Любить запрещается

      Близнецы долго ждали новой возможности остаться наедине как можно дольше. Том уже настроился на получение нового опыта, нетерпеливо желая узнать, что же чувствует Билл каждый раз, когда они сливаются в одно целое. Насколько ему хорошо? Но в то же время это было очень волнительно.       Старший не боялся, что ему может что-то не понравиться, его не пугала боль. Совсем другие страхи посещали его — а вдруг однажды что-то пойдёт не так? Что, если обо всём узнают родители? Ведь Андреас уже в курсе, значит, есть риск, что он по неосторожности или даже специально проболтается. Тяжело даже думать, что тогда будет!       А младший, сходя с ума от уже затянувшегося ожидания, видел во снах кошмары с тремя неизменными атрибутами: наручники, в которые закован его любимый; громкий лязг тюремных замков; горькие слёзы матери. Всё это наводило на него ужас. Но Билл знал: даже если любовь приведёт их в итоге лишь к этому, он всё равно не откажется от чувств. Но какая-то его часть желала открыться. Если не всему миру, то хотя бы родным людям.       Потому что каждый день прятаться, отскакивать друг от друга, как ошпаренные, невозможно до бесконечности. Возможно, родители уже что-то подозревают, думают, что с сыновьями не всё в порядке. И разве объяснишь им, этим взрослым, что любовь — это нормально? Какой бы она ни была. Но Симона уже подсознательно ждала, когда же её дети приведут в дом вторых половинок… Постоянно намекала Тому, что он должен познакомить её с девушкой. Она была на сто процентов уверена, что у старшего она есть. Быть может, даже не одна — ведь несмотря на всю закрытость парня, многие девушки из выпускного класса бы не отказались с ним встречаться. Только он на них не обращал никакого внимания, они никогда не упоминались в разговорах. Словно их и не было.       В какой-то степени это действительно так — для близнецов не существовало людей вокруг, они отдаляли от себя всех, и последнего друга тоже ждал этот холодок в общении. После совместного похода в кино, парни больше никуда вместе не выбиралась. Энди так и не смог до конца принять их любовь и смириться с этим. Нет, он не осуждал Билла, просто никак не мог понять, почему он полюбил именно брата? Почему не какого-то другого человека, от которого можно было бы его увести? Андреас заранее проиграл в этом даже не начавшемся завоевании парня, в которого влюбился. И всё же он втайне мечтал, что произойдёт что-то такое, после чего младший близнец прибежит к нему за утешением, и уж тогда-то влюблённый сделает всё, чтобы пригреть его под своим боком…       Как наивны были эти желания! Но неразделённая любовь — поистине страшная вещь. Каждый день испытывать терзания по поводу чувств, оставшихся без ответа и видеть, что твой самый дорогой человек счастлив без тебя. Сколько людей совершали из-за этого самоубийство. Сколько шло на преступления! Любовь разрывала душу на части во все времена. Но для тех, кому повезло взаимно проникнуться друг к другу одинаковыми желаниями, не было большего счастья. А для близнецов это был одновременно и дар, и проклятие. Каулитцы даже представлять боялись свою дальнейшую жизнь.       Осталось несколько месяцев, прежде чем парни закончат школу, а что дальше, кем они станут, как они будут скрываться? И если уже сейчас мать желает видеть в доме хотя бы одну невесту, то как надолго хватит её терпения, когда она поймёт, в чём истинная причина? А что подумает отец? Сможет ли он жить под одной крышей с «ненормальными», или же выставит за дверь без вещей? Эти вопросы братья задавали сами себе каждый день, но не находили ответа. Но меж собой они старались не говорить о столь пугающих перспективах — стоит ли вообще думать о плохом, тем самым только настраивая себя на обречённость?       Быть может, пока есть шанс, что всё обойдётся, нужно просто ловить каждый момент быстро ускользающего счастья? Ведь оно легко исчезнуть… Его не сожмёшь в кулак, чтобы крепко удержать — хрупкое и нежное, оно не выдержит такого нажима и рассыпется на части, которые будет очень трудно собрать. Нет, лучше вообще оставить где-то далеко все мысли. Но как избежать того, что постоянно приходит в голову? Ведь можно скрыть многое, но не всё. Каждый взгляд, каждый жест, каждая улыбка — если смотреть внимательно, то можно очень легко догадаться, что эти двое давно и безнадёжно увязли друг в друге. Вынырнуть уже невозможно — дышать обычным воздухом влюблённые не смогут…       Родители уехали навестить бабушку. И хотя Билл и Том безумно любили её сливовые пироги, им пришлось сослаться на неважное самочувствие, чтобы остаться дома. В последнее время они стали слишком мнительными и шарахались от каждого дверного скрипа, но сегодня наконец-то решили расслабиться. Стоило только отгреметь ключу в замке, как близнецы отправились в комнату младшего, где среди всех его косметических баночек пряталась одна совсем другого назначения…       Билл накинулся на близнеца с жадными и нетерпеливыми поцелуями. Стоило им только приблизиться на столь опасное расстояние, как уже ничто не было способно разомкнуть их губы. Том знал, что сегодня всё будет не так, как обычно, и заранее настроился на это, сдерживая порывы сейчас же опрокинуть любимого на кровать и взять инициативу в свои руки. Он чувствовал, как младший гладит его по спине, и как его ладони медленно опускаются ниже. И это ощущается таким правильным, и уже не хочется чтобы было иначе.       Билл увлёкся, всё больше распаляясь и давая волю своим чувствам, которые давно томились где-то глубоко, он всегда принимал необъятную любовь Тома, а теперь очень хотел, чтобы близнец ощутил, как много сделал для него. Всё же чувство любви безумно и прекрасно — сколько его ни возьми, этого всегда будет мало. Сколько ни отдай — оно не уменьшится и не исчезнет. Любовь убивает совсем другое. Но Их связь ничто не способно разрушить.       Старший оказался прижат к кровати под весом Билла, не желая вырваться, но удивляясь — откуда в любимом взялось столько сил? Том ведь считал его хрупким, невесомым. Но сейчас у его нежного ангелочка за спиной будто выросли тёмные крылья. И хитрая, коварная улыбка на губах говорила, что старший легко не отделается… Ловко усевшись на бёдра брата, младший ощутил, как дико тот возбуждён. Но сегодня он познает иное удовольствие…       Задрав футболку близнеца, Билл стал поглаживать родное тело кончиками пальцев везде, где только мог дотянуться. Том чувствовал, как по коже бегут мурашки, как всё тело млеет от желания, от предвкушения и от почти невыносимого ожидания. Наконец, вещь была небрежно откинута в сторону, и с совершенно невинным выражением ещё разок поёрзав по бёдрам брата, Билл довольно быстро, без лишних предисловий стянул с него штаны вместе с бельём. Наклонившись к уху близнеца, он прошептал: — Закрой глаза…       Том с волнением выполнил эту просьбу. Он хотел смотреть на любимого, но вдруг осознал, что так будет лучше — просто чувствовать. Запомнить каждый миг. А наглядеться на брата он ещё успеет…       Билл вёл себя так уверенно, что если бы Том не знал и не чувствовал его настолько хорошо, то непременно подумал бы, что брат уже с кем-то хорошо проводил время втайне от него. Но старший точно знал, что такого не могло случиться. А младший на самом деле безумно волновался, только изо всех сил пытался этого не показывать… И когда любимый прикрыл глаза, то стало спокойнее. Они всецело друг другу доверяют, так стоит ли беспокоиться лишний раз?       Том задрожал всем телом, чувствуя, как рука Билла ласково гладит его по ноге, как кончиками пальцев он медленно поднимается вверх по внутренней стороне бедра. От этого прикосновения даже сердце замирает на мгновение. Но вскоре нежную тишину нарушает звук открывающейся баночки, который возвращает старшего в реальность. Билл осторожно проталкивает палец в Тома, чувствуя, как сразу же сжимаются упругие стенки. Хотя брат уже знал это ощущение и был готов к лёгкому дискомфорту, Биллу всё равно стало не по себе — вдруг Том испугается, вдруг не согласится зайти дальше после стольких дней ожидания? Но он даже не дёрнулся. Лишь издал тихий стон, который стал знаком, что можно продолжать. Младший хорошо подготовился, ведь он прекрасно знал, как можно растянуть себя, чтобы этот процесс был приятным… Хотя это не могло сравниться с тем, какое наслаждение ему приносили ласки старшего. И как тяжело было некоторое время не прикасаться друг к другу. А сейчас Билл надеялся, что просто не сорвётся. Ведь причинить Тому боль — всё равно, что причинить её самому себе. И даже хуже. Любимый человек должен получать только удовольствие. — Билл… долго ещё? — Том уже чувствовал себя достаточно подготовленным к проникновению. Он безумно хотел узнать, что чувствует близнец в такие моменты. — Уверен? Тебе же может быть больно… — Значит, так нужно. Я хочу чувствовать всё то, что чувствовал ты, когда я впервые узнал, каково это — любить тебя во всех смыслах этого слова. — То-ом, какой же ты у меня романтичный, — младший заулыбался.       Брат совсем расслабился и не сразу ощутил, что пальцы покинули его, а в дырочку упирается уже более крупный орган. Почему-то старший до этого не задумывался, что Билл абсолютно ничем от него не отличается во всех местах. Только теперь он полностью осознал, насколько они идентичны. Том был уверен: в их первую ночь любви Биллу было больнее, но он тогда улыбался от счастья. Протянул руки, чтобы крепко обнять и сильнее прижаться, полностью ощутить близнеца в себе, целиком почувствовать его своим. Том застонал, отчаянно желая большего. И Билл исполнял его безмолвные просьбы, двигаясь быстрее и наваливаясь на брата всем телом, прижимая к смявшейся постели и целуя пересохшие от волнения губы. — Если что-то не так… ты только скажи, — тихо прошептал младший, но ответом на это послужили пальцы, вцепившиеся в спину. — С тобой не может быть не так! Ведь ты — это я… Я должен прочувствовать тебя всего.       Их уже ничто не могло остановить. Даже если бы сейчас на землю упал метеорит и солнце бы закрылось пылью, они бы даже не обратили внимания на наступившую темноту. Билл тоже закрыл глаза, чтобы лучше ощущать, как Том вжимается в него, с какой страстью отдаётся ему и как бешено бьётся пульс. Близнецовое сердцебиение стало единым, они слились в единое целое. Не было отдельно Билла и Тома… Они не существовали друг без друга. Наверное, они никогда не чувствовали только братской любви, всегда испытывали нечто большее. А сейчас, познав ещё одну грань единения, они всё сильнее понимали, что их связь никогда не ослабеет, а будет с каждым днём только крепнуть. И кто бы ни пытался разорвать эту любовь, такого никогда не случится. И даже если судьба повернётся к близнецам спиной, они останутся едиными. Не сговариваясь, близнецы резко распахнули глаза. Теперь им было необходимо смотреть друг на друга. Билл наслаждался, созерцая, как дрожат ресницы любимого брата. По щеке скатилась маленькая слезинка, но она была не от боли, а от самого настоящего счастья. С приоткрытых губ срывались стоны, которые прервал поцелуй. Оставалось совсем немного… Близнецы были так увлечены друг другом, что не замечали, как стемнело в комнате, как зашумел за окнами дождь… Под раскаты грома с единым стоном самые счастливые братья на свете приблизились к финалу. И два имени смешались в одно, а два тела вновь разделились, чтобы ждать нового соприкосновения.