Туман

Если встретите ошибки, пожалуйста, отметьте их в ПБ *-* - Хорошо спалось? Тишина вокруг пульсировала осторожно, как затаившийся, загнанный зверь, готовый в любую минуту напасть, вцепившись своими смертоносными клыками и когтями. Билл медленно сел, с опаской и непониманием глядя на злобно щурившегося Тома. Сердце билось в такт этой загнанной тишине. Билл нервно сглотнул и обхватил голову руками. Он совершенно не понимал, что сейчас происходит, почему он находится в совершенно чужой квартире. Ему было не по себе, во рту пересохло хуже, чем в Пустыне Сахара, а рвущиеся слова катались по языку, как перекати-поле. Каулитц стиснул губы и поднял взгляд. На часах, висевших за спиной соседа, была половина шестого утра. - Да, - наконец выдавил он и сморгнул. - Нет, - голос предательски сел и скатился до хриплого шепота, а Трюмпер смотрел на него, не упуская ни единого слова. - Не знаю. Не выдержав давления и не до конца осознавая, что происходит, Билл подскочил с дивана и рванул в сторону в надежде поскорее свалить из этого места. Но, дойдя до середины небольшого коридора, резко развернулся и пошел назад, осознав, что выход в другой стороне. Он видел, как ошарашено смотрел на него одноклассник, когда он снова проскочил мимо него и быстро зашагал к выходу. Стоило ему открыть дверь, как из зала, где он проснулся, раздался отборный мат, коим его стал покрывать Трюмпер. Оказавшись на лестничной клетке, Билл прошелся по своему телу руками, проверяя, все ли на месте, ничего ли не потерял? Руки, ноги, голова, значит, он живет не рядом с маньяком-потрошителем. Уже хорошо. Во время своего осмотра он обнаружил, что куртка все еще была на нем, да и обувь тоже. Хорошо же он спал. Достав из кармана ключи от квартиры, парень зашел и закрыл за собой дверь на все замки, оседая на пол. Только сейчас он почувствовал, как отпускает напряжение, как оно стекает с кончиков пальцев и растекается по полу теплой лужей. Дома он точно в безопасности. Но как бы хреново он себя сейчас не чувствовал, нужно было собираться в школу. *** Он просидел у дивана всю ночь, боясь, что этому утырку станет хреново, и он подохнет, прямо здесь, в его квартире, в его зале, на его диване. Первый час он придумывал самые жестокие и болезненные способы расправы, следующие полчаса бесцельно смотрел в потолок, но оставшееся время, до пробуждения юного наркома, пролетело как в тумане. В полумраке комнаты, создаваемом тусклым светом ночника, он скользил взглядом по спящему брюнету, подолгу рассматривая пухлые розовые, совсем как у девчонки, губы, подрагивающие пушистые ресницы, контуры лица и четкую линию челюсти. "Он слишком похож на девушку, вот я и реагирую, как ебанутый", - успокаивал себя Том. Но стоило прикрыть глаза, как сразу накатывали воспоминания - одно за другим. Чертов педик стягивает с себя мокрую футболку, оголяя тонкое, хрупкое тело с торчащими костями и болезненно бледной кожей, чертов педик заваливается на него, Том дышит, чувствуя рядом, прямо над ухом, чужое горячее дыхание, почти бесшумное, и одновременно с этим - гулкое, как барабанный бой. О, как же это бесило! Неужели это заразно? Он смерил Каулитца тяжелым взглядом как раз в тот момент, когда Принцесса раскрыла свои глазища и уставилась на него. Стоило удавить его прямо тогда, когда он еще не до конца выбрался из тягучих лап наркотического сна. Но Трюмпер упустил этот момент, позволить растрепанному и одуревшему засранцу сбежать, оставив его без шанса на скорейшую расправу. Он уже и не помнил, что кричал ему в след, но обещание убить с особой жестокостью входило в перечень отборно-грязного мата. Реакция собственного организма на эту жертву неудачного аборта природы вызывала отвращение. Была бы его воля, он бы швырнул в этого вонючего клопа кресло, на котором сидел. Но, увы. Том не Халк. Том не крушить, Том не ломать. Ненависть к однокласснику занимала второе место в коллекции его эмоций, уступая только сокрушительному гневу Симоны, не терпящей разрухи в квартире. Пнув, от негодования, ножку дивана и скривившись от боли, Том схватил телефон. Еще слишком рано, но плевал он на манеры. Листнув журнал вызовов, он нажал на кнопку вызова. Долгие монотонные гудки действовали на нервы, и Том был готов швырнуть сотовый в стену, когда с другого конца раздался сонный женский голос. - Трюмпер, ты на часы смотрел? - Как насчет того, чтобы прогулять школу? - проговорил Том, ожидая услышать хриплое сипение, но ошибся, с голосом все было в порядке. - Родители уехали в Мюнхен на пару дней, - тут же отойдя ото сна, мелодично пропела Лола, - через сколько тебя ждать? - Часам к восьми, мне нужно дождаться маму с работы. На этом и порешили. К приходу Симоны парень успел принять душ, высушить волосы, приготовить женщине завтрак и кинуть в рюкзак необходимые вещи, в число которых входили презервативы. Закинув рюкзак на плечо, и чмокнув на прощание мать, Том вышел из квартиры, направившись прямиком в "школу". Купив в ближайшем супермаркете пачку сигарет, парень с удовольствием закурил, выпуская в морозный воздух молочно-белые облачка. Невольно перед глазами явилась картинка из недалекого прошлого, когда в подъезде Каулитц попросил у него сигарету. Том тогда наблюдал за ним, отмечая, как аккуратно он держит между пальцев ядовитую палочку, как плотно обхватывает ее губами, делая глубокие затяжки, как выпускает такие же облачка, чуть запрокинув голову. Трюмпер глубоко вздохнул, встряхнул головой, понимая, что еще чуть-чуть, и он залипнет на этой мысли, словно в трясине. Чертов педик, даже курит, как баба. Раздраженно рыкнув, Том потушил недокуренную сигарету и, выбросив ее в ближайшую урну, спустился в метро. За последние несколько недель, как Каулитц появился в их классе, его стало слишком много, он мелькал перед глазами Тома чаще, чем следовало, умудрялся втягивать его в неприятности и неизбежно привлекал этим внимание. Тому не нужно было это внимание. Оно раздражало его. Ему не нравилось, что вместо того, чтобы думать о предстоящей встрече с одной из самых красивых девчонок школы, он думает о накрашенном ничтожестве, поселившимся рядом с ним. В вагоне метро, как и всегда, впрочем, была настоящая толкучка. Чтобы доехать до нужной станции, Тому пришлось пережить все девять кругов дантовской преисподней: его пихали, наступали на ноги, покрывали матом, а особо злая бабулька даже пнула его по ноге, за то, что он мешал ей пройти к выходу. Выйдя, наконец, из этого Ада, он мечтал поскорее очутиться в квартире Лолы и не думать о том, что ему еще домой возвращаться. Рейзбих жила в одном из многочисленных таунхаусов, выстроенных лет десять назад. Тогда тут были старые, полуразвалившиеся дома, а теперь этот район считается элитным. Пока он поднимался по ступенькам крыльца, девушка уже открыла дверь - значит, высматривала его в око? На ней были узки джинсы и легкий шелковый топ на тоненьких бретельках. Том зашел в дом, скидывая рюкзак на пол, пока девушка закрывала дверь, но стоило ей повернуться, как Том припал к ее потрескавшимся, не накрашенным губам, грубовато сминая их и покусывая, совершенно не заботясь об осторожности. Пока его губы терзали губы девушки, руки ловко расстегивали ремень на джинсах. Не ожидавшая такого напора, но явно довольная, Лола обвила своими руками шею Трюмпера выгибаясь и прижимаясь к нему плотнее. Они медленно передвигались по квартире, не отлипая друг от друга, стягивая сковывающую и совершенно не нужную одежду, собирали по пути все углы. Том лучше других знал, что спальня Лолы находится на втором этаже, а сейчас это было слишком далеко, как пешком до Китая. А вот родительская спальня была всего в паре десятков метров. Именно туда они и ввалились. Том толкнул девушку на заправленную шелковым постельным бельем кровать, наваливаясь сверху. У него уже стоял, головка болезненно терлась об ткань трусов, пачкая их выделяющейся смазкой. Дыхание было обрывистым и горячим. Он медленно спускался от губ Лолы ниже, оставляя на ее мягкой молочной коже дорожки поцелуев и влажных прикосновений языка, достигая небольшой округлой груди. Соски скукожились, маня к себе, и Том поддался, легко покусывая то один, то другой, скользя руками по тонкой талии, бедрам, стройным ногам, которые он расставил еще шире. Девушка стонала и извивалась, прогибалась в спине, выказывая всю свою готовность и нетерпение. И Том не стал заставлять ждать ее и себя. Стянув с Лолы кружевные, чуть влажные снизу трусики, Трюмпер резким, обжигающим толчком вошел в нее до самого основания. Лола вскрикнула, цепляясь за его плечи, обвивая ногами и кусая губы. Он двигался резко, несдержанно, рыча, словно дикий зверь, кусая тонкую нежную кожу на шее своей любовницы и заставляя ее стонать громко, пошло, срывал с ее губ неразборчивые выкрики, в которых мелькало его имя и что-то вроде "Да-да, Боже! Еще! Сильнее!". В последние секунды он даже дышать не мог, только сипло хрипел. Но, в эти же последние секунды, все пошло не так и не туда. Он видел перед собой не извивающуюся от блаженства Лолу, а худую, угловатую и болезненно бледную фигуру Каулитца с чуть стянутыми с узких бедер джинсами и возбужденным членом, который он плавно поглаживает, тихо постанывая. Сильнейшей волны оргазм накрыл Тома совершенно неожиданно, снося крышу и буквальны вырывая своими когтистыми лапами протяжный гортанный стон. Перед глазами все помутнело, и он слышал ответный стон Лолы, кончившей следом за ним, как сквозь многослойный ватный кокон. Перед глазами все еще плясали цветные точки, а мозг, расплавленный непостижимым удовольствием, не соображал, но Трюмпер поднялся с кровати, на негнущихся ногах дошел до смежной со спальней ванной комнаты и закрылся там, восстанавливая дыхание. Он не слушал вопросительные выкрики Лолы, которую так поспешно оставил, он слушал только собственные ощущения. А они были непередаваемыми. Том прикрыл глаза, вновь позволяя картинке с пошло постанывающим одноклассником всплыть перед внутренним оком. Несмотря на только что пережитый оргазм, член снова встал. Зайдя в душевую, Трюмпер включил холодную воду, пытаясь придти в себя, но это не помогало. Возбуждение было столь велико, что даже ледяные капли, падающие сверху, казались кипятком. Пришлось помочь себе, обхватывая стоящий колом член и доводя себя до разрядки, не такой сильной, как несколько минут назад, но не менее приятной. Постояв под уже горячим душем еще несколько минут, Том выбирается из кабинки. Подходит к зеркалу, протирает запотевшее стекло и, вцепившись в края фарфоровой раковины, смотрит на свое отражение. Прозрачные капельки воды скатывались по смуглой коже, оставляя после себя витиеватые дорожки, глаза, с расширенными зрачками, будто покрыты мутной пленкой. В них проскальзывали нотки безумия. Непонятное чувство где-то внутри него медленно перетекало из угла в угол, смешиваясь с горячей яростью. Он злился на Каулитца, на себя, на весь мир. Он запутался. Все, что происходило с ним, было противно его разуму, но тело все еще сладко ломило, будто крича, что ему все нравится. Сердце колотилось о ребра, словно птица о прутья клетки. Казалось, что еще чуть-чуть, и оно проломит кости, порвет кожу и вывалиться перед ним, истекая кровавыми слезами. Он закрыл глаза, чувствуя, как ярость плавно перетекает в гулкую тревогу, пульсируя где-то на периферии сознания, а затем, затихнув на мгновение, снова ухнув вниз, закипает злостью. Круговорот эмоций в Томе Трюмпере. Его внутренний мир пребывал в состоянии войны, не в силах найти компромисс с телом. Снова подняв взгляд на свое отражение в зеркале, парень почувствовал острую необходимость выпустить подступившую, как тошнотворный позыв, злость. Удар кулаком, и вот зеркало разлетается на тысячи и тысячи осколков, рассыпается по раковине, тумбе, полу. По руке стекают алые ручейки крови. Боль отрезвила, возвратила к реальности, но не помогала разобраться в себе. В дверь застучали, и послышался обеспокоенный голос Лолы, услышавшей звук бьющегося стекла. Вот только ее не хватало. Выдохнув, Том вышел из ванной, проходя мимо завернувшейся в простынь девушки, игнорируя ее вопросы и предложения перевязать руку. Быстро собрав свои вещи с полу и, кое-как, натянув их на себя, он быстро покинул дом, жадно втягивая носом холодный, обжигающий воздух. Том чувствовал тяжесть внутри, медленно высасывающую из него все соки, оставляя после себя только усталость. Наплевав на все, он решил отправиться домой и сказать Симоне, что плохо себя чувствует. Все это простое, минутное помешательство после бессонной ночи и натянутых до предела нервов. Он просто устал. Ему нужно выспаться, и тогда сегодняшний бред больше не побеспокоит его. С этими мыслями он добрался до дому и, сообщив матери, что ушел с занятий из-за ужасной головной боли, лег спать. Примечания автора: Я не очень силен в чувствах, эмоциях и всем таком прочем, поэтому очень надеюсь, что не запарол эту главу :с