Корни Гедониста

Сытно поужинав привезенной охотниками добычей и всевозможными хоббичьими разносолами, Глорфиндель, Трандуил и Амдир пили вино, устроившись у большого камина. Важный толстый хоббит, распорядитель трапез, стоял чуть поодаль, зорко следя за слугами, бесшумно входившими и выходившими из каминного зала. Глорфиндель отослал церемонных виночерпиев и сам то и дело подливал себе крепкого пряного вина, на все лады расхваливая эсгаротских виноделов. К вину подали сыр и сласти: прозрачные ломтики вяленых фруктов, орехи в меду, крохотные вазочки с джемом и маслом и к ним — солоноватое сухое печенье. Амдир, большой любитель сладкого, намазывал масло и джем на печенье и почти не притрагивался к вину, зато Глорфиндель пил за двоих. Он уже осушил один кувшин и принялся за второй, а господин распорядитель сделал знак мальчишке-хоббиту на всякий случай сбегать за третьим. — Эх, знатное винцо у Орофера! — приговаривал Глорфиндель. — Для зимней поры — самое то, всё нутро прогревает! Помнится, мы в дозоре только вином и спасались. Ты, Ороферион, верно, и не знал никогда настоящего холода. А мои ребята и в снег, и в лютый мороз на посту стояли, да еще и вражьих лазутчиков отстреливали. Как-то завидел один из дозорных — славный был малый, жаль, что погиб рано, — отряд орков, подал, значит, условный сигнал — ну, мы ноги в руки и вперед, на защиту тайного прохода. А тут как назло такая метель разыгралась… Амдир закрыл книгу, которую прежде читал. — Время позднее, — сказал он, поднимаясь. — Пожалуй, я вас покину. Слишком много времени провел я в походах — и потому хочу хотя бы ненадолго забыть о сражениях и кровопролитии. А вот юному принцу, напротив, будет интересно послушать твои рассказы, Глорфиндель. Доброй ночи вам обоим… И вам доброй ночи, достопочтенный господин распорядитель, — он повернулся к хоббиту. — Благодарю за прекрасный ужин. Толстяк-хоббит низко склонился перед Амдиром — причем сделал это с таким достоинством, что казалось, будто он вовсе не слуга, а король, принимающий у вассала клятву верности. Амдир вышел, аккуратно прикрыв за собою дверь. Прислушавшись, Трандуил различил его удаляющиеся шаги. Они становились всё тише и тише и, наконец, совсем потерялись в приглушенных голосах, скрипах и шорохах засыпающего дворца. С уходом Амдира Трандуил почувствовал себя свободнее. Присутствие лучшего друга отца — пусть даже тот не делал принцу никаких замечаний и вообще как всегда был немногословен и тих — всё же странным образом сковывало Трандуила. При Амдире он опять становился отроком-пажом, робеющим перед взрослыми эльфами; словно он, как в детские годы, проводил вечер под присмотром лорда-воспитателя Аронмира, строго следящего за своими юными подопечными. Глорфиндель, похоже, догадался, что испытывает сын короля. — Рад, Ороферион, что отцов приятель почивать ушел? — он хлопнул Трандуила по колену. — Да-а-а, при Амдире не больно-то побалагуришь. Сидит со своей книжкой, не пьет, сычом глядит, всё-то ему не в радость. Разговоры о битвах, вишь ты, надоели. А о чем еще говорить славным мужам, как не о битвах? Эх, вот что делает с нами время, — Глорфиндель сокрушенно покачал головой. — Быть может, на поле боя Амдир по-прежнему знатный рубака, а как снимет доспех да смоет с себя грязь сражений — сразу скучный какой-то становится, квёлый. Ну не лежит у меня душа к Ороферову полюбовнику, и всё тут. Что это за эльф, который от битв да от ратных подвигов нос воротит? Уж не знаю, чем он твоему отцу так глянулся. Может, оно у них так, по молодости случилось… А и в юности, как я припоминаю теперь, Амдир был не шибко весел — это Орофер его всё тормошил, за собою таскал, души в нем не чаял. Вот она какая, любовь эта самая — к кому сердцем прилепишься, одному Илуватару ведомо. Да что я на Орофера дивлюсь? Сам таким был. Жил у нас в Гондолине один знатный лорд, змеюка каких поискать: что ни слово у него, то стрела вострая; а вот, понимаешь, полюбился он мне — мочи нет, — захмелевший Глорфиндель вздохнул. — Ух и изводил он меня, ух изводил! Иногда, казалось, схватил бы его да от… отдубасил со всей силы — а не тут-то было. Хотел бы проучить — да с места не мог сдвинуться. Всё глядел на него, налюбоваться не мог… — Глорфиндель опять вздохнул и потянулся за кувшином. — Давно это было. С тех пор чего только не приключилось со мною… Забыть бы о нем — а нет, до сих пор сидит заноза, — он постукал себя кулаком по груди. — Как вспомню, так прямо… Эх… — Глорфиндель отвернулся к камину и, уставившись в огонь, надолго задумался. — Вот ты, Ороферион, слушаешь меня и, небось, думаешь: совсем дядька Глорфиндель раскис, расчувствовался… А? Верно я говорю? — Глорфиндель рассмеялся. Не дожидаясь ответа, он продолжил: — А я вот погляжу на тебя, парень, когда тебя самого прямо в сердце ранит. Вспомнишь тогда мои слова! — последнюю фразу Глорфиндель произнес так, словно это был тост — и правда, нетвердой рукой отсалютовав кубком, осушил его до дна. А Трандуил задумался. Его удивило и смутило то, что сказал Глорфиндель. Прежде принцу казалось, что он влюблен в отца, потом — что в Келеборна, но теперь, после путаного рассказа Глорфинделя, Трандуил вспоминал свои чувства и ощущения и осознавал, что ни одно из них не было похоже на ту любовь, о которой так проникновенно говорил гондолинский герой. Юного наследника короля охватило разочарование. Ему почудилось, будто, забавляясь с пажами, добиваясь благосклонности отца, наслаждаясь заботливой любовью Келеборна, он упустил нечто важное — нечто доступное далеко не каждому. Но уж ему, самому принцу Трандуилу, сыну великого короля Орофера, оно должно, непременно должно открыться! Он с надеждой посмотрел на Глорфинделя. Возможно, он и есть тот, кому Трандуил отдаст свое сердце. О лучшем возлюбленном и мечтать нельзя: знаменитый герой, ниспровергатель балрога, славный воитель легендарных времен, заслуживший милость Валар и вернувшийся из благословенной земли с силой, равной силе самих Майар… Грезя о своей будущей любви, Трандуил не успел отвести взгляд, когда Глорфиндель повернулся к нему. — Что смотришь, Ороферион? Знаю-знаю, о чем ты помышляешь, — от избытка чувств Глорфиндель схватил Трандуила за загривок и слегка потряс. — Одно распутство у него на уме. Весь в отца! — он опять взялся за кувшин, наклонил его — оттуда не вылилось ни капли — потряс, заглянул в горлышко и, убедившись в том, что кувшин пуст, развязно крикнул распорядителю: — Эй, братец хоббит! Вели-ка подать нам еще вина! — Уже поздняя ночь, мой господин, — произнес толстяк невозмутимо. — В такой час винные погреба запираются. — Ну так вели их отпереть! Толстый хоббит заложил руки за спину, выставив кругленький живот, обтянутый узорчатым шелковым жилетом с золотыми пуговицами. Глядя на Глорфинделя сверху вниз — благо, статный гондолинец сидел в низком кресле — хоббит заявил: — Я распорядитель трапез, господин. У меня нет ключей от винных погребов. Ими заведует мой кузен, Мастер над погребами, а он, насколько мне известно, уже отошел ко сну. Глорфиндель переглянулся с Трандуилом. — Что за упрямый народ эти хоббиты! — сказал он. — Ну да ладно, наверное, с меня уже хватит. Ай да винцо! С ног сшибает! — он встал и попытался сделать несколько шагов, но покачнулся и схватился за каминную полку. — Да-а-а, Ороферион, твой отец знает толк в вине. Давненько меня так не пронимало… Ну-ка, парень, поди сюда, — он притянул Трандуила к себе. — Придется тебе прийти мне на выручку. Ты вроде выпил поменьше моего… А что? Мои ребята в Гондолине всегда помогали друг другу — как говорится, и в бою, и в пиру. Отчего бы не подставить плечо ослабевшему товарищу? Славно мы тогда пировали… Каждую победу праздновали так, что все горы трясло, ха-ха! Нынче уже не то… Вроде и вино крепкое, и юноши славные, а всё же совсем не так, как раньше, — опираясь на плечо Трандуила, Глорфиндель неверной походкой двинулся к отведенным ему комнатам. — Помнится, однажды взяли мы в плен целый отряд врагов… И все-то бойцы в том отряде оказались совсем еще молодые орки… Связали мы их, а что дальше делать — не знаем. Были бы настоящие воины, уродливые да злобные, так мы бы их недолго думая за шкиряк — и в пропасть. А этих жалко: сосунки ведь, жить бы еще да жить… И рожи симпатичные вдобавок — ну, на орочий манер, ясное дело. Вот я и говорю своим ребятам… Чем закончилась история с юными орками, Трандуил сегодня так и не узнал — они, наконец, добрались до опочивальни Глорфинделя. Впрочем, Трандуил и так почти не слушал его пьяную болтовню: тащить могучего воина, который ко всему прочему еще и наваливался на юного принца всей своей тяжестью, оказалось не столь приятным занятием, как казалось Трандуилу вначале. К тому моменту, когда они с Глорфинделем достигли постели, Трандуил успел порядком измучаться, запыхаться, вспотеть, и уже сам едва держался на ногах. А тут еще Глорфиндель, повалившись на кровать, забыл отпустить плечо Трандуила — и тот, не сохранив равновесие, рухнул прямо на него. Несколько мгновений Трандуил лежал неподвижно, ошеломленный своим падением. Он чувствовал под собой большое сильное тело, горячее и расслабленное от вина, слышал тяжелое дыхание Глорфинделя, ощущал его запах — запах чистой одежды, волос, кожи, слегка умащенной благовониями: хоббиты-купальщики постарались… А еще он ощущал силу — великую силу самой Жизни, дремлющую в этом могучем теле; и силы этой было так много, что она, казалось, проникала в самого Трандуила, напитывая его и опьяняя. Подняв голову от широкой груди Глорфинделя, принц посмотрел ему в лицо. Славный воин дремал — одолевший балрога, но сраженный эсгаротским вином, — и Трандуил затаил дыхание, рассматривая его открытое, добродушное, очень красивое лицо с крупными, но удивительно правильными чертами. Мягкий свет свечей, горевших по обе стороны кровати, золотил рассыпавшиеся по подушке волосы, широкие брови и густые ресницы. Полные губы, чуть приоткрытые во сне, были чувственными и мужественными одновременно — Трандуил, не удержавшись, провел по ним кончиком пальца. Глорфиндель мгновенно открыл глаза. — Ну нет, Ороферион, — пробормотал он. — Ступай-ка ты спать. Этой ночью от меня толку будет мало: видишь, как меня прошибло ваше вино… Трандуил мотнул головой. — Хорошо, лорд Глорфиндель, я вас оставлю. Но сначала… Сначала я помогу снять ваши одежды, — придумал он. — Ах ты хитре-е-ец, — Глорфиндель, опять задремывая, лениво потрепал Трандуила по щеке. — Ну что же, давай. Помогай, коль сам вызвался. Закусив губу, Трандуил принялся расстегивать жемчужные пуговицы. Разгоряченный вином, Глорфиндель скинул свой кафтан еще в каминном зале, и теперь лишь тонкая ткань сорочки отделяла Трандуила от его тела. Трандуил старался не спешить, чтобы не выдать Глорфинделю своего возбуждения и как следует просмаковать каждый миг этого волнующего действа. Но с каждым ударом сердца, с каждой расстегнутой пуговицей желание, сжигавшее Трандуила, становилось всё невыносимей — и вскоре юный принц, отбросив всю прежнюю сдержанность, приник губами к груди Глорфинделя и начал со стонами целовать, лизать, прикусывать его горячую кожу. — Да ты не спеши, не спеши так, Ороферион. Экий ты торопыга… — добродушно пробурчал Глорфиндель в полусне. Трандуил послушался его, устыдившись своей нетерпеливости. Он заставил себя дышать медленнее и глубже. Опустившись ниже и всё еще ощущая на своих губах и языке вкус Глорфинделя, принц взялся за пряжку ремня. Он с сосредоточенным видом расстегивал узорчатый ремень, а сам в это время не мог оторвать глаз от выпуклости в штанах Глорфинделя — могучий гондолинский эльф еще не был возбужден, но по очертаниям под тканью штанов Трандуил догадывался, что даже в состоянии покоя член Глорфинделя обладает весьма внушительными размерами. Расправившись с ремнем, Трандуил без труда распутал шнуровку на штанах и с колотящимся сердцем, дыша через раз, обнажил член Глорфинделя. Он оказался красивым, длинным и в меру толстым, — и так гармонично сочетался со всем обликом золотоволосого героя, что Трандуил залюбовался им, не торопясь дотронуться руками или губами. Он чем-то напоминал член короля Орофера, но всё же был другим — и Трандуилу нравилось это различие. Да и сам Глорфиндель был другим — не надменным, не отстраненно-холодным, как отец, а каким-то очень открытым и близким, словно между ним и Трандуилом не было бесчисленных лет и бесчисленных сражений, словно они не познакомились всего несколько дней назад, а знали друг друга давным-давно. И Трандуил, умом понимая, что перед ним — величайший воитель всех времен, о котором слагали легенды задолго до рождения принца, не робел и не благоговел перед Глорфинделем так, как робел и благоговел перед отцом. Он свободно рассматривал обнаженное тело Глорфинделя, любуясь и восхищаясь его мужественной красотой, трогал его, поглаживал, прикасался губами — и не боялся сделать что-нибудь не так, ошибиться, не угодить своему любовнику. Глорфиндель не говорил ему этого, но Трандуил отчего-то знал: что бы он ни сделал, Глорфиндель не станет гневаться или презирать его. С отцом было совсем по-другому — с отцом, даже в самые сладостные мгновения их любви, Трандуил страшился разочаровать своего повелителя. Именно повелителя — ибо даже в постели отец оставался его господином и не давал Трандуилу забыть об этом. Возможно, так и должно быть. Возможно, бремя королевской власти когда-нибудь сделает Трандуила таким же строгим и суровым — и уже его, Трандуила, сын будет трепетать перед ним… Юный принц едва сдержал смешок: настолько забавной и неправдоподобной показалась ему эта мысль. Нет, нет, Трандуил никогда не станет таким, как его отец! Он будет великим королем, но останется Трандуилом. На миг принц даже позавидовал Глорфинделю. Вот бы, как он, всю жизнь проводить в пирах и сражениях, совершать подвиги днем, а вечерами веселиться с другими воинами и не думать ни о каких государственных заботах… Голос Глорфинделя прервал его размышления. — Что это с тобой приключилось, парень? Вроде как приуныл, что ли? Или после Келеборнова мэллорна моё достояние тебе не по нраву? — спросил он со смехом. Встретившись со смешливым взглядом его чистых светлых глаз, Трандуил и сам невольно заулыбался. — Что вы, лорд Глорфиндель! Мне очень нравится! — горячо заверил он — и не солгал. Склонившись над еще не поднявшимся членом, принц вобрал его в рот, чувствуя, как тот твердеет и наливается силой с каждым мигом. Глорфиндель положил руку Трандуилу на затылок. — Лорд, лорд… — проворчал он. — Когда двое в постели, какие могут быть лорды? И Трандуил, с упоением лаская его член, подумал, что Глорфиндель прав. А еще он подумал, что впереди его ждет восхитительная ночь.