«SHINee—Last Christmas»*
***
Дом встречал ее унынием. От былых веселых криков и музыки здесь осталось лишь напоминание в виде старого граммофона, под который они часто танцевали. Сейчас здесь царила лишь пустота. Этот коридор, как и лестница, как, впрочем, и чердак были позабыты хозяином и остались в полном одиночестве до конца своих дней, укрывая от посторонних глаз за массивной дубовой дверью все секреты и скелеты, запирая их на множество замков и пытаясь запереть с прошлым и его боль. Потому что за дверью хранилось нечто большее, чем просто старый ненужный хлам, не нашедший применения, но который выбросить жалко, там хранилась память. Скрипя дверью, она шагнула вперед. Сейчас девушка, наконец, решила приоткрыть те частички своего сердца, которые столько лет скрывала под тоннами пыли. Сразу же ее окружил запах воспоминаний. Мягкие, волшебные и славные деньки окутали с ног до головы, возвращая в то время, когда будущее казалось безоблачным, а маленький человек считал, что способен двигать горы. Пол под ногами тихо поскрипывал, будоража внутренние струны. Рука медленно всплыла в воздух и опустилась на деревянный выступ в стене. Она шла, стирая пальцами многолетнюю пыль, медленно, осторожно, словно все еще боясь открыть «ту» дверцу, прикоснуться к «той» памяти. Но нет, она уже все решила. Руки опустились ниже, к коробке, что под многочисленной пылью утратила свой прежний блеск; провела по поверхности легким осторожным движением, стряхивая ненужную серость и, слегка подцепив крышку ногтем, приоткрыла ее, позволив всем воспоминаниям вырваться наружу. Пальцы невесомо коснулись лежащих на мягкой подложке стеклянных елочных игрушек с благоговением и той детской сдержанной восторженностью, как и тогда, много лет назад. И эти мимолетные прикосновения уносили ее в далекое прошлое…X лет назад
— Давай сюда шарик повесим, м, Люси? — высокая женщина подхватила маленькую девочку, одетую в пышное праздничное платьице розового цвета и высоко подняла над собой, позволяя малышке повесить большой голубой шар с надписью «Happy New Year» на еловую ветку. Девчонка звонко рассмеялась, когда ее резко опустили вниз. Роскошные золотые локоны щекотали нос, когда она склонилась над малышкой, придерживая ее в нескольких сантиметрах от пола. В карих глазах обоих плескалось озорство и долька хулиганства. Мягкая улыбка матери и запах миндаля от ее рук. Густой запах ели, запах новых гирлянд, елочные игрушки… все перемешалось и кружило голову. Ее мать отошла чуть в сторону, чтобы взять другую игрушку. Она тихо ахнула и повертела сверкающий предмет в руках. Люси, привлеченная сиянием, в прыжках подскочила к маме, сгорая от любопытства. Заколдованный прекрасный принц, о котором мама рассказывала сказки, чье проклятье будет снято поцелуем прекрасной принцессы. Она осторожно выхватила игрушку из рук матери, вытянула губы вперед и с предвкушением поцеловала Щелкунчика. Ничего не произошло. Люси вертела деревянного принца, но он так и не собирался становиться человеком. Не зная, что делать, она вопросительно посмотрела на маму, которая едва сдерживала смех, а потом и вовсе звонко рассмеялась. — Глупышка, — стирая выступившие в уголках глаз слезинки, она продолжила более снисходительно и мягко. — «Поцелуй искренней любви вид истинный вернет»**, — процитировала она знаменитую фразу, пожалуй, всех сказок мира. Люси по-детски надула губки, но тут же повеселела, предложив матери повесить принца повыше от злого короля «Мыша»***, чтобы его истинная любовь смогла его найти и спасти. Она верила, что с вершины пышной елки Щелкунчик будет видеть все торжество как можно лучше, и что именно на верхушке дверь в волшебную страну. Улыбнувшись, женщина подхватила дочь и подняла ее так высоко, как только могла. Люси, по привычке высунув язык, осторожно протянула веревочку на елку, чуть дальше, ближе к стволу, чтобы принц не упал и не пострадал. Убедившись, что ее новый друг теперь крепко весит, малышка улыбнулась матери и тут же штопором полетела вниз. В паре сантиметров от пола она застыла, а глядящее сверху лицо женщины озарила яркая улыбка, даже хулиганская. Они обе звонко рассмеялись: Люси — от веселого аттракциона, Лейла — от выражения лица дочери. Люси вспомнила, как еще вчера весь день не могла устоять на месте, потому что ждала эту пышную лесную красавицу с самого утра. И когда коридор наполнил запах густого хвойного леса и смолы, когда запах свежего дерева и талого снега пел о лесе; когда мать сказала, что в этот раз у них будут особые игрушки, когда тетушка Спетта принесла старенький, но вполне исправный граммофон и множество пластинок, когда дядюшка Эрни месил тесто, напевая свою любимую французскую песенку, она по-настоящему почувствовала, что вот оно, Рождество. Но мама не позволила Люси устанавливать елку. Она взяла ее за руку и увела подальше от просторной гостиной, где сейчас лежало их главное украшение. В ожидание предстоящего дня Люси не спалось. Даже пару раз за ночь она попыталась проникнуть в гостиную, полюбоваться, пощупать, понюхать, отыскать все секреты, но все ее замыслы мигом обрывались, когда тетушка ловила ее, гуляющей по коридору. С нетерпением она ждала следующий день и потому, что папа обещал ей быть вместе с ними, а не пропадать на работе. Люси это не нравилось. День за днем малышка пыталась привлечь внимание родителя, вот только удавалось ей это с трудом — Джудо усердно работал и часто пренебрегал семейными праздниками и торжествами. С сладкими детскими мечтами и наивной верой в завтрашний день, Люси уснула. А с утра ее ждали радостные возгласы и звонкая музыка. Из кухни доносился запах свежей выпечки, легкий аромат сдобы проникал в ноздри, возбуждая аппетит. В животе заурчало, и Люси поспешила одеться. Тетушка Спетта принесла на подносе чай и несколько булочек с изюмом, которые так любит их принцесса, а заодно и кашу, которую считала полезной для детского организма — овсянку. Люси терпеть не могла простую овсянку, но изобретательная тетушка добавляла в нее свежие ягоды и фрукты, от чего та приобретала иной вкус и ее было приятно есть. Жадно хватая еду, лишь бы побыстрее закончить, Люси управилась в рекордный срок: едва ли больше десяти минут. Густой аромат заваренного кофе из турки смешался с ароматом ели, кружа голову. Как маленький жучок, малышка вертелась из стороны в сторону, никак не обращая внимание на яркое розовое платье, которое подготовили специально для этого дня. Она была не в силах сдержать себя от сжигающего желания поскорее увидеть елку. Лейла прибегла к маленькой хитрости против дочери — ее слабости — конфетам. На несколько минут ее дочь будет отвлечена поеданием лакомства, пока ее мать и тетя будут переодевать ее в новогодний наряд. — Что же ты так спешишь? Мы все успеем, все, Люси. Сегодня мы с тобой нарядим елку! — Лейла как ребенок размахивала руками и весело смеялась. На столе в гостинной она оставила коробку, которая ни один год пролежала на прежнем месте жительства мамы, а теперь была возвращена законному владельцу. У Люси округлились глаза от нетерпения. Она задержала дыхание, а ее щеки наполнились ярко-красным заревом.**** Лейла немного еще понервировала дочь, после чего сняла крышку и положила где-то возле себя. В вате лежали стеклянные и деревянные игрушки, игрушки из пластика и бумаги. — Эти игрушки я покупала с каждой стипендии в ларьках, некоторые смастерила сама, а некоторые удалось купить, путешествуя по странам. Я надеюсь, что ты будешь хранить их бережно и когда-нибудь со своими детьми нарядишь ими елку. Будешь ценить их, как самое большое и хрупкое сокровище. Ты заключишь в них память.Last Christmas Последнее рождество I gave you my heart Я дал вам свое сердце. But the very next day you gave it away Но уже на следующий день вы вернули его This year В этом году To save me from tears Чтобы оградить себя от переживаний Iʼll give it to someone special Я подарю его кому-нибудь особенному
***** Мать Люси обладала множеством талантов, но сама девочка обожала ее пение. Сладостный, чарующий голос, который нес в себе ее тепло и ласку, сейчас напевал спокойную праздничную песню, которую подхватила сама Люси. Пела она высоко и громко, чтобы выразить все свои чувства, пусть это и оглушало других. Ей так хотелось выразить эту любовь, что с каждым словом она пела громче и громче, пока ее пение и вовсе не превратилось в крик (измученного зверя, доживавшего последние минуты). — Кто это у нас тут поет? — весело смеясь, в комнату вошел глава семейства в чистом, идеально выглаженном песочном костюме и галстуке-бабочке, с зачесанными назад волосами цвета спелой ржи. Его глубокие карие глаза, как свежо-прожаренные кофейные зерна, приютили в себе сотни смешинок. Он подхватил дочь, чье лицо, ему казалось, он уже позабыл за рутинной работой. Люси безудержно смеялась и веселилась. Ведь это рождество было особенным: они впервые наряжали елку и не простыми, а сказочными, волшебными игрушками; в это рождество они будут все вместе; она помогала в приготовлениях, а значит, впервые была по-настоящему полезна. Тетушка Спетта кружилась с Люси в нарядном, пышном, кофейном платье с рюшами и белым накрахмаленным фартучком, а дядюшка в галантном черном смокинге кружил вместе с ними. Джудо и Лейла стояли у большого окна и любовались звездной ночью, на фоне тихо играла песня Джорджа Майкла, «Last Christmas». Последнее Рождество Стало Последним…***
Люси тоскливо вздохнула, поглаживая любимую новогоднюю игрушку — Щелкунчика. В руках сиротливо шуршала пожелтевшая от времени записка-предсказание из печенья любимой тетушки:«Твой путь будет тяжел и тернист. Тебя ждут потери. И только сердце, переполненное чистой и искренней любовью, спасет Щелкунчика и сможет спасти многих».