Туман

Пожалуйста, если увидите, то отмечайте ошибки в ПБ. Спасибо С: Слишком шумно. До этого было тихо и тишину прерывал лишь монотонный бубнеж учителя, как всегда читающего что-то со своих листочков. А сейчас пространство вокруг него наполнилось шушуканьем и тихими смешками. Том завозился и недовольно поднял голову, сонно осматривая класс. Старого хрыча, преподающего им историю, в кабинете не наблюдалось. — Чего все так оживились? Где Джереон? — спросил он у сидящего ближе всех Густава, как обычно называя учителя по имени. — У нас новенькая, — со скучающим выражением ответил Шефер, — старик должен привести. — Новенькая, говоришь? — парень потянулся, лениво улыбаясь. – Это, конечно, потрясно, особенно, если она хорошенькая. Но ведь последний год? Зачем переводиться сейчас? — О, наш главный ловелас проснулся, — донесся насмешливый голос откуда-то сбоку. – Что, дружище, уже готов пополнить свои списки? — Иди нахер, Георг, — засмеялся Том, поворачивая к другу, — что нам известно? — Ровным счетом ничего. Только то, что это девчонка и что она переехала совсем недавно. Ее еще никто не видел, так что, утихомирь своего дружка до тех пор, пока она не переступит порог этого кабинета. Дверь открылась, в класс вошел учитель Шульман, и ученики затихли, сосредоточив все внимание на нем. Поправив очки на своем раскрасневшимся лице, мужчина прокашлялся и махнул рукой, приглашая стоящего за дверью пройти внутрь. Том, развалившийся на стуле за последней партой, перевел взгляд к двери. Тишина, повисшая в кабинете, была настолько густой, что, казалось, ее можно потрогать. И тут вошла она. Высокая, с длинными черными волосами, заплетенными в дреды, на концах выкрашенные в белый. Она повернулась к классу и он, первым делом, уставился на узкое лицо, определяя степень симпатичности по десятибалльной шкале. Аккуратные узкие черты, бледная кожа, большие карие глаза, густо подведенные карандашом, пушистые ресницы, пухлые губы, бровь проколота. Десять из десяти. — Познакомьтесь, это Билл Каулитц, ваш новый одноклассник, — пропыхтел Шульман, — на перемене все ему покажите и расскажите. — Какого черта? — не сдержавшись, выпалил Том, дернувшись и едва не упав со стула. — Это что, парень? — он быстро скользнул по высокой худощавой фигуре, отмечая полное отсутствие груди. Губы скривились в презрительном оскале. — Что за педик? С каких пор пацаны красят физиономию? — Следи за своим языком, Трюмпер, и сядь на место, — возмущенно прокудахтал учитель. Том и не заметил, как встал на ноги, упершись руками о стол. В нем бурлила какая-то ядреная смесь злости и презрения, готовая вырваться в любую секунду потоком отборного мата. Ему было противно даже думать о том, что последний свой год в школе он будет учиться с бабоподобным отребьем. Он с огромным нежеланием опустился на стул и поднял взгляд на новенького. Новенькому явно не очень понравились слова Тома, адресованные ему. Это было видно по потемневшим глазам и сжавшимся в кулаки рукам. А чего он хотел? Чтобы его комплиментами одаривали? Убожество. Он не продержится в этом классе и недели. Трюмпер фыркнул и демонстративно отвернулся к окну. — Хм, что ж, присаживайся, Билл. Продолжим урок. Том вздрогнул и резко повернулся, когда рядом с ним опустилась темная фигура. Некоторое время он в оцепенении наблюдал за тем, как новенький копошился в сумке, доставая тетрадь, но как только вещь оказалась на столе, парень прошипел: — Какого хрена ты тут расселся, недоносок? — Ты видишь другие свободные места? — Голос Билла оставался спокойным, но взгляд был таким же недовольным, как и у Трюмпера. — Да хоть на пол свой тощий зад сади, меня не колышет. Каулитц собрался было что-то ответить, но в их спор влез Джереон, потребовавший прекратить разговоры. Том едва сдержался, чтобы не послать назойливого старика на все четыре стороны и не заехать по разукрашенной физиономии сидящего рядом кретина. Оставшиеся до конца урока минуты он смотрел в окно, недовольно морщась и теребя между пальцев косичку. Он прокручивал в голове слова новенького, и его слишком спокойный тон раздражал. Стоило звонку прозвенеть, и Том, схватив свой портфель, пулей вылетел из класса, сильно пихнув поднявшегося Каулитца в плечо. *** — Девчонка, говоришь? — злой как черт Трюмпер отвесил покатывающемуся со смеху Георгу увесистый подзатыльник, — какого черта, пацан? — Не кипятись, мы тоже не знали, — Густав, в отличие от Листинга, был более спокоен. Трое друзей сидели на ступенях школьного крыльца. После звонка Густав и Георг быстро нагнали выскочившего из кабинета Тома, который тут же принялся покрывать Белый Свет всеми известными ему матами. Они добрались до крыльца, негласно являющихся их местом и теперь могли обсудить произошедшее. — Это, блять, вообще не смешно, — проорал Томас. — Я не намерен сидеть рядом с эти убожеством! Да от него же гомосятиной за километр прет! — Листинг начал было успокаиваться, но праведный гнев друга вызвал в нем новую волну истерического смеха. — Тебе смешно? Тогда пусть Кэти садится со мной, а это… переезжает к тебе. — Нет уж, Томми. Вы слишком хорошо смотритесь, чтобы разлучать вас. — Заткнись. Остаток перемены парни грелись в последних теплых лучах. Осень уже требовательно стучалась в дверь, напоминая о своем существовании прохладными вечерами. Возвратившись в школу, троица направилась к шкафчикам, чтобы поменять историю на химию и двинуться на третий этаж. Когда нужные учебники были помещены в рюкзак, Трюмпер закрыл шкафчик и повернулся в сторону лестницы, но взгляду его престала высокая, болезненно-худая фигура. Каулитц держал в одной руке небольшую стопку учебников, а другой что-то перебирал в своем шкафчике. Скривившись, Том подошел к новенькому, окидывая его неприязненным взглядом. — Эй, чучело, — Билл перевел на него взгляд карих глаз, тут же потемневших то ли от злости, то ли от обиды, — ты умываться не пробовал? Смотреть на тебя стремно. — Не смотри, я не настаиваю, — парень поджал губы и вернулся к своему занятию. — Хэй, чувак, пошли, скоро звонок, — подошедший Георг хлопнул друга по плечу, окидывая новенького не менее презрительным взглядом, но не сказал ему ни слова. И Том пошел, не забыв, проходя мимо, пихнуть Каулитца, отчего у того посыпались учебники, которые он держал. За спиной послышался смех учеников, наблюдавших сцену. Все знали: если Том Трюмпер проявляет к кому-то столь не доброжелательное внимание, то это начало войны, в конце которой он останется победителем. В двух из пяти случаях в ход шли кулаки, но в основном парень действовал методом морального унижения. Томас всегда был головной болью учителей и заводилой всея школы. Не обходилось ни одного школьного скандала, в котором не упоминалось бы его имя. Вот и сейчас, провожая его взглядом, многие чувствовали запах очередного веселого пятна на репутации школы. Многие начали делать ставки: как долго продержится крашеное существо? А это существо тем временем собирало с пола учебники, сжимая челюсти до зубного скрежета. Ему срочно нужно покурить. Он знал, что будет нелегко. Никогда не было легко. В этот раз даже немного легче, чем в предыдущий: тогда его избили спустя двадцать минут после его появления в школе. Сейчас же все более невинно, хотя и весьма неприятно. Он сможет выдержать, должен. Ему нужно пережить лишь год, один чертов год, а потом уже глубоко срать на всех с высокой колокольни. — Ты сможешь, Билл, — шепнул себе под нос парень, поднимаясь и запихивая учебники в шкафчик. Прозвенел звонок на урок. Все начали расходиться по кабинетам и коридор быстро опустел. Он остался один, прислонившись лбом к прохладной дверце. Идти на урок совершенно не хотелось. Сейчас перспектива оказаться рядом с тем парнем совершенно не прельщала. Он раздражал его. Слишком уверенный в себе, слишком дерзкий… Он выглядел не намного обычней, чем Билл: черные, явно крашенные, волосы, заплетенные во французские косички, пирсинг в губе, мешковатая одежда… Каулитц фыркнул и, оторвавшись от дверцы, быстрым шагом направился к выходу из школы. Завернув за угол, парень убедился, что никого нет, и достал из кармана пачку сигарет. Быстрые, почти автоматические движения, и вот дым обволакивает его легкие, успокаивая нервы. Запах ментола вперемешку с легким запахом табака уже въелся под кожу, став своеобразной визитной карточкой. Смысла идти сейчас на урок не было, поэтому он решил дождаться его окончания на улице, а затем пойти на следующий и, к счастью, последний на сегодня урок. *** Том сидел на химии, отстраненно чиркая что-то в тетради. Разукрашенный педобир — как успел он назвать своего нового одноклассника — на урок не явился, чем вызвал у многих, в том числе и у него, ядовитую ухмылку. В начале урока была проведена перекличка, и когда дошли до имени Уильяма Каулитца, в классе повисла тишина. — Уильям, — требовательно повторила учительница, поднимая взгляд. Но не получила ответа. — Где Билл Каулитц? — Глазки подкрашивает в женском туалете. — Очень остроумно Томас. В следующий раз я послушаю твои россказни в кабинете директора, — Трюмпер наиграно надулся. — Начнем урок. Оставшуюся часть времени парень наслаждался привычным одиночеством задней парты, рисуя на полях тетради различные значки, значение которых было ведомо лишь ему, а так же грустные мордочки с чересчур большими глазами, под которыми, словно синяки, красовались темные круги. Над этими мордочками угловатым почерком были написаны ироничные и весьма грубые надписи. К превеликому неудовольствию Тома, исчезнувший Каулитц явился на последний урок. Судя по тонкому, едва заметному запаху ментоловых сигарет, это существо целый час ныкалось на улице с сигаретой в зубах. Этот засранец явился, как ни в чем не бывало, уселся рядом с ним, достал тетрадь, учебник и принялся усердно смотреть перед собой. До конца дня Том даже не смотрел на Билла, полностью игнорируя его существование. Даже тогда, когда было дано парное задание, он просто продолжил сидеть, полностью спихнув всю работу на одноклассника. А тому хоть бы что — и слова против не сказал, молча приступил к работе. Однако Трюмпер и предположить не мог, что в конце урока, когда нужно было сдавать готовые работы, новенький запалит его перед историчкой, и ему влепят двойку, а эта крысиная душонка быстро свалила. Домой Том вернулся лишь к вечеру, отсидев на отработке, где его заставили сделать злополучное задание. Выходя из школы, он поклялся самому себе, что завтра прибьет засранца, в первый же день успевшего вывести его из себя. Парень зашел в лифт и нажал на кнопку нужного этажа. Через минуту двери открылись и он вышел, заворачивая за угол и замирая на месте — из квартиры, расположенной рядом с его, вышел Каулитц. В черных джинсах, рваных на коленях, длинной футболке и клетчатой рубашке, завязанной на бедрах. Его волосы были завязаны в хвост, а в руках он держал мусорный пакет. Увидев застывшего Тома, он тоже остановился, ошарашено глядя на него. — Какого черта? — первое, что пришло в голову Трюмпера.