Я постараюсь не уничтожить тебя

Эх, хорошо нынче живут прокуроры! Просторная, фиг-знает-сколько-комнатная квартира сразу поразила своей, как выразился Быков, модерновостью и зафигаченностью по последней моде. Впрочем, в моде (любой)  Семен разбирался плохо, но вот понять, что интерьер квартиры дизайнерский и создан не самым бездарным художником Москвы, вполне смог. Вот она, роскошь богатых - уникальность и эксклюзивность! А не жлобский евро ремонт, которым так гордится средний класс и соблазняется в своих мечтах беднота. Молодой человек крутил головой, жадно разглядывая фрески на мастерски отделанных стенах, витиеватые люстры, светильники, бронзовые статуэтки... - Добрый вечер. - Черт! - Ну что вы, всего лишь человек.  - Да, нет я не о том... Блин, я в смысле... Вы так неожиданно появились. - Я неожиданно появился? - Ну, да. То есть, нет... В смысле, я неожиданно появился, а вы уже тут сидели. И я это, растерялся типа. - Разглядывая роскошь квартиры, Лобанов не заметил, как, ведомый охранником, он дошел до просторной, богато обставленной комнаты, меблировка которой не оставляла ни малейших сомнений - это был кабинет. - Что ж, бывает. Вы присаживайтесь. Чувствуйте себя как дома. - Благодарствую, - Семен довольно опустился в кресло, радуясь возможности развалиться в чем-то мягком и комфортном после трудового дня в больнице. - И вообще, "присаживайтесь" определенно звучит лучше, чем "садитесь"!  Человек в кресле напротив улыбнулся уголком губ, отвечая на широченную улыбку интерна. Перед Семеном в кожаном кресле насыщенного зеленого цвета сидел мужчина лет 45-50. Не худой и не толстый. Как говорится, человек среднего телосложения, тем не менее достаточно крепкий - в плечах, пожалуй, не уже Семена. Белая рубашка, расстегнутая у воротника, удачно контрастировала с черным костюмом. Не было ни малейшего сомнения, сегодня его шею туго стягивал какой-нибудь итальянский галстук, который сейчас валялся где-то на полу, небрежно брошенный уставшим хозяином. Ежик волос, полностью покрытый сединой,  придавал солидности этому и без того властному мужчине. Настоящая же властность читалась в его взгляде - пристальном, внимательном, но в тоже время спокойном и в какой-то степени умиротворенном. Цвет глаз Семен разглядеть не смог из-за приглушенного света, а пялиться слишком долго на прокурора не хотелось. - Не, ну если подумать, то однажды я уже почувствовал себя, как дома. Не у вас в квартире, конечно, а у Андрея Евгенича, закончилось это плохо, - на позитивном настрое продолжил Семен, - вот, собственно, по этому поводу мы сегодня и собрались. - Вы сразу перешли к делу - это похвально. - А че резину тянуть?! Давайте обсудим, что да как. Андрей Евгеньевич сказал, что денег вы не хотите и чтобы я привел до ума кухню тоже. Не, вообще я все понимаю! Такая красотень! Я, честно говоря, порывался стены там покрасить, подштукатурить... Но, у вас тут такое! Мне надо прожить не одну жизнь и отработать не одну карму, чтобы научиться создавать такую вот красоту... И, да, я хочу сказать, что искренне раскаиваюсь за все, что натворил этой ночью! Ну, бес попутал, понимаете? Больница, работа, все эти капельницы-шмапельницы, истории болезней, диагнозы... Блин! Устал дико, а тут еще Оля сказала, чтоб я проваливал... Не, она потом передумала, конечно, вы не подумайте, что я совсем уж какой-то бездомный. Хотя, до ваших... апартАментов моим далеко... Слушайте, я и не знал, что прокуроры так живут... А, да! И еще этот мусоропровод.. Я ж пьяный был, вообще ни черта не помню! - Еще бы... Андрей Евгеньевич мне много рассказал о вас. Правда он не упомянул, что вы такой болтливый. - Эээ, так я это... - Семен замялся. И вправду, что это его так понесло? - Так я, это, говорю же, зачем резину тянуть?!  - Ну, да. Ну, да... Выпьете? - Не-не-не! После вчерашнего!  - Не стоит так переживать, заснуть в моей квартире вам сегодня не удастся, а сосед снизу не так добр, как я, так что в ваших интересах держать себя в руках. Ах да, я не представился. Михаил Гаврилович Соломакин.  - Угу, я уже в курсе. - Надо представлять себя? Или он и так уже знаком с моим "досье"? Ладно, элементарный официоз можно соблюсти, - Семен. Семен Лобанов.  - Очень приятно, Семен. Так как на счет выпить?  Сема лихорадочно соображал. Пить после вчерашнего не хотелось вообще. Похмелье прошло, а вот психологическое напряжение осталось. Но, с другой стороны, что же еще поможет снять напряжение, как не алкоголь (не о чае же, в конце концов, говорил прокурор). И потом, сам Михаил Гаврилович тоже, вероятнее всего, расслабится. Мужик он хороший, это сразу видно, посидим, поговорим, обсудим все дела... - А давайте! Чего нет-то? - Валера, - легким движением кисти он подал знак охраннику, все это время стоявшему позади него - мужчина лет 35-ти, чуть меньший в габаритах, чем предыдущий увалень, однако такой же крепкий и тренированный. Однажды сломанный нос выдавал в нем боксера и придавал общему облику несколько единиц грозности (заядлый геймер Быков сказал бы именно так).  Названный Валерой подошел к бару у стены и извлек оттуда бутылку коньяка  и два снифтера, которые через секунду были поставлены на стол перед Лобановым и прокурором. "Courvoisier Cognac Initiale Extra" прочитал на бутылке Семен. Похожую (или даже такую же) марку коньяка он видел в шкафчику у Купитмана и, зная алкогольные пристрастия главного венеролога, сделал вывод, что напиток действительно хорош. Впрочем, у хозяина  этой квартиры иного не могло бы и быть, другое дело, что теперь и сам Семен может продемонстрировать определенные знания в коньяковедении.  - О, Курвоизиер! Хороший выбор!    - Простите, что? - Ну, коньяк, говорю, хороший! - Вы хотели сказать, Курвуазье? - Ну, да, кур-ву-а-зье... То самое и хотел сказать!  - Вы импульсивны, Семен. И даже когда трезвы, а ведь наши демоны рвутся наружу только когда мы выпьем. Вам, наверное, нелегко с самим собой? - Да, я даже и не знаю, что и ответить. Я с самим собой всю жизнь живу, уже, поди, и привык! - опять растянул широкую лыбу Семен. - Это хорошо, когда человек может принять себя таким, какой он есть, этим вы мне и понравились... - Я вам понравился? Не ожидал от прокурора такого великодушия! - окончательно повеселел Сема.  Теперь уже и прокурор заулыбался во все тридцать два, не отрывая пристального, пронзительного взгляда от интерна.  - За это и выпьем, - сказал мужчина, поднимая бокал, - за умение принимать себя такими, какие мы есть. - За умение! - согласился Семен и звонко чокнулся с прокурором.  Благородный напиток обволок теплом, распространяя по телу не только терпкую алкогольную негу, но и замысловатый букет ароматов, которые, казалось, проникли в каждую клеточку уставшего организма.  - Хорошооо.... - выдохнул Сема. - Если бы я знал, что все эти дорогие коньяки такие... вкусные, пошел бы интерном к Купитману, а не к Быкову! "Боксер", не дожидаясь команды, наполнил бокалы опять, которые тут же были осушены нетерпеливым Семеном и внимательно наблюдавшим за ним прокурором. Затем последовал третий заход, а за ним и четвертый. Прокурор больше не делал попыток говорить тосты, а самому Лобанову сказать было нечего. А вот побыстрее ощутить на губах дурманящий вкус дорогого коньяка хотелось снова и снова... Семен опрокидывал снифтеры и казалось, что парень у прокурорского кресла подливает уже только ему, но, это такие несущественные мелочи. Вот, и усталость куда-то делась. Пропала и напряженность. Стало казаться, что все проблемы по плечу, а все моря по колено. Опять вспомнился Быков, и Лобанов подумал, как же он на самом деле крут и как оно на самом деле просто обвести Быкова вокруг пальца, поставить его на место и доказать, что ты сам в состоянии решать свои проблемы! Что и тебя не пальцем делано! Что и такой, как ты, может сидеть с высокопоставленным человеком за одним столом и распивать элитный алкоголь. Конечно, прокуроришка сразу понял, что из себя представляет Семен Лобанов! И нечего его отчитывать и пристыжать (чего, провинившийся, собственно и ожидал) за нормальный, даже в какой-то степени, мужицкий промах! Все можно решить полюбовно, так сказать! - Кстати, о Быкове... Он, наверняка наговорил вам обо мне много гадостей, - уже слегка заплетающимся языком начал Семен, - не верьте! Я нормальный, правильный мужик! Сказал - сделаю! Ну перепил слегка, испортил вам кухню.. Не бойтесь, все исправлю! Давайте, говорите, сколько стоит этот ваш супер модный интерьер...  - Боюсь, молодой человек, - твердым, но притихшим голосом, ответил мужчина, - вам не по карману мой супер модный интерьер. - Ой, я вас умоляю! Кредит в банке возьму, если че! - Очень сомневаюсь, что вы потянете его со своей зарплатой врача. - Вы это... Знаете что... Я сам решу, что я потяну, а что нет! Давайте, называйте сумму... Сема слегка покачивался, пытаясь сфокусировать взгляд. - Моя сумма, доктор, - это Вы. - Эээ, я не понял... Вам чего, нужна ВИП-палата в нашем отделении?- Лобанов замахал указательным пальцем перед собой, - это только для близких друзей и родственников! Для знакомых, короче! - начал нести полную дребедень Семен, по привычке пытаясь выудить барыш за ВИП-услуги. - Я знаю отличный способ познакомиться ближе. - И это какой же?! - с вызовом произнес интерн, все еще не улавливая сути происходящего. Прокурор кивнул охраннику, который открывал Семену дверь: - Гена... Гора мышц в сером свитере подошла со спины к по-прежнему сидевшему вразвалочку интерну, подхватила его под руки и выволокла из кресла.  - Э, ты че, мужик!!! Пусти меня! Ты че! - Давай его в спальню. - Куда?! Ты че, пусти! - Семен вырывался, но напряженный день за плечами и выпитый коньяк изрядно ослабили достаточно сильного парня.  Охранник волочил его по коридору, удерживая словно стальными зажимами дергающееся тело.  - Валера, помоги ему, - раздался позади все такой же спокойный голос прокурора, - он сильно брыкается. Валера быстро подошел к "напарнику" и хорошо отработанными движениями прижал ноги Семена к кровати, когда тот бросил его на широкий, жесткий матрас.  - Суки, пустите! - бесновался парень, понимая, что абсолютно бессилен перед этими здоровыми мужиками. - Убью, мудаки! Твари! - Потише на поворотах, докторишка. Ты мне за "мудака" отдельно ответишь. - Прогнусавил тот, что держал Семену руки, и чертовски больно сжал ему запястье, от чего у последнего в глазах вспыхнули искры. Затем он почувствовал прикосновение чьей-то руки у себя на ноге, которое стало медленно подниматься все выше и выше... Рука остановилась на ягодице интерна и сильно сжала ее. - Что ты делаешь, сука! - шокировано выкрикнул Семен. - Беру плату за испорченную кухню, мальчик. - Его рука перекочевала на другую ягодицу, ритмично сжимая ее и поглаживая. - Убери от меня свои руки, пидор! Я клянусь, я убью тебя, будь ты хоть прокурор, хоть папа римский! Пидарюга конченный! Тот, который Гена, замахнулся кулаком, с твердым намерением выбить пару зубов из  этого дерзкого рта. - Не стоит, Геннадий... Пусть материться, пусть ругается. Мне это даже нравится. - Прокурорская рука не останавливалась, поглаживая уже промежность между ног Семена. - Быков именно таким мне его и описал - нервным, несдержанным, грубым... - Гребаный Быков! Ненавижу, урода! Тварь, мразь! Рука резко остановилась и наконец-то оставила промежность Семена в покое. Михаил Гаврилович нагнулся к самому уху Лобанова и до омерзения растягивая буквы прошептал: - Грубый и несдержанный... Вкуснятина... Я хочу, Сема, чтобы сегодня ты был таким, какой ты есть.