Туман

Если встретите ошибки, пожалуйста, укажите их в ПБ :3 POV Билл. Я стоял, не зная, что сказать, куда деться, что вообще происходит? Лицо парня, стоявшего напротив, выражало высшую степень непонимания вкупе с раздражением. Хотелось швырнуть в него мусорный пакет, развернуться и скрыться за дверью квартиры, но, с другой стороны, именно из этой квартиры я сейчас стремился как можно скорее уйти. Я собрался было свернуть к лестнице, но этот болван перекрыл мне дорогу. — Что ты тут делаешь? — спросил он, отталкивая меня от лестницы. — Я тут живу. Дай пройти, — я сделал очередную попытку обойти его, но вновь ощутил тычок в плечо. — Заебись. — Прозвучало это как-то нервно и предназначалось скорее не мне, а пустоте за моей спиной, чего не скажешь о следующей фразе, заставившей меня закатить глаза, — ты преследуешь меня? — Ты слишком высокого мнения о себе. Наконец мне удалось пробиться к лестнице. Терпеть не могу лифты. Не знаю почему, но даже когда смотрю в их сторону, по коже пробегает мерзкий холодок, а к горлу подступает горький ком. Выйдя на улицу, я закурил сигарету и накинул на голову капюшон. Злость, бушующая после столкновения с Трюмпером, отказывалась уходить, а сознание, будто играя со мной, подкидывала обидные фразы, брошенные этим козлом в школе: «Это что, парень?», «Что за педик?». Нет, я, в общем-то, привык к подомным высказываниям, летящим мне в спину, но надежда на то, что хотя бы один раз в жизни меня оставят в покое, растаяла в тот момент, когда этот парень открыл свой рот. В средней школе меня несколько раз посещали мысли о суициде, один раз я даже набрался смелости подняться на крышу. Но посмотрев на мир с высоты двадцатого этажа, я понял, насколько был глуп. Жизнь всего одна, и прощаться с ней из-за кучки идиотов как минимум глупо, а как максимум трусливо. Я не считаю себя трусом, вполне способен постоять за себя, в словесной перепалке точно, да и по челюсти заехать могу. Я привык. Но от этой привычки быстро устаешь. Тяжело находиться среди людей, которые даже за человека тебя не считают. Недавно мы переехали из одного района в другой. После развода родителей, мама заявила, что мы будем жить в квартире ее сестры, которая вышла замуж и теперь живет со своим мужем где-то в Америке. Не сказать, что я был рад или же расстроен: мне было плевать. Я был готов сбежать в космос, лишь бы не слышать бесконечные скандалы, не смотреть на слезы матери и запои отца. Я уже и не помню, с чего все началось, просто однажды она закатила скандал, а он ударил ее. Когда мы переехали, я решил, что хоть дома смогу расслабиться, но у мамы были другие планы. Она начала пить, по ночам рыдала и звонила отцу, говорила что любит его и скучает, но уже на следующий вечер орала в трубку, что ненавидит, жалеет, что когда-то отдала ему свое сердце. Потом к алкоголю присоединились бесконечно меняющиеся любовники. Даже сегодня, когда я вернулся со школы, из ее комнаты доносились громкие стоны и пошлые шлепки. От этого тошнило, выворачивало наизнанку, поэтому я взял ключи, телефон, наушники и мусор, оставшийся после их романтической пьянки, выскочил из квартиры. Настроение и без того было на уровне городской канализации, но после встречи со своим одноклассником-соседом оно скатилось туда, куда, казалось бы, катиться уже некуда. С силой бросив пакет в контейнер, я с каким-то больным удовольствием слушал звон бьющихся бутылок и жалобный скрип консервных банок. Мамин ебырь свалит не раньше полуночи, а сейчас часы на экране смартфона показывали без четверти семь. Докурив сигарету, я бросил бычок на асфальт и, пролистав список контактов, нажал кнопку вызова под именем Арнольда Рихтера. Уже спустя три гудка друг взял трубку. — Слушаю, — раздался веселый голос. — Привет, Арни, ты где? — Билли, малыш, — Рихтер был на четыре года старше меня и любил всячески напоминать об этом. «Малыш» — одно из таких напоминаний, которые уже приелись моему слуху и не вызывали столь бурную реакцию, как раньше. — Мы с парнями на нашем месте. Подтягивайся. — Буду через пятнадцать минут. Я сбросил вызов и положил телефон в карман. «Нашим местом» считался заброшенный завод на окраине города. Его закрыли в девяностых после пожара, с тех пор завод стал излюбленным местом сбора молодежи. Его огромная территория негласно была поделена на несколько секторов, один из которых принадлежал нашей компании. Зимой мы тусовались внутри одного из цехов, в теплое время предпочитали находиться во внутреннем дворике. Полиция не раз пыталась разгонять нарушителей порядка, но мы каждый раз возвращались, и вскоре они попросту махнули на это гиблое дело рукой. Теперь стены здания вдоль и поперек испещряли разного вида и содержания рисунки и надписи. Я перелез через небольшой забор, пересек небольшую площадку, завернул за угол и оказался на покрытой газонной травой полянке. Именно здесь мы и проводили большую часть свободного времени. Парни действительно были тут: три человека сидели на провалившемся, потрепанном диванчике, двое расположились на высоком бордюре, а на траве сидел сам Арнольд. Увидев меня, он широко улыбнулся и поднялся на ноги, сокращая разделяющее нас расстояние. — Как жизнь, Билли? Ты как переехал не звонил, я уж волноваться начал, — закинув мне на плечи руку, упрекнул друг. — Прости, времени не было. Сам понимаешь, переезд дело такое, еще и школа новая, — объяснил я, поздоровавшись с другими ребятами. Я знал каждого из них, но достаточно близко общался только с Арни. — Но теперь-то все закончилось? — Относительно. — Тогда стоит за это выпить, не так ли, ребята? — со стороны парней последовал радостный гул, — Малыш, ты с нами? — Ты еще спрашиваешь? — я дернул бровями и улыбнулся. Через несколько минут, за которые Джош и Йорг успели сбегать в магазин, я уже держал в руках бутылку пива. Рихтер сидел на корточках и, как и все тут, потягивал из бутылки холодное пиво и курил сигарету. Он шутил, рассказывал истории про поистине глупых людей, которых встречает на работе, а мы все смеялись, рассказывая что-то из своих жизней. Всем здесь, кроме меня, было за двадцать. Йорг и Арнольд не стали продолжать учебу и устроились на работу, остальные учились в институтах, я же заканчивал школу. Никого особо не волновал тот факт, что восемнадцать мне исполнится лишь через четыре месяца, (*) никто не смотрел на меня косо, не делал замечаний относительно моей внешности и не бросался шуточками об ориентации. Хотя может все благодаря Арни, всегда защищавшего меня с момента нашего знакомства. А познакомились мы, когда мне было лет четырнадцать, тринадцать. Тогда я впервые попробовал сигареты. Рихтер учился в старших классах и угощал меня сигаретами, когда я ходил на школьную курилку, а потом и вовсе стал покупать их мне. После он стал приглашать меня гулять с ним и его компанией, когда я стал чуть старше, а он выпустился из школы и устроился работать барменом в ночном клубе, то стал звать и туда. Сейчас изменилось только то, что сигареты я могу покупать сам, да и в клуб тоже пускают не только по связям. (**) Когда пиво закончилось, кто-то из парней предложил купить чего-нибудь покрепче, чем заслужил одобрительный гул. На этот раз в магазин были посланы мы с Арни. Покинув пределы завода, мы шли молча, пока Рихтер не задал мне вопрос, от которого я недовольно поморщился. — Как обстоят дела в новой школе, Билли? — Нормально, — слишком быстро ответил я, чувствуя недовольный взгляд друга. — Ты говорил так же, когда в восьмом классе попал в больницу с сотрясением, — парень остановился, заглядывая мне в глаза. — Не нужно мне врать, Каулитц. У тебя проблемы? — Нет. Ну, — я закусил губу. Арнольд не отвяжется, пока не услышит правду, — по крайней мере, ничего серьезного. Как обычно косые взгляды и детские кривляния. — Хорошо. С этим ты и сам справишься, но если вдруг что-то серьезное, то сразу говори мне. Не нужно доводить до того, что нам придется ходить к тебе в больницу. — Договорились. Я улыбнулся и, получив ответную улыбку, первым зашагал в сторону магазина. Купив две бутылки коньяка, мы поторопились вернуться к парням. Я покинул территорию завода лишь после того, как вторая бутылка полностью опустела. Мы играли в бутылочку на желания, и мне каждый раз загадывали либо выпивать горячительную жидкость, либо приставать к редким прохожим с глупыми вопросами. И чем пьянее я становился, тем более глупые вопросы мне задавали. Повезло, что никто из моих жертв не вызвал полицию, хотя последняя старушка хорошенько огрела меня своей сумкой, когда я спросил ее: свободна ли она этим вечером для знакомства с достопримечательностями моих боксеров. К дому я практически полз. На часах давно за полночь. Алкоголь приятными теплыми волнами разгонял кровь по телу, не давая моей туше замерзнуть холодным октябрьским вечером. Поднимаясь по лестнице я несколько раз целовался со ступенями и очень надеялся, что шишки на лбу не будет. Когда же, наконец, расстояние в семь этажей было преодолено, я оперся о стену около своей квартиры, устало опускаясь на пол. Уж не знаю, сколько я там просидел, но могу с уверенностью заявить, что заснул в подъезде я впервые. Вернул меня в реальность хлопок двери где-то рядом. Разлепив глаза, я с трудом сфокусировал взгляд на фигуре, но та уже подала голос. — Что, ты теперь в бомжи записался? — Этот язвительный тон я бы узнал и с закрытыми глазами. Пыхтя и пытаясь удерживать пол на расстоянии от своего лица, я начал вставать. Волосы выбились из хвоста, и теперь дреды заслоняли мне обзор. Я сделал весьма жалкую попытку убрать их, но потерял равновесие, непроизвольно делая несколько шагов вперед и размахивая руками, дабы сохранить равновесие. Когда Земля на время перестала раскачиваться, я выпрямился, натыкаясь на насмешливый взгляд карих глаз. Я нахмурился и развернулся к двери, доставая ключ. Но в этот момент чертова планета снова начала активную тряску, и моя рука тыкала куда угодно, но не в замочную скважину. — Сука, — выругался я, пиная совершенно не повинную дверь. Глядишь, может мать услышит и соизволит пустить меня. А пока она этого не сделала, я продолжил свои попытки. — Ты жалок, — услышал я рядом с собой голос соседа. Я хотел ему что-то ответить, но язык не слушался, и вырвалось лишь жалкое мычание. — Дай сюда, убогий, — Трюмпер выхватил из моих рук ключ, зажав в зубах сигарету. Только сейчас заметил, что он курил. — М-тдай, — протянул я, пытаясь выхватить свою вещь. Но этот козел отпихнул меня сводной рукой к стене, из-за чего я больно ударился о твердую поверхность головой. Пока я соображал, откуда перед глазами летающие феечки, Том открыл дверь и, сунув мне ключ, скрылся за дверью в свою квартиру, напоследок назвав меня «Ужравшейся в говно свиньей». Я бы ответил ему, но был слишком не в состоянии вести адекватные словесные диалоги, в которых обычно кроют самыми красноречивыми матами. Поэтому я попросту ввалился в свою квартиру и, не разуваясь, дошатался до своей комнаты, по пути несколько раз наткнувшись на что-то, покушающееся на мои конечности. Шаг, угол, шаг, тумбочка, и, аллилуя! Я с радостью повалился на кровать, мгновенно погружаясь в бурную пучину сна. * - Т.к. у меня AU, я взяла на себя смелость изменить возраст Билла и дату его рождения. ** — Слабые алкогольные напитки вроде пива, вина, коктейлей в Германии продают с 16 лет. С табачными изделиями сложнее, поэтому просто представим, что продают с 17. х)