже можешь идти и расслабиться. Девочки действительно хороши.       — Почём знаешь? – удивился ведьмак.       Беловолосая только хитро ухмыльнулась и взбежала наверх.       — Если ты не против, то побуду с тобой, - заявил Геральт, пока они поднимались на второй этаж корчмы.       Она снова неопределенно пожала плечами.       Возле комнаты Борха толклись двое парней с косой саженью в плечах и объёмистой бадьёй в руках. Тут же стояли конопатые мальчишки с полными вёдрами воды, исходящей паром.       Смех Тэи и Вэи слышался из комнаты. Он был настолько неприличным, что даже здоровенные деревенские парни густо покраснели, видимо, их воображение услужливо подсказало дальнейшее развитие событий в небольшой комнатке в придорожном трактире. Хотя эти представления и были куда скромнее реальности.       Когда суматоха улеглась, и дверь щёлкнула замком, ведьмачка сняла перевязь с мечами и села на пол, прислонившись спиной к стене. Геральт сполз рядом.       Коридор был широким и на удивление чистым. Светлого дерева половицы отшлифовались сотнями, а то и тысячами подошв.       Геральт смотрел на совсем ещё юную ведьмачку: он не дал бы ей и больше двадцати зим, но она – мутант, и внешность может обмануть.       — Расскажи о волках, — её голос перекрыл развратные вздохи и плеск воды из-за двери рыцаря. – Никак не выпадает случай посетить ваши горы.       — Особо нечего рассказывать, — ведьмак шумно прочистил горло. Любовные игры Борха разожгли в нём желание, но он боролся с ним, заставлял раскалённое чувство забитьcя в далёкий угол. – Мало там осталось ведьмаков. Новеньких становится всё меньше. Мы вымираем.       — Мне это знакомо, — девушка опустила лицо на колени. Выбившиеся пряди закрыли её от Геральта. Ему хотелось протянуть руку и убрать волосы, увидеть эти невероятные серые глаза, — моя школа разрушена в первый год Северных Войн, я – одна из последних удачных экспериментов учителя Трейсе. Он рассказывал, что ещё одного беловолосого мальчика в горах убили катаканы*. Не прошёл он последнее испытание.       — А ты прошла? – усмехнулся Геральт, ответ был очевиден. Он вспомнил ночи, проведённые в горах с волчицей.       — Как и ты, — она резко вскинула голову и заглянула Геральту в глаза. Казалось, в самую душу. — Я – такая же как ты.       — Это вряд ли. Учитель Весемир говорил, что мутации организма случайны и носят ненаправленный характер…       — Да-да, я помню, нерасхождение чего-то там в наших клетках… — она вздохнула. – Значит, просто похожи, — она снова улыбнулась, и от этого у ведьмака опять всё вспыхнуло внутри. Хорошо, что они сидят, и ведьмачка не заметит его чувственной реакции.       Отвлекаясь от греховных мыслей, Геральт стал вести неспешный рассказ о Каэр Морхен и его ведьмаках, о холодных горных ночах, о муках, которые доставили ему эксперименты Весемира. На этом месте девушка понимающе кивнула и, словно невзначай, провела основанием ладони по рёбрам сбоку. А Геральт всё говорил и говорил… он рассказал историю о путешествии к дриадам.       — Gwynbleidd**, — Келла рассмеялась. – Так это они о тебе.       — Ты бывала в Брокилоне? – Геральт заинтересовался, что это о нём там говорят.       — Ни разу. Но я была в Блаэксколь***, гамадриады**** травили байки про Белого Волка.       — Дриады своеобразные, — ведьмак улыбнулся воспоминаниям о прошедшем приключении.       — У них весело, но давно там не была. С Борхом уже пару лет путешествую.       — А в чём смысл? – Геральт наконец-таки задал давно душивший его вопрос. Он даже развернулся к ней. — Ты – ведьмачка, убийца чудовищ! Почему ты стала наёмницей?       Девушка ответила не сразу. Она задумчиво покрутила в пальцах амулет в виде кошачьей морды с тёмно-синими глазами – мелкими сапфировыми овалами.       — Скажу так, — она отвернулась к окошку в другом конце коридора. – Ведьмачье ремесло не совсем для меня.       Она снова замолчала, но это молчание было настолько весомым, что Геральт не посмел его нарушить. И не зря.       — Конечно, я убиваю монстров, — Келла будто отогнала тяжёлые мысли и улыбнулась светло и открыто, так, что и Геральт не сдержал скупого изгиба губ. – Только мои монстры редко имеют клыки и когти, и чаще всего не пьют кровь и не едят мертвечину.       — Ты убиваешь людей, — не вопрос, а утверждение.       — Монстров, — исправила девушка. – Видишь ли, Геральт…       Ему определённо нравилось, как его имя звучит в её исполнении.       — Я считаю, что многие герои бестиариев – это не чудовища, а жертвы обстоятельств. Сопряжение Сфер вырвало их из привычных условий обитания. Вот они и пытаются подстроиться под существование под нашим небом. А многие вообще являются коренными жителями этих мест и имеют полное право бороться с человеком за собственную родину.       — Это ты о драконах?       — Да, слышала твой разговор с Борхом. Драконы – удивительные существа и на человека нападают так редко, что многие считаются просто вымершими, или того хуже – легендами.       Ведьмачка поднялась и потянулась всем телом, ну точная кошка.       В коридор уже проникли клоки сумрака, незаметно подкравшись сбоку. Глаза ведьмачки тускло поблескивали в скудном свете вечера. Келла подошла к двери Борха, из-за которой уже слышалось посапывание, и начертила пальцем на дубовой двери знак, похожий на раздавленного жука – Геральт никогда такого не видел. На мгновение он вспыхнул палевым сиянием, и еле заметные искорки разбежались по двери, стенам и будто впитались в податливое дерево.       — Всё, можем идти. До утра я совершенно свободна.       — Что это было? – Геральт поднялся с трудом. Сказались пивные бочонки, которые они с рыцарем на пару приговорили.       — Охранная руна Эо, — ведьмачка привычно пожала плечами.       Отметив непонимающий взгляд Геральта, она вздохнула и, перехватив перевязь с мечами, бросила на ходу:       — В Каэр Теальт***** нас по большей части обучают магии. Даётся тяжело, особенно мальчикам, но стоит тех мук, что приносит обучение. В Драконьих Горах водятся такие существа, против которых меч – бесполезная зуботычка.       Келлария стала спускаться по узкой лестнице, лишь раз под её высокими сапогами скрипнула ступенька. Геральт шёл позади и любовался её грацией и лёгкостью.       В зале они не задержались: ведьмачка переговорила с уставшим к концу дня корчмарём и заказала ужин в комнату, которую занимала сама. Пузатую оплетённую бутыль она подхватила сразу.       — Как же бесят, смотрят, будто я тут русалок в бочках солю.       — Пфф, — Геральт не обернулся. Они поднимались обратно на второй этаж, и он спиной ощущал недобрые взгляды кметов. – Хуже, будто я прошедшей ночью сожрал всех детей в деревне.       Шутка была так себе, но Келлария хихикнула и откинула со лба волосы.       — Разделишь со мной остаток ночи? — девушка призывно взмахнула бутылью в воздухе, и Геральт кивнул, понимая, что противиться подобному предложению не имеет ни смысла, ни желания.       — Почту за честь, — шутливый поклон, и он попытался отворить дверь, но ведьмачка хмыкнула и вывела на двери «Х», та всколыхнулась синим светом и легко открылась от пинка.       — Я думал, что оружие ведьмака — меч, — негодование по этому поводу не унималось в его душе.       — Да, всё верно, но оружие ведьмачки — не только меч, — Келла хитро улыбнулась и вошла.       Он прошёл в чистую небольшую комнату с широкой низкой кроватью. Здесь отсутствовали стулья, только табурет с тазом для умывания, прикроватный столик с круглой отшлифованной столешницей и довольно большое для столь дешёвой гостиницы зеркало локтя три высотой и два в ширину. В качестве места собственной дислокации Геральт использовал кровать. Матрас под ним оказался тонким, но бельё приятно для тела хрустнуло под клетчатой тканью верхнего покрывала. Геральт, совершив необходимый пасc рукой, зажёг несколько оплывших свечей в железных канделябрах на столике и у зеркала.       Девушка села рядом.       — У тебя тоже хорошо получается, — она попыталась открыть бутылку, но ведьмак мягко её отстранил и вдавил смоляную пробку в горлышко.       Первый глоток был её, и Геральт не отказал себе в удовольствии понаблюдать, как девушка, чуть запрокинув голову, пьёт рубиновое вино, как по горлу прошла еле заметная волна и пара капель соскользнули с губ на подбородок, а потом и в вырез льняной рубашки. Геральт шумно выдохнул и, когда бутылка оказалась в его руках, сделал несколько больших глотков.       После пива вино приторно обволокло горло и ухнуло вниз, от терпко-сладкого вкуса Геральт прикрыл глаза. Дорогое южное вино он пил очень и очень давно.       - М-м-м, Коте-де-Блессюр, - Геральт узнал этот далёкий вкус тёмного винограда. Келла в ответ кивнула.       Они сидели и молча пили, смотря в окно, за которым наступал далёкий гром и мелькали неуловимые силуэты молний. Гроза осенью - большая редкость, и нет в ней той мощи, неукротимости и шальной радости, которая присуща летней стихии.       — Люблю бушующую природу, она такая свободная, — ведьмачка легко поднялась и, распахнув окно, вернулась обратно. Приглашённый ветер ворвался приятной прохладой, затушив несколько свечей в настенных канделябрах. — Похоже, имя обязывает.       Она улыбнулась, поправляя волосы.       — Что оно означает? — неожиданно для себя Геральт тоже ответил улыбкой.       — Моё полное имя ужасно, - Келла скорчила гримасу, сморщив нос и поджав губы. - Процеллария аэп Форт.       Геральт недоумённо приподнял бровь. Он, конечно, владел Старшей Речью, но не в совершенстве.       — Что-то вроде "Далёкий буревестник", — лёгкая как тень усмешка и ведьмачка снова приникла губами к горлышку бутыли, а Геральт облизал сухие губы и быстро перевел взгляд с неё на окно. — Я его изменила, ещё в детстве. Эльфы дают странные имена.       — Немного.       — Отец выдумал, — громыхнуло так, что сердце невольно пропустило удар или два.       — Он погиб в Ущелье Таэс, там, у нас в горах. Вместе с мамой. — По крыше ударили первые капли дождя, простучав пугающий волшебный ритм.       — Они ушли к скоя’таэлям, когда мне было три года. — Ярко-голубая молния разделила вечернее небо пополам с тихим глухим треском, похожим на тот, когда ломаются мелкие кости. – Ну, знаешь, повстанцы-нелюди. Хотя они у меня полукровки.       — Сожалею, — Геральт почувствовал себя неловко, но слово — не воробей... его-то ведьмак бы как раз поймать успел.       — Я плохо помню родителей, они ушли на войну вместе, а меня сдали в Лунную Крепость. Я не обижаюсь, моя жизнь вполне меня устраивает, — Келла снова пожала своими тонкими плечами и откинула волосы назад: серебряная заколочка с мелким крошевом голубого агата сползла вниз, а белые, словно новорождённая луна, волосы укрыли плечи и грудь.       Геральт протянул руку и снял заколочку. Было что-то бесконечно нежное и интимное в этом простом жесте.       Ведьмаки встретились взглядами, она видела свет янтаря, он — тёмное бушующее серое небо. Они не могли прервать эту хрупкую невидимую связь, но тихий стук в дверь смог. Ведьмачка резво поднялась и плавно, словно горная кошка, пошла открывать.       — Благодарю, — она приняла поднос и ссыпала слуге в ладонь горсть монет, тот угрюмо промолчал и быстро исчез. Люди боятся ведьмаков, а ведьмачек тем паче.       Еду они разместили прямо на покрывале: на небольшом подносе поместились тарелка с сыром, половина ещё мягкого хлеба и пара горшочков с тушёным мясом. Геральт от еды отказался: с Борхом он наелся так, что даже не сразу встал из-за стола.       С трапезой она покончила быстро, хотя и не доела. Оставленные пара кусочков сыра и горшочки упорно украшали тарелку.       Снова гром, а дощатый пол перед окном темнел от дождевой воды.       — Ты странно смотришь так, — Белый Волк заметил её внимание, оторвавшееся от окна и прилипшее к нему.       — Просто интересно, — и снова плечики приподнялись и опустились. — В школе мне сказали, что полную мутацию мало кто пережил, и таких уже не делают. Я оказалась исключением.       — Аналогично, — усмехнулся Геральт и, решившись на неподобающее поведение, рухнул навзничь на кровать. Поднос перекочевал на столик.       Геральт ловил взглядом неверные тени от пляски свечей и редкого света молний. Дождь затихал, обернувшись спокойным шелестом, Келлария повторила движение и окно закрылось. Влажный шёпот природы убаюкивал, и Геральт прикрыл глаза.       Пьяная от пива и вина голова была пуста и немного кружилась. Постель приятно пахла какими-то луговыми травами. Он слышал, как шуршит рядом Келла: она встала с постели, отошла, чем-то стукнула и снова вернулась. Некоторое время она не шевелилась вовсе, ведьмак слышал только её медленное тихое дыхание, кажется, Геральт даже стал засыпать, когда девушка намолчалась.       Он не открыл глаза, когда тёплые мягкие губы накрыли его рот, только притянул её ближе к себе так, что острые грани кошачьего медальона впились ему в кожу под рубашкой. Она не отпрянула, удобнее устроилась на его груди, сложив руки, будто кошка. Он целовал аккуратно, нежно, словно изучая — чем же поцелуй ведьмачки отличается от поцелуя простой женщины. Она улыбнулась, но не подняла лицо, и Геральт увидел её совсем близко. Серые глаза уже не казались жёсткими и холодными, в них горели страсть и желание. Девушка заглянула в его глаза, провела пальчиками по щеке с чуть отросшей щетиной.       — А я боялась, что ты — настоящий ведьмак, — прошептала ведьмачка и снова прильнула к мужским шершавым от ветра губам.       Он вдыхал её странный сладкий аромат: она пахла горячим сахаром и горькими ягодами. Рука Геральта ласково прошлась по спине ведьмачки, и та выгнулась, прижалась ещё сильнее, отчего Геральт почувствовал томительное неудобство. Губы ведьмачки вдруг исчезли, чтобы тут же переместиться на его шею. Тонкие пальцы ловко ослабили шнуровку рубашки. Пояс занял у неё чуть больше времени, но и он поддался. Взгляд ведьмачки стал хищным, она напоминала львицу, собирающуюся заняться уже пойманной дичью. Это безумно нравилось Геральту, роль жертвы была непривычна и оттого притягательна.       Его мозг запоздало отметил, что собственное тело лишилось всякой одежды, как сам Геральт лишился надежды на спокойную ночь. Мужчина потянулся к ведьмачке, чтобы раздеть её разгорячённое тело, но она внезапно шикнула и, намотав цепь его медальона на руку, прижала к постели. Дыхание Геральта вырвалось с невольным хрипом, он резким броском руки поймал девушку за кошачий медальон, притягивая к себе и впиваясь в тонкую кожу на шее губами, чуть прикусил, и горячее дыхание обволокло его ухо, она тихо застонала. Звук её голоса в подобном виде словно проник в ведьмачий мозг, отключая разум и все его окрестности.       Держа девушку на коротком поводке, он ослабил ворот рубашки и отпустил, чтобы наблюдать, как она медленно избавляется от одежды.       Под загрубевшей кожей рук ведьмак ощущал, как она вздрагивает от его ласк, а потом снова льнет к нему, она так и не дала ему возможности перевернуться, оседлав его стройными крепкими бёдрами, которые он тут же обхватил руками, чтобы ведьмачка теперь точно никуда не делась. В пьяном мозгу ему всё казалось, что она утечет от него, словно вода сквозь пальцы. На бедре он нащупал рубец от старого шрама, он погладил его — длинный и широкий. И он увидел ещё один шрам чуть ниже правой ключицы в виде четырёхконечной звезды. Ещё три полоски от старой раны украшали левое плечо, будто след от когтистой лапы.       Келла заметила его взгляд и тут же изменилась: всё её тело странно напряглось, она отвернулась и руки, гладившие грудь и живот Геральта, закрыли шрам-звёздочку и полосы.       Внезапно ворвавшийся ветер, потушил все свечи, некоторые покатились со столика и глухо стукнулись о дощатый пол. Сразу стало темно, только голубоватые электрические отсветы грозы изредка освещали комнату.       Он не смог не улыбнуться, такой растерянной он её ещё не видел. Ведьмак приподнялся на локтях и отвёл руки ведьмачки, глядя прямо в жидкое серебро глаз. Там плескались совсем несвойственные ей чувства: стыд, стеснение, неясная ему тоска.       — Ты прекрасна, — шепнул Геральт прямо в девичье ухо, украшенное острой верхней серьгой.       Он поцеловал все её шрамы, до которых только смог дотянуться. И глаза ведьмачки просветлели, вернули себе прежнюю страсть, и их накрыло с головой снежной лавиной привычных для обоих ощущений, но особая острота от близости с похожим на тебя существом пронзала их тела ещё долго.       А когда прекратился дождь, её чуть хриплый и уставший голос произнёс:       — Ты вкусно пахнешь.       — Это кровь василиска, — Геральт отчётливо его различал среди запахов их тел.       — Я и говорю, вкусно, — кожей груди, на которой сейчас покоилась луноволосая голова Келлы, он ощутил её улыбку.       Геральт крепче обнял девушку и, не пытаясь разобраться в собственных чувствах, кои по мнению фанатиков вовсе отсутствовали, уснул крепко и даже видел малозначительный приятный сон.

***

      Когда первый луч солнца заглянул в комнату, ведьмак обнаружил себя в одиночестве на смятой постели. Его чистая одежда, аккуратно сложенная, покоилась на низкой спинке кровати.       Геральт поднялся, оглядел свой нагой стан в настенное зеркало: на спине, груди и даже на бёдрах набухли красноватые царапины. Ведьмак расхохотался, впервые за многие недели. Давно он не получал ранений от женщины.       Тщательно вымывшись холодной водой из умывального таза, Геральт оделся и вышел.       — Это опасно! Моя интуиция кричит о тревоге!       — Насколько сильной, Кел? — Три Галки отправил в рот кусок паштетного рулета и тут же стал готовить для отправки второй.       — Ну... как в Эльскердеге, — Келлария медленно отпила из большой глиняной кружки.       — Так это не опасность, а развлечение, — рассмеялся Борх.       — Да пойми! Ей нужна помощь, а тебе одни бы развлечения! Вилле... — ведьмачка заметила Геральта. — ...колепно выглядишь. Доброе утро.       Она улыбнулась ему неожиданно тепло.       — О, мэтр Геральт, пожалуйте к столу! — Борх призывно похлопал по скамейке рядом с собой. Напротив сидела Келла. Воительницы теперь сидели у стойки, как вечером сидела ведьмачка.       — Доброго утра, — ведьмак сел, поправив ножны и закинув котомку под скамейку.       — Доброго, — кинула девушка и взглянула на рыцаря, явно чего-то выжидая.       — Всё будет хорошо, дорогуша, — и Борх перевел всё внимание на ведьмака.       Келла зло поджала губы и ушла к зерриканкам, где они начали что-то обсуждать бурно, но чересчур тихо.