Пещера Эхо

      Который день уже они тащились по джунглям Неверленда, изнывая от жары. В воздухе висело душное марево, мешавшее вздохнуть, и даже ночи не приносили с собой прохлады.       Кажется, Эмме приходилось в этом путешествии тяжелее всех, и дело было не в жаре и не в бесконечных пеших переходах. Видит Бог, Свон не пугалась физических нагрузок. Просто её спутники могли довести кого угодно. Прекрасные вели себя, как всегда, а это значит, что они обнимались на каждом шагу, толкали пафосные речи о надежде и пытались вести себя с ней, как умудрённые жизнью родители. Это раздражало Эмму, как и сочувственные взгляды, которые Белоснежка всю дорогу бросала на дочь. Она была совершенно уверена, что Эмма скорбит по Нилу, должна скорбеть, раз тот был Генри отцом. И ещё был Крюк, чье присутствие совершенно не облегчало Эмме жизнь. Это недоразумение с подведёнными глазами (Серьёзно, они же в долбанном Неверлэнде! Он что, встаёт каждое утро раньше всех, чтоб накраситься? Каждый раз, представляя эту картину, Свон ухмылялась), не выпускающее из уцелевшей руки флягу с ромом, пыталось с ней флиртовать. Флиртовать, нет, вы только подумайте! И Джонс напрочь игнорировал и тот факт, что Эмму не интересовало ничего, кроме возвращения сына, и её недвусмысленные попытки пресечь ненужные ухаживания. Голд пропал ещё с корабля и было совершенно непонятно, где он и что затевает. И Реджина… О, Миллс была отдельной песней в этом походе. С тех пор, как они поднялись на палубу «Весёлого Роджера», Реджина, казалось, переключилась в постоянный «стерво-режим». Она, не переставая, пикировалась с бывшей падчерицей (справедливости ради, чаще всего Снежка нарывалась сама) и подначивала Крюка, пират, фигурально выражаясь, стал для Реджины «мальчиком для битья», да и самой блондинке доставалось лишь немногим меньше.       И всё это изматывало Эмму. Заставляло её чувствовать себя не в своей тарелке. Потому что правда была в том, что поведение Прекрасных бесило её. Они не должны строить из себя заботливых родителей! Не имеют права ждать от неё послушания образцовой дочери! Пэн был прав, она всё ещё просто потерянная девочка. Эмма может простить их, но как быть с болью тех страшных ночей, когда она плакала, лёжа в постели, и звала родителей? Как забыть шестнадцать лет беспрерывного мыканья по интернатам? Эмме до сих пор снятся кошмары, где она снова становится ребенком, которого некому защитить от очередного приёмного отца, имевшего привычку хвататься за ремень просто для того, чтоб сорвать на ней злость после тяжелого рабочего дня. И Свон, взрослая женщина, просыпается после этих кошмаров в холодном поту. Интернаты были адом, и Эмма никому не может об этом рассказать. Слишком больно. Как быть с тем, что единственной её мечтой было найти кого-нибудь, кто полюбит её, подарит ей хоть немного тепла? И когда в её жизни появился Нил, первый, кто отнесся к ней по-человечески, Боже, Эмма платила ему всей любовью, на какую была способна. Но Кэссиди бросил её в один из самых тяжелых периодов её жизни, да, теперь-то Эмма знала, что у него, вроде как, имелись причины, только вот после его бегства больно было так, что не хотелось жить, и только беременность, мысль о том, что ребенок ни в чём не виноват, удерживала девушку от того, чтоб свести счёты с жизнью. И Свон не смогла до конца простить своего бывшего возлюбленного. Да, она скорбела о нём теперь, когда его не стало, да и как могло быть иначе? Слишком много этот мужчина значил для неё когда-то, и у них ведь общий сын. Но Эмма не могла, да и не хотела рядиться соломенной вдовой, как, очевидно, ожидала от неё мать. Мать, о, Господи! Мать, которая моложе её самой и едва ли подходит даже на роль младшей сестры. Блондинке было стыдно за эти мысли, но прогнать их из головы никак не выходило. Она не ангел, да и не герой в общем-то, и у неё много недостатков, но лицемерие никогда не входило в их число. Свон старалась не врать другим, а себе и подавно, считая самообман одной из худших слабостей.       Все эти мысли и тревога о сыне не давали Эмме вздохнуть, не давали ни секунды покоя. Но не только Генри и родители занимали её. Всё чаще блондинка ловила себя на том, что думает о Миллс почти также много, как и об их общем сыне. Эмма давно поняла, что её тянет к брюнетке, но понятия не имела, что с этим делать. Если быть честной, Свон даже природу этого влечения не могла объяснить. Возможно, дело было в том, что они с Реджиной делят заботу о сыне, а возможно в том, что Эмма интуитивно чувствовала, что у них куда больше общего, чем можно сказать на первый взгляд. Весь город считал Реджину чуть ли не воплощением дьявола. Её (о, Господи!) родители, считали её Злой Королевой, которая кому-то должна какое-то искупление… Но сама блондинка никогда не считала Реджину злой. Миллс была королевой, это безусловно. Она держалась по-королевски, даже продираясь через джунгли. И, спору нет, иногда (ну, ладно, часто) женщина вела себя так, что у окружающих не оставалось сомнений в том, кто здесь главный претендент на титул «Её Величество Стервозность». Но злая? Нет. Все вокруг могут считать её злой, чёрт, да даже Реджина может считать себя злой и верить в это. Но Эмма не верила. Потому что знала, как выглядят боль и одиночество, слишком много этих чувств она уже испытала сама. У неё было двадцать восемь лет, чтоб на собственном опыте узнать, что это такое. И каждый раз, глядя в глаза «великой и ужасной Злой Королеве», она видела столько боли и одиночества, что почти удивлялась, как Реджине до сих пор удаётся не захлебнуться в них. И ей казалось, что это в каком-то смысле роднит их, связывает даже крепче, чем общий сын. Может быть, именно из-за этого странного чувства родства Эмма сидела рядом с Реджиной после того, как они освободили ее из лап Мендела. Она провела у постели Миллс всю ночь, не сомкнув глаз, жалея, что не удалось поймать этого ублюдка и собственноручно свернуть ему шею. Ушла она только под утро, блондинке почему-то не хотелось, чтоб Миллс увидела её, очнувшись. К и без того донимающим её кошмарам прибавился еще один. В этом кошмаре она бежала, задыхаясь, чувствуя, как сжимаются от натужного дыхания лёгкие, как колет в боку, как гудит в ушах кровь, разрывая барабанные перепонки, ударом ноги распахивала дверь, почти снося её с петель, и оказывалась в тёмной комнате. Внезапно центр комнаты освещался резким широким лучом, как от прожектора, и Свон видела металлический стол. Реджина лежала на нем, опутанная проводами, неподвижная. Эмма бросалась к ней, трясла за плечи, звала по имени, но женщина не отзывалась. Не дышала. Эмма заходилась в беззвучном крике и просыпалась с болью в груди. Хотя с тех пор, как они оказались на этом острове, кошмаров почти не было, потому что Спасительница потеряла сон. Как можно заснуть, если ночи напролёт слышишь детский плач? На привалах Прекрасные спали, обнявшись; казалось, их совершенно ничего не тревожит, видимо, ничто не могло по-настоящему огорчить эту парочку, покуда они рядом друг с другом. Пират проваливался в сон, едва растянувшись на земле, и дрых до утра, негромко похрапывая. А Эмма не могла сомкнуть глаз и обычно лишь под утро уступала объятьям болезненной дрёмы. И Свон знала, что Реджина тоже толком не спит, каждый вечер Миллс уходила подальше от остальных, будто старалась отгородиться от своих спутников и сидела молча, прикрыв глаза и прислонясь спиной к какому-нибудь дереву. Блондинка потихоньку наблюдала за ней, поспешно отводя взгляд, стоило Реджине глянуть в её сторону. Часто по ночам она видела, как Миллс резко вскакивает и озирается по сторонам, видно, не одной Эмме снились страшные сны. И знать, что Реджину что-то мучает, было неприятно. Очень хотелось подойти к ней и просто присесть рядом, но, представляя, как брюнетка вопросительно посмотрит на неё, недоуменно вскинув бровь, Эмма не решалась этого сделать. Что она ответит, если Реджина спросит её, зачем Эмма подошла? А что, если не спросит? Первое время Свон пыталась говорить себе, что не хочет трепать себе нервы, споря с несносной женщиной лишний раз, но ей быстро пришлось признать правду. Дочь Прекрасного Принца попросту трусила. Не то, чтоб она боялась Реджину или её острого языка, нет, со времени приезда Эммы в Сторибрук у них было достаточно словесных поединков. И хоть блондинка никому этого не говорила, но их споры с Реджиной ей всегда нравились. Сейчас пугало другое. Эмма боялась, подойдя к Реджине, увидеть её… слабой? Уязвимой? Она не могла подобрать точного слова. Но эта непонятная робость бесила Эмму, пожалуй, даже больше всего остального. ***       Да, ей определенно было, о чем подумать, пока она вышагивала во главе маленького отряда с картой в руках, и, когда лагерь Пэна, отмеченный на карте крестом, внезапно, на её глазах, передвинулся на другой конец острова, Эмме захотелось зарычать от ярости. - Ты потерялась, – от скепсиса, прозвучавшего в голосе Реджины, легче, разумеется, не стало, тем более, что Эмма ведь знала, что идёт правильно! - Это не она, Пэн передвинул лагерь, – заступился за неё Крюк, и Свон была ему почти благодарна. - О, Господи! – резкий нрав брюнетки быстро дал о себе знать, прорвавшись гневной вспышкой. – Мне стоит только рукой взмахнуть, и мы перенесёмся в лагерь Пэна и заберем Генри! - Ага, и после этого вы, скорей всего, будете мертвы, – насмешливо отозвался Джонс, – и, что всего важней, мёртв буду я. Поэтому мы пойдём пешком. - Что ты предлагаешь? - Используем того, кому он доверяет. Фею, которую я встретил, когда был здесь в прошлый раз. Она наверняка ещё на острове. Она должна знать, где лагерь. А если у неё осталась волшебная пыльца, может быть, мы сможем перенестись по воздуху. - Фею? – недоверчиво переспросила Эмма. – Ты имеешь в виду Тинкербелл? – Свон всё ещё не могла привыкнуть ко всей этой сказочной чепухе. Тинкербелл! С ума сойти. - Это плохая идея! – уверенно сказала Реджина. Блондинка озадаченно посмотрела на неё. Что-то в голосе Миллс напрягало её. – Попомните мои слова, эта фея не станет нам помогать! – всё интереснее и интереснее. Теперь Эмма готова была побиться об заклад, что у Реджины и феи из детской сказки есть какие-то счеты. Слишком уж явно она воспротивилась предложению Крюка.       Но Эмма готова была попробовать, потому что рисковать жизнью Генри лишний раз было нельзя. Так она и сказала Реджине, когда та, в очередной раз предложила объединить их магические силы. Нельзя рисковать жизнью Генри, да. И, к тому же, Эмме просто не хотелось использовать магию. Всякий раз, когда в дело вмешивалась магия, всё становилось ещё запутанней, её врожденный прагматизм колебался, и Свон чувствовала себя неуютно. Реджина возмущенно фыркнула в ответ на её отказ: - Что, мы будем следовать этому плану, потому что его предложил твой бойфренд? - Мой бойфренд? Крюк? – у Эммы едва не отвисла челюсть. Ладно пират с его ухаживаниями. Он самовлюбленный болван и искренне уверен, что все женщины поголовно должны хотеть его, едва он появляется на горизонте. Но Реджина? Неужели она думает, что… Нет, это для Эммы было уже слишком. – В чём твоя проблема? - Она недавно потеряла Нила, – встряла в разговор непонятно когда успевшая подойти к ним Белоснежка. Она осуждающе посмотрела на бывшую мачеху, и Эмма едва удержалась от того, чтоб не закатить глаза. Реджина резко выдохнула в ответ: - Прости, я просто волнуюсь за Генри, – эти извинения не обрадовали Свон, скорее, наоборот. И ей захотелось как следует рявкнуть на Мэри-Маргарет за то, что влезла не в своё дело. И за то, что заставила Реджину чувствовать себя неловко. Последнюю мысль блондинка быстро отмела.       Реджина больше не пыталась её отговорить, и они шли в молчании, пока Эмма не заметила, что Миллс отстала от остальных. Не хватало ещё, чтоб она потерялась на этом острове, где может случиться что угодно! Конечно, у Реджины есть магия, но Эмма всё равно забеспокоилась. - Эй, – бросила она, вернувшись назад на несколько ярдов. - Эй? – откликнулась брюнетка. - Ты отстала. Крюк говорит, что идти уже недалеко. - Ну, вот и идите, если не лень. - Что ты ей сделала? – Эмма решила выяснить, в чем дело. - С чего ты решила, что я что-то ей сделала?! – возмутилась Реджина, но в ответ получила лишь многозначительный взгляд. - Вы же встречались раньше, да? Что, ты убила её брата? Или нимб украла? - Она не ангел! – сердито фыркнула Миллс. – Ладно, у нас сложные отношения. - Я знала, – Эмма чуть улыбнулась. - Просто поверь, если она меня не увидит, так будет лучше для операции «Генри». - Операции «Генри»? - Так я называю это про себя, потому что… - Это в его стиле, – закончила Эмма. После этой фразы Реджины у неё будто на душе потеплело. – Ладно, мы сходим за Тинкербелл, а потом вернемся за тобой… - Нет, – Реджина не дала ей договорить, – не нужно. И, если не найдёте её, идите дальше. Не волнуйтесь о Тинкербелл. - Что же ты ей сделала? – мысль о том, чтобы оставить Реджину одну, показалась Эмме абсурдом. Если они не найдут фею, она развернет остальных и вернется за ней. - А что я делаю обычно? – Миллс невесело усмехнулась. И в этот момент в её взгляде, в её голосе было столько грусти, что Эмме отчаянно захотелось остаться с Реджиной. Хотя она и не знала, зачем. И, если бы речь шла не о сыне, блондинка так и сделала бы. ***       Следом за Крюком они поднялись в домик на дереве. Эмма последней взобралась по лестнице, наверное, усталость и недосып давали о себе знать. Домик выглядел неуютно. Будто его хозяйка не любила свое пристанище. - Как моя квартира, – усмехнулась Эмма. - Да, просто место, чтоб переспать ночь, – отозвалась Снежка. Такая восприимчивость удивляла. - Ты-то откуда знаешь? – вопрос помимо воли получился немного резким. - Я ведь не всегда спала на кровати с балдахином. - Смотрите, что я нашел, – Дэвид показал остальным носовой платок. - Это Реджины! – встревожилась Снежка. – Как он тут оказался?! Эмма нахмурилась: - Она следила за нами. За Реджиной. Значит, она нарочно заманила нас сюда! - Реджина! – Дэвид кинулся к люку, но Эмма опередила его, в мгновение ока слетев вниз по лестнице.       Усталости как не бывало, Свон неслась по джунглям к месту, где оставила брюнетку, продираясь сквозь кусты с яростью медведя-шатуна. И, если честно, с почти такой же грацией. На бегу Эмма мысленно щедро отвешивала себе подзатыльники. Идиотка! Она просто идиотка! Какого чёрта она оставила Реджину одну? Где её теперь искать? Что фея задумала? Что она успела сделать с Миллс? Что она может сделать? Сердце Эммы сжималось от страха. Что, если она не успеет? Что, если Генри потеряет мать? Что, если они с Генри потеряют Реджину?       Последняя мысль ударила по её сознанию так тяжело, что блондинка на секунду сбавила скорость. Они с Генри. Они с Генри могут потерять Реджину. Эмма пропустила вдох и побежала дальше. Оказавшись на месте, где они с Миллс виделись последний раз, женщина осмотрелась. На земле отпечатался след, будто кто-то волок что-то тяжелое. Увидев его, Эмма перешла на шаг. Ага, думай, Свон! Скорее всего, Реджину вырубили, но почему бы фее просто не перенести её по воздуху? Стало быть, вполне вероятно, что магии у феи нет, уже хорошо. Но ведь она могла доставить Реджину к Пэну. Тогда у него уже два заложника. Учитывая магические силы бывшей Злой Королевы, Пэну и его шайке можно, пожалуй, даже посочувствовать. Хотя, если они будут угрожать Генри, Реджина не рискнёт применить магию. Не говоря уже о том, что у этого маньяка есть Мор-шиповник… При мысли о ядовитых шипах по спине Эммы пробежал холодок. Ярость снова вскипела в ней. Если с Реджиной что-то случится, она этой крылатой повелительнице паяльников и кастрюлек сердце собственными руками вырвет, без всякой магии. Никто не смеет покушаться на её семью!       За этими мыслями Эмма не заметила, как пришла к пещере, остальные всё еще были где-то позади. Захотелось без разговоров войти внутрь и разобраться со всеми, но что-то подсказывало Свон, что это не самый разумный выход. Нужно подождать остальных. Из пещеры доносились голоса. Эмма подкралась ближе и прислушалась. Кто-то кричал. Если это фея, то она явно в ярости: - Почему ты не могла просто войти в ту дверь и встретить свою родственную душу?! Разве стать счастливой было так страшно?! – блондинка нахмурилась, услышав это. Что ещё за «родственная душа»? Что, черт подери, произошло между этими двумя? - Да! Да, было! Ты права, я не вошла в ту дверь, я испугалась! Ты сказала, что я могу оставить гнев, который не даёт мне двигаться дальше, и я испугалась! Я боялась, что без моей ярости меня унесёт! У меня ничего не было, кроме гнева! Какой бы я стала без него? – Эмма резко вдохнула, чувствуя, как в груди затягивается тугой, болезненный узел. Сколько ран Реджина носит в себе? Сколько боли прячет ото всех? Да и был ли у неё хоть кто-то, кто пытался разглядеть эту женщину за всеми её барьерами? Свон больше не хотелось входить в пещеру, брюнетка явно не обрадуется, узнав, что кто-то слышал это разговор. И интуиция подсказывала Эмме, что сейчас лучше не вмешиваться. Судя по тому, что она услышала, Тинкербелл явно не убийца, и если не делать резких движений, то все решится без крови. - Счастливой! – Белоснежка явно найдёт общий язык с этой феей. - Слабой! – голос Реджины заметно дрогнул, и эта дрожь отозвалась в Эмме болью. Тихо развернувшись, она отступила к зарослям. Теперь её не видно с прогалины, но она всё ещё слышит голоса. Если что-то пойдёт не так, Эмма успеет прийти Реджине на помощь. А пока что можно подумать, как вести себя, чтоб Миллс не заподозрила, что Спасительница слышала её разговор с феей.       Когда остальные нагнали её, разговор в пещере как раз стих, и Тинкербелл вышла из своего укрытия. Они выбежали из зарослей, угрожая миниатюрной блондинке оружием. Не то, чтоб Эмма ждала какой-нибудь опасности, но всё же. - Где Реджина?! – рявкнула Свон. Даже зная, что брюнетка жива и невредима, она всё равно злилась на эту недоделанную киднеппершу с нездоровой любовью к зелёному цвету. - Вы кто, чёрт возьми?! – Тинкербелл явно не ожидала появления вооруженных чужаков. - Разъяренная мать! Где она?! - Я в порядке! В порядке, – взволнованная Реджина торопливо вышла на поляну. – Опустите оружие, она не причинит нам вреда. - Она нам поможет? – подал голос пират. - Смотрите-ка, кто здесь, – фея окинула Крюка долгим взглядом, – здравствуй, Крюк. - Леди Белл, – капитан «Весёлого Роджера» попытался включить своё обаяние. И если Эмма хоть что-нибудь понимала в этой жизни, то, кажется, если к ним присоединится Тинкербелл, у самой Эммы будет одной крюкастой проблемой меньше. - Она не будет нам помогать. - Почему нет? - Тинк, ради того, что мы пережили вместе, помоги. - У неё нет магии. Даже крыльев нет, – и снова Эмма услышала горечь в голосе Реджины. Черт, она вытрясет из Тинкербелл эту историю при первой же возможности! - Как так? - Ну, думаю, люди просто перестали в меня верить. К тому же, Пэн слишком силён. - Но ты ведь знаешь, где он? – уточнила Мэри-Маргарет. - Конечно, но вам от этого никакой пользы. - Позволь нам самим решать. - Ты можешь помочь нам проникнуть в его лагерь? - Может быть, но с чего бы мне вам помогать? - Потому что я в тебя верю, – Эмма была права, Мэри-Маргарет и Тинкербелл явно нашли друг друга. Впервые женщину радовал неиссякаемый оптимизм матери. - И какая мне от этого польза? Пэн убьет меня, когда вы с мальчишкой уйдёте. - Ты сможешь уйти с нами, – Эмма не раздумывала ни секунды. Это же естественно – позаботиться о безопасности той, кто поможет им. - Верно, домой. Ты ведь мечтаешь туда вернуться? – мотивы Снежки явно отличались от мотивов Эммы, но главное – результат. И фея сдалась: - Ладно, слушайте. Пэн мне доверяет, он впустит меня в лагерь, и может быть, только может быть, вам удастся проникнуть туда следом за мной. Но второй попытки не будет. Так что вам лучше как следует продумать план. - Спасибо, – голос Эммы внезапно сел от эмоций, переполнявших её, и благодарность прозвучала совсем тихо. ***       Вечером, на привале, Эмма увидела, как Тинкербелл подошла к Реджине. Они перекинулись парой фраз, и после этого Миллс как всегда ушла подальше от остальных и легла, видимо, собираясь заснуть. Она явно была расстроена. Как ни странно, брюнетка довольно быстро задремала. Эмма подумала, что, может быть, на нее все еще действует мак, которым Тинк усыпила бывшую королеву днем. - Ну и? – вопросительно бросила Свон, садясь рядом с феей. - Что, прости? – Тинкербелл удивленно посмотрела на неё. - Во-первых, что ты сказала Реджине, что она так расстроилась? - Правду. Я сказала ей, что она эгоистка. Эмма нахмурилась и едва сдержалась, чтоб не вспылить. - Я не думаю, что ты права, но это, видимо, приводит нас к пункту «во-вторых». Что у вас за история? - Я потеряла из-за неё крылья. - Оу, - брови Спасительницы удивлённо взметнулись, – как так? Ты можешь не рассказывать, если не хочешь, но мне бы, черт подери, хотелось знать. - Нет, я расскажу, – отозвалась фея. – Мы с Реджиной познакомились ещё в Зачарованном лесу. - Когда она уже была грозой всей округи? – усмехнулась Эмма. - Нет, она тогда была замужем за твоим дедушкой. - Стоп! – резко перебила её Эмма, ладонь женщины, лежащая на колене, непроизвольно сжалась в кулак. – Не называй его так. Он может быть отцом Снежки, и от этого никуда не деться, но я не хочу, чтоб его связывали со мной.       Тинкербелл странно посмотрела на Эмму, но согласно кивнула в ответ. - Так как вы познакомились? - Реджина летела с балкона. Я появилась и не дала ей разбиться. - То есть как «летела с балкона»? Она что…? - Она говорит, что упала. Но я думаю, что прыгнула. - И что было дальше? - Дальше? Реджина рассказала мне, как она несчастна во дворце, как хочет стать свободной, и я хотела помочь ей обрести счастье. И я украла ради этого пыльцу. А Реджина не воспользовалась своим шансом. Голубая Фея наказала меня, отняв крылья, – грустно вздохнула Тинкербелл. - Погоди, – Эмма озадаченно потёрла шею, – что конкретно ты сделала с помощью пыльцы? И почему её пришлось красть? - Пыльцу пришлось украсть, потому что, когда я сказала Голубой, что хочу помочь Реджине, она просто взбесилась и сказала, что Реджине нельзя помочь, и приказала мне оставить эту затею. Она сказала, что Реджина – дочь Коры и ученица Тёмного, и она безнадёжна. Эмма ошеломленно посмотрела на собеседницу: - То есть… погоди… дай мне пару секунд. Поправь меня, если я ошибаюсь: когда вы с Реджиной познакомились, она ещё только начинала свое обучение с Румпелем, так? И ты хотела ей помочь, сделать для неё что-то хорошее, но Голубая фея запретила тебе, потому что ей не нравилась мать Реджины? Она осудила молоденькую девочку просто потому, что отнеслась к ней предвзято? Какое она имела право решать чужую судьбу?! – прошипела Эмма сквозь зубы. – Блять, кажется, я задолжала серьёзный разговор одной лицемерной сучке, когда мы вернемся домой!       Фея смотрела на эту вспышку ярости круглыми от удивления глазами и уже хотела было спросить, чего ради дочери Прекрасных так болеть о Злой Королеве, но Эмма не дала ей заговорить: - Так, окей, мы выяснили, что Голубая Фея – та ещё стерва, и что ты всё-таки решила поступить по-своему. Зачем нужна была пыльца? - Пыльца должна была найти для неё второй шанс, родственную душу Реджины. И нашла её! Пыльца привела нас к мужчине с татуировкой льва на предплечье. Реджине только нужно было войти в таверну и познакомиться с ним. И она была бы счастлива! И у меня были бы крылья! Но она струсила и подвела меня. И разрушила не только свою жизнь, но и жизнь своей родственной души, и мою заодно.       С каждым произнесенным феей словом Свон бледнела и хмурилась всё сильней. К концу тирады она была мрачней грозовой тучи. - И каким образом Реджина должна была стать счастливой после того, как вы нашли этого… родственную душу? – сумрачно спросила она, уткнувшись взглядом в землю. - Как ты не понимаешь?! Реджина нашла бы любовь и была бы счастлива! - Любовь?! – тихо процедила Эмма и, подняв голову посмотрела на сидящую рядом фею. Серые глаза теперь отливали сталью и, казалось, вот-вот начнут метать молнии. – Тинк, о чем, черт возьми, ты толкуешь?! Что, блять, творится у вас, сказочных персонажей, в головах?! Какого чёрта вы думаете, что все проблемы можно решить, найдя «любовь всей жизни»?!       Тинк посмотрела на неё, как на умалишенную, потрясенно и чуть ли не с жалостью: - Эмма, что ты такое говоришь? Любовь всем нужна! - Не спорю! Но она не решает всех проблем! Ты встретила молодую женщину, которая жила пленницей рядом с нелюбимым мужем и которая так мечтала вырваться на свободу, что считала смерть избавлением. Это если мы думаем, что Реджина прыгнула с балкона. И что сделала ты? Ты с помощью какого-то краденного магического навигатора приводишь её к какому-то непонятному татуированному мужику, тыкаешь в него пальцем и говоришь: «Иди к нему и живи счастливо!» Что за нахер?! Что по-твоему Реджина должна была сделать? Подойти к нему, поцеловать и сказать: «Привет, мы родственные души, так пыльца сказала, поэтому женись на мне»? И с каких пор понятия «родственная душа» и «истинная любовь» равноценны? Тинк, это разные вещи. И это не говоря уже о том, что этот татуированный хрен мог быть кем угодно. Вдруг это какой-то маньяк был? Ты ж о нем ничего не знаешь кроме того, что у него татуировка на руке! А вдруг он был уже женат? Что тогда? Вдруг у него семья, пятеро детей, супруга и свора собак? Нет, ну, а что? Реджина-то уже была замужем! Об этом ты подумала, фея? Она была замужем и не за абы-кем, а за королем! Ну, привела ты её к родственной душе, положим даже, что он был холост, но Реджина-то уже была связана с королём! Об этом ты подумала? Куда ей нужно было деть Леопольда и Снежку? Ответь мне, неужели ты думаешь, что король отпустил бы её?       Честное слово, если бы Эмма не была так чертовски зла, она бы расхохоталась, глядя, как быстро Тинкербелл растеряла весь свой энтузиазм: - Нет, – тихо ответила она, – король никогда не отпустил бы свою жену. - И, - спросила Свон теперь уже чуть спокойнее, – им нужно было бы бежать. Скажи мне, ты ведь родилась в Зачарованном лесу, что Леопольд сделал бы с Реджиной и её духовным родичем, если бы поймал беглецов? - Их бы судили и приговорили к смерти за государственную измену, – ответила зелёная фея несчастным голосом. – Реджину, скорее всего, обезглавили бы, а мужчину четвертовали и удалили… удалили гениталии. - Ты ведь никогда не думала об этом раньше, верно? – тихий голос Эммы сочился добела раскалённым гневом. - Нет. - И как ты смеешь обвинять Реджину в том, что она разрушила свою и твою жизни, не подойдя к какому-то левому мужику? Знаешь, в чем проблема, Тинк? В том, что ты, как и большинство людей в жизни Реджины, совершенно её не слышала, но вдруг решила, что знаешь, что будет для нее лучше. И когда Реджина тебе сказала, что ей нужна свобода, ты не услышала её и решила, что ей нужна любовь. - Ты считаешь, что я сама виновата в том, что лишилась крыльев? - В том, что ты лишилась крыльев, не виноват никто, кроме лицемерной предвзятой суки, известной в Зачарованном лесу, как Голубая Фея. И когда мы вернёмся, я жажду поговорить с ней по душам. Обвиняй её, а не Реджину. - А ты? Ты, стало быть, знаешь, что нужно Реджине? - Думаю, прежде всего, ей нужно, чтоб ей не говорили, что она кому-то что-то должна. И, наверное, кто-то, кто заботился бы о ней. Каждый день заботился, выражая это в мелочах, самых простых вещах, какие делают все нормальные люди в нормальном мире. Вроде поданного пальто, чашки чая после тяжелого дня. Кто-то, кто будет отдавать ей куртку, когда она озябнет, будет помогать ей снимать с усталых ног эти её убийственно высокие каблуки и будет целовать в висок перед сном. Будет любить и безоговорочно поддерживать. И баловать… А, ладно, забей. - Почему ты так сильно волнуешься о ней? – Тинкербелл впилась в Эмму любопытным взглядом. Под этим взглядом весь гнев моментально слетел с неё, уступив место смущению. - Эм… Ну… – Эмма запустила пальцы в волосы, – у нас общий сын как бы… Ладно, спокойной ночи. Все спят давно, хватит полуночничать, – и она поспешно ретировалась к своему месту у костра. Фея проводила её долгим задумчивым взглядом.       А Эмма ещё долго не могла уснуть, спрашивая себя, почему, черт возьми, она так волнуется за Реджину. ***       На следующий день Тинкербелл выяснила, что они не знают, как выбраться с острова. Оказывается, Нил был единственным, кому удалось бежать из Неверлэнда, вопреки воле Пэна. Поэтому они дружно поплелись искать старое убежище Нила и ведь нашли, что удивительно! Будто Остров тоже играл с ними в игры, помимо воли хозяина. Видеть эту пещеру, это пристанище потерянного мальчишки было больно, и Эмма не выдержала. Даже найденная на скалистом потолке звездная карта не порадовала её. Слишком уж знакомо веяло от этого места беспризорностью, неприкаянностью и отчаянной надеждой, разрывающей нутро на части. Свон вылетела наружу, не желая показывать остальным своих слёз. Она была зла. Зла на Нила за то, что бросил её, зла на себя за то, что какой-то частью своей души всё ещё любила его.       Примерно это Эмма и сказала Снежке, когда та попыталась успокоить её. Отлично, ко всему прочему она, кажется, огорчила свою (о, Господи-Боже!) мать.       А потом, когда они изловили одного из потерянных мальчишек, чтоб связаться с Генри, и Эмма одобрила вырывание сердца, Снежка смотрела на неё, как на предательницу. Кажется, Мэри-Маргарет окончательно разочаровалась в дочери. Наверное, Эмме должно было быть стыдно, но на деле реакция матери не вызвала ничего, кроме глухой ярости. Генри её сын, черт подери! И если для того, чтоб спасти его, ей нужно будет перебить всех потеряшек до единого, Эмма это сделает! Реджина явно её в этом поддержит. Они с Реджиной точно не Белоснежка и Прекрасный, и они не готовы пожертвовать своим единственным ребёнком во имя морали и великого блага! Черт! Она что, сравнила себя и Реджину с семейной парой? Дожили! Но с другой стороны, Генри их общий ребенок, как ни крути… И чего Белоснежка так разнервничалась? Никто не умер, в конце концов! Мальчишка жив, Генри знает, что родители его не бросили. Всё замечательно! Всё было бы намного проще, думала Свон, если б чета Прекрасных не стремилась при любых обстоятельствах остаться безупречно «хорошими».       Сейчас Эмма стояла, глядя на кучу сухого хвороста. Они с Реджиной решили, что блондинке нужно научиться контролировать свои магические способности, и Миллс начала обучение с того, что, видимо, считала довольно простым. Эмме нужно было разжечь костёр силой мысли. - Сосредоточься. Сконцентрируйся! – терпение никогда не входило в число добродетелей бывшей Злой Королевы. - Знаешь, это сложновато сделать, когда ты у меня над ухом бубнишь! – ощетинилась Эмма.       Брюнетка плавно поднялась с валуна, на котором сидела, и обошла Эмму, оказавшись у неё за спиной: - А если ветер будет дуть? Или дождь будет шуметь? Или, – она наклонилась к Эмме, так что тёплое дыхание обожгло шею, – в тебя будут лететь стрелы? Найди в себе гнев, – низкий, с хрипотцой голос звучал не громче шепота, и от этого звука по позвоночнику волной прошлась дрожь, похожая на электрический разряд. Нервно сглотнув, Свон повернула голову и посмотрела Реджине в глаза. Почему-то подумалось о том, что бы она почувствовала, если б можно было коснуться губ Реджины кончиками пальцев, каково было бы поцеловать её.       Не успев додумать до конца, блондинка мысленно дала себе пинка. Чёрт, кажется, она влипла! Реджина прибьёт её, если узнает об этих мыслях! - Чувствуешь? – ухмыльнулась Миллс. - Ч-что? – запнулась Эмма. - Дым, – Реджина махнула рукой в сторону костра.       Свон рвано выдохнула и, запустив пальцы в волосы, опустилась на корточки. Окей, она разожгла костёр. Вот только магической искрой послужил явно не гнев. Боже, ей нравится Реджина! Эм… кажется, очень нравится, если быть точной. Но сейчас ведь не время об этом думать, верно? Интересно, если сказать об этом Миллс, та её сразу убьет или всё-таки даст сперва договорить?       Эмма огляделась по сторонам. Крюк о чем-то шептался с Прекрасными. Лица у всех троих были встревоженные и озабоченные. Пират показывал куда-то в сторону от лагеря, Дэвид кивнул и поднялся на ноги. - Куда собрались? – подошла к ним блондинка. - За водой! – не моргнув глазом соврал Прекрасный. - За дровами! – так же бойко отбрехался Крюк. Эмма многозначительно посмотрела на обоих: - Что происходит? - Нил жив! – пискнула Снежка. – Может быть… - Нил? – неверяще повторила Эмма. Слова матери ударили по сознанию, как несущийся на полном ходу товарняк. Блондинка стояла, не в силах произнести хоть слово. Дышать внезапно стало трудно. - Скорей всего, Пэн врёт, – голос Реджины звучал спокойно и уверенно. Эмма ухватилась за него, как за спасательный круг, не дающий захлебнуться эмоциями. – Он играет с нами. Хочет отвлечь нас от спасения Генри! - Я так не думаю, – Снежка лучилась оптимизмом и уверенностью, что дочь непременно захочет спасти своего бывшего, должна спасти. – Смотрите, тут следы, – она пошла в ту сторону, куда показывал Крюк, – кого-то волокли. - Но с чего ты взяла, что это Нил? – с сомнением спросила Эмма. - Эмма, ты должна выяснить, жив ли отец Генри! – Снежка явно не допускала другого варианта даже в мыслях. - Это трата времени! – Реджина быстро начала сердиться. – Эмма, ты что, серьёзно на это поведёшься? Собираешься рискнуть жизнью нашего сына ради того, чтоб играть по правилам злобного неуправляемого подростка?       Эмма посмотрела на родителей (Прекрасным, пожалуй, только таблички «Идём спасать Нила!» не хватало для полноты картины) и перевела на брюнетку несчастный, умоляющий взгляд. Реджина в ответ возмущенно закатила глаза: - Ладно, чёрт с тобой! Пойдем, проверим. НО после этого начинаем действовать по-моему, то есть прекращаем изображать участников шоу «Выживший» и идём спасать нашего сына! - Идёт, – облегченно вздохнула Свон.       Услышав это, Снежка резво понеслась вперед. Прекрасный и Крюк двинулись за ней. Окинув Эмму неодобрительным взглядом, Реджина пошла следом. - Эм… Реджина? – нерешительно окликнула Свон.       Та оглянулась, вопросительно приподняв бровь. - Спасибо, – Эмма слабо улыбнулась. - Это только ради успокоения твоей совести, Спасительница. Ты истинная дочь Прекрасных, и, к сожалению, как видно, идиотизм – это в вашей семье наследственное. - Ты хотела сказать «героизм»? – блондинка улыбнулась шире. - Нет, Свон, я хотела сказать «идиотизм». Хотя, – Реджина задумчиво помолчала, – это одно и то же. К тому же, если ты не пойдёшь искать этого жалкого… твоего бывшего, твои идиоты-родители будут смотреть на тебя с выражением «ты нас разочаровала», и ты будешь переживать из-за этого. - Эй, ты что, вроде как, заботишься обо мне? - удивилась Эмма. - Не обольщайся, ты не причем. Просто Генри расстроится, если расстроишься ты. - Разумеется, – фыркнула Эмма, но, получив от Реджины многозначительный взгляд, почла за лучшее прекратить разговор.       Следы привели их к пещере. Казалось, её никто не охраняет, и, в целом, она выглядела почти безобидно, если это слово вообще применимо к чему-нибудь на этом проклятом острове. - След обрывается здесь, – констатировала Снежка очевидный факт. – Видимо, Нил внутри, но, кажется, его не охраняют. - В этой пещере охрана не нужна, – мрачно обронил Крюк. - Поясни? - Это Пещера Эхо. Я тут многих потерял. Чтоб освободить оттуда пленника, нужно открыть пещере свою тайну. - И всё? – удивилась Белоснежка. - А тебе кажется, что этого недостаточно? Ах, да, тебе ведь не привыкать! – ядовито усмехнулась Реджина. - Не просто тайну. Самую тёмную, самую сокровенную тайну. То, о чем вы никогда никому не говорили, – вклинился Крюк, не дав Белоснежке ответить. - Даже если так, откуда нам знать, что Нил ещё жив? – нахмурилась Эмма. - Пэн хочет, чтоб мы освободили его, открыв свои тайны. Он уверен, что, зная чужие секреты, можно уничтожить своих врагов. - И он прав, – тон Миллс был предельно серьёзен. – Так что, мы войдём внутрь или так и будем мяться здесь?       Вместо ответа Крюк развернулся и первым шагнул в темноту. ***       Они оказались на широком скалистом карнизе, над обрывом. Эмме не хотелось даже думать о том, насколько глубока пропасть перед ними. Посреди пропасти возвышался каменный столб со стоящей на нём деревянной клеткой, в которой, скорчившись, сидел человек. Он поднял голову. - Эмма! – голос Нила эхом раскатился по пещере, отскакивая от каменных стен. - Нил, – выдохнула обреченно Свон. - И как нам до него добраться? – спросила Снежка. - Я же сказал. Считайте это моментом истины, – криво ухмыльнулся Крюк, потирая подбородок. – Ну, кто хочет начать? - Ну, расскажем мы свои секреты, и что? – Реджина окинула скептическим взглядом расстояние, отделяющее их от столба с клеткой. – От этого у нас должны прорезаться крылья? - Не узнаем, пока не попробуем, – вздохнул пират и повернулся лицом к пропасти. - Я поцеловал Эмму, – ничего не произошло, только Реджина одарила блондинку таким презрительным взглядом, что той захотелось провалиться на самое дно лежащей перед ними бездны. - Видимо, эта тайна недостаточно тёмная, – насмешливо фыркнула Миллс. - Это же был просто поцелуй! – Эмма не была уверена, то ли она хочет объяснить что-то пирату, то ли зачем-то стремится оправдаться перед Реджиной. - Тайна не в этом, – Джонс не отреагировал на насмешку и серьёзно посмотрел на Эмму.- Моя тайна в том, что, встретив тебя, я поверил, что еще могу испытать к кому-то то, что испытывал когда-то к моей любимой. К Миле.       Скала под ногами вздрогнула от мощного толчка, и от столба к скале протянулся кусок каменного моста. Стоящие на карнизе переглянулись. - Мэри-Маргарет, я… - начал Дэвид. - Нет, Дэвид, дай я скажу, – перебила его жена. – Есть кое-что, чего я не хотела признавать с тех пор, как проклятье было снято. Наша дочь, - Эмма нахмурилась, услышав это, – прекрасная, умная, удивительная женщина! И я безмерно ею горжусь. Но, Дэвид, она – взрослая! И как бы я не делала вид, что всё в порядке, это не так! Мы всё пропустили. Её первую улыбку, первое слово, первый шаг. И когда мы вернемся домой, я хочу ещё одну попытку. Хочу стать матерью. Хочу ещё одного ребенка.       Блондинка молчала, закусив губу. Она понимала Белоснежку, правда, понимала её. Но слышать слова «ещё одну попытку» было неприятно. Как будто она и второй возможный ребенок – это не живые люди, а нечто вроде эксперимента или домашних зверушек. Не получилось с одним – заведём другого. Глупо так думать, конечно, но от таких мыслей никуда не деться.       Едва Мэри-Маргарет договорила, землю сотряс ещё один толчок. Мост стал длиннее.       Дэвид, казалось, готов был расплакаться. Эмма озадаченно посмотрела на него. С чего такая реакция? Он ведь точно будет чудесным отцом. - Мэри-Маргарет, я был бы счастлив этому. И всем сердцем я верю, что ты будешь прекрасной матерью, но этого не случится. Не со мной, по крайней мере, – Белоснежка потрясенно посмотрела на мужа. - Что ты имеешь в виду? - В стычке с потерянными мальчиками меня зацепило стрелой, отравленной Мор-шиповником. Крюк помог мне. Мы ходили не за секстантом. За противоядием. И оно подействовало. Но теперь я не могу покинуть остров. Если я уйду с острова, я умру.       Толчок, и к мосту приросла очередная глыба. До карниза оставалось каких-то двадцать футов. В пещере воцарилась тишина. Эмма с надеждой обернулась на Реджину, та стояла, прислонившись спиной к скале, скрестив руки на груди. Говорить она явно не собиралась. Эмма вздохнула, смиряясь с неизбежным. В конце концов, Реджина ничего не должна ей, верно? А Нилу тем более. - Стало быть, рассказать свою тайну, да? Ладно, – начала Эмма. – С тех пор, как я себя помню, я всегда мечтала найти свою семью. Свой дом. И когда Генри привёз меня в Сторибрук, я нашла своих родителей, и я рада этому. Но правда в том, что мои родители оказались моими ровесниками, и, знайте, трудно испытывать дочерние чувства к кому-то, кто младше тебя. Я люблю вас, ребят, но не совсем этого я ожидала, думая о семье. Простите меня. Думаю, это не особо большая тайна. Но моя тайна в том, что, – Эмма нерешительно посмотрела на Реджину, – кроме вас Генри в Сторибруке есть человек, которого я считаю семьёй. За которого я волнуюсь, и о котором мне хочется заботиться. - Эмма, ты что, в кого-то влюблена?! В кого-то в Сторибруке? – удивилась Снежка. - Эм… ну, вроде того, – пробормотала Эмма. - И кто он? – ободряюще улыбнулся Дэвид.       Свон вскинула голову и посмотрела на брюнетку, а потом перевела взгляд на родителей: - Реджина Миллс. - Что?! – этот вопрос задали одновременно Прекрасные и сидящий в клетке Нил. Крюк ничего не сказал, только чуть шире распахнувшиеся глаза выдали его удивление. Посмотрев на Эмму пару секунд, он перевел взгляд на Реджину. Потом снова на Эмму. Словно придя к какому-то выводу, чуть ухмыльнулся, опустив голову. Выросший мост дотянулся до карниза.       Но Эмма почти не заметила этого, теперь она смотрела только на Реджину, ожидая её реакции. - Как это понимать, Эмма? – Реджина пораженно посмотрела на неё. - Ну… - блондинка смущенно потёрла шею, – так и понимать, Реджина. Ты мне нравишься. И я хочу, чтоб ты была счастлива. И я хочу заботиться о тебе, и мне хотелось бы попытаться сделать тебя счастливой, – увидев недоумённый взгляд карих глаз она торопливо добавила. – Разумеется, тебя это ни к чему не обязывает. Я просто хочу, чтоб ты знала, что… - блондинка замялась, подыскивая слова. – Ну, в общем, вот… - По-моему, можно уже освободить мистера Кэссиди, – Реджина кивнула на мост под ногами Эммы. Свон сглотнула, чувствуя, как в груди расползается холод. Всё ясней ясного – что бы не хотела сказать Эмма, Реджине это не нужно. Развернувшись, она медленно пошла к клетке и ударила по ней саблей. Прутья не поддались. Удары посыпались один за другим, злые и сильные, Эмма вкладывала в них всю свою ярость, но дереву не было от них никакого вреда.       Чьи-то руки крепко обхватили ее плечи сзади: - Эмма! Эмма, так ты ничего не сделаешь, – голос Реджины звучал слегка обреченно, Свон поняла, что Реджина сделала бы что угодно, только бы избежать вынужденной исповеди. – Видимо, мне всё же придётся отдать пещере то, чего она хочет.       Эмме захотелось отдёрнуться, стряхнуть с плеч прохладное ощущение чужих ладоней, так бережно и так отстраненно удерживающих её, но вместо этого она лишь аккуратно высвободилась и повернулась к Миллс лицом. Реджина прятала глаза, избегая смотреть на неё. Эмма заметила, что женщина слегка побледнела. Реджина не хочет ничего рассказывать, а Эмма не хочет, не может её принуждать! Не хочет, чтоб Реджина делала что-то, что ей неприятно. - Реджина, ты не обязана… – нерешительно выдохнула Свон.       Секунда, и брюнетка вскинула подбородок, взгляд тёмных глаз обжёг Эмму, как огнём: - И что? – горько усмехнулась она. – Я не обязана, и поэтому ты готова сейчас развернуться и уйти, оставив этого… – губы презрительно скривились, подбирая слово, – субъекта сидеть в клетке на радость Пэну? Скажи, Спасительница, ты готова сейчас бросить его?       Нил заёрзал в клетке, но промолчал. Эмма даже не посмотрела на него, глядя Реджине в глаза, она медленно кивнула. Со стороны клетки послышался слабый вздох то ли потрясения, то ли понимания. - Ох, Свон, – Реджина устало закатила глаза, – если мы уйдём сейчас, ты будешь мучиться угрызениями совести до конца дней. И этот старый чёрт, когда узнает, что мы оставили его сына в Неверленде, объявит войну и мне, и тебе, и всем остальным. Не то, чтоб меня это беспокоило, но всё же спокойнее будет, если не дёргать кобру за хвост. И Генри… что я скажу моему сыну? - Нашему, – поправка сама собой сорвалась с языка. Услышав, как привычно Эмме даётся это слово, «нашему», когда она говорит с Реджиной о его сыне, Нил удивленно нахмурился. - Нет, Свон, когда кто-нибудь из присутствующих расскажет Генри, что из-за меня ты не смогла спасти его «отца», – Миллс посмотрела на Кэссиди так, что тому показалось, что Реджина собирается испепелить его взглядом, он и не думал, что в слово «отец» можно вложить столько яда, – я буду той, на кого ляжет вина в глазах Генри. И вся его ненависть снова станет моей.       Эмма поморщилась и виновато опустила глаза, вспоминая, как ужасно их сын вел себя с Реджиной, с её молчаливого… одобрения? Нет, ей никогда не нравилось, как пацан третирует приемную мать. Тогда – с согласия? Тоже неверно, он не спрашивал её мнения. Так почему, черт бы её побрал, она ни разу не поставила Генри на место? Ответ пришел внезапно, сверкнул болезненной вспышкой, заставляя Эмму презрительно скривиться. Ей просто было удобно. Удобно молчать и не вмешиваться, потому, что пока Генри обвинял Реджину, он не обвинял её саму. У пацана две полярности мировоззрения – один родитель непременно «хороший», другой – «злодей». Она, Эмма – храбрый рыцарь, Реджина – вечно виноватая во всех грехах, настоящих и воображаемых. Когда появился Нил, сынок сместил их с Реджиной на один полюс. Кажется, им нужно будет пересмотреть воспитательные подходы, пока еще не поздно. Хотя Реджину, пожалуй, инфаркт хватит, если Эмма хотя бы посмеет намекнуть, что Генри не идеален. - Реджина, это неважно. Плевать на Голда. Неважно, что скажет Генри! Я не хочу, чтобы… Реджина перебила её, негромко заговорив. Усиленный эхом низкий голос набатом отдавался в ушах Эммы, слышать Реджину могли все, но блондинке казалось, что Реджина говорит с ней одной. Эмма опустила голову и, как ни старалась, не могла заставить себя посмотреть на Миллс. - Эмма, как ты знаешь, двадцать восемь лет назад я наслала на Зачарованный лес проклятие, создавшее Сторибрук. Проклятие, которое ты разрушила. Твои родители, разумеется, сказали тебе, что в день твоего рождения Злая королева пришла, чтоб уничтожить единственного человека, которому под силу было снять проклятие. Чтоб уничтожить тебя, так?       Эмма чуть заметно кивнула и, услышав горький смешок, всё-таки посмотрела на брюнетку. В тёмных глазах плескалась обжигающая боль, и ей показалось, что сердце у неё в груди сжал чей-то железный кулак. - Так вот, Эмма, твои родители… ошибались. Когда в день наложения проклятия я шла в замок Белоснежки и Прекрасного Принца, у меня и в мыслях не было причинить тебе вред.       Свон озадачено приподняла бровь: - Как так?       Реджина резко вздохнула, словно собираясь прыгнуть в пропасть: - У меня не может быть детей, Эмма. После того, как я побывала замужем за твоим де… за Леопольдом, – осеклась Реджина, – у меня не может быть детей… - Реджина… – голос, проскуливший царственное имя, казалось, не принадлежал Эмме. Реджина покачала головой: - Своими правами мужа король пользовался сполна, но в остальном это замужество было фарсом если не считать того, что Леопольд желал наследника мужского пола, который продолжил бы его династию. А я… в тот момент я уже так сильно ненавидела короля и настолько разуверилась в том, что кто-то сможет меня полюбить, что мне было все равно, что со мной будет дальше. Я лишь твердо знала, что не хочу иметь общее дитя с Леопольдом.       Эмме захотелось попросить Реджину замолчать. Где-то на карнизе испугано и жалко охнула Снежка. - Я выпила зелье бесплодия, – резкий вздох, – по собственному желанию. По собственной глупости. В следующую же секунду я пожалела об этом, но было уже поздно что-то исправлять. Наверное, тогда я стала настоящей Злой королевой, – ещё один смешок, полный горечи. Эмме казалось, что каждое слово Реджины опускается на её плечи, тяжкой глыбой. – Действие этого зелья необратимо. Я знала это, и в тот день я шла к Прекрасным не торжествовать, не убивать тебя… Я не желала твоей смерти. Я хотела забрать тебя.       Разрывая гулкую тишину, с оглушительным треском распались борта клетки. Нил встал, и как-то сгорбившись, неуклюже пошел к карнизу, не сказав ни слова.       Эмма несмело глянула на Реджину, чувствуя жжение в глазах. Миллс побледнела и смотрела сквозь Эмму, будто не видя её. Эмма открыла рот, собираясь что-то сказать, но слова не шли. Да и что вообще тут можно сказать? «Реджина, мне жаль, что мой дед был ёбанным ублюдком, сломавшим тебе жизнь»?       «Своими правами мужа король пользовался сполна…», – в сознании всплыла эта фраза, и, когда смысл этих слов дошел до неё, Свон почувствовала, как на неё тошнотворными волнами накатывают ярость и беспомощность. Хотелось убивать, хотелось рычать от бессилия, от невозможности что-либо изменить. Но больше всего хотелось обнять Реджину и позволить ей вылить свою боль, как яд из раны, хотелось защитить её. Но как защитить от мучительного прошлого? - Реджина, – делая шаг вперёд, Эмма не проговорила, даже не прошептала, это был сдавленный хрип, словно блондинке не хватало воздуха.       Та лишь покачала головой и, развернувшись, пошла по мосту, гордо распрямив плечи и высоко подняв голову. Королевам не нужна жалость. Каблуки процокали по камню: мимо притихшего пирата, в чьих синих глазах сквозило восхищение; мимо Нила, втянувшего голову в плечи и глядевшего исподлобья, как нашкодивший пёс; мимо Дэвида, честного и добросердечного Дэвида, горестно опустившего взгляд; мимо побелевшей как полотно Снежки. А Эмма всё стояла, не в силах сделать шаг.       Лишь когда Реджина вышла из пещеры, Эмма сумела преодолеть своё оцепенение: - Реджина, подожди! – быстрые шаги гулко отдавались под сводами, но, оказавшись на воздухе, блондинка увидела только клубы фиолетового дыма. - Надо найти её! – все остальные мысли просто исчезли, и никто не посмел возразить Эмме. Как видно, её родители (черт возьми!) ещё не скоро придут в себя после пещеры, а Нил, кажется, побаивается получить в нос, попав под горячую руку. Пират отстал, отстёгивая с пояса флягу. Свон рванулась вперёд, но что-то её удержало – нагнав женщину, Джонс легонько зацепил крюком ворот ее майки: - Притормози, любимая, – ухмыльнулся он, отпуская её. - Ты! – Эмма едва сдержалась, чтоб не дать волю зудящим кулакам. – Нужно найти её!       Брюнет окинул её серьёзным взглядом: - Остынь, Свон. Я скажу тебе, что сейчас нужно. Во-первых, нужно дать ей побыть одной. Думаешь, после того, что ей пришлось вспомнить, Реджина поблагодарит нас за навязчивость? В тебя файерболы давно не летали? - А если с ней что-нибудь случится? Мы же даже не знаем, куда она пошла! - Случится? – хмыкнул Джонс. – Что, например? Мы, между прочим, говорим о самой могущественной ведьме нашего мира! А насчет того, куда она пошла, тут и гадать нечего, если только ты включишь голову хоть ненадолго. Самой ей с Пэном всё же не справиться. С нами её нет. К Тинк она вряд ли пойдёт, что-то у них не то… Стало быть, кто остался ей в союзники? - Голд… - Отлично, любимая, ты опять начала думать, – насмешливо фыркнул пират. – Будь я на месте Злой королевы, я бы пошел к Крокодилу. - Не называй её так… – буркнула Эмма. Джонс чуть заметно дёрнул плечом. – Всё равно надо держаться вместе! - Разумеется, любимая. Да вот только, поверь мне на слово, на этом чёртовом острове и захочешь, а не потеряешься. Заблудиться можно, а вот совсем потеряться нельзя… - Что ты хочешь сказать? - Пэн, как ты заметила, Свон, любит поиграть. А для игры ему нужны, кроме пешек, зрители. Поверь мне, надолго разделиться он нам не даст. И убивать по-отдельности не станет, тем более вас с Реджиной. Ему, скорее всего, хочется, чтоб вы обе одновременно наблюдали, как Генри становится очередным потеряшкой. Так что я предлагаю подумать, как мы будем удирать отсюда, когда спасём пацана.       Эмма вздохнула. Неприятно признавать, но это недоразумение говорит правду. - Нил? – Эмма вопросительно повернулась к бывшему. – Мы нашли карту на потолке твоей пещеры. Ты сможешь её прочесть? - Прочесть карту не проблема, – вздохнул Нил. - Но? Договаривай! – терпение Эммы было на исходе. - Но чтоб сбежать с острова, одной карты мало. - Что ещё нужно? - Тень. Тень Пэна. Она может пересекать миры. Если поймаем её, она может доставить нас в Сторибрук. - Тень? Как можно поймать тень? Ведь к Пэну и близко не подобраться, – нахмурилась Эмма. - Тень Пэна существует отдельно от хозяина, – пояснил Крюк. – Можно изловить её, и Пэн даже не узнает. - Как такое возможно? То есть, я знаю, что в книжке Вэнди пришивала Пэну тень к подошвам, но как, черт возьми, тень может быть отдельно от тела?! – Эмма никогда не привыкнет к этой сказочной мути! - Мой тебе совет, любимая, как вернёмся, почитай сказку «Рыбак и его душа», тебе будет интересно. - Ты читаешь книги? – недоверчиво фыркнула Эмма. - А ты думала, я только ром глушить горазд? - Просвети меня, вряд ли я прочту её. Слишком много сказок в моей жизни, знаешь ли. - Ну, если коротко, то сказка о том, что тень тела – это тело души. Душу и тело можно разделить, отрезав тень серебряным ритуальным кинжалом в лунную ночь. После этого тело и душа существуют отдельно. В Неверленде эта сказка стала реальностью.       Эмма удивленно посмотрела на Джонса и зябко поёжилась, даром что в джунглях жарко, как в парной. - Мы будем ловить душу Пэна?! - Придётся. - И где, черт подери, её искать?! - Тёмная лощина. Там оно обычно обитает, если не рядом с хозяином. Самое отвратное место на острове. - Мы с Эммой пойдём, – подал голос Нил. - Пойдём втроем, – жестко отчеканил Джонс. – Место опасное, а остров я знаю лучше тебя. - Чего ждём? – спросила Эмма. - Сумерек. А пока что в лагерь. Ночью спать точно не придётся. ***       В звенящей тишине она не спеша покинула проклятую пещеру. Чужая жалость давила на плечи. Виноватое молчание Дэвида… Ошеломленная Снежка. Капитан-Подводка провожает её цепким взглядом, ладонью здоровой руки потирая заросшую щёку. В его взгляде нет жалости, она чувствовала, и от этого стало чуть легче. Не бежать. Королевы не убегают. Даже от своих кошмаров.       И Эмма. Эмма, принявшая её боль, как свою собственную. Эмма, чья боль горит в Реджине свежей раной. Эмма Свон, герой без крыльев, рыцарь, вместо сияющих доспехов одетый в дурацкую, безвкусную красную куртку, её, Реджины, противоположность, накрепко связанная с ней задолго до рождения Генри. Женщина, которая по всем законам логики должна люто её ненавидеть. Женщина, которая, даже соперничая со стервозным мэром за любовь сына, готова была поддержать и защитить её. Та, к которой Реджину тянет с той самой секунды, как блондинка появилась на пороге особняка со смущенным «Привет». Женщина, только что неуклюже (в своём стиле) признавшаяся, что любит её.       Любит… Господи, это же абсурд! Безумие. Эмма не может её любить. Реджину нельзя любить. Ведь ни мать, ни муж не любили её… даже собственный сын не любит её, как бы сильно она не старалась заслужить его любовь. За всю жизнь Реджину, кажется, любили только папа и Дэниэл. И чем это для них обернулось? Дэниэл погиб, так и не дожив до двадцати одного, погиб из-за неё. Отца она погубила собственными руками. Нет, Реджина не жалела. У неё есть сын, и она снова сделала бы то, что сделала ради счастья обрести Генри. Но, тем не менее, её нельзя любить. Нельзя позволять Эмме рисковать собой. Нельзя рисковать Эммой. Если с ней что-то случится по вине Реджины, Генри не переживёт. Не простит. Реджина сама себя не простит.       А если даже и не случится, что она может дать Эмме? Бывшая Злая королева утратила способность любить. Только с Генри всё по-другому. Что она может предложить Эмме, кроме резкого нрава, сарказма и ночных кошмаров, когда явь сливается с новью так, что и не отличить одно от другого? Нет, Эмма достойна чего-то лучшего, чем её разучившееся любить сердце.       И как бы отреагировал Генри? Реджина тяжело вздохнула. В почти средневековом Зачарованном лесу, где нравы были куда строже, чем в этом мире, о подобного рода отношениях женщины с другой женщиной и подумать было нельзя. В мире, куда их перенесло Проклятье, на однополые отношения смотрели гораздо лояльнее, но все же… Нет, для Генри это было бы ударом. Нельзя заставлять её маленького принца проходить через чужое непонимание и неприятие. Генри, прежде всего…       Реджина тряхнула головой. И сейчас нужно спасти Генри от Пэна. С двух идиотов толку чуть, и она не хотела сейчас видеть Снежку. Она не в ответе за то, что сделал Леопольд, но одному небу известно, как сильно Реджина ненавидела девчонку каждый раз, когда король выходил из её спальни. А в секунду помрачения лишив себя возможности иметь детей, она ненавидела всех без разбору обжигающе-ледяной, удушающей ненавистью. А уж Леопольд был ей ненавистен настолько, что она сотни раз пожалела о том, что его смерть была быстрой. К Снежке она питала сходные чувства. За то, что её болтливый язык сломал Реджине жизнь. Она ненавидела Снежку просто за то, что та живет, существует… На ладони, помимо воли Миллс, алым цветком расцвёл файербол. Реджина поморщилась, погасив его. Ей трудней контролировать себя, когда она вспоминает о замужестве. Так не годится, она права, сейчас лучше держаться от Разочаровательных как можно дальше.       Это однорукое чудо Реджина тоже не хочет видеть. Всякий раз, когда он флиртует с Эммой… Фаербол расцвел второй раз, Реджина резко выдохнула, досадуя на себя саму. Но от себя ведь не скроешься: всякий раз, когда пират флиртует с Эммой, ей хочется обеспечить его вторым крюком – для комплекта.       Эмма… Вот, кого видеть будет тяжелей всего. Как смотреть ей в глаза после того, как Реджина видела, насколько тяжело Эмма переживала ее тайну? Жалости Эммы она не хотела – не потому, что эта жалость унизительна, нет… Сочувствие Эммы может сломать её. И главное, как смотреть Эмме в глаза после признания Свон? Признания, на которое Реджина не может ответить? Сочувствие Эммы может сломать её, но любовь Эммы сломает её наверняка. Любовь – это слабость. Реджина не хочет быть слабой. Не может быть слабой. Не здесь, не сейчас. Как только Реджина покажет свою слабость, её уничтожат. Не Эмма, конечно, но кто-нибудь другой обязательно. Тот же Голд, к примеру, и Эмма может пострадать из-за неё…       Голд! Вот, кто ей нужен! Ей нужна помощь старого чёрта, чтоб спасти сына! Нужно найти его. Реджина глубоко вздохнула и, закрыв глаза, сосредоточилась, стараясь уловить магический след Румпельщтильцхена. Он разительно отличался от магии острова, так что нашелся довольно быстро. Ухмыльнувшись, Реджина перенесла себя в нужное место.       Румпель сидел на какой-то коряге, рядом с ним сидела Белль, убедительно что-то лопочущая… Стоп! Книжная моль осталась в Сторибруке, разве нет?! Реджина посмотрела внимательней. От женской фигуры, сидящей на бревне, исходили мощные, почти физически ощутимые потоки тёмной магии. Какого...? Старый болван от любви ослеп, что ли?!       Миллс вышла на поляну, вытянув руку по направлению к «Белль», рывком подняла её на ноги, и перевертыш начал корчиться, хватаясь за горло. - Реджина, что ты творишь?! – Голд рванулся к ней, но Реджина не позволила ему подойти. - Спасаю тебя!       «Белль» в судорогах упала на землю и пропала. В небо взлетела плотная, угольно-черная тень. Румпель застыл, как громом пораженный. - Вот, полюбуйся! – усмехнулась Реджина. – Неужели ты думал, что это настоящая Белль?       Не получив ответа, она продолжила: - Пэну нужно, чтоб ты ушел с острова. И он выбрал самый верный способ добиться этого. Одурачил тебя, как младенца, Румпель! Ты от своей любви ослеп или поглупел?! - Зачем ты пришла, Реджина? – Голд проигнорировал её тираду. - Мне надоело топтаться на месте, изображая пеших туристов с командой Прекрасных и их крюкастым талисманом, – фыркнула та. – Мне нужно спасать сына, и мне нужен Румпельштильцхен, а не та размазня, в которую ты превратился! - Видишь ли, Реджина, – вздохнул мужчина, - со спасением Генри получается одна значительная неувязка. Мальчик – моя погибель. Чтоб спасти его, мне нужно убить Пэна и погибнуть самому. - Не волнуйся, Румпель, если ты и умрёшь, то только от моей руки, – спокойно сказала брюнетка. – Неужели ты думаешь, что Тёмный и Злая королева совместными усилиями не справятся с зарвавшимся мальчишкой? - Ты не слышала меня?! – не выдержал Тёмный. – Чтоб убить Пэна, мне нужно самому умереть! - А если не убивать? Может, есть способ… – Реджина помолчала, подбирая слово, – удержать его, не убивая?       Румпель с минуту обдумывал её слова. Его лицо немного прояснилось. - Думаю, кое-что есть….       Миллс широко улыбнулась: - Вот, теперь узнаю старого чёрта! И чего мы ждём? - Видишь ли, дорогуша, проблема в том, что эта вещь в Сторибруке… - Ты отправился сюда, не взяв её с собой?! – казалось, ещё немного и Реджина задымится от ярости. - Я, знаешь ли, собирался геройски пожертвовать собой! Возвращение в Сторибрук не входило в мои планы! - А если отправить сообщение твоей начитанной зазнобе, она сможет это передать? - И как ты собираешься это сделать? – усмехнулся Голд. – Почтового голубя пошлёшь? - Готовь послание, – уверено улыбнулась Реджина, – я найду тебе курьера.       Она подняла лежащую на отмели раковину и поднесла её к губам. Над морем разнёсся мелодичный гул, спустя минуту по воде плеснул серебристый русалочий хвост. ***       Румпель заключил свое послание в крупную ракушку. Ариэль обещала вернуться через сутки. Проводив русалку взглядом, Тёмный посмотрел на бывшую ученицу. Та многозначительно закатила глаза: - Знаешь, ты больше нравился мне не влюблённым. С тех пор, как влюбился, ты растерял хватку, Румпель. - Ревнуешь? – ухмыльнулся он. - Тебя? К Белль? – Реджина, казалось, готова расхохотаться. - Нет. К тому, что я способен любить. К тому, что кто-то ждёт меня в Сторибруке, – насмешки в голосе мужчины не было, только констатация факта. Реджина промолчала, подавив желание поморщиться. - Знаешь, дорогуша, – ладонь Тёмного внезапно сжала её руку и через мгновение отпустила, – иногда то, что мы ищем, находится прямо рядом с нами. - Что ты имеешь в виду? – Миллс недоумённо вздёрнула бровь. - Только то, что сказал, дорогуша. ***       Эмма сидела на камне у погасшего костра, хмуро глядя перед собой. Увидев, как Снежка идёт к ней, Свон сжала зубы. Не сейчас, господи, она не готова обсуждать произошедшее сейчас! - Поговорим? – робко улыбнулась Снежка.       Нет! Эмме не хочется разговаривать, но разве Снежку это остановит? Эмма глубоко вздохнула, мысленно считая до пяти. - По-моему, Дэвид единственный, с кем тебе сейчас нужно поговорить, Мэри-Маргарет, – голос прозвучал спокойно и холодно, но Мэри-Маргарет предпочла сделать вид, что не почувствовала намека. - Эмма, я просто хочу, чтоб ты знала, что твой дедушка, – Эмма подобралась от этих слов, точно в ожидании удара, кулаки сжались так крепко, что костяшки побелели, но Мэри-Маргарет не заметила, – был хорошим че… - НЕ. НАЗЫВАЙ. ЕГО. ТАК! – слова с трудом выплёвывались сквозь стиснутые зубы и падали свинцовой тяжестью, голос Эммы больше походил на тихий яростный рык. Он с трудом сдерживала себя от того, чтоб не закричать. Мэри-Маргарет испуганно умолкла на полуслове. – Никогда не называй его так, Снежка. Не смей связывать меня с этим… – Эмма проглотила ругательство, готовое сорваться с губ. – Он твой отец, но я не имею к нему отношения. - Эмма…       Свон вскинула ладонь, не дав ей договорить. - И он не был хорошим человеком! Он был хорошим отцом, Мэри-Маргарет, но это не значит, что он был хорошим человеком, – Эмма закрыла глаза, в памяти всплыло лицо приёмного отца, склонившееся в темноте над её кроватью. Отчаянный крик из прошлого пробуравил уши. Для родных детей мистер Торн был образцовым отцом, да… Свон тряхнула головой, отгоняя застарелую боль. – Хороший человек не сделал бы с девушкой, спасшей его дочь, то, что делал с Реджиной этот ублюдок. Хороший человек подумал бы, что у семнадцатилетней девочки наверняка есть возлюбленный. Хороший человек не стал бы принуждать к замужеству с собой девочку, годящуюся ему в дочери. Хорошие люди не насилуют и не доводят последней черты! – она всё-таки не удержалась, хотя нужно было… - Мы даже не знаем, правда ли это! – возмутилась Снежка. – Папа не мог так поступить! - Не знаем, серьезно? Ты хочешь сказать, что ты не знаешь, что Реджину вынудили выйти за короля? Не знаешь, что для неё этот брак был ненавистным пленом? Не знаешь, что он её не любил? Чего ты не знаешь, Снежка? - Мы не знаем насчёт зелья… – услышала Эмма в ответ. - Нил сидит с нами, верно? Пещера выпустила его, значит, Реджина говорила правду. И нам, Снежка, и тебе, и мне, – Эмма горько усмехнулась, – придётся жить, осознавая, что наша героистая семейка разрушила жизнь Реджины. Что девушка, спасшая от смерти маленькую королевскую дочь, не получила в благодарность ничего, кроме боли. Удачи.       Эмма поднялась с камня и двинулась в сторону от лагеря, в лес. - Поговори с Дэвидом, – бросила она через плечо, – он хотел как лучше. Герои всегда хотят как лучше, мам.       И ушла, не оглядываясь. ***       Крюк нашел Эмму ярдах в ста от лагеря. Блондинка методично молотила обросший мхом ствол, и костяшки кулаков уже были заметно разодраны. Джонс молча подошел к ней, обхватив со спины обеими руками. Эмма резко откинула голову, ударяя затылком ему в переносицу, и из носу пирата брызнула кровь. - Черт, Свон! – мужчина инстинктивно разжал руки. - Предупреждать надо, откуда мне знать, что это ты?! – рявкнула Эмма.       Джонс задрал голову, чтоб остановить кровотечение, и ухмыльнулся: - Что, много знакомых с железными крюками вместо ладоней? - Я не заметила, – буркнула Эмма, отводя глаза. – Зачем пришел? Родители извели жалобными взглядами? - И это тоже, – пират посмотрел на неё, говоря немного гнусаво, нос у него распух, но крови уже почти не было. Удар получился слабоват, мысленно отметила Эмма, – но, вообще-то, Свон, я за тебя волновался. Мало ли что…       Эмма закатила глаза: - Мне не нужна нянька, Крюк. - Киллиан… - Что? - Меня зовут Киллиан, – повторил брюнет. - Да без разницы. Мне не нужны ни нянька, ни жилетка, ни свободные уши. Ты разве не слышал, что я сказала в пещере? – резко бросила Эмма.       Пират ухмыльнулся, опускаясь на землю. Прислонившись спиной к стволу, он похлопал ладонью по земле рядом с собой. - Свободные уши, Свон, лишними не бывают, – наставительно протянул Джонс. – К тому же, я пришел не в няньки набиваться, а в собутыльники, – тряхнув плоскую флягу, он отвинтил колпачок, – садись, потолкуем. - Слушай, она у тебя безразмерная что ли? – Эмма присела рядом, – который день идём, а ром у тебя всё не заканчивается! - Ну, Свон, я всё же родом из мира, где магия существует и активно используется, – хмыкнул пират. – Нет, не безразмерная, просто очень вместительная, скажем так, – наполнив колпачок, он протянул его Эмме. – Твоё здоровье, Свон, – отсалютовав Эмме, флягой, Джонс хлебнул из горла. Эмма опрокинула колпачок резким движением. Ром обжег язык и горло. - И, отвечая на твой вопрос, я услышал тебя в пещере. Тебе небезразлична Реджина, я понял. Не сказать, кстати, что я удивлён. У тебя же всё на лице написано.       Эмма вопросительно посмотрела на него: - То есть как не удивлён? Я думала, в вашем мире… - Бывало всякое, как и в вашем, – мягко произнёс Крюк.       Эмма насторожено посмотрела пирату в глаза: - И что скажешь?       Киллиан небрежно пожал плечами: - Скажу, Свон, что я тебе не врал. Поцеловав тебя, я поверил, что еще могу полюбить. Но если такое дело, то я сушу вёсла и докучать тебе больше не стану. Однако ты, Свон, не только красивая женщина, ты ещё и приятель что надо, свой в доску. И в этом смысле мне хотелось бы, чтоб ты дала мне шанс.       Эмма насмешливо улыбнулась, закатив глаза: - Классическое «останемся друзьями», да? – хохотнула она, принимая от Джонса новую порцию рома. Когда он успел, кстати? - Что-то вроде того. - И с чего такое благородство? Только не говори мне, что ты души не чаешь в Реджине и желаешь ей счастья, вы же друг друга терпеть не можете. - С чего ты это взяла? – хмыкнул Джонс. – Мы с Её Величеством, конечно, ломаем копья в словесных поединках, но ненависти у нас нет. И нет, костьми лечь за её счастье я, конечно, не готов, однако совсем не огорчусь, если у неё всё будет нормально. - Ты же помог Грегу схватить её! – поразилась Эмма. - Ага, – беззаботно откликнулся пират, – потому что мне это было выгодно. А Реджина едва не скормила меня какой-то жуткой твари, обитающей в подземелье под часовой башней, потому что это было выгодно ей.       Видя, как добродушно Крюк об этом говорит, Эмма не нашлась, что ответить. У этой сказочной братии мозги набекрень! - Я хочу сказать, любимая, что наша с Реджиной история началась ещё до твоего рождения. Всякое бывало. Но мы не враги. - Так всё же, с чего такое благородство? – переспросила Эмма. - С того, любимая, что конкурировать за женщину с другой бабой – это гиблое дело. С Белфаером я бы ещё потягался, но тут? Благодарю покорно, – Джонс сверкнул улыбкой, протягивая ей третью стопку. Эмма расхохоталась: - Бежишь с поля боя? - Просто выбираю другую цель.       Эмма невесело улыбнулась: - Какая разница? Реджина ясно дала понять, что я ей не нужна.       Услышав в ответ насмешливое фырканье, блондинка ощетинилась: - Что?! - Свон, ты серьёзно что ли? Реджина дала понять, значит? Включи мозг! - В каком смысле? - Да в таком! – от выпитого Крюк начал горячиться. – Будь ты ей не нужна, она бы осталась с нами и игнорировала бы тебя, как она умеет. Будь ты ей не нужна, она в пещере развернулась бы и ушла, и сидеть бы Нилу в клетке до дня, когда свиньи полетят. А Реджина ради того, чтоб избавить тебя от угрызений совести вытащила на свет самые мучительные воспоминания, а теперь сбежала. Ты серьёзно думаешь, что ей всё равно? - Это ради Генри, – нерешительно возразила Эмма. - Да-да, именно это вы обе говорите себе всякий раз, когда лезете ради друг друга к чёрту на рога, – иронично улыбнулся Джонс. – Как удобно в этом случае, что есть Генри, да?       Эмме захотелось как следует его стукнуть, но рука не поднялась. - Ты думаешь, что… - Свон, я не говорю тебе, что Реджина влюблена в тебя без памяти, и тебе будет легко. Легко не будет. Но то, что ты ей небезразлична, за это я готов вторую руку прозакладывать. - Откуда ты так хорошо её знаешь? – удивилась блондинка. - У меня была долгая жизнь, любимая, – просто ответил мужчина. – Я ведь старше вас с Реджиной, помнишь?       Эмма молчала, глядя перед собой. - Свон? – нарушил тишину пират. - М-м? - Ты ведь знаешь, что не виновата в том, что делал король или твои родители?       Эмма вдруг уткнулась лицом ему в плечо: - Знаю, Киллиан, – глухо пробормотала она. – Только почему у меня на душе так мерзко?       Киллиан вздохнул, бережно обнимая её здоровой рукой. ***       Когда они вернулись в лагерь, Нил зло глянул на пирата, слегка приобнимавшего Эмму за плечи. Склонившись к женщине, Джонс что-то прошептал, Эмма кивнула в ответ. Нил скрипнул зубами. - Мэри-Маргарет, я… – Эмма подошла к матери и замялась, – прости, что сорвалась на тебя. Я не должна была этого делать.       Снежка улыбнулась: - Ничего, Эмма, я рада, что ты поняла, что…       Свон закатила глаза. Боже, её мать неисправима. Придётся, видимо, с этим смириться. - Нет, Мэри-Маргарет, дело не в том, что я, как ты выражаешься, «поняла», – Эмма говорила спокойно, – моё мнение о Леопольде, – она скривилась, произнося это имя, – остаётся прежним. Но, я больше не буду обсуждать это с тобой, и я не должна была на тебя кричать.       Мэри-Маргарет открыла рот, собираясь ответить, но вместо этого просто кивнула. Эмма поняла, что разговор закончен и мысленно облегченно выдохнула. - Мы идём в Лощину, – повернулась она к подошедшему Дэвиду. – Вы пойдёте к Тинкербелл, нужно сказать ей, что у нас есть план. Потом заберём Генри, найдём Реджину и отправимся домой. - И как ты надеешься найти Злую королеву? – раздраженно спросил Нил.       Эмма медленно развернулась к бывшему, наградив его таким взглядом, что Нилу почудилось, что температура на острове резко упала: - Злая королева, Кэссиди, мать моего сына, моя семья. И, чтоб ты знал, нормальные люди не бросают свои семьи. Без Реджины я с места не двинусь. Нужно будет, спалю эти грёбанные джунгли к чертям.       Нил нервно сглотнул. - Показывай дорогу, Крюк, – пират кивнул и не спеша пошел в сторону зарослей. Нил поплёлся следом. - Встретимся у Тинк, – Дэвид молча направился в противоположную сторону. - Поговори с отцом, мам, не мучай его, – мягко напомнила Эмма и ушла нагонять Джонса. ***       Охота на Тень стараниями Нила обратилась в балаган, едва не стоивший им жизней. Не вовремя, совсем не вовремя, он попытался произвести на неё впечатление и устроил драку за зажигалку. И если б Эмма не вспомнила урок Реджины, все они были бы сейчас трупами. Эмма готова была прибить этих болванов! Едва отойдя от Лощины на безопасное расстояние, она резко остановилась перед спутниками: - Нашли время выяснять, у кого член длиннее! О чем, черт вас подери, вы думали?!       Крюк потупился, сочтя за лучшее промолчать. - Нил, какого хрена это было?! - Эмма, я… – Нил тоже опустил взгляд. Крюк тактично ретировался в сторону, не желая мешать надвигающейся воспитательной беседе. - Кэссиди, объясняю для непонятливых: сейчас спасение Генри – единственное, что меня интересует. Ещё раз поставишь его жизнь под угрозу, я тебе голову оторву. И не трать время на попытки меня впечатлить, ты слышал, что я сказала в Эхо-пещере. - Ага, ты сказала, что хочешь о ней заботиться, – неприятно ухмыльнулся мужчина. – Эмма, не смеши меня! Мы говорим о Злой королеве! Ты из-за неё осталась сиротой! Она сломала жизни тысячам людей, наложив Проклятие! А ты носишься с ней, подпускаешь к нашему сыну! Ты думаешь, она заслу…       Эмма не дала бывшему договорить. Схватив его за ворот рубашки, она резко впечатала Нила спиной в ближайшее дерево: - Слушай, ты! – голос Эммы звучал почти отстраненно, и, если бы не подрагивающие от злости руки, можно было бы подумать, что женщина совершенно спокойна. – Слушай внимательно, потому что я не стану повторять. Во-первых, ещё раз вякнешь в её сторону, не досчитаешься зубов. Во-вторых, сюрприз, Кэссиди, это твой папаша превратил её в Злую королеву! Знаешь, зачем? Ему нужно было, чтоб Реджина создала Сторибрук! И чтоб я разрушила её Проклятие! Это Голд всё спланировал ещё до рождения Реджины! Угадай, зачем?       Нил промолчал. - Я скажу тебе, Нил. Твой отец хотел вернуть тебя! И жизнь Реджины сложилась бы по-другому, если бы ты не сиганул в ёбаный портал! Так что не тебе её осуждать. В-третьих, это мои родители решили запихнуть меня в шкаф. Никто не заставлял их. Реджина никогда не поступила бы так с Генри, а мои родители выбрали этот путь. И, в-четвёртых, Генри не твой сын, он мой, мой и Реджины, потому что она была ему такой матерью, какой у меня не было. И какой я не могла быть. Десять грёбанных лет она растила его, любила его и за мать, отказавшуюся от него, и за труса-отца, который просто сбежал. И не смей даже думать о том, чтоб оспаривать её права на Генри, понял? – Эмма закрепила свои слова, ещё раз от души приложив Нила о дерево. Кажется, Нил собирался что-то возразить, но не решился.       Окинув бывшего презрительным взглядом, она быстро пошла к дому Тинкербелл. ***       Придя к дому феи Эмма обнаружила, что родители помирились. Отлично, одной проблемой меньше. Тинк повела их к лагерю Пэна. - Смотрю, ты зарыла томагавк в землю? – ухмыльнулась Эмма, глядя на Мэри-Маргарет. В ответ та огорошила ее новостью: - Эмма, я останусь с отцом здесь.       Эмма пропустила шаг от неожиданности: - Что? - Когда заберём Генри, вы вернётесь домой, а мы с отцом останемся здесь.       Эмме стало трудно дышать. Мать готова вторично отказаться от неё. Пускай и ради отца, но всё же… - Эмма, я даже представить боюсь, как тяжело нам будет без тебя, но выхода нет… – лопотала Снежка, – я не могу оставить Дэвида.       Свон сжала зубы. Всё верно, Белоснежка любит своего Принца истинной любовью, которая превыше всего. Сильнее всего. Сильнее даже ответственности за новорожденную дочь. Боже, родители запихнули её в шкаф, когда ей было двадцать минут отроду! Ради того, чтоб она спасла их через двадцать восемь лет… Стоит ли удивляться, что мать готова отказаться от неё сейчас? - Эмма, скажи что-нибудь! – умоляющий голос матери (серьезно, матери?!) прервал её мысли. Эмма вымученно улыбнулась. - Всё верно, Мэри-Маргарет. Нельзя оставлять Дэвида.       На подходе к лагерю Пэна они столкнулись с Реджиной и Голдом. Убедившись, что Реджина жива и даже не растеряла своего сарказма, Эмма почувствовала такое облегчение, будто с сердца сняли стягивавший его железный обруч. Даже когда Нил рассказал, что его отец собрался убить Генри, Свон почти не испугалась. Во-первых, Голд клялся, что не причинит Генри вреда, и чутьё подсказывало Эмме, что лжи в его словах нет, а во-вторых, они с Реджиной не позволят ему навредить Генри. Реджина снова рядом, и Эмма чувствует себя уверенней. Свон не стала возражать, когда Нил забрал у Голда Ящик Пандоры, в который Тёмный с Реджиной рассчитывали заточить Пэна, хотя про себя подумала, что предпочла бы, чтоб шкатулка была у Миллс. Зато запрет, наложенный Нилом на применение отцом магии, Эмма одобрила всей душой. Так, на всякий случай.       В лагере потерянных мальчишек не оказалось ни Генри, ни самого Пэна. Зато там обнаружилась ещё одна пленница. Венди Дарлинг, о, Господи! Когда они вернутся в Сторибрук, Эмма определённо собралась напиться. Тем более, что теперь у неё есть собутыльник в лице Крюка. Ведь не с гномами ей пить, в самом деле! Лерой быстро напивается и становится буйным, а остальные шестеро занудные трезвенники. Тьфу! Интересно, а если предложить Реджине выпить, она согласится? Эмма краем глаза глянула на Миллс. Ох, нет, Реджина её в порошок сотрёт. Определённо, напиваться она будет с Крюком.       Эмма даже не удивилась тому, что Нил и Венди оказались знакомы. Кажется, скоро она вообще перестанет удивляться. Или это ей так полегчало после того, как она врезала Нилу?       Всё её спокойствие улетучилось, когда Венди рассказала им, что Пэну нужно сердце истинно верующего. Сердце Генри. Они с Реджиной переглянулись, понимая друг друга без слов. Нужно срочно спасать сына!       Оставив родителей, Джонса и Тинк стеречь спящих потеряшек, они отправились к скале «Череп». За всю дорогу никто не сказал ни слова, Эмма не знала, о чём думают Румпель с Нилом, но была уверена, что у них с Реджиной мысли одинаково невесёлые. Она и рада бы поговорить с Миллс, но при Ниле этого делать не хотелось. Реджина хмурилась, время от времени поглядывая на Эмму испытующим взглядом. Пару раз Голд обернулся на них, с ухмылкой качая головой. Свон даже показалось, что Тёмный знает о разговоре в Эхо-пещере. Бред! Реджина ведь ему не рассказала бы? Нет?       Когда они причалили к берегу, обнаружилось, что пройти в пещеру может только лишенный тени Голд (значит, Киллиан не врал насчет ритуала с разделением тела и тени? Жуть какая!). Пришлось отдать Голду ящик Пандоры и отпустить его, положившись на слово старого дельца. Реджина отобрала шкатулку у Нила и, передавая её Голду, пообещала ему все муки ада, посмей он обидеть Генри. Эмма, глядя на неё в тот момент, подумала, что, если бы Реджина хоть раз на неё так посмотрела, она, Эмма, убежала бы без оглядки. Но Голд только улыбнулся и, посмотрев на Реджину, едва ли не с нежностью ответил: - Знаешь, могла бы просто пожелать удачи.       Эмма мысленно пожала плечами. Отношения этих двоих ей никогда не понять. Ненависть пополам с заботой друг о друге.       Голд ушел, и оставшиеся на берегу погрузились в неуютное молчание. Эмма от нечего делать смотрела по сторонам. Её взгляд упал на серебряную лунную дорожку, протянувшуюся до горизонта. Женщина задумчиво посмотрела на луну. Почти полнолуние… В мозгу будто что-то щёлкнуло. - Луна…       Реджина подняла голову, собираясь что-то съязвить в ответ, но осеклась: - Мы отбрасываем тени благодаря лунному свету…       Нил непонимающе смотрел на них.       Реджина подняла раскрытые ладони: - Помоги мне, – коротко бросила она. - Магией? – искренне удивилась Эмма - Нет, Свон, вот сейчас наколдую тебе черлидерские помпоны и заставлю кричать ободряющие речевки! – не удержавшись, фыркнула брюнетка и закатила глаза. – Магией, конечно! - Но я не… - Эмма, просто повторяй за мной, и у нас всё получится.       Эмма расплылась в улыбке, услышав, как Реджина называет её по имени. Чёрт, о чем она только думает?! Но блондинка ничего не могла с собой поделать. Она подняла руки и вопросительно посмотрела на Реджину. - Сосредоточься, – вполголоса сказала та, – представь, что поток магии из твоих ладоней наползает на луну, как защитный экран.       Эмма старалась, правда. Но ничего не вышло. Беспомощно вздохнув, она виновато глянула на Миллс: - Прости, я…       Реджина не дала ей договорить, она подошла к Эмме и, встав у неё за спиной, взяла за руки, поставив их в нужное положение. Их разделяла всего пара сантиметров. Эмма нервно сглотнула: - Реджина… - Ш-ш-ш, давай ещё раз, – мягкий голос звучит почти ласково, – всё получится. Брюнетка отпустила её руки, в свою очередь, обращая ладони к луне. Эмма глубоко вдохнула, закрыв глаза, и мысленно посчитала до трёх. Ладони начало ощутимо покалывать, а через несколько секунд она почувствовала, как магия струится с кончиков пальцев. Открыв глаза, Свон увидела, как на лунный диск наползает плотная темная тень. Черт, они, что, устроили грёбаное лунное затмение?! Реджина молча отошла от Эммы, даже не посмотрев на неё. - Реджина, подожди! - У нас нет на это времени, Свон, – от мягкости в голосе Реджины не осталось и следа, и сердце у Эммы болезненно сжалось. – Генри ждёт.       Реджина права. Конечно же, права. Но почему так больно от того, что она так и не посмотрела на Эмму? ***       Они почти успели. Успели вовремя, чтоб увидеть, как сын вынимает из груди полыхающее алым сердце, чтоб отдать его Пэну. Он радовался, говоря, что спасёт магию и станет героем. И ни убеждения Нила, которому каким-то чудом удалось остаться почти спокойным, ни паника в голосе Эммы, ни слёзы Реджины не смогли остановить его. Их с Реджиной сын предпочел призрачный героизм семье.       Они не успели ничего сделать. Точно в замедленной съёмке Эмма видела, как Генри протягивает сердце злобному демону в обличье подростка. Как ладонь Пэна, сжимающая сердце их сына, скрывается в грудной клетке (некстати подумалось о том, где же его собственное сердце. Ведь нельзя же одному человеку быть с двумя сердцами?). Как прокатывается по острову мощная волна враждебной магии, почему-то светящаяся зеленоватым светом, и сбивает их с ног. Как падает на землю её ребёнок. Злобный смех взлетевшего под потолок пещеры Пэна, слышался словно издали. - Генри! – отчаянный крик Реджины слился с её собственным. Голос Нила раздался всего секундой позже. Они бросились к неподвижно лежащему телу. - Что ты с ним сделал?! – Эмма вскочила на ноги, повернувшись к Пэну. - Я? – ухмыльнулся тот. – Ничего. Генри сам, по своей воле, отдал мне сердце. - Я заберу его обратно, – Эмма сама поражалась своему спокойствию. Не было сил на истерику. Сейчас в ней не было ничего, кроме гнева. - А силёнок-то хватит, Спасительница? – Пэн откровенно забавлялся её яростью. – Тёмный и тот не смог, где уж тебе. - Где он?! - В шкатулке, – широко улыбнулся Пэн, – и, какая жалость, совершенно неопасен для меня. Расхохотавшись, хозяин Неверлэнда вылетел из пещеры, Эмма только и успела, что наискось полоснуть его саблей.       Эмма повернулась к Реджине, склонившейся над Генри. - Как он?       Реджина не ответила. Она медленно провела ладонями над телом сына. Воздух колыхнулся от выброса энергии. - Нужно найти Пэна, пока моё заклинание удерживает жизнь в теле Генри.       Эмма кивнула: - Нил, ты был потеряшкой. Думай, где может быть Пэн?       Нил горестно пожал плечами: - Эмма, он летает, он может быть где угодно! Можем проверить лагерь. - Толку от этого? – вскинулась Реджина. – Ясно же, что он туда не вернётся! Только время потеряем! - Реджина, успокойся, – попыталась Эмма перебить её. - Свон, мой сын умирает! – видимо, эмоции накрыли Реджину, и сдерживаться она больше не могла. - Наш сын, – привычно поправила Эмма, – так что я тебя понимаю. - Нет, Свон! Ты, черт возьми, ничего не понимаешь! – Реджина говорила всё быстрее, тяжело дыша, захлёбываясь словами. – У тебя есть этот… субъект, и пират, сохнущий по тебе, и родители! А у меня только Генри! Я не могу дать ему умереть, не могу потерять его! – по щекам Реджины потекли слёзы.       Как же ей должно быть адски больно, если она заплакала при Ниле? Эмме было трудно дышать от чужой боли. Она быстро опустилась на колени и обняла Реджину, осторожно притягивая к себе. Нил нахмурился. Эмма многозначительно глянула на него, взглядом пообещав бывшему возлюбленному пару сломанных костей, если он хотя бы пикнуть посмеет. Нил мотнул головой и вышел из пещеры.       Реджина плакала в её руках, не пытаясь отстраниться, Эмма осторожно погладила её по спине, словно боясь спугнуть. - Тш-ш-ш, Реджина, мы найдём Пэна, я обещаю, – прошептала Эмма. - Свон, ты ни черта не понимаешь… У тебя есть семья! - всхлипнула Миллс.       Эмма мягко взяла Реджину за подбородок, заставляя посмотреть на себя: - Я понимаю, Реджина, – просто сказала она. – И я хочу, чтоб ты знала, что ты не одна. У тебя есть не только Генри. Мы есть друг у друга. - Эмма, я… - Нет, Реджина, послушай, я серьёзно говорила в пещере. И ты не обязана отвечать на мои чувства, но, дашь ты мне шанс или нет, это не изменит того факта, что мы семья. Генри – мой сын. Ты – мать моего сына. И мать гораздо лучшая, чем я когда-либо смогу стать! Вы с Генри моя семья. И я никому не позволю вам навредить. Я буду твоим другом, буду, чем ты захочешь, но пока я жива, ты не будешь одна, Реджина. Потому что я хочу, чтоб у тебя всё было хорошо. И потому что у меня, по сути, никого нет, кроме вас с Генри! – слова сыпались скороговоркой, и язык едва успевал за потоком мыслей. Даже если Реджина её оттолкнёт, Эмма должна объяснить ей, что она чувствует.       Реджина молчала, но высвободиться из её объятий не пыталась: - У тебя есть родители, – глухо повторила Реджина.       Эмма тяжело вздохнула: - Мэри-Маргарет решила, что останется здесь, с отцом.       Брюнетка ошеломлённо посмотрела на неё: - Что значит – останется?!       Эмма пожала плечами: - Ну, она не может бросить Дэвида. Истинная любовь и всё такое. - Истинная любовь?! Да как она… - Реджина не договорила, увидев несчастный взгляд Эммы. - Мы что-нибудь придумаем, Эмма, – уверенно сказала она. - Брось, Реджина, Дэвид умрёт, если… - Эмма умолкла, повинуясь жесту Миллс. - Мы что-нибудь придумаем, Эмма, я обещаю.       И Эмма поверила ей. На сердце полегчало. - Но сначала, нужно найти Пэна. Давай сходим в лагерь. Можно будет допросить потеряшек.       Реджина согласно кивнула. - Нил!       Мужчина, ждавший у входа вошел в грот, вернулся и подхватил Генри на руки. - А что мы будем делать, если Пэн окажется неуязвимым? – вопросительно буркнул Кэссиди. Эмма озадачено нахмурилась. - Вряд ли, – улыбнулась Реджина, поднимая саблю, брошенную Эммой. На лезвии осталась кровь. – Если его можно ранить, значит, он уязвим. ***       В лагере их встретили встревоженные Прекрасные, побледневшие при появлении Нила с почти мертвым Генри на руках. - Сколько у нас времени? – спросил Дэвид, когда они рассказали о произошедшем. - Часа полтора. Может быть, два, – вздохнула Реджина. - Стало быть, пойдём искать Пэна, – подытожил Крюк. – Нужно вернуть парню сердце и вытащить Крокодила из коробки. Хотя я бы предпочел оставить его там. - Вытащить Крокодила? – удивилась Реджина. – Я думала, Крюк, ты последний, кто станет беспокоиться о Румпеле. - Я и не беспокоюсь, Ваше Величество, – хмыкнул пират. – Но когда-то я отравил Крокодила ядом Мор-шиповника. И если я что-то знаю, так это то, что, оставшись в живых, этот дьявол на изнанку вывернулся, чтоб найти противоядие. Может, Принцу не придётся куковать веки-вечные в Неверлэнде. Только нужна вода из источника на Пике мертвеца. Лицо Снежки озарилось надеждой. Эмма благодарно посмотрела на пирата, и даже взгляд Реджины чуточку потеплел.       Реджина быстро подошла к Феликсу и, взмахнув рукой, обездвижила его: - Говори, где Пэн?       Мальчишка окинул её равнодушным взглядом и нагло ухмыльнулся: - Ушел. Вы не успеете его найти.       Рука Реджины поднялась в привычном жесте, но Эмма схватила её за локоть: - Погоди! Пытками ты ничего не добьёшься! Давай я.       Брюнетка резко развернулась, готовая спорить, но, увидев спокойный взгляд Эммы, молча кивнула и отошла в сторону, предоставив той свободу действий, и не вмешивалась, пока Эмма уламывала мальчишек помочь им. Сделать это было непросто, Феликс был предан предводителю потеряшек, как пёс (у Эммы такая преданность даже вызвала уважение), а остальные боялись. Но Свон слишком хорошо знала, чего хочет каждый ребёнок, лишенный родительской заботы. Она пообещала им дом, и дети сдались. - Ты правда нас заберёшь? – самый младший мальчишка шмыгнул носом. - Заткнись! – Феликс вскочил было на ноги, но, почувствовав, как острие металлического крюка бдительного Джонса покалывает кожу на горле, сел обратно. - Да, – Эмма посмотрела ребёнку в глаза. - Он у Древа дум. Это недалеко, к северу отсюда. - Спасибо, – Эмма поднялась на ноги. Реджина подошла к ней. – Мы пойдём к Древу. - Эмма, – начал Нил, но она не позволила договорить. - Нет, Нил, ты отнесёшь Генри на корабль, а потом вы с Тинк соберёте мальчишек, – Нил кивнул. - Мне пойти с вами, Свон? – спокойно поинтересовался Крюк. – Место глухое ведь. Немногим лучше Тёмной лощины.       Реджина ответила за неё: - Нет, Джонс. Вы с Разочаровательным Идиотом отправитесь на Пик мертвеца, наберёте там воды. - Как скажете, миледи, – усмехнулся брюнет, немного слишком многозначительно. - Снежка, – Эмма повернулась к матери. - Эмма, я иду с вами, – голос Мэри-Маргарет не допускал возражений. – Может быть, мне придётся остаться здесь. Я хочу побыть с тобой.       Эмма кивнула. Реджина мысленно закатила глаза.       Крюк кивнул Дэвиду, зовя его за собой: - Джонс, подожди! – окликнула его Реджина. Подойдя к пирату, она отвела его в сторону от остальных и что-то прошептала. Киллиан быстро посмотрел на Эмму и кивнул.       По дороге к Древу Эмме хотелось спросить Реджину, о чем они говорили с Крюком, но Миллс молчала, и Эмма не стала настаивать. ***       Ящик Пандоры лежал на камне у Древа, а Пэна нигде не было видно. Мэри-Маргарет потянулась к шкатулке. - Стой! – рявкнула Реджина. – Наверняка, это ловушка Пэна. - Это единственный пропуск Дэвида домой! – упрямо возразила Снежка, накрывая шкатулку ладонью.       Стоило пальцам Белоснежки коснуться рубина, украшавшего крышку, от Древа протянулись толстые лианы и обвились вокруг груди женщины, притягивая её к стволу. - Мама! – в голосе Эммы явственно прозвучал страх. А в следующую секунду они с Реджиной тоже оказались в плену у дерева. - Всё никак не угомонишься, Спасительница? – насмешливо спросил Пэн, подходя к дереву. – Я же сказал, силёнок тебе не хватит со мной тягаться. На этом свете вы с Генри уже не увидитесь.       Эмма, скорей, почувствовала, чем увидела, как при этих словах Реджина яростно рванулась вперёд, пытаясь освободиться. - Не старайтесь, Ваше Величество, – захохотал Пэн, – видите ли, вы трое – отличная пища для этого дерева. Оно вас не отпустит. - То есть? – удивилась Эмма. - Это дерево, Спасительница, стало началом того Неверлэнда, который ты видишь. Тут, знаешь ли, произошло эпохальное для острова событие. Я отказался здесь от своего сына. - У тебя есть сын? – переспросила Снежка. – Но ты же… - Молодо выгляжу? Кто бы говорил, посмотри на себя и свою дочь. Так вот, с тех пор Древо подпитывается чужими угрызениями совести. И чем они мучительнее, тем крепче держит оно свою жертву. Тебе ведь есть, о чем жалеть, да, Эмма? – мальчишка снова рассмеялся. – Ведь тебя мучает то, что ты отказалась от сына? Он не простит тебя. Никогда не простит.       Эмма стиснула зубы, чувствуя, как хватка лиан сжимается всё крепче. - Но ведь ты тоже отказался от сына, – выдохнула она. – Значит, и тебя мучит совесть. - О, нет, – самодовольно улыбнулся Пэн. – Напротив, я ни разу не пожалел об этом. И, когда Генри умрёт, я достану любимое чадо из ящика Пандоры, чтоб избавиться от него окончательно. - Румпельштильцхен твой сын?! – ахнула Реджина. - Неожиданно, правда? – Пэн снова посмотрел на Эмму. – Но знаешь, Спасительница, я тебя не виню. Как может из брошенной родителями сироты, – он повернулся к Белоснежке, – получится путная мать?       Белоснежка всхлипнула. - Ты всё сказал? – спокойно перебила Реджина. - А что, ваше величество, не терпится покаяться перед смертью? – широко улыбнулся Пэн. – Оно и верно, куда этим двоим до тебя? Каково это, испытывать муки совести за такие преступления, как твои? – он, кажется, всерьёз интересовался ответом. - Да, видишь ли, – насмешливо ответила Реджина. Эмма удивлённо посмотрела на неё, брюнетка широко улыбалась. – Ты прав, Питер. Я казнила, пытала, убивала без суда, я выжигала селения в своей жажде мести. Я прокляла целый народ. Ты прав, меня должна мучить совесть. Неотступно мучить, превратив мою жизнь в ад. Но… – Реджина секунду помолчала и тряхнула руками. Лианы упали к её ногам, отпуская и Эмму со Снежкой, – не мучает.       Пэн ошеломленно посмотрел на неё, видимо, впав в секундный ступор от удивления. Этой секунды Реджине хватило, чтоб вытянуть руку и, запустив ладонь в его грудь, слегка сжать сердце. - Не мучает, – повторила она, – потому что так я получила Генри. И ради сына я всё это сделала бы ещё раз.       Реджина осторожно вынула сердце. Пэн упал. - Ну, – Реджина нагнулась, поднимая ящик Пандоры, – пойдём, вернём нашему сыну то, что ему принадлежит. - Погоди, – Эмма насторожено посмотрела на лежащего на земле Пэна. – Он умер?       Миллс склонилась над мальчишкой. - Нет, просто отключился. Думаю, его собственное сердце где-то на острове.       Эмма посмотрела на Реджину, закусив губу. Та поняла её без слов. - Эмма, ты уверенна? - О чем вы? – удивленно спросила Снежка.       Эмма проигнорировала вопрос матери. - Реджина, он угрожал нам. Угрожал тебе. Угрожал Генри. Феликс предан ему, и если он вернёт Пэну сердце… - Эмма, ты, что, хочешь его убить?! – Снежка смотрела на неё так, будто внезапно у Эммы выросли рога и хвост. - Я хочу обезопасить свою семью, Мэри-Маргарет! - Но он же без сознания! - А ты предлагаешь его разбудить?! – рявкнула Свон и снова посмотрела на Реджину.       Та согласно кивнула, поднимая руку. - Нет! – перехватила Эмма её ладонь. – Я сама. - Эмма, тебе необязательно. Для этого я с вами и пошла, разве нет? – удивилась Реджина. - Нет! Ты, черт подери, не машина для убийств! Ты живой человек! – Эмме стало больно от того, с какой готовностью Реджина хочет принять на себя новую кровь, лишь бы оградить от этого остальных. – Я это сделаю. - Эмма, мы не можем убить ребёнка! – голос Мэри-Маргарет наполнился паникой. - Он не ребёнок! Он чертов убийца! - И ты хочешь уподобиться ему?! Эмма, ты герой, мы не убиваем безоружных!       В Эмме вскипела злость: - Я не герой, Мэри-Маргарет! Я человек. Просто человек. У меня нет крыльев и нимба. И я хочу обезопасить мою семью! Удержи её, – попросила она Реджину.       Брюнетка взмахнула рукой, погружая падчерицу в подобие транса. - Она не увидит, – кивнула она Эмме.       Свон встала, сжимая в руке саблю. Нерешительно подошла к Пэну. - Эмма… - Нет, я должна это сделать. Не ты…       Реджина протянула руку к сабле. Клинок засветился на секунду. - Чтобы хватило одного удара, – отстраненно пояснила она и указала на Пэна. Тело мальчишки поднялось и опустилось на колени, двигаясь, как марионетка. Медленно распрямилась спина, а за ней шея.       Эмма до боли сжала эфес во вспотевшей ладони.       Взмах. Кровь фонтаном хлещет из разрубленных артерий, окрашивая мох, укрывающий землю, в красный цвет. Одного удара хватило. Тело падает с мягким глухим стуком. Метал эфеса обжигает ладонь, словно кто-то раскалил его в огне. Эмма выронила саблю, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Мох, окрашенный в красный цвет, будет сниться ей в кошмарах, она уверена в этом. Но лучше покрасневший мох, чем бездыханные тела родителей или Генри с Реджиной. Реджина взмахнула рукой, и тело Пэна растворилось в воздухе. Кровь на земле осталась. Ещё один взмах, и Снежка, придя в себя, сдавленно ахнула, прижав ладонь ко рту: - Эмма, что ты наделала?!! - То, что должна была. Я сделала то, что должна была, Мэри-Маргарет, – Эмме казалось, что её ударили по голове. Кровь стучала в висках, наполняя уши звоном, ноги были, как ватные, и даже язык ворочался с трудом. - Иди вперед, Мэри-Маргарет, – спокойный голос Реджины снова спас её, вытащил на поверхность реальности, удерживая в сознании и не давая запаниковать.       Снежка пошла вперед, не в силах противиться властным ноткам в голосе мачехи. - Эмма, посмотри на меня, – чужие ладони мягко обхватили лицо, – посмотри на меня. Ты поступила правильно, слышишь меня? Он был демоном, а не человеком.       Свон смотрела на Реджину, будто не узнавая её. И Реджина испугалась за Эмму. Почти не осознавая, что делает, она склонилась к блондинке, накрывая её губы мягким поцелуем, в котором не было ни страсти, ни желания, только нежность и боль, разделенные поровну. - Оставайся со мной, – прошептала Реджина, разорвав поцелуй. – Пожалуйста, оставайся со мной.       Она почувствовала, как пальцы Эммы с силой цепляются за ворот её пиджака. Эмма глухо всхлипнула, уткнувшись ей в шею. - Реджина… - Эмма, всё будет хорошо. Пойдём.       Она взяла Эмму за руку и повела к лагерю, блондинка покорно шла за ней, двигаясь, как робот. ***       Увидев, что Реджина с Эммой подходят к кораблю, Джонс легко сбежал с трапа. - Эмма, что…? – он осекся, увидев, что Свон явно не слышит его.       Пират вопросительно посмотрел на Реджину, но та только покачала головой. Киллиан не стал спрашивать и только осторожно обнял Эмму, помогая ей подняться на борт. На палубе их встретили молчаливая и словно окаменевшая Мэри-Маргарет и Дэвид, которому жена явно успела рассказать о случившемся. В отличие от Снежки, Дэвид смотрел на них без осуждения. Он нежно обнял дочь, целуя её в лоб, но ничего не сказал. Реджина была ему благодарна. И за себя, и за Эмму. - Где Генри? – повернулась Реджина к подошедшему Нилу. - Здесь.       Миллс торопливо приблизилась к сыну, Эмма пошла следом. Склонившись над Генри, Реджина бережно вложила сердце ему в грудь. Несколько секунд, долгих, как вечность, прошли в полной тишине. Реджина почувствовала, как её охватывает паника. - Генри, сынок! Очнись! – неужели этот тонкий напуганный голос принадлежит ей?       Грудь Генри дернулась, и он закашлялся, делая вдох. Резко сел, переводя взгляд с неё на Эмму. Порывисто обнял сразу обеих: - Мамы! Простите меня! Я так виноват… Я хотел стать героем… - Сынок, – Реджина всхлипнула и замолкла, не в силах ничего сказать.       Эмма молчала, обнимая Генри. Её ладонь накрыла лежащие на спине сына пальцы Реджины и чуть сжала. - Ну, парень, с возвращением! – облегченно хохотнул Джонс, разбивая напряжение. – Считай, что ты на «Роджере» почетный гость. Капитанская каюта в твоём распоряжении.       Реджина поднялась на ноги: - Ты можешь побыть на палубе, Генри, если хочешь. - Нет, мам, я почему-то ужасно хочу спать. Странно, да? – Генри виновато улыбнулся, поднимаясь следом.       Реджина обняла его: - Ты, наверное, просто устал, дорогой. Пойдём, я уложу тебя. Утром мы будем дома.       Несмотря на весь недавно пережитой ужас, его следующий вопрос заставил окружающих усмехнуться: - А мы пойдём есть пиццу?       Женщина радостно улыбнулась: - Самую большую и сырную пиццу, какую сможет приготовить миссис Лукас.       По пути в каюту Реджина остановилась рядом с Джонсом и тихо спросила о чем-то. Крюк утвердительно кивнул. ***       Оставив спящего сына в каюте, Реджина поднялась на палубу. Прекрасные сидели на носу корабля, Дэвид что-то говорил жене, наверное, успокаивал. Нил, скорчившись, сидел на бухте троса, вертя в руках шкатулку. Реджина нахмурилась. Крюк стоял у борта, обнимая за плечи Эмму, которая застывшим взглядом смотрела на плещущиеся внизу волны. Миллс подошла к ним. - Где Тинкербелл, Крюк? - В кают-компании, с мальчишками. - Они с Кэссиди всех собрали? - Ага… - Так какого дьявола мы ждём? – фыркнула женщина почти беззлобно. - Того, что в шкатулке заперт, – ухмыльнулся пират. – Надо ведь узнать, может он помочь отцу Эммы или нет.       Реджина встревожено посмотрела на блондинку, но ничего не сказала и отошла к Нилу. - Шкатулку, – она требовательно протянула ладонь.       Нил помедлил, но, поймав тяжелый взгляд Свон, нехотя протянул шкатулку Реджине. Миллс нажала на рубин, приводя в действие механизм. Румпельштильцхен появился в клубах красной дымки. - А я уж думал, дорогуша, ты оставишь меня сидеть в ящике Пандоры, – усмехнулся он. - Я же сказала, Румпель, если я захочу тебя убить, то сделаю это сама, без помощи Пэна. - Что с ним?       Эмма поёжилась, услышав этот вопрос. - Он больше не представляет угрозы, – спокойно ответила Реджина.       Голд понимающе кивнул: - Что тебе нужно, Реджина? - Ты сможешь вылечить Дэвида от яда Мор-шиповника?       Голд неприятно ухмыльнулся. В его глазах Реджина увидела знакомый алчный огонёк. - Может, и так, дорогуша, может, и так…. - Не юли, старый чёрт! У тебя есть антидот или нет? - Разумеется есть, Ваше Величество, но что королевские особы предложат мне взамен за эту услугу? – Тёмный снова вспомнил свои ужимки, вошедшие в привычку в Зачарованном лесу. - Нет! - вмешался в разговор Кэссиди. – Когда вернёмся, ты спасёшь Дэвида по доброте душевной! Без сделок, без услуг!       Реджине захотелось размазать этого идиота по палубе. Нельзя давить на Тёмного мага! Даже если это твой отец! Она прибьёт Кэссиди, если Румпель из-за него заартачится!       Румпель повернулся к сыну: - Услуга за услугу, Бэй. Не я это придумал.       Дэвид собирался что-то сказать, но Реджина опередила его. - Хорошо, учитель, – произнесла она с нажимом, Румпельштильцхен удивленно посмотрел на неё. – Назови свою цену. Я заплачу. - Нет! – воскликнула Эмма, но Тёмный и его ученица уже скрепили сделку рукопожатием. Сцепленные ладони окутал пурпурный сполох. - Хорошо, Реджина, – Румпельштильцхен испытующим взглядом впился в её лицо. – Мы можем отплывать. Прекрасный Принц будет жить. А цену я назову тебе, когда он будет спасён.       Реджина кивнула. ***       С возвращения в Сторибрук прошло три дня, и Эмме некогда было мучиться угрызениями совести. Она сбивалась с ног, пристраивая потерянных мальчишек. Интерната ведь в Сторибруке не было, а отвести их в Бостон не представлялось возможным. Как, скажите на милость, объяснить органам опеки внезапное появление в Сторибруке полутора десятка сирот?! Это не говоря уже о том, что пришлось бы объяснять, что это за город такой, Сторибрук, и почему власти Мэна о нем слыхом не слыхивали. К тому же, пребывание в системе – последнее, чего Эмма желала «потеряшкам».       К счастью, сторибрукцы оказались на редкость понимающими, и ребят просто разобрали по домам.       «Как котят», – горько усмехнулась про себя Эмма. Но всё лучше, чем детский дом.       Болтуна забрали Джон с Майклом, детская книжка не врала насчёт братской привязанности этого угрюмого крепыша к Венди, Феликс попал под надзор Лероя. Бывший гном, может, и выпивает, но Эмма знала, что Ворчун не позволит Феликсу делать глупости. Марко с Августом взяли на себя заботу о двоих ребятах. Ещё один жил теперь у бабули Лукас.       Словом, сегодня Эмме нужно было отвести двойняшек в монастырь, чтоб сдать их на попечение фей, и можно было вздохнуть спокойно. Мальчишки пристроены, отец жив-здоров, Голд вчера принес ему противоядие. Эмму терзала неизвестность, старый делец не сказал, какую цену взял с Реджины. А сама Миллс старательно избегала её с тех пор, как они сошли на берег. От этого было больно, тем более, что поцелуй, случившийся в Неверлэнде, снился Эмме каждую ночь, вытесняя кошмары.       Сейчас Реджина впервые за три дня была рядом с ней, они с Тинкербелл пошли вместе с Эммой и детьми в монастырь, собираясь просить Голубую вернуть Тинк крылья. И Эмма молчала всю дорогу, старательно соображая, как бы после этого задержать Реджину и поговорить с ней.       Голубая встретила их отстраненной вежливостью. Она примет сирот, но крылья Зелёной не вернёт. Эмма посмотрела на Тинкербелл. Та готова была заплакать. - Но почему? – блондинка непонимающе посмотрела на мать-настоятельницу. – Тинк нас спасла! Спасла моего сына и остальных мальчиков!       Судя по лицу Голубой, её это не впечатлило. - Зелёная нарушила все правила, существующие среди фей, – холодно обронила она. – Украла пыльцу. Нарушила мой прямой запрет. Я запретила ей помогать Злой королеве! – фея смерила Реджину ледяным взглядом, который брюнетка вернула с процентами.       Но Эмма пришла в ярость, услышав «Злая королева». Злая королева?! Серьёзно, блять?! Женщина, которая умереть готова за сына, которая не раз спасала этот чертов городишко, которая эти три дня заботилась о потеряшках, как о родных, вон как двойняшки к ней жмутся… Это всё – Злая королева?!       Эмма шагнула к Голубой, зарычав сквозь зубы, пальцы будто сами собой сомкнулись под подбородком феи. Монашка сдавленно охнула, испуганно вскрикнули двойняшки. - Эмма, не надо! – прозвучал встревоженный голос Реджины. - Не встревай! – Эмма не обернулась. – Уведи детей, им не нужно этого слышать. ***       Через четверть часа Эмма вышла к поджидавшим её Реджине и Тинкербелл в сопровождении изрядно побледневшей матери-настоятельницы. Не говоря ни слова, Голубая направила на Тинкербелл палочку: блондиночка обрадовано ахнула, когда за спиной у нее затрепетали полупрозрачные переливчатые крылья.       Эмма выжидающе посмотрела на Голубую. - Я приношу свои глубочайшие извинения Вашему Величеству, – фея присела перед Реджиной в глубоком реверансе. Миллс удивлённо изогнула бровь, посмотрев на Эмму. Свон смотрела в сторону, будто не имела никакого отношения к происходящему.       Переведя взгляд на монахиню, застывшую в поклоне, Реджина холодно ответила: - Возможно, когда-нибудь, ваши извинения станут искренними и будут искренне приняты. А пока что мы станем соблюдать нейтралитет.       Голубая выпрямилась и кивнула. - Шериф, – позвала Миллс, – я сомневаюсь, что нам стоит доверять детей заботам матери-настоятельницы. Она и так обременена управлением обителью.       Официальное обращение неприятно царапнуло Эмму, однако в присутствии Голубой лучше этого не показывать. - Вы правы, мадам мэр, однако мать-настоятельница, думаю, доверит заботу о детях мисс Белл? Если, конечно, сама мисс Белл не против? - Я с радостью! – откликнулась фея, - тем более, что мы с мальчишками, как ни крути, давние приятели.       Голубая согласно кивнула, хотя лицо у её было такое, будто она выпила уксуса. - На том и порешим, – ухмыльнулась Эмма.       Они с Реджиной провожали Тинкербелл взглядами, когда та входила в здание монастыря, держа мальчишек за руки. - Реджина, нам… - начала Эмма, но, повернувшись, увидела только пурпурное облако.       Свон со злостью саданула кулаком по бортику фонтана. На камне осталась кровь.       У неё ещё одно дело на сегодня. Нужно наведаться в лавку к Голду и вытрясти из старого мерзавца ответ. Что, черт возьми, он взял с Реджины за услугу?! ***       Эмма влетела в ломбард, резко распахнув дверь: - Голд! - Мисс Свон? Чем могу помочь? – владелец ломбарда вежливо улыбнулся. – Как здоровье вашего папеньки? Вы довольны результатом зелья? - Об этом я и пришла поговорить, Голд. Мне нужно знать, какую цену ты взял с Реджины.       Голд ухмыльнулся в ответ: - Право же, мисс Свон, я не понимаю вашего беспокойства. Мадам мэр, кажется, жива и здорова, разве этого недостаточно? - Черт бы тебя побрал, ты можешь просто ответить?! – Эмма злилась, сама не понимая, на что.       Мужчина серьёзно посмотрел на неё: - Знаете, мисс Свон, вам лучше расспросить Реджину о подробностях нашей маленькой сделки. А теперь простите, – он распахнул перед ней дверь, – у меня дела. *** - Джонс! – пират удивлено поднял голову и вопросительно поднял бровь, увидев на пороге своей каюты Эмму с пакетом в руках. - Свон? Чем обязан? - Мне нужен собутыльник.       Крюк ухмыльнулся и быстро свернул разложенные на столе карты. - Заходи.       Приглашение было лишним, Свон уже выгружала на стол спрятанные в пакете бутылки виски и коробку с пиццей. Бутылок было две. Крюк мысленно пожал плечами. Негусто, конечно, но для начала сойдёт. Он достал стаканы и щедро плеснул в них жидкого янтаря. - Рассказывай, любимая, – Эмма покачала головой, залпом опрокидывая стакан. Крюк последовал её примеру и налил по второму кругу. ***       После третьего стакана Эмма немного расслабилась и нехотя заговорила, рассказав ему, как прикончила Пэна. Крюк не осуждал. Внимательно выслушав женщину, он ответил: - Эмма, не мучай себя. Я хорошо знал Пэна. Он перестал быть человеком ещё до твоего рождения. - Возможно и так, – вздохнула она. – Но не мне решать, кому жить, а кому умереть. - Конечно, нет. Но ты была права. Пэн не оставил бы попыток убить твоего сына… И Реджину…       Ещё один тяжелый вздох. Понятно, какие мысли терзают Свон сильнее воспоминаний о первой пролитой крови. И последней, искренне надеялся Джонс.       Он молча пододвинул Эмме стакан, который блондинка ополовинила, едва ли заметив это. - Она меня поцеловала… – Крюку почти показалось, что он ослышался. Мужчина тихонько присвистнул. - Так что ты невесёлая такая? Это же хорошо?       Эмма грустно хохотнула, допивая виски. - Ага, хорошо… - Свон? - Она поцеловала меня в Неверлэнде! После того… после того, как… – Джонс понимающе сжал её ладонь. – Она сделала это из жалости, Киллиан! Просто чтоб не дать мне впасть в истерику! - Любимая, ты не можешь этого знать, – Крюк снова наполнил стаканы, салютуя Эмме. Свон выпила и, поморщившись, утёрла рот тыльной стороной ладони. - Нет, Киллиан, это правда, – горько улыбнулась она. – А теперь Реджина меня избегает, она на меня даже не смотрит! Ей не нужна ни я, ни моя любовь. И вообще я ей совершенно безразлична!       Пират наклонился и, спрятав ухмылку в бороде, снова наполнил стаканы: - Любимая, я же сказал тебе, легко не будет. Но ты разберёшься. - Мне бы твою уверенность, Киллиан… – голос Эммы звучал тускло. - Разберёшься, Свон. Ты же упёртая, как осёл.       Эмме хотелось обидеться, но почему-то не вышло.       Они погрузились в молчание, продолжая методично приканчивать спиртное, пока пират не заметил, что Эмма клюёт носом. - Так, Свон, кажется, тебе на сегодня достаточно, – Джонс поднялся на ноги, выпитое на нем почти не отразилось. – Пошли, – он помог женщине подняться. - Куда? – Эмма с некоторым усилием сфокусировала на нем взгляд. - Для начала, на воздух. А потом я отведу тебя домой. - Знаешь, Киллиан, – язык почему-то повиновался ей хуже, чем обычно. – Я уже взрослая девочка, никто не объявит тебе кровную месть, если я останусь здесь и не приду ночевать домой.       Крюк ухмыльнулся, за руку ведя её к трапу: - Конечно, взрослая (осторожно, ступенька, и ещё одна), и, поверь мне, завтра эта взрослая девочка скажет мне спасибо за то, что проснулась в нормальной кровати, а не на корабельной шконке. И ещё одно спасибо она мне скажет за возможность ополоснуться в ванне с похмелья.       Видя, что Эмма нетвердо стоит на ногах, Джонс остановился: - Нет, любимая, так не пойдёт. Стой. - Что?       Джонс осторожно подхватил её на руки: - Что ты де… - Держитесь крепче, Ваше Высочество. У меня всё-таки только одна рука. - Ты собрался меня нести? Не глупи, Крюк! - А что такого? Так будет быстрее. Помолчи и не отвлекай меня, – брюнет вразвалочку пошел по пирсу.       По пути Эмма задремала, уютно устроив голову у него на плече. ***       Реджину разбудил громкий стук в дверь. Миллс резко поднялась и щелкнула выключателем ночника. Половина первого ночи! Господи, она надеялась, что это что-то действительно важное, иначе нежданному гостю несдобровать! Хотя, если подумать, ему несдобровать, в любом случае! Быстро накинув халат, Реджина спустилась и пошла к двери, готовясь уничтожить того, кто посмел её разбудить.       Однако то, что она увидела, открыв дверь, заставило женщину растерять все гневные слова. На пороге стоял Крюк. Пьяный Крюк, насколько она могла судить. Пьяный Крюк с Эммой на руках! - Доброй ночи, Ваше королевское Величество, – широко улыбнулся пират.       Реджина открыла рот и снова закрыла его, молча оглядывая это однорукое недоразумение. Недоразумение молчало и ухмылялось, ожидая ответа. - Джонс? Какого черта ты… Что происходит?       Мужчина пожал плечами, кивком указывая на свою ношу, будто это всё объясняло. - Очень красноречиво! – Миллс закатила глаза. - Ну, мы с Эммой немного… эм… - Ты её споил?! Я тебя прибью, Подводка! - Но-но! – искренне обиделся Киллиан. – Никто её не спаивал! Мы оба пили добровольно!       Брюнетка смотрела на него, кажется, не веря своим глазам: - И зачем ты принёс пьяного шерифа ко мне в дом?       Крюк закатил глаза: - Ну, не к Прекрасным же её нести в таком состоянии! – ответил он, будто это была самая очевидная в мире вещь. – Хочешь, чтоб у твоей падчерицы случилась истерика? - Было бы неплохо, – пробормотала Реджина, пряча улыбку. – А ко мне, значит, её принести можно? – уже громче добавила она.       Крюк снова пожал плечами: - Слушай, Реджина, ты нас пустишь или мне оставить Эмму на пороге? Можешь телепортировать её к Прекрасным, если хочешь, а с меня одного забега с тяжестями на сегодня хватит!       Реджина молча пропустила его в дом. - Где прикажите оставить ценный груз? – пират улыбнулся, как чеширский кот. - Не паясничай! – Реджине хотелось расхохотаться. И ещё хотелось стукнуть Джонса. – Сможешь подняться наверх и не уронить её? - Обижаешь! – Джонс легко поднялся по лестнице за Реджиной. Так легко, что той подумалось, что Джонс не настолько пьян, насколько хочет показать.       Аккуратно уложив Эмму на кровать, Крюк облегченно вздохнул, Реджина стояла у двери, скрестив руки на груди, и наблюдала за ним. - Ну, я пошел, – довольно улыбнулся пират. - И куда, черт подери, ты собрался, посреди ночи? – проворчала Реджина. - В каюту, – терпеливо пояснил тот. – Я тоже сплю иногда.       Реджина фыркнула, услышав это. Сложившаяся ситуация была настолько дикой, что забавляла её: - Комната для гостей дальше по коридору. Третья дверь справа. Я убью тебя утром. - Ага, – легко согласился Крюк. – Убьёшь. А теперь спокойной ночи.       Он вышел, аккуратно прикрыв дверь, однако через секунду опять заглянул в комнату: - Удачи с ней, Реджина.       Миллс посмотрела на него так, что Крюк предпочёл спешно удалиться.       Реджина посмотрела на лежащую на кровати Эмму, которая уже успела свернуться калачиком на кровати, и вздохнула: - Ну, и что мне с тобой делать, Спасительница? – улыбнулась Миллс.       Подойдя к кровати, она осторожно стянула с Эммы сапоги и сняла куртку. Эмма и не думала просыпаться. - Ну, не в джинсах же ей спать, на самом деле, – пробормотала Реджина.       Свон даже не шелохнулась, пока Реджина освобождала её от штанов. - Да, завтра будет прелюбопытное утро, – подумала брюнетка. – Какое счастье, что она спит, как убитая.       Свитер последовал за джинсами.       Реджина расправила одеяло, собираясь укрыть пьяного сторибрукского шерифа и уйти с чувством выполненного долга.       Но Эмма схватила её за руку, невнятно что-то бормоча: - Реджина…       Свон выглядела такой беззащитной, что сердце бывшей Злой королевы наполнилось нежностью: - Ш-ш-ш, спи, Эмма.       Эмма распахнула глаза, испуганно подскочив: - Реджина? - Тише, Эмма, всё хорошо…       Блондинка непонимающе смотрела на неё, всё еще держа за руку: - Реджина, что я тут…? Что происходит?       Это явно не входило в планы Реджины. Не хватало ещё объясняться с нетрезвой Свон! Присев на край кровати, брюнетка мягко погладила Эмму по голове: - Эмма, давай я тебе утром расскажу. А сейчас спи.       Усталость и алкоголь, видимо, взяли своё, и Эмма откинулась на подушку, но ладонь Реджины так и не отпустила: - Останься со мной, пожалуйста, – тихо прошептала она. – Пожалуйста, только сегодня.       Реджина нерешительно прикусила губу и несколько секунд смотрела на Эмму, а потом вздохнув, прилегла рядом.       Эмма счастливо вздохнула. - Реджина? - М-м? - Я тебя люблю. - Идиотка, – ласково фыркнула Миллс       Эмма расплылась в довольной улыбке: - Твоя идиотка… – пробормотала она и провалилась в сон.       Реджина повернулась и несколько секунд молча смотрела на спящую Эмму. - Моя, – тихо согласилась она и, повинуясь порыву, чмокнула блондинку в нос. ***       Утро было ужасным. Эмма проснулась от жуткой головной боли, ясно дававшей понять, что накануне она перебрала со спиртным. Свон повернула голову, страдальчески скривившись. То, что она увидела, заставило женщину резко подскочить. В голове протестующе загудел огромный колокол. Рядом с ней лежала Реджина. Спящая Реджина в шелковой ночной рубашке. Чёрт!       Нет, не то, чтобы Эмме не хотелось просыпаться с Миллс в одной постели. Если уж на то пошло, этого ей, пожалуй, хотелось больше всего. Но как, ради всего святого, Реджина оказалась в её постели?! Эмма оглядела комнату. Нет, кажется, это она оказалась в постели Реджины. Час от часу не легче! Так, вчера после монастыря она пошла к Голду, который не сказал ей ничего путного. Потом она заходила к «Бабуле», где Руби продала ей виски и пиццу, а потом они пили с Джонсом. Он куда-то её нёс… Киллиан! Мысленно Эмма уже разбивала приятелю нос. Ладно, положим, Крюк принёс её к Реджине домой. Но как, черт подери, они оказались в одной постели?!       Такой бурный мыслительный процесс оказался перегрузкой для страдающего похмельем мозга, и головная боль усилилась. Эмма подумает об этом позже, а сейчас ей хочется пить. Стараясь не шуметь, она оделась и вышла из комнаты, отправившись на кухню.       На кухне обнаружился Джонс, уже проснувшийся и такой бодрый, что Эмме захотелось скривиться. - Крюк! – прохрипела она, нашаривая на полке стакан. - И тебе доброе утро, любимая, – улыбнулся мужчина. Дождавшись, пока Эмма допьет второй стакан воды, он протянул ей бутылку пива. – На, полечись.       Эмма благодарно глянула на него, отпивая из горла. - Крюк, какого черта мы тут делаем?! – выпалила она, едва к ней вернулась способность нормально говорить. – Я сказала тебе, что Реджине на меня плевать, а ты, значит, притащил меня пьяную к ней?! Какого хрена, мужик?! - Вижу, тебе уже лучше, – Джонс никак не отреагировал на её вспышку. – А значит, ты в состоянии слушать. Давай поглядим. Женщина, которой на тебя плевать, пошла ради тебя на сделку с Тёмным. А до того, ещё в Неверлэнде, она просила меня набрать яда Мор-шиповника. Хотела сама искать противоядие для Дэвида, если Крокодил откажется помогать. Женщина, которой на тебя плевать, поцеловала тебя в Неверлэнде, а потом со страху бегала от тебя, как от чумной. Женщина, которой на тебя плевать, не выставила тебя пьяную за дверь, а уложила спать и спала, видимо, рядом с тобой! – Эмма покраснела. – Свон, мне продолжать дальше или ты сама сообразишь?! - Ты не знаешь, что Голд потребовал с Реджины? – этот вопрос не давал Эмме покоя.       Киллиан пожал плечами. - Почему ты не отнёс меня к родителям? – тихо спросила Эмма, избегая смотреть Джонсу в глаза. Джонс поднялся и, подойдя к Эмме, обнял её: - Я, любимая, вчера обещал отвести… то есть, точнее, отнести тебя домой. Вот и отнёс, – он мягко поцеловал её в макушку. - И ты не ошибся адресом, Крюк, – услышав голос Реджины, Эмма дёрнулась, попытавшись отстраниться от Джонса. Миллс, наблюдавшая за ними, стоя на пороге кухни, насмешливо фыркнула. - Опять спаиваешь? – Реджина кивнула на пивные бутылки, стоящие на столе. Эмма виновато потупилась. – И откуда в моём доме эта гадость? - Я лечу, а не спаиваю! – возмутился Крюк. – И, между прочим, нормальное пиво! Я не купил бы Эмме гадость!       Миллс недобро прищурилась, но пират и бровью не повел.       Видимо, отказавшись от попытки превратить пирата в кучку пепла, Реджина повернулась к Эмме. - Отвечая на твой вопрос, Эмма, Голд с меня ничего не взял. Сказал мне научиться видеть дальше своего носа, тогда мол, мы с ним будем в расчёте. И, кажется, я понимаю, что он имел в виду. - Слава Посейдону! – чуть слышно выдохнул Джонс, как-то незаметно передавая блондинку в объятия Миллс.       Руки Эммы, все еще находящейся в легком ступоре от скорости, с которой разворачивались события, автоматически легли на талию Реджины, в то время как бывшая королева естественным жестом, словно делала это всегда, обняла шерифа за шею. Их глаза встретились, выражая одновременно массу невысказанного, легкую тревогу и несмелую надежду.       Похоже, этим двоим еще многое предстояло обсудить, и Киллиан уж точно не собирался им мешать. Ни Эмма, ни Реджина не заметили, как он тихо ушел, оставляя их наедине.