In pieces

      Тони проснулся поздно, по крайней мере, поздно для самого себя. Он открыл глаза, сморгнул, закрыл и открыл снова. Вставать не хотелось, но и сон не шел; в душе было пусто. И все-таки спустя несколько секунд Старк, пересилив себя, с кряхтением поднялся и осмотрелся.       За ночь маленькая комнатка, в которой он поселился, изменилась до неузнаваемости. Потолок теперь казался ему невообразимо выше, стены словно раздвинулись, и на всем играли блики от мягких белых лучей утреннего солнца. От каждого предмета, который находился в комнате, веяло спокойствием и умиротворенностью. Старк нашел взглядом звездочку на потолке, которую заметил вчера ночью, и усмехнулся, складывая руки за спиной и опуская голову. Его сердце билось на удивление спокойно, как будто все шло так, как и должно было идти. Постояв так еще с полминуты, Тони быстрым шагом подошел к книжным стеллажам вдоль стен, наугад вытащил один из изрядно потрепанных временем журналов и вышел из комнаты.       Он притворил за собой дверь и спустился по лестнице, в одной руке держа журнал, а другой опираясь на перила из темного дерева. По мере того, как он спускался ниже, его глаза все беспокойнее осматривали гостиную, пытаясь обнаружить Брюса или хотя бы признаки его присутствия здесь. Тот отыскался почти сразу — он стоял посередине комнаты, держа в руках какие-то чертежи. Из окон гостиной лился все тот же белый и уже ставший привычным свет, но Брюс стоял к окнам спиной, и в его карих глазах не было ни единого блика. Зато были столь знакомые Старку искорки любопытства, всепоглощающего интереса и желания объять и объяснить все на свете. Беннер будто бы и не замечал Тони, бесшумно спустившегося по лестнице и стоявшего в тени у дальней стены.       — Доброе утро, док, — напомнил Старк о своем существовании. Беннер вздрогнул и поднял глаза, довольно быстро отыскав источник звука и сверля Тони взглядом поверх стекол очков.       — Доброе, — наконец подтвердил он, мягко улыбнувшись и разведя руками. — Прекрасная погода стоит, не так ли?       — Да, вполне, — согласился Тони. — Чем планируешь заняться? Вижу, ты что-то пишешь, — он подошел к Брюсу, указывая кивком головы на чертежи в его руках. — Снова исследования? И в какой области?       Он сделал еще несколько шагов, зашел ему за спину и изучил взглядом верхний чертеж и несколько пометок карандашом рядом с ним. Брюс повернул к нему голову, намереваясь что-то сказать. Его горячее дыхание обдало щеку Старка, так, что тот невольно поморщился, но поморщился довольно.       — Здесь ничего нового, просто выводы из моих старых наблюдений. — Беннер чересчур быстро свернул лист прямо перед носом Тони.       — Излучение?       — Да, и кое-что еще. Но я не думаю, что это представляет интерес.       — Однако ты этим занимаешься, — заметил Старк не без усмешки.       — Хочу систематизировать свои старые исследования в этой области, — невозмутимо пояснил Брюс. — Пошли на кухню, я посмотрю, чем мы можем позавтракать.       — Позавтракать? Это было бы отлично. — Тони потер руки и с довольным лицом двинулся по уже знакомому маршруту. — Что же, мне даже льстит, что обо мне заботится кто-то кроме Пеппер и Пятницы.       Беннер улыбнулся и, также двинувшись в сторону кухни и проходя мимо дивана, как будто не нарочно оставил на нем свои чертежи.       — Едва ли в мире найдется человек, который не соскучился бы по твоему сарказму, — как ни в чем не бывало заметил он, наблюдая за тем, как Старк моментально приземлился за кухонный стол, складывая вместе пальцы обеих рук. — Прости, тут не густо, — Брюс виновато развел руками, чуть отступая в сторону и демонстрируя другу содержимое холодильника, —, но все, что найдешь, — твое. Если понадоблюсь, мой кабинет по коридору налево.       — Погоди, как это? Ты не составишь мне компанию?       — Прости, Тони, — поджал губы Брюс. — Мне надо работать. Да и тебе, я думаю, тоже.       Он потупил взор и вышел, и в ушах Старка еще некоторое время раздавался шум его шагов. Что ж, этого стоило ожидать. Тони наугад выбрал что-то из холодильника, сел за стол, расставляя свои находки перед собой, и вспомнил, что взял с собой тот журнал.       Судя по дате на обложке, он был действительно старым. Мысленно благодаря провидение, что это не какой-то сборник низкокалорийных рецептов, писем от читательниц о том, что хорошо бы похудеть, и статей псевдоэкспертов о психологии и привлечении удачи по Фэн-шуй, а вполне себе приличный журнал о технологиях, Тони наскоро пролистал его содержание. Единственная статья, привлекшая его внимание, была о сверхтяжелых изотопах магния и алюминия. Старк, убеждая себя, что ничего другого от журнала почти десятилетней давности ожидать было нельзя, все-таки из интереса начал читать, но спустя пару абзацев понял, что мозги от этого текста у него плавятся приблизительно в той же мере, как если бы это была дамская проза.       — Попросить у Брюса чего-нибудь поприличнее, что ли? — рассуждал он сам с собой. — Все-таки изотопы магния никуда не годятся.       Доев, он поднялся со стула и двинулся в сторону кабинета Беннера, сочтя свою мысль вполне рациональной.       Когда Тони постучал в дверь и осторожно приоткрыл ее, Брюс мгновенно вскочил со своего стула и бросился ему на встречу, преграждая путь.       — Что-то случилось? Тебе что-то нужно?       — Так, безделица, — махнул рукой Тони, чуть наклоняясь и заглядывая за спину другу, изучая простой и непритязательный, как и все в доме, интерьер кабинета. — Хотел попросить у тебя что-нибудь получше, — он выпрямился и поднял вверх руку с журналом, — этого.       «С чего это он так разнервничался, когда я зашел, не дождавшись его приглашения? — думал Старк. — На Брюса не похоже. Хотя… быть может, это снова его чертово стремление к автономии. Я же так неожиданно ворвался в его только что устаканившуюся жизнь, так что его можно понять».       Но странное чувство тревоги не хотело покидать его.       — А чем тебе не угодил старый журнал? — с улыбкой спросил Брюс и продолжил, повернув голову влево: — Ладно, если хочешь, сейчас я что-нибудь поищу.       Он отошел от двери, давая Старку возможность внимательнее оглядеть кабинет. Но зайти Тони не решился: было в тоне Беннера что-то до крайности категоричное.       — Вот, держи. Думаю, тебе было бы неплохо освежить свою память. — Брюс протянул мгновенно отвлекшемуся от своих мыслей и быстро поднявшему глаза Тони не очень толстую книгу в неярком, но сравнительно новом переплете с крупной надписью «ГЕЙЗЕНБЕРГ. ПРИНЦИП НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ» на обложке. Тот машинально кивнул, а Беннер развернулся и возвратился к письменному столу. — Честно сказать, ты до крайности парадоксален. Кажется, ты еще вчера убеждал меня, что у тебя полно неотложных дел, и потому спешишь починить этот свой двигатель, а сегодня ты уже как никогда увлечен изучением научной литературы.       — Тоже мне, парадоксальность, — усмехнулся Старк. — Если бы ты говорил об иллюзорности времени, парадоксе непрерывности, причинности, необратимости и прочей пространственно-временной ерунде, я бы еще согласился с тобой. Но если тебе, величайшему специалисту по гамма-излучению из всех когда-либо живших на Земле, сложно понять мое поведение, то я готов тебе помочь. Можешь считать, что моя голова еще не слишком отошла от столь продолжительного сна. Только подумай, Брюс! — для пущей театральности Тони оставалось только всплеснуть руками. — Я ведь спал восемь часов кряду! Наверное, я с десяти лет так не высыпался.       — Тогда желаю тебе хорошо провести время и как можно скорее приступить к работе, — сочувственно отозвался Брюс. Старку даже показалось, что за этой его доброжелательностью стоит весьма очевидное указание, чтобы он, Тони, как можно скорее вышел из кабинета, отправился ремонтировать свой двигатель и уже в ближайшее время покинул доктора Беннера раз и навсегда.       Тони пожал плечами, изображая полнейшую безразличность ко всему происходящему, развернулся и ушел в гостиную. Его даже несколько злила эта ситуация. Разве для того он летел сюда, чтобы ему всем своим видом намекали, что его присутствие здесь более чем нежелательно? Нет уж, сдаваться он не собирается. А пока что — к черту все это. Он сядет и будет читать эту злополучную книгу, чтобы действовать Брюсу на нервы. Пускай походит рядом, позлится… Тони все это только по душе.       Расположившись в кресле, он закинул ногу на ногу и с увлечением начал читать. Все-таки Беннер был прав: принцип неопределенности сам по себе довольно интересная вещь, к тому же, он уже давно забыл почти все, что знал о возникновении и основах квантовой дискретности, корпускулярно-волнового дуализма и квантовой неопределенности в целом. Основы вещей, в изучение которых мы углубляемся, с годами кажутся нам все более и более элементарными и интуитивно понятными. А что может быть понятнее, чем основы квантовой механики?       «При столкновении электрон и позитрон уничтожаются, и рождаются два фотона, которые разлетаются в противоположных направлениях в соответствии с самым знаменитым уравнением физики E=мс в квадрате»       «Ну, хоть не сверхтяжелые изотопы», — мысленно порадовался Тони и продолжил чтение.       Спустя примерно час он даже начал немного понимать Беннера и его выбор места для дальнейшей тихой и спокойной жизни. Вокруг действительно было довольно тихо. Да что уж там, гораздо тише, чем в обычной рабочей обстановке Старка. Наверное, тут и голова соображала гораздо яснее, и руки работали ловчее. Похвалив про себя Брюса и это захолустное местечко и даже на секунду допустив мысль о перемещении своего собственного рабочего места из Башни Старка сюда, Тони перелистнул еще несколько страниц, но вдруг услышал из коридора шум шагов. Он расположился в кресле еще удобнее, принимая как можно более расслабленную позу, и, дождавшись, пока Брюс, блуждая взглядом по всему пространству гостиной, зайдет, демонстративно зевнул.       — Чем занимаешься? — живо поинтересовался Беннер, быстро глянув на руки Старка, но, заметив, что эта все та же книга, которую он дал ему сам, разочарованно вздохнул. — Я думал, что ты уже занялся своим двигателем.       — Сдался тебе этот двигатель, — буркнул Тони, позволяя своему голосу недвусмысленно намекнуть на то, что ремонт костюма в ближайшее время не входит в его планы.       — На твоем месте я бы уже давно начал работу, — посоветовал Брюс, беспокойно озираясь, и вдруг сорвался с места и схватил с дивана лист бумаги. Старк сморгнул, пытаясь понять, как это он не заметил этого листа раньше, а Беннер тем временем продолжил: — Знаешь, ведь я могу тебе помочь. Мне, в отличие от тебя, теперь никуда спешить не нужно.       Эта фраза тоненькой иголкой пару раз кольнула сердце Тони. Беннер опять за свое.       — Молчишь? Что же, вижу, ты занят. Пойду и посмотрю, насколько велики повреждения и как можно их исправить, иначе, чувствую, ты здесь до конца месяца пробудешь…       — Нет-нет-нет, думаю, этого делать не стоит! — Старк резко поднялся и отложил книгу. — Я сам. Продолжай заниматься своими изысканиями.       — Пожалуй, я вынужден настаивать на том, чтобы оказать тебе помощь, — неожиданно решительно возразил Брюс. — Ведь мы с тобой всегда помогали друг другу в подобных вещах. Кто придет тебе на выручку, если не я?       — Я понимаю, что ты как друг хочешь помочь мне, но я уже сказал, что справлюсь сам. Уж сколько раз мне приходилось самому чинить двигатели…       — Ах вот в чем дело! — вдруг многозначительно поднял палец вверх Беннер. — Я знаю, что тебе, быть может, трудно в этом признаться, — он на секунду замолчал, —, но если, как ты сам говоришь, поломка серьезна, то тебе не справиться одному. Быть может, потому ты и мешкаешь и не спешишь приниматься за работу, а просить моей помощи ты стесняешься?       — Пораскинь мозгами, Брюс, — поморщился Тони, — ты помнишь хоть один случай, когда я чего-либо стеснялся?       — Нет. Но хочу первым предложить тебе свою помощь.       Старк задумался. С одной стороны, Брюс явно хочет поскорее спровадить его как можно дальше отсюда. Быть может, он даже начал что-то подозревать, ведь он далеко не легковерный человек. Но с другой стороны, его желания вполне объяснимы: доктор — добрая душа, да и друзей в беде он бросать не привык, даже тогда, когда не мог им помочь. К тому же, всецело поглощаемый своими исследованиями, Беннер редко отвлекался на что-то стороннее, только если это не имело для него действительно большого смысла. Здравая логика, порою все-таки появлявшаяся в голове Тони, весьма доказательно объясняла ему, что стоит хотя бы усыпить бдительность Брюса и дать ему возможность удостовериться, что Тони не врет.       — Хорошо, идем. Не напомнишь, где я оставил свой костюм?       Костюм обнаружился в гараже, хотя Старк, сколько ни ломал голову, никак не мог вспомнить не только то, что бросил его здесь, но то, как он вообще добрался до острова. И все же, в течение нескольких секунд решив для себя, что это уже не имеет ровным счетом никакого значения, он присел на корточки и начал что-то разбирать. Как он был счастлив в тот миг, что несколько месяцев назад не похвастался другу новой концепцией работы костюма! Беннер слишком легко бы раскусил его и понял, что не только двигатель, но и остальные детали в полной исправности.       — Как я и говорил, значительное повреждение, — наконец констатировал Старк, чем-то щелкнув и протянув к Брюсу руку с лежащими на ладони тремя маленькими серебристыми пластинами. Тот с любопытством изучил их взглядом, многозначительно кивнув. Тони невольно усмехнулся, наблюдая за его взглядом, в котором ясно, по крайней мере, для него, читалось, что доктор лихорадочно соображает, что же это может быть. Столь маленькое и столь многозначительное… вполне в духе изобретателей, но только Старку было известно, что эти детали — простые крепления, и не более того. — Похоже, я здесь надолго, друг мой, — подытожил он.       — Думаю…       — Надеюсь, ты уже не строишь иллюзий, что сможешь помочь мне? — перебил его Тони. — Ладно, док, только не обижайся. Я лишь сужу по твоему взгляду о том, что с этой новой моделью двигателя придется покопаться самому.       — Но ведь есть хотя бы какие-то элементарные вещи, которые в моей власти? — не выдержал Беннер. Старк поднялся с корточек.       — Мне нужны письменные принадлежности, бумага и еда в свободном доступе, иначе вместо починки двигателя тебе придется чинить меня. Я хоть и Железный человек, но работаю не на масле.       — Это все? — уточнил Беннер.       — Пока да.       Они вернулись в гостиную. Теперь в руках Тони были ручка и чертежная бумага. Он пару раз черканул на ней, проверяя ручку, — как будто это было ему нужно! — и повернул голову к Брюсу.       — У меня все в порядке. Я пока что займусь анализом повреждений, а потом посмотрю, как их можно исправить. — Старк поднял голову к потолку и забегал глазами, делая вид, что о чем-то лихорадочно соображает. — Думаю, уйдет дней пять, не меньше.       — Ты мог бы объяснить мне в упрощенной форме… — начал было Беннер, но Тони снова перебил его:       — Это слишком сложно. Насколько мне известно, у тебя есть дела поважнее, так что иди и займись систематизацией своих исследований, как и хотел. Мне вообще уже не очень удобно, что я так не вовремя. Меньше всего мне хотелось бы отвлекать тебя от работы, — признался он.       — Как и мне тебя, — кивнул Брюс. — Если понадоблюсь…       — Да-да, по коридору налево, — отмахнулся Старк, — я уже запомнил.       Чем больше он думал о том, зачем его друг так торопит его с двигателем, тем больше путался, а чем больше путался, тем больше раздражался, что было ему совершенно не свойственно.       Пересилив себя, он все-таки расположил перед собой чертежную бумагу и даже начал что-то изображать на ней, справедливо рассудив, что, если есть подобная возможность усовершенствовать какую-нибудь безделицу в костюме, то грех ею не воспользоваться, хотя он и не представлял, что еще там можно совершенствовать. Ведь Брюс полагает, что Тони занят работой с двигателем, да и проводить с ним время он явно не намерен: это же Брюс Беннер, у него вечно свои дела, свои исследования, и на этот раз он почему-то решительно не хочет, чтобы Старк об этих исследованиях знал.       Тони хлопнул себя ладонью по лбу. Он снова тысячу раз пожалел о том, что соврал насчет двигателя, потому что времяпрепровождения с Брюсом, до безумия увлеченным этим уже ненавистным Старку излучением, ему явно не видать как своих ушей. Но что-то внутри подсказывало ему, что нужно надеяться на лучшее, и Старк ждал. Ждал, бессмысленно водя ручкой по чертежной бумаге. Пару раз Брюс выходил из своего кабинета, и Тони, едва заслышав шаги в коридоре, изо всех сил пытался изобразить видимость работы, мимикой лица демонстрируя всю сложность мыслительных процессов, протекающих у него в голове. Доктор Беннер каждый раз одобрительно кивал и, найдя нужную ему вещь, уходил обратно, напоследок неизменно одаривая друга долгим взглядом.       К семи часам вечера Брюс, покинувший кабинет до завтрашнего дня, о чем весьма красноречиво говорили характерные звуки ключа, поворачивающегося в замке двери в коридоре, имел весьма уставшее и несколько озадаченное, но довольное лицо, а около дюжины листов чертежной бумаги Старка были испещрены непонятными каракулями. На вопрос Брюса о том, что именно изображает переплетение непонятных линий на некоторых из них, Тони только неопределенно отмахивался, но уже спустя несколько секунд не выдерживал и все-таки пытался что-то объяснить.       — Это же азбучные истины! Уж кто-кто, а вот ты, док, должен это знать!       На самом деле Тони действительно не терял времени зря. Было ли виновато в этом его природное пристрастие к деятельности и неумение сидеть сложа руки, или всему виной простое упрямство, но он за прошедшее время он успел проанализировать действительные неполадки, которые могли бы произойти с двигателем, и смоделировать систему, которая могла бы эти неполадки устранять.       — А что скажешь по поводу этого? — Беннер смеясь поднял в руке один из листов, содержание изображений на которых Тони либо еще не успел пояснить, либо не счет это нужным или возможным. — Тоже азбучные истины?       — Естественно, — невозмутимо отозвался Тони. — Смотри: этот маленький круг с торчащими палочками – ты, этот – я. А вот тот злой квадрат сбоку — это Локи с Тессерактом. Да, не спорю, рисовать четырехмерные картинки я еще не научился, а так… портретное сходство!       Брюс улыбнулся так, как улыбался только он — коротко и интеллигентно, а Тони вместо облегчения, которое он ощущал всегда, когда док улыбался, вдруг почувствовал на душе непередаваемую тяжесть.       Затем они ужинали чем-то вроде японской лапши, потому что из еды больше ничего не оставалось, а супермаркетов на острове, разумеется, не водилось. Правда, на тот момент Тони было все равно, что есть. Он просто хотел быть рядом с Брюсом, слышать его голос или хотя бы ощущать его присутствие. Беннер молчал, но это было абсолютно неважно, и Тони наслаждался этим молчанием, впитывая его и пропуская через себя. Он даже не обратил внимания на то, что уже закончил есть; ложка несколько раз беспорядочно и с глухим звоном стукнулась о дно тарелки, но ее почти сразу же заменила мгновенно подсунутая Беннером чашка с чаем. Старк автоматически сделал пару глотков, ощущая, как горячая жидкость обжигает горло. Брюс тоже немного отпил и посмотрел на друга через черное стекло своей чашки. Он усвоил урок вчерашнего вечера и уже знал, что взгляд прятать незачем, потому что Тони все равно увидит. И Тони действительно видел, и видел отчетливо.       Наконец Беннер встал и, легким движением собрав посуду со стола, направился в сторону кухни.       — Фотон, обладающий достаточно большой энергией, способен породить электрон и позитрон, — вдруг выпалил Старк и уставился на Брюса прямым взглядом, полным странного выражения ожидания и надежды.       Беннер чуть не выронил тарелку из рук.       — Согласно закону сохранения импульса, — тем временем продолжал Тони, — чтобы это произошло, фотон должен столкнуться с ядром атома.       — Зря я дал тебе Гейзенберга, — пробормотал Брюс. — Мне кажется, что ты несколько переработал, Тони, — произнес он уже немного громче. — Тебе так хочется домой?       Старк открыл рот, чтобы возразить, но Беннер поднял свободную от посуды руку в предостерегающем жесте.       — Можешь ничего не говорить. Просто иди спать. Я не хочу, — он сглотнул, — чтобы с тобой что-то случилось.       — Не считай меня сумасшедшим, — горячо возразил Старк. — Это все твой чай. То ли с ним что-то не так, то ли я просто не привык пить так много этого поистине прекрасного напитка, но, так или иначе, он как-то странно на меня влияет. Кроме того, я ни капли не устал. Конечно, будь у тебя что-нибудь спиртное, я бы был в гораздо лучшей форме, но ведь я и так выгляжу как огурчик, не так ли?       Тони врал, точнее, не говорил всей правды; ведь он действительно довольно сильно устал, хотя за целый день не сделал практически ничего многозначительного. В его голову на секунду даже закралась мысль: все дело в том, что он просто долгое время сидел без дела. Но Старка в тот момент занимало множество других более важных, как ему казалось, вещей, посему эта мысль очень быстро затерялась где-то на задворках его сознания. И из-за этой усталости он, вопреки своей обычной прозорливости, даже не заметил, как Брюс старательно борется с собой, чтобы вдруг не признаться в том, что его сегодня на удивление сильно смешит все, что говорит его друг.       — А если быть серьезным, то я просто хотел повторить свой вчерашний вопрос: Брюс, быть может, мы прогуляемся?       — Возможно, я плохо тебя знаю, но почему ты каждый раз предлагаешь мне погулять, когда чертовски устаешь? — осведомился тот.       — Я же сказал, что не устал, — несколько раздраженно бросил Тони, — к тому же, если уж ты настолько проницателен, то неужели ты не понимаешь, что я просто хочу провести время с тобой? В следующий раз я тебя черт знает когда увижу, да даже сейчас ты сидишь за своими исследованиями… Док, если уж на то пошло, я сам могу помочь тебе с ними, как в старые добрые времена, когда мы постоянно работали вместе, отсрочить свой отлет… — он замолчал. Беннер молчал тоже, не решаясь что-либо произнести.       — Хорошо, давай прогуляемся, — неожиданно согласился он, разворачиваясь и уходя на кухню, откуда уже спустя три секунды послышался звон посуды, а вслед за ним голос: — Жди меня на веранде, я сейчас подойду.       Старк по привычке пожал плечами, не ожидав, что Беннер согласится так быстро, и направился к выходу. Открыв дверь, он на пару секунд задержался на пороге, вдыхая свежий вечерний воздух и чувствуя, как он пробирается под водолазку и приятно холодит кожу. Тони вдруг понял: он как-то совершенно забыл о том, что уже второй день ходит в одной и той же одежде, потому что совершенно не приготовился к продолжительному пребыванию здесь. Мысль об этом почему-то вдруг возвратила ему уже ставшую почти призрачной надежду вернуть Брюса домой. Что если это стечение обстоятельств все-таки что-то означает, и он действительно не останется здесь надолго? По крайней мере, в это очень хотелось верить.       Вокруг веранды снова, как и вчера вечером, застрекотали цикады. Тони поднял голову и увидел, что солнце уже почти село за горизонт, но над ним еще остаются ярко-бордовые и оранжевые полосы.       «Наверное, на другой стороне неба уже зажглись звезды», — подумал он, вдруг понимая, что в обычных условиях жизни и работы, когда у него весь день в делах, он вряд ли бы обратил внимание на такую мелочь, как красивый закат. А ведь он, сам не понимая того, был прав, и у него куча дел на континенте, однако он совсем не спешит и не будет спешить решать те проблемы, которые появятся ввиду его отсутствия.       Наконец до него донеслось шуршание, и на веранду вышел Брюс, неловко пытаясь натянуть синий свитер на фиолетовую рубашку.       — Тебе не холодно? — поинтересовался он.       Тони отрицательно покачал головой.       — Тогда подожди еще пару секунд. — Беннер все-таки справился со своим свитером и вернулся в дом, а еще через секунду лампы на веранде щелкнули и начали медленно гаснуть.       — Да сколько можно ждать? — чуть было не проворчал Старк, но, заметив, что Брюс действительно вернулся очень быстро, довольно улыбнулся.       — Выключал свет, — пояснил доктор, как будто это могло быть непонятно. — Надо быть экономным, особенно здесь, вдали от цивилизации.       — Неужели ты не скучаешь по технологиям? — удивился Тони. — По всем своим «лучшим игрушкам»?       — Ты не поверишь, Тони, но ни капли не скучаю. Ведь я долгое время старался жить вдали от крупных городов, скрывался, сбегал… — Беннер вздохнул.       — Ну, знаешь ли, — Старк усмехнулся, — когда получаешь в свое распоряжение передовые изобретения и работаешь в лучших условиях, которые только можно себе представить, невольно привыкаешь к этому, к тому же, после такого большого перерыва, как у тебя. Это сродни зависимости.       Они спустились по ступенькам веранды и пошли по дороге. Старк изо всех сил старался смотреть по сторонам, сосредотачиваться на стрекоте цикад, наблюдать за пейзажем, но все равно то и дело поворачивал голову и сверлил взглядом своего подозрительно взволнованного друга. Он старался думать, что не может сосредоточиться на окружающем его ландшафте, потому что он уже долгое время существовал только в условиях городских джунглей и различных баз Щ.И.Т.а, тем не менее, весьма далеких от природы. Но все же Тони допускал хоть и крохотную, но все же мысль, что просто не может оторвать взгляд от Брюса.       «Это сродни зависимости».       Как хорошо и точно он сейчас описал не столько состояние Брюса, сколько свое состояние!       Что касалось Беннера, он был действительно взволнован, шел, опустив глаза, и то и дело одергивал свой свитер, который, как рассудил Старк, был ему несколько мал. Лишь только изредка, когда он поднимал свой сосредоточенный взгляд и видел перед собой последний луч закатного солнца, на его губах на секунду замирала грустная улыбка.       — Расскажи мне, что ты там так тщательно исследуешь, — вдруг попросил Тони.       — Ничего нового, я тебе уже говорил, — как-то рассеянно ответил Брюс.       — И поэтому ты так старательно стараешься скрыть это от меня?       — Ну, если это тебя волнует, — Брюс на секунду задумался, — то я занимаюсь более детальным описанием поведения потоков различных частиц. Но я же говорю, что ничего нового в этом нет…       — Так значит, ты не зря подсунул мне Гейзенберга?       — Дошло-таки, — вымученно улыбнулся Беннер, но тут же стал серьезным. — Если честно, то у меня не очень ладится, но я уже занимался этим раньше, так что, думаю, в скором времени приду к адекватным выводам.       — Что-то мне не верится в твой оптимизм, учитывая абсолютную безнадежность в твоем голосе, — скептически заметил Тони.       — Послушай, Тони, ведь я вовсе не пытаюсь тебя выгнать! — укоряющим тоном произнес Беннер, как будто это Старк был виноват в его неудачах с потоками частиц. Как излучение вообще было взаимосвязано с сегодняшним происшествием, Тони так и не понял. — Я хочу помочь.       Старк едва не послал друга к черту, но вовремя успокоился.       — Я понимаю, у тебя есть тысячи и тысячи причин злиться на меня, — продолжал Брюс, как будто прочитав мысли друга.       — Если ты хочешь извиняться, то я не принимаю твоих извинений. Давай-ка лучше просто помолчим.       — А если ты уже завтра закончишь с двигателем и уедешь? — вдруг прямо спросил Беннер. — Я видел, что у тебя большой прогресс, полагаю, такими темпами ты закончишь очень быстро. Думаешь, я не скучаю здесь без вас, вас всех? Скучаю, и очень даже. А особенно я буду скучать по тебе. Но если ты не хочешь говорить — помолчим, я согласен.       Они свернули и пошли в ту сторону, где виднелись дома — город Насау, единственный более-менее крупный населенный пункт на острове. Тони опустил глаза и потянулся к руке Брюса, но отдернул ее, сжимая в кулак и закусывая губу. Слова Брюса, сказанные вот так, напрямую, и так несвойственно для него, вогнали Старка в небольшой ступор, и теперь он даже не представлял, что же ему ответить и, главное, для чего. Утешить его? Обнадежить?       — Я думал, что… — он задумался, пытаясь отыскать подходящие выражения, но махнул рукой. — Ладно, это неважно. Ты прав, и, знаешь, я не хочу молчать. Это глупо и бессмысленно, по крайней мере, в нашей ситуации. Я, конечно, не спорю, что мы достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы обходиться без слов, но не сторонник теории, что молчание может заменить речь, учитывая то, что, весьма вероятно, твою речь я больше не услышу.       — Не говори так, — отмахнулся Брюс. — Уж когда-нибудь мы обязательно встретимся. А если ты так уж не хочешь молчать, тогда расскажи мне что-нибудь, — добавил он, потягиваясь и с улыбкой наблюдая за тем, как Старк в задумчивости потирает подбородок.       — Нет уж, давай лучше ты, — в конце концов покачал он головой. — Давай-давай, — подбодрил он друга, — могу поспорить, что ты знаешь миллионы увлекательных историй. Как говорится, в тихом омуте…       — Мне нечего рассказывать. — Беннер развел руками. – Все, что я могу рассказать, — это совершенно несмешные шутки про абсолютно черное тело.       — Уже смешно, — мотнул головой Тони. — Продолжай.       — Ну уж нет, давай про что угодно, только не про физику. Хватит с меня фотонов, электронов и позитронов, — усмехнулся Брюс. — Расскажи, как там наши? Чем занимаются?       Тони снова ответил не сразу, произнося слова медленно, смакуя на губах: Беннер спросил о том, что он и сам хотел бы ему рассказать.       — Наташа и Клинт почти постоянно на заданиях, чаще вдвоем, чем со всей командой. У Кэпа почти нет времени, он весь в делах Щ.И.Т.а — сам знаешь, Фьюри еще тот хитрец, закабалить умеет. — Он перевел взгляд на доктора и, подбадриваемый его заинтересованным взглядом и кивком, продолжил: — Иногда они берут с собой Ванду, иногда Вижена, а то и их обоих… — Тони внезапно вздохнул и замолчал, вглядываясь в темнеющий горизонт и почти физически ощущая наступление сумерек.       — Ты, должно быть, скучаешь по Джарвису? — с грустной улыбкой поинтересовался Беннер скорее из вежливости, чем по действительной надобности. Надо было быть идиотом, чтобы не знать ответа на такой простой вопрос.       — Знаешь, Брюс, ведь он был мне почти другом. — Старк перевел взгляд куда-то в сторону и еще раз вздохнул. — Не хватает ли мне его? Конечно. Может быть, дело даже не в функциональности, хоть Пятница и не может заменить Джарвиса полностью. Мне не хватает ни Джарвиса как машины, дворецкого; скорее, я скучаю по тому, что он из себя представлял. Это как скучать по предмету и по человеку — несопоставимо различные вещи. А на самом деле, — он на секунду замялся, а затем произнес твердо и с полной и непоколебимой уверенностью: — на самом деле все изменилось. Там теперь все совершенно иначе, Брюс. Без тебя иначе.       Тони сказал это и сам испугался: что, если Беннер начнет злиться, думая, что Старк снова делает попытки повлиять на его решение? Но тот молчал, только изредка шумно вдыхая. И тогда Тони, словно чувствуя, что получает полную свободу действий, что ему развязывают руки, забывая об опасностях, которыми грозят неуместно сказанные Брюсу, точнее, Другому парню внутри него, слова, продолжил:       — Если говорить честно, то я много думал об этом. О нас. Не только о тебе и обо мне, не только о твоем уходе, но и обо всех нас. И как бы очевидно это ни звучало, но я пришел к выводу о том, что мы все очень изменились по сравнению с теми давними временами, когда мы носились по всему миру за Тессерактом и когда мы впервые собрались вместе и начали работать и взаимодействовать гораздо более тесным образом. Мы как будто выросли с тех пор. Не в физическом плане, нет, — Старк поймал взгляд Брюса и все-таки позволил себе легко тронуть его руку, словно пожимая ее, — в личностном. Все то, чем мы занимались, было похоже на игру. Игру, рассчитанную на таких как мы — больших детей. А сейчас все в разы серьезней, да и мы стали нашей работе под стать: гораздо более ответственны, решительны, сильны, в конце концов. Ладно, прости мне мою философию, я больше не буду, — он усмехнулся, но как-то невесело. — Сказок на ночь мне в детстве не читали, поэтому и я не могу тебе ничего рассказать, кроме как пожаловаться на свою жизнь, хотя она лучше, чем у многих.       — О чем ты, Тони? — Брюс на секунду склонил голову к плечу, а затем снова привел ее в нормальное положение. — Разве можно корить за откровенность? Мне в этом плане гораздо меньше повезло: я не могу так просто признаваться в своих чувствах и ощущениях, как ты.       У Старка перехватило дыхание. Он не знал, что ему говорить, не знал, как понимать чужие слова — пожалуй, впервые за всю свою жизнь, ведь он привык оценивать все однозначно. Он мог бы похлопать Брюса по плечу, но было бы это правильным жестом? Что Брюс имел в виду? Сердце мучительно заныло, и Тони даже не стал переводить глаза, чтобы по выражению лица Беннера что-то понять. Он не вслушивался в его голос, дыхание, а всеми силами пытался, насколько это было возможно, абстрагироваться…, но не выходило. И все-таки, как ни крути, в те моменты, когда это было необходимо, у Старка отлично получалось собирать волю в кулак.       — Это не беда, — обнадежил он друга. — Не думаю, что в твоей ситуации было бы правильно рассказывать всем подряд о том, что творится у тебя в душе. Это я привык быть всегда перед камерами, в центре внимания, а тебе это ни к чему. Тебе вообще лучше забыть обо всем этом и не тревожить свою память. Наслаждайся настоящим моментом — это гораздо важнее.       — Ты прав. Ты даже не представляешь, как ты прав.       Они медленно, будто устало, брели по дороге, наблюдая за тем, как в небе появляются первые звезды. Иногда Беннер указывал на некоторые из них, называл и рассказывал об истории открытия, а Тони слушал и улыбался, то поднимая взгляд к небу, то опуская к земле, туда, где от его шагов от тропинки поднималась серебрящаяся в лунном свете пыль. Неугомонные цикады и сверчки все не утихали, и казалось, что даже звезды и растущая луна смотрели на них с неба с немым осуждением. Но пение ночных насекомых было единственным звуком, разрушавшим хрустальную тишину этой ночи; в остальном она была абсолютной, но до невыносимости зыбкой. К ней, казалось, лишь нужно было поднести руку, дотронуться всего одним пальцем, и она бы рассыпалась, разбилась вдребезги. И Старк даже невольно задумался о том, как в действительности совершались величайшие открытия и создавались изобретения — среди людей, в окружении миллиона звуков цивилизации и природы, или в абсолютнейшей и нерушимой тишине, от которой закладывало уши?       Когда Тони и Брюс свернули на прямую тропинку обратно к дому, было уже не меньше одиннадцати вечера. Рассказ Беннера все чаще перемежался с зеваниями, он постоянно сбивался и переспрашивал, о чем он только что говорил, заставляя Старка усмехаться и напоминать ему снова и снова об очередном предмете беседы. Ступени веранды несколько раз глухо скрипнули под их ногами, прежде чем замолчать до следующего утра. Доктор не закрывал дверь, — в этом, по его словам, не было необходимости — и Тони зашел первым, щелкая выключателем. Свет ламп мгновенно озарил веранду и уставшее, но счастливое, как сегодня перед ужином и после утомительной работы, лицо Брюса. Глядя в по-детски радостные глаза, Старк думал, что Беннер все-таки не так уж и изменился за все это время. Действительно, кто же еще, кроме него, мог закрывать на ключ кабинет, но оставлять открытой дверь в дом?       — Кажется, мы уронили стул, когда уходили, — произнес Брюс, указывая рукой куда-то влево, и сдержанно рассмеялся.       — Я не помню этого, — мгновенно насторожился Тони.       — Не волнуйся, — посоветовал ему Беннер, — я тоже не всегда помню все, что со мной происходило, если это не так значительно.       — Поверь мне, упавший стул бы я запомнил, — пробурчал Старк, закрывая дверь за другом и идя за ним по коридору, и вдруг зевнул. — Хотя… я так невыносимо хочу спать, что уже ничего не соображаю. Все-таки эта вечерняя прогулка порядком меня вымотала, — признался он, осматриваясь и поправляя воротник водолазки, как вдруг врезался в спину друга, идущего впереди. — Что там опять? Надеюсь, хоть стены мы уходя не уронили?       — Тони, — Брюс быстро развернулся и посмотрел на Старка так, что тот почувствовал внутреннюю дрожь, охватившую доктора, — скажи мне, разве я не выключал свет в гостиной?       — Я не знаю, ты уходил последним, — пожал плечами тот. — Но если честно, то мне это ни капли не нравится. Если уж ты погасил лампы даже на крыльце, то в доме так или иначе бы выключил.       Беннер поднял глаза и посмотрел на Тони со смесью решительности и волнения во взгляде, и Старк сам почти мгновенно ощутил, как и ему передается это неприятное чувство, которое часто бывает, когда даешь чужому человеку попользоваться своей личной вещью, а затем забираешь ее обратно.       — Мне это совсем не нравится.       — Как и мне.       Они прошли по коридору дальше. Тони старался смотреть по сторонам, но взгляд постоянно упирался в широкую спину друга. Примерно через пять шагов (путь по коридору показался Тони чудовищно длинным) он почувствовал, что ступает не по полу, а опустив глаза, заметил, что на полу лежит миниатюра, до их ухода преспокойно висевшая на стене. Беннер вдруг развернулся и быстрым шагом подошел к двери в кабинет.       Она была приоткрыта.       — Черт побери, — ругнулся Брюс, — что за чертовщина здесь творится?       Он толкнул дверь, врываясь в кабинет. Свет был включен и здесь, но, вопреки ожиданиям обоих, здесь не наблюдалось никаких признаков погрома. Не было ни раскиданных по столу и полу книг, бумаг и папок с бумагами, ни выдвинутых и вынутых из столешницы ящиков, ни сдернутых штор — словом, никаких следов преступления, кроме горящих ламп. Старк выглянул из-за спины Брюса и осторожно уточнил:       — Ты сейчас скажешь, что и в кабинете свет не оставлял, не так ли?       — Подожди, мне не до твоей иронии, — пробормотал Беннер. Было видно, что его решительность почти мгновенно перетекла в полнейшую растерянность. Он подошел к столу и один за другим открыл несколько ящиков. Тони тем временем подошел к выключателю и тронул его. Ничего не произошло.       — Выключатели не трогали, Брюс, — заметил он. — Есть еще какой-то способ зажечь здесь свет?       — Есть, — согласился тот чуть подрагивающим голосом, продолжая перебирать, вытаскивать и отбрасывать прочь содержимое ящиков, —, но это было бы бессмысленно. Зачем, если свет можно включить простым нажатием на кнопку?       — Действительно, — еле слышно пробормотал Тони, еще несколько раз щелкнул выключателем и вышел в гостиную. Почти сразу же оттуда донесся громкий возглас, а уже спустя несколько секунд Старк вбежал обратно в кабинет.       — Я не знаю, что за твари здесь побывали, но мои чертежи исчезли! Все! Понимаешь, Брюс? Я не думаю, что там было что-то очень важное, по крайней мере, ничего невосстановимого там нет, — он осекся, чтобы не сболтнуть лишнего, —, но вдруг они прознали о моем костюме в гараже? И, что самое интересное, ни единого следа или намека на личность воров. Я не знаю, что здесь творилось, но…       — Зато я знаю, — перебил его Беннер. Он неподвижно сидел на коленях напротив одного из ящиков. — Они кое-что искали, и сдается мне, что нашли. Мои исследования пропали. Их нет ни в одном из мест, где я мог бы их оставить. Зато с уликами мне повезло больше чем тебе, — он протянул руку назад, не поворачивая головы, и Тони с удивлением увидел зажатый в его кулаке обыкновенный полосовой магнит. От тех магнитов, которые можно было найти в любом кабинете физики по всему миру, его отличал только гораздо меньший размер и необычная расцветка: он состоял не из красного, а из иссиня-черного и белого полюсов.       — Если этот магнит достаточно мощный и обладает какими-то неизвестными нам свойствами, это объясняет тот факт, что свет зажегся без работы выключателей, — весомо произнес Старк. — Не считая этой штуки и включенного по всему дому света, наличие которого можно списать на действие магнитного поля, все проделано достаточно чисто. Заметь, ты даже не сразу понял бы, что что-то пропало, если бы свет был погашен, как перед нашим уходом: они положили все на места. Но если те, кто это натворил, действительно приходили за твоими научными изысканиями… Зачем им это нужно? Что ты такое исследовал, Брюс?       Беннер медленно поднялся и развернулся, и Старк ужаснулся, увидев его лицо. Щеки доктора были бледны, глаза остекленели, по лбу градом катился пот, рот беспорядочно открывался и закрывался, а грудь под синим свитером быстро поднималась и опускалась.       — Только не это…